– Что подводит нас к предпоследнему Пассажиру, – начала Фиона. В центре экрана доминировало изображение Хайди.

Помимо блестящих глаз, ничто не выдавало в ней хоть единый намек на эмоции. Окинув ее взглядом, Фиона лишь цыкнула:

– Просто не нахожу, что о ней сказать. Если б я ее представляла, то не стала бы вызывать ее для дачи показаний, потому что мне пришлось бы из кожи вон лезть, убеждая присяжных проявить к ней сострадание.

– Если честно, я нахожу ее ничуть не менее двоедушной, чем ее муженек, – призналась Мюриэл.

– Оно как бы и так, но вы можете хотя бы вообразить, каково это – узнать нечто подобное о своем муже? – подал голос Мэттью. – Одно дело – внебрачная интрижка, но жениться на другой женщине за спиной собственной жены выводит измену совсем на другой уровень… Бог ведает, что он вынудил ее пережить.

– О господи! – фыркнул Джек из своего угла. – Неужто трудно взглянуть на это дело под более широким углом? Этот болван влюбился в двух женщин одновременно, чего уж глупее. Бывает. Правду говоря, разве это не происходило в вашей разлюбезной Библии, Мюриэл? Ламех, если память мне не изменяет… Он был женат на двух женщинах.

– А еще он был убийцей, и обе жены покинули его еще до того, как он стал изгоем, – отрубила Мюриэл. – Уж если собираетесь пользоваться Библией, чтобы доказать свою правоту, то хотя бы будьте повзыскательней при выборе фактов. И мне хотелось бы получить объяснение, что именно имел в виду Хакер, когда сказал, что Хайди шантажировала мужа.

– Держите карман шире, – откликнулась Либби. – Это очередное расплывчатое обвинение, пробелы в котором мы должны заполнить сами.

– Но что нам известно о Хайди на самом деле? – задалась вопросом Фиона. – Я не имею ни малейшего представления, чем она живет и с какой стати я должна оказать ей поддержку.

– Снова-здорово… – Зевнув, Джек поерзал на стуле. – Осталось двое Пассажиров. Либо вы отдаете свой голос миссис Коул, либо попусту растрачиваете его на бомжа, которой все равно планировал себя чпокнуть. – Либби ожгла его взглядом. – Я что, сказал нечто неверное по существу?

– Мне бы хотелось, чтобы она проявила чуточку больше страсти, чтобы умоляла нас спасти ей жизнь, чтобы она смогла снова увидеть своих детей, – произнесла Мюриэл.

– Вы чуть ли не разочарованы, – заметил Джек. – Не знай я вас лучше, мог бы подумать, что вам нравится разыгрывать из себя Бога.

– Я вовсе не то имела в виду, – запротестовала она. – Я вынуждена выносить суждения исключительно на основании наружности, потому что ничего другого она нам не предъявила.

– А кто-нибудь из вас хотя бы задумался, что за женой она была? – полюбопытствовал Джек. – Может, она сама довела мужа до романа на стороне. – Он уставился на Мэттью: – Порой одного человека недостаточно, чтобы удовлетворить все твои нужды.

– Тогда завязывай с браком, – заявил Мэттью. – Сколько раз вы уже это проделали, Джек?

– Вы и правда хотите в это углубляться, Мэттью? – рассмеялся Джек. – Я хотя бы не толкал супругу в руки другого мужчины.

С перекошенным лицом тот оттолкнул стул, вставая, но Либби схватила его за руку, помешав подняться на ноги.

– Бросьте, – проговорила она негромко, но твердо. – Ему только этого и надо.

Мэттью остался на месте.

– Делай, как велят, славный песик, – с прищуром усмехнулся Джек. – А теперь вернемся к нашей снежной королеве. Быть может, выкажи она чуть больше женственности, это пошло бы ей на пользу.

– У вас проблемы со всеми женщинами или только с сильными? – уязвила его Либби. – Она – мама двоих детей, работающая с полной занятостью, и что бы она ни сотворила в обход закона или чтобы помучить своего изменщика-муженька, что ж, думаю, найдется немало людей, отождествляющих себя с ней и поддерживающих ее.

– Включая и вас? – полюбопытствовал Джек. – Уж конечно, совесть велит вам отдать предпочтение личности вроде миссис Коул перед мистером Харрисоном? Или вы сейчас послушаетесь зова сердца и обречете ее на типа ужасающую смерть, потому что проголосовали за ходячий труп? Еще не поздно пересмотреть вашу позицию и в отношении мистера Коула. Может, кристально честным его и не назовешь, но вы не можете отрицать, что у этого человека есть и страсть, и то, ради чего стоит жить. А что есть у мистера Харрисона? По его собственному признанию, ничегошеньки. Даже внимания зазнобы всей нации ему недостаточно, чтобы проникнуться желанием нести бремя мира сего.

Либби ощутила, что ее покрасневшее лицо пышет жаром. В этот миг она ненавидела Джека Ларссона, как никогда в жизни.

– А знаете что? – вклинилась Фиона. – Вы только что качнули для меня маятник в другую сторону, Джек. Мне нет дела до того, что Хайди знала или не знала, и я голосую за нее. И можете закатывать глаза сколько влезет; мне безразлично, что вы думаете.

– Вы лишь делите голоса между мужем и женой. Возьмите мою сторону, и их дети увидят возвращение хотя бы одного из родителей.

– А с какой стати менять свое голосование мне? Почему бы не вам?

– У миссис Коул двое детей. У ее мужа – четверо.

– Коли вы так заботитесь о детях, что ж не поддержали Шабану – мать пятерых детей? – спросила Либби.

– Ну, приехали… – Джек вздохнул. – Очередная диатриба от чертовых мягкосердечных либералов…

– Очередная чушь от чертова бессердечного расиста.

– Довольно! – осадила спорщиков Фиона; ее возвышенный голос застал Либби врасплох. – Здесь вам не детская площадка. Прошу не забывать, что на нас смотрит весь мир. На решение у нас осталось всего двадцать минут. Итак, кто-нибудь еще присоединится ко мне в поддержке Хайди?

– Я, – неожиданно заявил Мэттью.

– Теперь Хайди лидирует с двумя голосами, у Сэма один и один у Клер.

Сердце Либби сперва подкатило под горло, а через секунду ушло в пятки. Это означает, что, если только публика не встанет на ее сторону, Джек окажется прав. Джуд станет ходячим трупом.