Месье Карден, подвиньтесь!
Легенда гласит: когда на очередной конференции по истории парижской моды французский модельер итальянского происхождения Пьер Карден подмигнул стоящей рядом с ним даме и во всеуслышание заявил:
«Мини-юбку придумали мы с миссис Куант», – дизайнер Мэри Куантвозмущенно воскликнула: «Кто это – мы? Идея мини – моя и только моя».
История эта началась в 1955 году, когда девятнадцатилетняя Мэри вместе со своим мужем открыли на одной из лондонских улочек небольшой магазин одежды.
«О том, чтобы попасть в историю и раздавать интервью каждому встречному журналисту, мы совсем не думали. Занимались любимым делом: шили, кроили, продавали. Все мы, работающие в магазине, были веселые, активное, а главное, молодые. Молодость – время экспериментов, в том числе – в творчестве. Вот мы и экспериментировали».
Вдохновение, как это водится у творческих людей, искали в каждой мелочи.
«Однажды утром я заскочила к приятельнице – занять денег, – вспоминала в одном из интервью Мэри Куант. – Как раз в этот момент приятельница мыла пол. Когда она поднялась, я увидела, что на ней – грубо обрезанная юбка. Во время работы подол мешал и был безжалостно ликвидирован».
Однако со стороны подобное безобразие выглядело весьма привлекательно, и Мэри решила повторить увиденное. Очень скоро на витрине ее магазина красовалось то, что сегодня известно как мини-юбка.
Для представителей старшего поколения такое новаторство стало настоящим шоком.
«Она истратила на юбку меньше ткани, чем на носовой платок!» – язвили они.
Всего год понадобился для того, чтобы покупательницы привыкли к новшеству. Однако, как и на все новое, смотрели с недоверием и сомнением. Для того чтобы подбодрить покупательниц, Куант наняла манекенщиц, нарядила их в мини и вместе с девушками отправилась прогуляться по Бродвею. Уже вечером о происшедшем сообщили в новостях. Смелость девушек была вознаграждена. В 1966 году Мэри работала с шестнадцатью различными компаниями. В том же году она получила Орден Британской империи.
В одном из телеинтервью тех лет журналист (мужчина) задал Мэри вопрос:
«Вы предлагаете мини-юбки абсолютно всем женщинам, но, согласитесь, далеко не каждая может носить мини величественно. К тому же, не все обладают красивыми ногами».
Куант улыбнулась.
«Величественно – не то слово. Короткая юбка нужна для удобства и свободы движения. Все остальное – дело десятое».
Привет от Пасквино
«Пасквиль – читаем мы в Википедии, – сочинение, содержащее карикатурные искажения, клевету и злобные нападки, цель которых – оскорбить и скомпрометировать какое-либо лицо, группу, партию, общественное движение и т. д».
Время от времени употребляя это красивое, певучее слово, многие из нас наверняка даже не задумывались о его истории. А начался пасквиль со… статуи, возвышающейся на одной из улочек Рима. «Воздвигнута она была, по всей вероятности, в честь какого-нибудь бога или героя, – писал российский историк Алексей Дживелегов. – Никто не знал точно – кого. А напротив памятника помещалась школа скромного учителя, которого звали Пасквино». Впрочем, не в пример Дживелегову, другие его коллеги утверждали, что Пасквино был башмачником. Впрочем, не в этом главное. Прославился Пасквино не столько своими профессиональными заслугами, сколько борьбой с правителями. Когда один из кардиналов велел перенести статую ближе к самому роскошному своему палаццо, он даже не представлял, чем ему это грозит.
История гласит, что Пасквино стал первым, кто наклеил на статую карикатуру, высмеивающую кардинала. Когда люди увидели ее, долго хохотали. С тех пор монумент, названный в честь «мятежника», стал своего рода выразителем гласа народного. Поздно ночью несли сюда люди карикатуры, сатирические памфлеты, разоблачающие правителей письма, гневные лозунги и обклеивали ими постамент. Жители города сбегались к статуе рано утром, чтобы успеть прочитать нацарапанное до того, как сюда нагрянут блюстители порядка. Смеясь сквозь слезы, народ обвинял священнослужителей в ханжестве, разгульном образе жизни, бесконечных возлияниях, связях с элитными куртизанками и манере на все «хлебные» должности сажать своих родственников. Со временем записки, памфлеты, карикатуры были названы одним емким словом: pasquinades (пасквили). Многочисленные попытки священнослужителей (Адрианa VI, Сикста V, Климента VIII) уничтожить «говорящую» статую, не привели ни к каким результатам. Пасквино, а точнее монумент, названный в честь него, пережил всех.
Тайна одной колбы
1935 год. Присуждение Нобелевской премии мира дуче Италии Бенито Муссолини – решенный вопрос. Однако мир полон неожиданностей, и буквально за несколько дней до церемонии награждения по приказу Муссолини его войска совершают зверское нападение на Эфиопию. После этого чествовать Бенито в Нобелевском фонде отказываются. А ровно через год Нобелевскую премию присуждают антифашисту Карлу фон Осецкому, давно арестованному у себя на родине за антинацистскую пропаганду. Недовольный сложившимся положением дел, рейхсканцлер и фюрер Германии Адольф Гитлер в январе 1937 года издает указ, запрещающий гражданам Германии получать Нобелевские премии. В качестве альтернативы созданы свои рейхспремии.
В это время в Дании, в Копенгагене работает Институт теоретической физики профессора Нильса Бора. Начиная с 1933 года этот институт стал убежищем для многих немецких физиков еврейского происхождения. Именно сюда передали на хранение свои медали, полученные в 1914 году («за открытие дифракции рентгеновских лучей на кристаллах») и в 1925 году («за открытие законов соударения электронов с атомом») немецкие физики Макс фон Лауэ и Джеймс Франк.
В 1940 году фашистские войска оккупируют Данию. Нильс Бор начинает нервничать, осознавая, что, если у него найдут медали коллег, не поздоровится всем и, в первую очередь, самим Лауэ и Франку. Доказать то, что награды принадлежат им, – плевое дело: на золоте выгравированы имена и фамилии. Кроме того, существует закон, запрещающий переправлять золото из Германии в другую страну.
«И тогда я предложил спрятать медали, – писал в своих воспоминаниях один из сотрудников института, венгерский химик еврейского происхождения Дьёрдь де Хевеши. – Бору идея не понравилась, поскольку награды наверняка были бы найдены при первом же обыске. Тогда я нашел другой выход. В то время, когда войска завоевателей шли по улицам Копенгагена, я был занят, растворяя медали Лауэ и Франка в царской водке (смесь концентрированной азотной и соляной кислот)».
По воспоминаниям Хевеши, медали растворялись тяжело, но ему удалось доделать начатое. Колбу с кислотой он поставил на одну из многочисленных полок. Видеть ее мог каждый. Когда нацисты пришли в институт Бора, они ничего не нашли.
Сразу после освобождения Дании, Дьердь достал заветную колбу и восстановил золото, из которого впоследствии Нобелевский фонд великодушно отлил новые медали для Лауэ и Франка.
А спустя несколько лет Нобелевскую премию вручали уже самому де Хевеши – за работу, связанную с радиоактивными индикаторами.
