Мюриэл первой из членов жюри обернулась к Либби, чтобы принести искренние извинения.

– Мне очень жаль, от всего сердца, поскольку я понимаю, что значит для вас Джуд, – начала она. – Но мое сердце отдано нерожденному ребенку Клер. Что бы она ни учинила со своим мужем, я не могу карать за это малютку.

Взяв Либби за руку, она пожала ее, чтобы выразить свое раскаяние. Либби кивнула, не обмолвившись ни словом в страхе, что голос ей изменит, прежде чем повернуться к Мэттью. И сразу же поняла, каким будет ответ, когда Мэттью с трудом заставил себя поглядеть ей в глаза.

– Я думал об этом, честное слово, но не могу сделать детей Хайди сиротами. И прошу за это прощения.

– Всё в порядке, – ответила Либби.

Следующей была Фиона.

– Уверена, вы также понимаете, что, как мать, я переживаю за то, что выпало на долю Хайди. Я пыталась вообразить, каково знать, что больше никогда не увижу своих детей… это просто разбивает мне сердце.

Все, кроме Либби, переключили внимание на Джека. Для него нет никакого смысла бросать спасательный круг ей или Джуду, так что нечего и время терять на вопросы.

– Гмм, – начал он, театрально постукивая себя указательным пальцем по нижней губе. – Вот это загвоздочка, а, мисс Диксон? Похоже, последнее слово, решающее ваше будущее, осталось за мной. Вероятно, я контролирую этот суд больше, нежели полагал ваш дружок Хакер. Итак, кого же выбрать, кого же выбрать…

Его голос стих до беззвучного шепота, когда он нацелил палец на экраны, переводя его с лица на лицо последних пятерых Пассажиров.

– Эники-беники, бени-бу, чью машину я взорву?

– Какая муха вас укусила? – вскинулся Мэттью. – Здесь речь о людских жизнях. Это вам не игра.

– Конечно же, игра! Вы разве не видите, что Хакер играет с нами с той самой минуты, как объявился? Так почему же мне нельзя поиграть в собственную игру? А если вы искренне верите, что он позволит одному из этих сердешных улизнуть от столкновения, тогда вы еще больший дурак, чем я считал.

– У него нет причин нарушать свое слово, – возразила Мюриэл.

– Дура набитая, – рассмеялся Джек. – Вытащите голову из своей Библии, Корана, Торы, Вед, или перед какой там религией вы расшаркиваетесь на этой неделе, и составьте нам компанию в реальном мире, ладно? София отчасти права… все это – квинтэссенция телевизионного реалити-шоу.

– Ради всего святого, Джек, просто выберите кого-нибудь, – не утерпела Фиона. – У нас осталось всего четверть часа.

Поднявшись со своего места, Джек направился в центр комнаты. Устроил настоящее представление, поворачиваясь к каждому Пассажиру по очереди, простирая руку и хрустя пальцами. Наконец повернул голову и встретился глазами с Либби, взглядом отшвырнув ее назад, отчего она тотчас же обратилась в женщину, вчера переступившую порог комнаты жюри впервые, чувствуя себя маленькой и ничтожной.

– Умоляйте же меня, – медленно процедил он.

– Джек, полноте, – призвала Фиона. – Проявите чуточку самоуважения.

– Помните, на нас смотрят, Джек. В глазах общественности это отразится на вас не лучшим образом.

Джек пропустил призыв мимо ушей.

– Умоляйте меня, – повторил он.

– Вы больной, – заявил Мэттью. – Просто выберите имя.

– Если мисс Диксон хочет, чтобы ее дружочек пережил этот процесс, тогда мне надо знать, насколько серьезно она к нему относится. Я хочу, чтобы она меня умоляла.

От его презрительной полуусмешки Либби захотелось попятиться. Но вместо того она посмотрела на экран Джуда. Впервые тот выглядел рассерженным. «Нет, – произносил Джуд одними губами, размахивая ладонями перед грудью. – Нет!»

Либби тряхнула головой, прежде чем ее полыхающий взор вернулся к Джеку. Откашлялась. И сдержанно, ровным тоном попросила:

– Умоляю вас выбрать Джуда.

Джек испустил долгий нарочитый вздох.

– Ну вот, было не так уж и трудно, правда? А поскольку вы так мило просили, раз вы правда думаете, что это может сыграть какую-то роль, тогда я переголосую. Приношу свои извинения, мистер Коул, но в последнюю минуту меня принудили оказать поддержку кому-нибудь другому.

Закрыв глаза, Сэм понурил голову.

– И?.. – спросил Мэттью. – За кого же вы?

– И чтобы не говорили, что я не слушаю людей и не учитываю их мнения, я поддержу лицо, получившее большинство упоминаний в хэштегах.

– Спасибо, – сказала Либби, испытав громадное облегчение. Джуд спасен.

– О нет, по-моему, вы меня неправильно поняли, мисс Диксон, – повел дальше Джек. – Наибольшее количество спасительных хэштегов получила миссис Коул, а не мистер Харрисон. Ваш подопечный заработал голоса общественности только за счет модификации своего и вашего имени, что, на мой взгляд, нечестно. Так что я голосую за истинного победителя – миссис Коул, – а не за психически неустойчивого Пассажира, которому вы благоволите.

Когда Джек взором впился в ее глаза, усмешкой источая лишь кичливое самодовольство, Либби ощутила, как Джуд медленно выскальзывает у нее между пальцев. Открыла было рот в отчаянной попытке выступить в его защиту, но тут же поняла, что это бессмысленно. Чувство уничижения стремительно переросло в гнев, и Либби едва сдержалась, чтобы не влепить от души Джеку пощечину.

– Вам нет дела до Хайди, – припечатала она. – Всего пару минут назад вы вещали нам, что она сама толкнула мужа в объятия другой женщины. Вы так поступаете лишь потому, что больше никак не можете проявить жалкие остатки своей власти.

– Вы жалкая неудачница, мисс Диксон, – не смутился Джек. – Эти голоса настолько драгоценны, что я предпочту не растрачивать свой попусту на мертворожденные отношения.

– Почему вы так противитесь тому, чтобы позволить Джуду жить и дать мне шанс?

– Не попадайтесь на его удочку, Либби, – предостерег Мэттью. – Ему терять нечего. Мир видел его во всей красе. У него ни шанса на повторное избрание.

– Да нет, всё в порядке, – не сдалась Либби. – Ну же, Джек, излейте душу.

Тот повернул голову к Джуду:

– А вы всерьез задумались, что «#ЖилиДолго ИСчастливоДляД+Л» означает на самом деле? Вы – работник психиатрического отделения, мисс Диксон, а не Уолт Дисней. Уж вам ли не понимать, что в вашей книге сказок никаких долгих счастий не бывает. Ни синички, ни кролики не поведут вас с прекрасным принцем в рассвет в конце сказки. Если я позволю мистеру Харрисону пережить этот процесс, скажите честно, что, по-вашему, произойдет, когда вы покинете эту комнату? Да, у вас может сложиться неуклюжий, взаимозависимый раздрай отношений, которые переживут недели, а то и месяцы, если повезет. Но когда интерес мира к вам поугаснет и останетесь лишь вы двое, мистер Харрисон продолжит схватку с теми же демонами, которые терзали его задолго до того, как вы упали друг к другу в объятия. На самом деле его тревоги и терзания, скорее всего, усугубятся, потому что на его хрупкие плечи лягут упования всего мира, в том числе и ваши, а он вряд ли совладает с таким бременем. Быть может, на первых порах он и сумеет убедить себя, что должен жить ради вас, и захочет в это поверить, искренне захочет. Но втихую, не облекая это в слова, будет балансировать на канате между жизнью в угоду вам и отчаянно вожделенным покоем, толкнувшим его сегодня на смерть. Потом, когда вы на минутку отвлечетесь, он сорвется с каната и уже не сможет вскарабкаться обратно. И это не станет для вас полнейшей неожиданностью, потому что в глубине души вы будете этого ждать. Каждый раз, когда он не ответит на звонок после двух-трех гудков или когда вы вернетесь с работы, а в доме будет чуточку чересчур тихо, первым делом вам будет приходить в голову, что он болтается на осветительном шнуре, как Никки. И, как и в случае с братом, вы будете знать, что это ваше упущение, потому что это вы принудили его к жизни, несносной для него. Так что чем сидеть здесь, как расфуфыренная дамочка-такая-вся-в-своем-праве, которой дали от ворот поворот, вы благодарить меня должны. Потому что я избавляю вас от этой головной боли. Посылая мистера Харрисона на смерть, я даю вам возможность продолжать ваше банальное, унылое существование, не внося в свой список расходов затраты на погребение.

На сей раз сдержать ярость Либби уже не смогла.

– Пошел к черту! – крикнула она, бросаясь на Джека с кулаками. И ее рука уже была на волосок от его физиономии, когда Мэттью, ступив между ними, схватил ее за талию и потащил в другой конец комнаты, как она ни лягалась.

– Уйма людей куда лучше, куда крупнее и куда сильнее вас пытались переть против меня и проиграли, – прошипел Джек. – Не вы первая, не вы последняя. Имейте в виду, людям вроде вас никогда не взять верх над такими, как я.

– Единственный прок из всего этого, что ваш электорат во всей красе узрел кучку ханжески благочестивого, чванливого, никчемного дерьма, каким вы и являетесь на самом деле, – вскипела Либби.

Джек отмел обвинения взмахом ладони:

– Хоть горшком назовите, мисс Диксон, только в печку не ставьте. Это ничего не изменит, потому что, нравится вам это или нет, я нужен. Я ценен. Ко мне прислушиваются. Я – авторитет. А вы – никто!

Не успела Либби достойно ответить, как из динамиков вырвался пронзительный крик, заполнив всю комнату. Головы повернулись к стене экранов, отыскивая источник, пока не остановились на Клер. Ее звук вернулся.