«Так это была она. С самого начала за этим стояла Хайди. Твоя жена – женщина, которую ты любишь, – превратила твою жизнь в ад на земле».

Мысли Сэма метались во всех направлениях, будто в голове у него подожгли груду фейерверков. За множество бессонных ночей в последние несколько недель он по косточкам разобрал каждого встречного и поперечного, пытаясь выявить шантажиста. Но ни имени, ни причины определить не мог. И уж меньше всего на свете ожидал, что корень зла в одной из двух его жен.

Он пропустил мимо ушей дебаты жюри на тему, спасать ли ему жизнь, и даже не обратил внимания, что получил голос в поддержку. Вместо того с головой ушел в вычисление момента, когда Хайди раскрыла его двойную жизнь. Где он дал маху? Что она прознала? Не с имени ли все пошло?

– Что еще за Джози такая? – однажды вечером поинтересовалась Хайди, припомнилось ему. На том конце провода желудок у Сэма рухнул на сорок этажей.

– Понятия не имею, а что?

– А то, что ты только что назвал меня Джози.

– Ничего подобного.

– Нет, назвал. Ты сказал: «Я буду дома в районе восьми, Джози».

– Связь плохая. Я сказал, в районе восьми аж, зай.

– Зая?! Это словечко снова в моде?

Это словечко у них с Хайди не в ходу. Так он называет вторую жену.

– Да просто закинул на пробу, – пустился он блефовать. – Ты называешь меня лапулей, вот я и решил дать зае шанс проявить себя.

– Исключено. И почему шепотом?

– Я еще на объекте, потому что возникла проблема с демонтажом старой лестницы; я оставил всех сверхурочно.

– Ладно, что ж, не задерживайся допоздна. Было бы мило, если б ты пришел домой и не заснул в первые же десять минут… зай, – хмыкнула Хайди и дала отбой.

Сунув телефон в карман джинсов, Сэм натянул стеганую прихватку-варежку и трижды двинул кулаком в стену кухни, одними губами выговорив: «Жопа!» Как можно было так лохануться?!

– Почему ты сердишься на стену, папочка? – раздался голос от порога. Обернувшись, он увидел сына Джеймса.

– Я не сержусь, дружок, – ответил Сэм с деланой улыбкой.

– Тогда почему ты ее лупишь?

– Порой бывает полезно дать выход избытку энергии.

– Что за дела? – поинтересовалась Джози, протискиваясь мимо сына к холодильнику.

– Папа чудит. – Взяв с кухонного стола карманную игровую консоль, Джеймс зашаркал из кухни.

– Как это ты чудишь?

– Дети всегда считают всех старше восьми чудиками.

Встав у него за спиной, Джози обняла его руками за талию и прижалась головой к его шее.

– Во сколько ты уезжаешь утром?

– Поставил будильник на полшестого. Авто заряжено, а на дорогах должно быть спокойно.

– Ты еще уверен, что сможешь выкроить от работы пару дней для нашей годовщины?

– Да; не вижу, почему нет, – он кивнул. – В начале той недели у меня назначены встречи в Лондоне, но потом всё в ажуре.

Одна из множества вещей, которые Сэм не потрудился упомянуть второй жене, – что во время пребывания в столице он будет праздновать десятую годовщину с первой супругой. За эти почти десять лет Сэм постиг, что секрет содержания двух семей, совершенно не ведающих друг о друге, – простота, а не затейливая ложь. Вот почему, когда Джози родила дочь через год после того, как Хайди поступила точно так же, он настоял, чтобы ее назвали в честь его усопшей сестры. Вот только его сестра не умерла, да и звали ее не Бекки. Зато его с Хайди дочь назвали именно так.

А когда волею случая второй ребенок у него с Джози оказался мальчиком, как и с Хайди, младенец Джеймс унаследовал имя своего единокровного брата. Сэм понимал, что, если устроит обе семьи как можно более похоже, вероятность совершить промах для него будет существенно снижена. Впрочем, это не мешало периодически проскальзывать сквозь пальцы ошибкам вроде сегодняшней, когда он назвал первую жену именем второй.

Не прошло и двух дней по их возвращении с Хайди после медового месяца, когда по электронной почте пришли результаты его анализа «Найди свою ДНК-пару». Сэм сдал анализ задолго до того, как повстречал Хайди и влюбился в нее совершенно старомодным способом, и до того, как брешь в системе безопасности едва не погубила репутацию компании. А к моменту, когда он получил уведомление, сообщавшее, что они с Хайди генетически не созданы друг для друга, они уже были женаты.

Но как бы Сэм ни был доволен молодой женой, он не мог отделаться от назойливых сомнений: что же за великая любовь ждет его там? Наконец, после уймы сужений и ряжений, рассудил, что, если выяснить, от него не убудет, и запросил сведения о своей Паре.

И за считаные минуты с момента встречи неподалеку от ее дома в Шеффилде, милях в двухстах от его дома в Лутоне, Сэм понял, что Джози – та самая. Это было нечто большее, нежели любовь с первого взгляда; интенсивность того, что он к ней чувствовал, была преумножена невесть сколько раз. Он уподоблял это тысяче крохотных, но приятных взрывов по всему телу разом. И понял, что влип.

По одной лишь наружности Джози была вылитая Хайди, но что касается личности, они были землей и небом. Непритязательная, незлобивая Джози отдавала ему все свое внимание безраздельно. Уверенная в себе, амбициозная Хайди выступала в их отношениях мужиком. Вместе же они составляли идеальную женщину.

Джози была уверена, что Сэм, как и она, сам по себе, а он не мог заставить себя исправить ошибку, рискуя потерять Джози. Но как ни хотелось ему изведать, как могла бы сложиться их жизнь, у него была жена. И у Сэма, и у Хайди родители разошлись, и они в детстве собственными глазами видели полосу разрушений, оставленных по себе разводом. Сам он не настолько силен, чтобы пройти через подобные перипетии, тем более что глубоко любит Хайди, так что предпочел удержать обеих.

– Мне предложили новый контракт, – объявил он Хайди тогда за обедом в местном пабе. – Да притом большой.

– Насколько большой?

– Большущий.

– Ой, лапуля, – просияла Хайди и потянулась через стол, чтобы пожать ему руку. – И на что?

– Территория нового университета. Я участвовал в тендере на ремонт соседнего студенческого общежития – нужно отремонтировать и перестроить весь студгородок. Более крупного контракта мы еще не выигрывали.

– Что ж ты раньше не сказал?

– Потому что есть подвох: это аж в Шеффилде. Они хотят, чтобы я устроил базу на объекте, откуда следует, что мне придется работать вдали от дома три, а то и четыре дня в неделю.

– А-а-а, – протянула Хайди; ее ликование мигом поубавилось. – И долго туда добираться?

– Часа три. Я понимаю, что ситуация не идеальная, зато мы можем начать делать все то, о чем говорили; так, может, стоит подумать? – Сэм накрыл руку Хайди своей ладонью. – Можем съехать с квартиры и купить дом, а потом подумать о том, чтобы заполнить его детьми куда раньше, чем планировали… Только, слушай, если ты правда не хочешь, чтобы я за это брался, тогда я откажусь.

В глубине души Сэм рассчитывал, что ее желание завести ребенка возьмет верх над его частичным отсутствием. И в конце концов она согласилась.

– У меня есть добрые вести, – сообщил он Джози в Шеффилде позже на той же неделе. – Мне предложили контракт на реконструкцию университетского студгородка, но это аж в Данстэбле. Это значит, что я смогу проводить здесь только три-четыре дня в неделю.

Толкуя о несуществующем тендере, Сэм видел, что ее ликование за него подпорчено расстоянием, которое будет их разделять. Не успев даже толком сообразить, он вдруг выпалил:

– Ты выйдешь за меня замуж?

И десять месяцев спустя после шествия по церковному проходу рука об руку с Хайди проделал тот же путь с Джози.

Поддержание двух браков и двух семей мало-помалу стало навыком. Сэм постоянно ходил по лезвию ножа, постоянно задаваясь вопросом, то ли сказал, что нужно, и той ли жене, какой нужно. Редкую ночь ему удавалось поспать без внезапных пробуждений; по утрам он просыпался в страхе, что мог говорить во сне и проболтаться, сам того не сознавая. А иногда не мог заснуть, терзаемый угрызениями совести и тревогой о настоящем и будущем. Что будет, когда он уйдет от дел? С какой женой предпочтет провести старость? Что, если его постигнет внезапная смерть? А если он будет где-то на полпути между домами, кого власти известят первым делом? Простят ли его дети, когда узнают, что у них есть единокровные брат и сестра? Сумеют ли Хайди и Джози вообще понять, каково ему было любить двух женщин одновременно?

По мере роста обоих семейств Сэм чередовал пребывание в обоих домах; три дня с Хайди на одной неделе, четыре с ней же на следующей. Правда, приходилось многим жертвовать. Он чурался отдыха за границей – что с той, что с другой семьей, поскольку это порождало чересчур много потенциальных осложнений наподобие контактных лиц для обращения в чрезвычайных ситуациях и необъяснимого загара. В своем телефоне прятал два календаря в двух разных приложениях, чтобы знать, где будет спать каждую ночь, и не забывать годовщин, дней рождения и назначенных встреч. Покрасил, провел косметический ремонт и реконструкцию двух почти идентичных домов почти идентичным образом. В инструментальных ящиках хранилось одинаковое оборудование; в сараях стояли газонокосилки, культиваторы и триммеры одних и тех же марок. Все, что можно было скопировать, было скопировано.

Куда больше гибкости требовалось, когда дети подхватывали простуду или какой-нибудь вирус; Сэм уж и счет потерял, сколько раз переносил микробы из одной семьи в другую. Трудней всего было на Рождество, так что он проводил день Рождества с Хайди, а второй – «день подарков» – с Джози, а на следующий год менял их местами. Свое отсутствие Сэм объяснял обеим семьям визитами к матери, теперь живущей в одиночестве в Испании. Вся его жизнь была сплошной эквилибристикой.

Второй производной его плутней была стоимость содержания двух растущих семей. Чтобы сводить концы с концами, зачастую приходилось вкалывать по пятнадцать часов в сутки, а в результате обе жены сетовали на то, что он проводит с ними слишком мало времени.

Вопреки всем шансам, Сэм как-то ухитрялся играть на обе стороны, пока два месяца назад не раздался телефонный звонок. Он сидел в аудитории с Джози и Джеймсом, дожидаясь выступления Бекки в школьной постановке «Парней и куколок», когда его телефон вдруг зазвонил. Решив, что это по работе, он сунул в уши вкладыши гарнитуры и выскользнул в тихий коридор.

– Это Сэм? – осведомился незнакомый мужской голос.

– Да, чем могу помочь?

– Это Дон.

– Дон?

– Ага, из приложения «Паря с парей», помнишь? Ты дал мне свой номер и сказал звякнуть вечерком попозжее, чтобы оттянуться по трубе.

– Извините, но думаю, у вас не тот номер, приятель.

– Я его записал из твоего профиля на свою мобилу.

– Не знаю я никакой «Пари с парей». По-моему, кто-то вас кинул.

– Обломщик, – буркнул Дон, и связь прервалась.

Но едва Сэм сунул телефон в карман, как пришла эсэмэска. «Секси фотки чел, – гласила он. – Махнемся?» За ней последовали три фотографии вроде бы одного и того же стоячего пениса, сделанные под разными углами. Потом пришли еще две эсэмэски сходного содержания, так что встревоженный Сэм выключил телефон.

Дождавшись возвращения домой, он снова включил телефон, когда Джози и дети уже улеглись. Его почтовые ящики были буквально забиты десятками и сотнями сходных эсэмэсок и электронных писем. Ссылка вывела его на гейский веб-сайт знакомств для мужчин, желающих изменить своим благоверным, и на страницу с его учетной записью и чьими-то чужими фото и гениталиями. «Сэм Коул, 40, Галифакс, Шеффилд, Данстэбл и Лутон, отн. без обязательств по тел., кам. и лично. Хаты нет. Не откажусь от групповухи. Никаких ограничений».

– Что за черт?! – буркнул он вслух и, перейдя по следующей ссылке, попытался удалить профиль. Но без пароля дело было тухлое. И вдруг сердце у него подскочило под самое горло – это не просто розыгрыш.

Галифакс, Шеффилд, Данстэбл и Лутон.

Друзьям, знающим их с Хайди по Лутону, он говорил, что работает в Шеффилде. Их с Джози знакомые в Шеффилде думают, что его компания квартирует в Данстэбле. Если кто-то знает о Галифаксе и Лутоне – значит, знает о его двойной жизни.

В последовавшие за этим недели сыпались все новые эсэмэски и звонки и от мужчин, и от женщин, в один голос утверждавших, что их перенаправили с других веб-сайтов знакомств, специализирующихся на внебрачных интрижках. Сэм просматривал все их до единого в надежде выудить какую-нибудь подсказку. Одни сайты предназначались для натуралов, другие – для геев или бисексуалов, вкупе с поставляющими шокирующие экстремальные фетиши. В конце концов Сэм перестал отвечать на звонки с незнакомых номеров, и они мало-помалу прекратились. Но его по-прежнему тревожил вопрос о том, кому же известна правда о нем.

И только теперь, будучи Пассажиром, он припомнил, как примерно в то же самое время Хайди начала оказывать на него финансовое давление.

– Что скажешь об этом? – поинтересовалась она, подсовывая ему под нос глянцевую брошюру, пока он готовил завтрак. В ней были представлены варианты дизайна кухонь и, судя по выбору материалов, из верхнего ценового сегмента.

– Симпатично. А что?

– А как по-твоему? Нам нужна новая кухня.

– А эта чем плоха?

– Ей не меньше двадцати лет. Две дверцы шкафчиков сваливаются с петель, одна конфорка не работает, а планировка непрактичная. Давай начнем наслаждаться деньгами, ради которых ты столько перерабатываешь.

– Я подумаю, – ответил Сэм, изнывая от желания сменить тему. Вкладывай он свои заработки только в этот дом, запросто мог бы позволить себе кухню высшего класса. Но каждый пенни на счету, и он делит их поровну на нужды обоих домов. Однако Хайди так просто с курса не собьешь.

– Ты подумаешь, да? А кто это произвел тебя в хозяева дома?

– Я вовсе не то имел в виду…

– Сэм, ты тут почти не показываешься, а мы с детьми пребываем под этим кровом постоянно. А кроме новой кухни, нам пора подумать о семейной ванной, потому что душ снова подтекает, оконные рамы гниют, а теплицу пора ремонтировать. Дом разваливается, а тебе хоть бы хны. На этих выходных начну перетряхивать все наши счета, чтобы поглядеть, где можно наскрести немного денег.

Сэм запаниковал.

– Нет-нет, – сказал он чуточку чересчур поспешно. Ему совсем не хотелось, чтобы жена вела раскопки в опасной близости от его секретных финансов, рискуя вскрыть совместный банковский счет, закладную и две другие кредитные карты, имеющиеся у него на свое имя и на имя Джози. Но выполнение работ по всему ее перечню грозит ему финансовым крахом. – Давай действовать по порядку, – уступил он, неохотно снова поглядев в проспект кухонь.

Прошла неделя, а затем пришло электронное письмо. «Твои жены», – гласил заголовок темы. Бросившись его открывать, Сэм жаждал, чтобы земля разверзлась и поглотила его целиком. В теле письма было два вложенных изображения – одно с Хайди и их детьми на отдыхе в Блэкпуле, а второе с Джози и их отпрысками, играющими с водяными пистолетиками в саду. Все, что Сэм изо всех сил старался скрыть, повисло на волоске.

«Кто вы? – быстро напечатал он с замирающим сердцем. – Что вам надо?»

Неделю спустя пришло второе мыло. «Могу избавить», – значилось в нем.

«Как?» – моментально откликнулся он.

Прошло еще семь дней, прежде чем ответ поступил. «Это обойдется тебе в £100 000».

Ожидание между «мылами» выматывало кишки, но подстегнуть процесс Сэм никак не мог.

«У меня нет таких денег!» – напечатал он.

«У тебя есть строительный бизнес».

«Я просто не могу взять из него деньги. Это афера».

«Как и двоеженство».

Сэм мог представить реакцию обеих жен, если правда станет им известна. Хайди ненавидит лжецов – по большей части ее работа как раз и состоит в стараниях вычленить факты из вымыслов, – так что за пределами служебного кабинета врак она на дух не переносит. Сэм вообразил, в какую ярость она впадет, а после арестует его за умышленную женитьбу на двух женщинах. Когда же это узнает Джози, она почувствует полное моральное опустошение и будет сломлена. Она и так уже тянет воз, присматривая за двумя детьми и слабоумной старухой матерью. Причинив ей еще больше страданий, он будет просто убит.

Сэм оказался между молотом и наковальней. Если сообщить об угрозах в полицию, Хайди, скорее всего, узнает о Джози, и их браку конец. В детстве он слишком уж часто был пешкой в руках родителей из-за их несложившегося брака, чтобы узреть, как то же самое постигнет и его детей. Но если откупиться, это может погубить его бизнес.

«Если я смогу добыть деньги, откуда мне знать, что потом вы не захотите еще?» – напечатал он.

«Ниоткуда, – прочел после очередной семидневной отсрочки. – Придется поверить мне».

«Ладно», – ответил он.

«Я хочу получить их наличными через неделю. В следующий вторник утром пришлю инструкции, где их оставить».

В ночь перед заброской Сэм почти не сомкнул глаз. Свернувшись калачиком позади крепко спавшей Джози, обнял ее одной рукой за живот и вдыхал ее запах, как в последний раз. Он обчистил счет компании, оставив там считаные гроши. Уповал лишь на овердрафты и на то, что кредитные карты, заявки на которые он подал в последние несколько дней, будут принимать и они продержат бизнес на плаву. Вероятно, уйдут годы, прежде чем он сможет по ним расплатиться. Ему этот дополнительный стресс даром не нужен, но поддержание статус-кво того стоило.

Прежде чем отправиться в поездку сегодня утром, Сэм столкнулся с Хайди на крыльце и воспользовался случаем, чтобы взять ее за подбородок и поцеловать.

– Ты что-то натворил, да? – осведомилась она, смерив его взглядом с головы до ног. – Ты целуешь меня так только тогда, когда набедокуришь.

– У вас подозрительная натура, детектив-сержант Коул, – ответил он, забрасывая свою дорожную сумку в пространство позади своего пассажирского сиденья. – Увидимся в пятницу.

И лишь теперь, когда фрагменты вдруг сложились в целостную мозаику, все обрело смысл. Темные тучи вины застили над ним небосвод при мысли о том, какую же ненависть должна была испытывать к нему Хайди, чтобы пуститься во все тяжкие. Какую же она испытывала всепоглощающую боль, свирепую потребность посчитаться с ним! А сегодня он еще и растравил рану, пытаясь отобрать ее голоса вместе с ее жизнью, пока они сражались за выживание…

Сэм лишь надеялся, что Хайди поймет: он повел себя так лишь потому, что у него четверо детей, нуждающихся в нем, а не всего двое.

И все равно еще ни разу в жизни Сэм не чувствовал себя таким никчемным.