«Playboy»: почему кролик?
В 1951 году американец Хью Хефнер работал в рекламном отделе журнала «Esquire». Денег платили мало, поэтому, недолго думая, Хью послал всех и вся к чертовой бабушке и отправился издавать свой собственный журнал. Заняв тысячу долларов у матери, найдя инвесторов, согласившихся вложить свои денежки в мужской журнал под названием «Stag party» («Мальчишник», или «Холостяцкая вечеринка»), Хефнер с головой погрузился в работу. Согласно задуманной Хью концепции, журнал должен был содержать в себе все то, что так нравится взрослым мальчикам: красивые и, конечно, раздетые девочки, увлекательные приключения (в данном случае это были романы и произведения культовых писателей), комиксы и треп (интервью с интересными людьми). Спустя несколько дней был готов логотип, нарисованный приятелем Хефнера, художником-карикатуристом Арвой Миллером. На логотипе красовался олень в смокинге с коктейлем в копыте. И хотя оленей на переправе не меняют, в самый последний момент кто-то подсказал Хефнеру, что предложенное им название журнала не ново. Есть уже «Stag magazine», и потому, чтобы не повторяться, нужно подумать еще.
«Playboy» – так называлась одна из автомобильных компаний, в которой работал друг Хефнера. Почему бы нет? На том и порешили.
Нужен был новый логотип.
«В ту пору я работал свободным художником, делал рекламные плакаты, листовки, разрабатывал логотипы, – рассказывал журналистам американский дизайнер Артур Пол. – У меня была своя студия в Чикаго. Однажды Хефнер заглянул в эту студию, долго и внимательно рассматривал все, что висело на стенах и лежало на моем столе. Наконец, он спросил, кивнув на плакаты и листовки:
– Это твоя работа или то, что тебе нравится делать?
Я ответил:
– И то и другое».
Так Артур Пол начал работать вместе с Хью.
Первый результат не заставил себя долго ждать. На логотипе, нарисованном для журнала, красовался кролик одетый в домашний халат и обутый в тапочки. Позади него возвышался стол, на котором было многое из того, что составляет мужские интересы: книги, шахматы, статуэтка обнаженной женщины. На столике поменьше стояла батарея бутылок.
Логотип, нарисованный в стиле карикатуриста Херлуфа Бидструпа, зарубили.
Работа продолжилась. Голову кролика, которая позже вошла в историю, Артур Пол нарисовал за час.
«Почему в черном цвете? Это лаконично плюс символизирует роскошь, профессионализм и класс», – пояснял Хью журналистам.
Впоследствии художники, трудившиеся над «Плейбоем», то и дело заигрывали с читателями, встраивая эмблему в дизайн обложки и устроив своеобразную игру под названием «найди кролика».
Понадобилось не так много времени, чтобы весь мир, только взглянув на нарисованную Артуром Полом картинку, понимал, о чем идет речь. Когда в магазинах появились товары – значки, футболки, кошельки – с логотипом журнала, они раскупались как горячие пирожки.
Известен случай, когда кролик «Плейбоя» стал эмблемой американского военного истребителя. Кроме того, на основе рисунка Артура Пола были созданы футболки для рок-музыкантов. Футболки эти впоследствии продавали всем желающим, а вырученные деньги жертвовали в пользу больных СПИДом.
«Почему мы выбрали кролика?
Во-первых, кролик – это инстинкты, во‑ вторых, это, как мне кажется, очень несерьезное животное, – рассказывал Артур Пол. – Нам же было важно показать, что «Playboy» – это издание для людей, которые умеют подтрунивать над жизнью».
«Мы не собираемся забивать вам головы государственными делами. Мы не надеемся решить ни одну из мировых проблем и не собираемся отстаивать высокие моральные и нравственные принципы. Если нам удастся заставить американского мужчину немного посмеяться и отвлечься от тревог атомного века, мы будем считать, что живем не зря», – написал Хью Хефнер во введении к первому выпуску журнала.
«Если вы спросите меня, почему в качестве логотипа я выбрал кролика, – рассказывал в одном из своих поздних интервью Хефнер, – я отвечу: это очень шустрое, игривое, забавное существо. Кролик чувствует вас, интересуется, убегает, затем возвращается. С ним хочется играть, гладить его. Кролики и некоторые девушки похожи. Если вы обратите внимание на фотографии тех, кто снимался у нас, вы не увидите утонченных дам, сложных натур в накрахмаленном кружевном нижнем белье. Нас не интересуют трудные, роковые и вечно страдающие. Девушка из «Плейбоя – это веселая, здоровая девчонка соседка. У нее нет кружев. У нее вообще нет белья. Она голая, хорошо вымытая с мылом и всегда счастливая».
Буква «Ё»: «урод в русской азбуке»
«Хотя и действительно все так говорят, то есть произносят букву «е», как «iо» или «ё», но сие произношение есть простонародное, никогда правописанию и чистоте языка не свойственное. Выдумка сия, чтобы ставить над буквой «е» две точки, вошла в новейшие времена к совершенной порче языка. Она до того распространилась, что с буквой «ё» пишут даже «звезды», «гнезды», «лжешь» и т. д. Да, говорящими никогда не говорилось чисто «гнезды» и «звезды», но ни при каких обстоятельствах никто не говорил слова «лжёшь». Сие и произнести невозможно!» – писал в начале девятнадцатого века русский писатель, литературовед, филолог, президент литературной Академии Российской Александр Семенович Шишков.
Если бы буква «Ё» была дамой, можно было бы сказать, что жизнь ее была горемычной, полной лишений и потрясений. Добра она видела мало. Разве что от родительницы своей, княгини Екатерины Романовны Дашковой.
Дело в том, что до 1783 года буквы с рожками не существовало. На письме заменяла ее громоздкая конструкция «jo». А вот в простонародной речи «ё», кажется, была всегда, даже если не «ёкали», а «йокали».
Однажды, поздней осенью 1783 года на одном из заседаний недавно созданной Российской Академии ее директор княгиня Екатерина Романовна Дашкова предложила всем присутствующим написать слово «йолка». У ученых мужей – а в комнате за столом сидели в тот момент русский поэт и государственный деятель Гавриил Романович Державин, русский литератор, секретарь главы русской дипломатии, статский советник Денис Иванович Фонвизин, один из виднейших драматургов своего времени Яков Борисович Княжнин, – такое предложение вызвало по меньшей мере изумление.
«А не кажется ли вам, что неправильно отображать на письме один звук двумя литерами?» – обратилась к собеседникам Дашкова. Тогда-то она и предложила употреблять букву «ё». Впоследствии поговаривали, что эта идея посетила Екатерину Романовну после того, как она ознакомилась со шведской азбукой и обнаружила там литеру «о» с двумя рожками (произносится, как «Ё»).
Действительно, зачем же использовать две буквы, если можно обойтись одной?
Доводы директора показались мужчинам убедительными.
Кто как не писатели могли продвинуть новенькую в массы, опробовать ее в своих текстах, отметить удобство написания. Так, первым начал использовать букву, которой еще не было в азбуке и которую, как и все новые литеры, не спешили туда помещать, Гавриил Романович Державин. Все, с кем писатель вел переписку, вдруг начали получать письма, в которых конструкция «jo» была заменена на «ё».
Первым печатным изданием, в котором автор употреблял новую букву, считается книга русского поэта, баснописца, члена Российской Академии Ивана Дмитриева под названием «И мои безделки» (1795).
Букву вводили постепенно, с оглядкой. Первым словом, напечатанным с «ё», стало слово «всё», затем «огонёкъ», «пенёкъ», «василёчикъ», первой напечатанной фамилией – «Потёмкинъ».
Насколько много было у новой литеры сторонников, настолько же много оказалось и противников. Для тех, кто стремился привести народ к знаниям, кто хотел отучить его от подлого «ёканья», внедрение буквы «ё» в письменную речь стало настоящей катастрофой. В рядах консерваторов были русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов, русский поэт Василий Кириллович Тредиаковский.
А уж русский поэт и литературный критик Александр Петрович Сумароков и вовсе оскорбительно отозвался о «ё», во всеуслышание заявив:
«Ввели мы едакова в нашу Азбуку урода».
Еще одним препятствием на пути буквы стали сложности, возникавшие при изготовлении типографских литер.
В 1917 году российский революционер Александр Луначарский писал: «Признать желательным, но не обязательным употребление буквы «ё».
По свидетельству историков, Иосиф Виссарионович Сталин миндальничать, как Луначарский, с противниками буквы «ё» не стал. Когда ему подали список имен и фамилий маршалов, представленных к награждению, он в ярости стукнул кулаком по столу. Уже на следующий день все статьи в номере газеты «Правда» были напечатаны с использованием буквы «ё».
В двадцать первом веке букву с рожками снова обидели, признав во многих случаях необязательной. В то же время пришли к выводу: в некоторых случаях «ё» незаменима.
«Употребление буквы «ё» обязательно в текстах с последовательно поставленными знаками ударения, в книгах для детей младшего возраста (в том числе в учебниках для школьников младших классов), в учебниках для иностранцев. В обычных печатных текстах «ё» рекомендуется писать в тех случаях, когда возможно неправильное прочтение слова, когда надо указать правильное произношение редкого слова или предупредить речевую ошибку. Букву «ё» также следует писать в именах собственных».
Интересно, что в свое время редактор, который работал с известным русским поэтом Афанасием Фетом (настоящая фамилия поэта была Фёт, происходила она от немецкого Foeth), пренебрег буквой «ё». Книга вышла с ошибкой, а поэт получил известность и вошел в историю под чужой фамилией.
