Либби невольно напружинилась, собираясь с духом перед неизбежным. На самом большом из экранов бирмингемская Монро-стрит появилась в точности такой, какой ей и запомнилась.

Джек тоже чутьем уловил, что предстоит.

– Как он до этого добрался? – насторожился он. – Деликатные материалы должны удаляться из открытого доступа и стираться.

– Больше ничего не исчезает, – Кэдмэн развел руками. – Всё где-нибудь да есть. Всё приватное в конце концов становится публичным.

С ракурса статической камеры, закрепленной над виниловым козырьком магазина, Либби увидела себя, двумя годами ранее шагающей к объективу. Ей припомнилось, что тот день начинался с самого заурядного летнего утра. Солнце стояло высоко в безоблачных небесах, но было не настолько ярким, чтобы заставить надеть темные очки. Ласковый ветерок играл подолом ее платья в цветочек.

Дорога впереди сворачивала, и Либби переходила от магазина к магазину, разглядывая витрины, вызывавшие ее интерес, и минуя оставившие равнодушной. Полдюжины ароматических свечек, купленных на распродаже, оттягивали ручки сумки-тоут, висевшей у нее на плече. Либби задержалась перед цветочным магазином. И до сих пор помнила травянистый аромат, исходивший от оранжевых хризантем в ведрах с водой перед магазином.

И чем ближе она подходила к камере, тем узнаваемей становилась для коллег по жюри.

– Это вы? – осведомилась Фиона, подталкивая очки к переносице, чтобы взглянуть попристальнее. Либби промолчала. – Вы, правда ведь?

– О, несомненно, – подхватила Мюриэл.

Либби увидела, как сунула руку в сумочку, достала телефон, которым пользуется по сей день, и начала разговор. Звонила мама, вспомнила Либби, узнать, собирается ли она домой, в Нортгемптон, на выходных на День отца. Мама планировала приготовить воскресное жаркое на троих. Либби уведомила ее, что в эти выходные дежурит в неотложке. Не успела эта ложь сорваться с ее губ, как Либби уже возненавидела себя за это. Но она предпочла бы проторчать не один час в террариуме с ядовитыми змеями, чем провести в этом доме хоть минуту.

Едва она завершила разговор, как ее внимание привлекли две женщины с детской коляской через дорогу от нее. Собственно говоря, ее внимание привлек смех, и Либби поймала себя на том, что жалеет, что они с мамой не сумели сохранить подобных отношений. Она уж и не упомнит, когда они вместе шутили…

Женщины резко повернули и начали переходить улицу из-за припаркованной машины, не обратив никакого внимания на движущийся автомобиль в десяти метрах от них. Либби ожидала, что машина вильнет и остановится – времени и места для этого хватило бы с лихвой, хоть это и привело бы к столкновению с неподвижным автомобилем. Но та лишь резко затормозила, даже не пытаясь отклониться от курса. Либби раскрыла было рот, чтобы криком предостеречь женщин, но для этого было уже слишком поздно. Уйдя при торможении в занос, автомобиль врезался в них, как шар для боулинга в кегли, швырнув их в воздух.

Младшей из женщин досталась почти вся сила прямого удара, и она впечаталась в ветровое стекло, прежде чем отлететь кверху и рухнуть на дорогу позади машины. Старшую протащило и подмяло передком. А коляска отскочила на много метров вдоль дороги, выбросив ребенка, и крохотное тельце проехалось по асфальту.

У Либби, сидевшей в следственной комнате, глаза наполнились слезами, когда началось воспроизведение со второй камеры, на сей раз закрепленной на приборной доске автомобиля, участвовавшего в столкновении. Либби заново прожила момент, когда выронила сумку на тротуар, услышав звон разбившихся стеклянных банок со свечами, и бросилась к пострадавшим. Инстинктивно сперва направилась к ребенку, но женщина, больше поднаторевшая в медицине, чем она, уже освобождала дыхательные пути ребенка и делала искусственное дыхание рот в рот. Так или иначе, дитя живо.

Либби повернулась к женщине, попавшей под передок машины, и присела рядом на корточки. Коротко подстриженные седые волосы жертвы слиплись от крови, струившейся из порезов и ссадин на лбу и скальпе. Во взгляде ее широко распахнутых остекленевших глаз не сохранилось ни искорки жизни.

Внимание Либби переключилось на открывшуюся дверцу машины, откуда медленно выбрался Пассажир с отвисшей челюстью и бледный, как привидение, примерно ровесник Либби. Она увидела на экране ветрового стекла графику какой-то компьютерной игры. Должно быть, он играл, когда произошло несчастье.

– Авто… оно само себя ведет… я не виноват… – пролепетал он.

Заметив суматоху, к месту происшествия стекалось все больше людей, крича, вопя и вызывая экстренные службы. Новый ролик, на сей раз взятый из камеры чьих-то очков, показал Либби, спешащую к третьей, перелетевшей через автомобиль. Вокруг женщины сгрудились несколько человек, не зная, чем помочь. Либби протолкнулась между ними и тут же увидела противоестественно вывернутые и исковерканные конечности, влажные глаза и окровавленный рот жертвы. На губах с каждым мелким вздохом вспухали розовые пузыри. Пустив в ход знания, полученные на курсах первой помощи, Либби проверила показатели жизнедеятельности, потом надела свое кольцо с фитнес-трекером пострадавшей на палец и проверила результаты по своему мобильнику. Пульс едва улавливался, сердце чуть ли не остановилось, а уровни стресса зашкаливали. Изменить ее участь могло только чудо.

– Моя дочь… – выдохнула она вместе с мелкими каплями кровавого тумана изо рта. Либби взяла ее за руку, с виду казавшуюся несломанной. Та была холодна как лед. – Моя малышка… – проговорила она снова, и Либби поднесла ее ладонь к собственному лицу, чтобы хоть чуточку согреть.

– Она в безопасности, – солгала она. Сейчас не время рубить правду-матку, и женщина мгновенно успокоилась.

– А Дженис?

– Поправится, отделалась ссадинами, – снова соврала Либби. – Как вас зовут?

Женщина закашлялась, и в уголках рта проступило больше крови, уже более густой.

– Мне нужно… увидеть их, но я не могу шевельнуться… – в отчаянии произнесла она.

– У вас, вероятно, сломано несколько костей, – ответила Либби, хотя невооруженным глазом было видно, что полученные травмы куда серьезнее. – Я подожду здесь с вами приезда «Скорой», а уж в больнице и повидаетесь с родными. Как вам такая идея?

– Обещаете?

Либби выдавила улыбку, молча понудив себя не заплакать, выдав правду.

Когда заслышались сирены, предвещающие прибытие автомобилей служб экстренного вызова, Либби беспомощно увидела, как воля к борьбе капля за каплей покидает женщину. Рука ее обмякла.

– Оставайтесь со мной, – взмолилась Либби. – Как вас зовут? Скажите, как вас зовут.

Ответом послужил лишь предсмертный вздох, и голова пострадавшей безвольно упала на сторону.

Либби помнила каждую секунду с кристальной ясностью. В последовавшие за этим дни она звонила бывшей коллеге, теперь работавшей в ОИТ, чтобы узнать о состоянии ребенка. Девочка получила чудовищные травмы, вплоть до необходимости пересадки печени. Но прежде чем удалось отыскать донора, она проиграла свое сражение.

Либби предпочла воздержаться от посещения коронерского суда, дав свидетельские показания по видео. Месяцы спустя, узнав, что автомобиль был признан невиновным по всем статьям, она была вне себя от бешенства. Она собственными глазами видела, что авто имело возможность разминуться с этими пешеходами, но отдало предпочтение своему Пассажиру.

Ее телефонные звонки, обычные и электронные письма в судебные инстанции игнорировали, а каждый раз, когда она постила об этом в соцсетях или на досках объявлений, ее посты стремительно удаляли. В конце концов Либби признала, что ничего другого не остается, как просто сдаться. А потом, когда объявили, что автомобили Пятого уровня станут на британских дорогах обязательными, начала оказывать посильную помощь в петициях, маршах и демонстрациях. Но те тоже оказались тщетны.

Хоть она и видела эти видеоматериалы впервые, они не пробудили у Либби никаких забытых воспоминаний. За все эти годы ни малейшая деталь не изгладилась из ее памяти.

Пошарив в своем портфеле, Мэттью извлек пакет салфеток и передал ей. Кивнув в знак благодарности, Либби утерла глаза. И ощутила тепло его ладони сквозь блузку, когда тот мимолетно положил ее Либби на плечо.

– Я помню то дело, – сообщила Мюриэл. – Ужасно, ужасно печально. Троих членов одной семьи не стало в один миг вот так запросто…

– А все потому, что они были слишком заняты болтовней, чтобы смотреть, куда идут, – ткнул Джек.

– У той машины было время, чтобы обогнуть их, – твердо заявила Либби.

– Улики свидетельствовали отнюдь не об этом, – возразил Джек.

– Я была там, а вы – нет.

– Что ж, полагаю, этим и объясняется ваше неуважение к нашим разбирательствам, мисс Диксон. С такой предубежденностью вас ни в коем случае не следовало допускать в члены этого жюри. Будь моя воля, вас здесь не было бы.

– Полагаю, кое-кто может не согласиться с вами по этому вопросу, – подал голос Хакер.

– Кто?

– Джуд Харрисон. Потому что в ближайший час его жизнь зависит от участия Либби в этом разбирательстве.