Шабана вытянула шею, выглядывая из окна машины, чтобы сориентироваться. Но дороги были ей так же незнакомы, как и в день приезда в страну.

Почти полжизни весь мир для нее был ограничен расстоянием, которое Шабана могла одолеть пешком. Даже больница, где она рожала последнего ребенка, была на расстоянии пешей прогулки от дома. Шабана знала это, потому что, когда ее выписали из родильного отделения, муж Вихаан отвез дитя домой на машине, а ей велел возвращаться своим ходом.

Теперь же Шабана наверняка знала лишь одно: что там, куда такси увозит ее, она будет не одна. Но чем дольше все ехали, тем больший страх их охватывал. Незадолго до того громкий шум в машине отвлек ее. Он напоминал грохот, за которым последовали вопли. Она завертела головой в поисках источника, прежде чем сообразила, что он идет из телевизора. Экран, который раньше занимала женщина в хиджабе, теперь показывал нечто полыхающее, а остальные люди в других машинах кричали, ввергнув ее в тревогу.

В прошлый раз, когда Шабана совершала путешествие в неведомое, ее самолет покинул мумбайский Международный аэропорт имени Чатрапати Шиваджи и приземлился в лондонском Хитроу всего за неделю до ее свадьбы. Это был день всего первого – она в первый раз покинула родную деревню, в первый раз была вдали от родных, в первый раз летела на самолете и в первый раз новый муж ударил ее.

Первым ее впечатлением от Британии было ощущение сплошной серости. Все было бесцветным, сделанным из бетона – от мостов через шоссе до тротуарной плитки, которой была вымощена дорожка до дома Вихаана. И еще все казалось куда более упорядоченным, чем в Индии. Дома во всем районе были одинакового размера, имели одинаково распланированные палисадники с одной и той же унылой палитрой цветов. И хотя здесь было просторнее, опрятнее и пахло свежестью, не хватало характера. Так что вскоре после прибытия Шабана уже заскучала по цветам и хаосу. А когда высказала свою ностальгию новому мужу, тот ответил кулаком.

Уже на третий день ее роскошной индийской свадьбы с Вихааном Шабана начала подозревать, что он отнюдь не такой, как заверяли ее родные. Она знала, что значит любить и быть любимой. А тут этим и не пахло. Год назад она влюбилась в Арджуна – официанта ресторана отеля в ее родном городе Кайлашахар. Ее близкие презирали его, хотя единственным его грехом было рождение в другой касте, не отвечавшей высоким чаяниям ее родителей. О замужестве с ним не может быть и речи, предупредил отец, но, когда угрозы влетели у нее в одно ухо, а вылетели в другое, ее братья избили парнишку до полусмерти, и больше она его не видела. Даже сейчас Шабана тосковала по его любви.

На следующий год ее познакомили с Вихааном. Он был на десять лет старше ее и для встречи с ней прилетел из Англии. И во время первой из трех встреч под присмотром перед сговором Шабана внушила себе, что со временем, глядишь, и сможет его полюбить. Но чем ближе было окончание последнего дня их свадебной церемонии, и внимание, уделяемое им друзьями и близкими, пошло на спад, тем больше Вихаан утрачивал к ней всякий интерес, видя в Шабане лишь доступный объект для внедрения.

В последующие годы, когда Вихаан лежал на ней, смердя сигаретами, потом и пивом, ему было наплевать, какую боль он причиняет. Единственным ее способом бегства было уноситься мыслями к Арджуну. Шабана вспоминала, как тайком удирала из школы, чтобы укатить с ним на мопеде за город до вечера. Там, вдали от любопытных глаз, они лежали в тени высоких деревьев у озера и смотрели, как крестьяне вдали собирают свой золотистый урожай под самыми чистыми и синими на свете небесами. Она больше нигде и никогда не чувствовала себя так покойно, как там.

Сегодня свобода вернулась к Шабане, хоть и ненадолго. Но пока она силилась постичь, в какое бедствие угодила, закрыла глаза и снова подумала об Арджуне. И мысленно поклялась, что, если ей удастся покинуть этот автомобиль, она найдет деньги, чтобы отвезти детей в родную деревню, где они смогут найти те же мир и покой, что и она когда-то.

Шабана снова посмотрела на мобильный телефон в своей руке, отчаянно желая, чтобы он зазвонил. Хотелось бы ей знать, как им пользоваться, но муж никогда не позволял этого. И потом, кому бы она могла позвонить? У нее друзей можно перечесть по пальцам, и ничьих номеров она не знает. Ей хотелось нажать на зеленую кнопку, как велел сын Рейанш, и поговорить с ним. Тогда она могла бы сказать ему, что происходит нечто непонятное и она напугана.

Внезапно Шабана вспомнила номер, по которому Рейанш однажды звонил, когда его малолетняя сестренка Адитья вдруг подавилась виноградиной. Как ни старалась Шабана, она не могла просунуть пальцы достаточно глубоко в горлышко малышки, чтобы выудить ее, так что Рейанш нажал на телефоне три девятки, и через несколько минут человек в желто-зеленой машине приехал и спас жизнь ее дочурке. Вихаан в те выходные избивал ее дважды: один раз за то, что подвергла жизнь дочери опасности, а второй – за то, что застал ее в слезах обнимающей фельдшера «Скорой», спасшего ей жизнь.

Быть может, тот, кто ответит на звонок по этому номеру, знает ее сына? Шабана с замирающим сердцем нажала цифры на телефоне, потом зеленую кнопку и поднесла его к уху. Никакого голоса в ответ, только тягучий гудок. Она повторила попытку еще дважды, но с тем же результатом.

На память ей пришли слова Рейанша, сказанные нынче утром. «Мир за этими стенами прекрасен, прими только шанс…»

Она должна верить в своего мальчика. Он был добрым сыном, и, что бы ни разыгрывалось на этом экране, она знает, что он ни за что не подверг бы мать опасности.