Глава 24 «Атака мертвецов»

Тяжелая кабина грузового лифта, натужно гудя старыми, давно не использовавшимися подъемными механизмами, медленно ползла вниз. На второй этаж огромного производственно-исследовательского комплекса, который превратился в тюрьму… Могильник, заселенный кровожадными тварями, преследующими лишь одну единственную цель: набить своё брюхо чьим-нибудь мясом. Когда-то все они были людьми. Хорошими… Плохими… Не важно. Да и не мне судить. Теперь же это лишь свора голодных и невероятно опасных уродов, которых нам нужно уничтожить. Уничтожить всех, до единого.

– Газ пошел, – отрапортовала Ани, – Распространяется по этажу довольно быстро. Скоро все твари, надышавшиеся им, будут мертвы. Минуты две – максимум.

– Может и больше, – покачал головой я.

– Для человека этот токсин смертелен. Вызывает паралич нервной системы, – ответила девушка, покрепче сжимая в руках винтовку.

– А они люди? – угрюмо спросил Рейн, – Если честно, не шибко похожи. Скорее уж изуродованные больной фантазией расколотого мира твари. Не факт, что у них вообще сохранилось хоть что-то от нашей физиологии.

– Рейн прав,  – кивнул я, взглядом ползая по панели состояния костюма. Заряда осталась лишь половина, а гравидвижки вообще вышли из строя. Перегрузка уничтожила предохранитель и выжгла часть контролирующих микросхем, – Отличается.

– А ты откуда зна… – начал был Эдрих, но тут же осекся, встретившись со мной взглядом.

– Чувствую, – пожал плечами я, – По себе.

– Шеф, да ты гонишь! – начал было шутник, и снова замолчал, не найдя, что сказать.

– Алекс… – Ани тоже осеклась на полуслове, нервно выдохнув.

Мои губы сами собой скривились в вымученную ухмылку.

– Посмотрите мне в глаза. Посмотрите и скажите, что я ничем не похож на этих уродов, – в лифте повисло напряженное молчание, нарушаемое лишь изредка поскрипывающим подъемным механизмом, – Вот. То-то и оно. Мы слишком мало знаем о этих тварях и сейчас любая информация может быть полезна. Даже, если это собственные ощущения. Так вот о них. Мне уже не нужно столько дышать, как раньше, когда я еще был живым. Три или четыре минуты без воздуха я просуществую спокойно. Те уроды тоже так смогут. Может быть, смогут и дольше – не знаю. Мои изменения, еще пока не зашли настолько далеко.

Ани всхлипнула. Нелегко ей было сейчас. Видеть, как любимый человек медленно, но верно превращается в безмозглую кровожадную тварь. Ничего. Может быть, наши медики и ученые найдут способ если не обратить этот процесс вспять, то хотя-бы остановить его. Но сейчас нет времени ни для переживаний, ни для сантиментов.  Самое главное – использовать даже те крохи знаний, которые у нас есть, чтобы спасти людей.

– Ани, соберись, – скомандовал я, переключившись на личный канал, – Сначала дело. А об этом мы с тобой поговорим попозже. Хорошо?

– Хорошо, – шмыгнула носом девушка.

– Порядок?

– Да, – кивнула она.

Лифт остановился, но двери открывать никто не спешил. Бойцы ждали команды.

Ладно, возвращаемся к нашим баранам. Если я и вправду похож на тех тварей, то им надо дать минут пять, чтобы как следует надышались этим дерьмом. По идее у них должна была сохраниться человеческая физиология хотя-бы частично, так что газ их, если не убьет, то сильно ослабит. Проблема в том, что и нам он может неслабо жизнь попортить. Любая разгерметизация костюма будет означать, если не крайне быструю и мучительную смерть, то отравление, которое выведет бойца из строя. А учитывая, что эти твари могут прогрызать бронеткань наших скафандров, то… Зараза. Мы, возможно, очень сильно усложнили себе жизнь пустив этот газ. Особенно, если он на уродов не подействует. Но уже поздно что-либо менять.

– Газ идет уже три минуты, – сказала Ани, – Он должен был заполнить уже все комнаты. Думаю, можно перекрывать уровень.

– Давай,  – кивнул я.

А в следующую секунду по лифту разнесся чуть хрипящий голос динамика.

«Внимание. На уровне введен режим полного карантина. Всему персоналу следует оставаться на своих  местах до получения дальнейших распоряжений. В случае возникновения чрезвычайной ситуации используйте план эвакуации номер три».

– Это еще что за приколы, – спросил Рейн, нервно оглядываясь по сторонам.

– Резервная система защиты, – ответила Ани, – Ничего серьёзного. Это значит, что двери этажа будут пропускать только тех, на ком есть идентификационные метки. Специальные пропуска, иначе говоря. Они тут были у старших офицеров, но и нам я такие прописала.

– А что делать тем, у кого их нет? – поинтересовался один из бойцов, – Как пользоваться планом эвакуации?

– Просто и элегантно, – хмыкнул Эдрих, – Как сказали бы наши религиозные предки – стать нематериальной сущностью и научиться проходить сквозь стены.

Я перевел взгляд на часы. Пять минут. По идее уже достаточно. Да и каждая потраченная впустую секунда может сейчас сработать против наз. Медлить нельзя. Еще раз провести инструктаж и в бой.

– Значит так, – оборвал все разговоры я, – На этом уровне действуем по старому плану. Рейн, ты со своими парнями зачищаешь левое крыло, а мы с Эдрихом отправляемся в правое. Этаж представляет из себя довольно большой производственный комплекс. Если верить карте, в правом крыле располагаются несколько принтеров, на которых печатались запчасти для космических кораблей, с десяток установок для производства тяжелой бронетехники и куча оборудования для мелкой печати, энергетические и охладительные установки. В левом крыле – склад и административно-управленческая часть этого производства. Данные карты я вам только что скинул. К сожалению, доступ к камерам наблюдения получить у нам так и не удалось – большую часть из них разбили эти уроды, а оставшиеся находятся под контролем систем внутренней безопасности. Так что идти придется вслепую. Парни, по возможности постарайтесь не громить оборудование. Оно нам еще понадобится. И да, где-то тут потерялись наши группы дронов. Если повезет, то сможем вернуть их в строй. Ну, всем все ясно?

Ответом мне были: гробовое молчание, сосредоточенные взгляды и экзоперчатки, крепко стискивающие винтовки.

– В таком случае, удачи нам всем, – подытожил я, и дал Ани отмашку.

Тяжелая металлическая створка двери медленно поползла вверх. В темное, пыльное нутро лифта ворвался тонкий луч холодного, мертвенно-бледного света дневных ламп, а вместе с ним и едва заметные, рыжеватые клубы ядовитого газа. Руки сами вытащили винтовку из крепления, а глаза неотрывно следили за постепенно расширяющейся полоской дверного проема. Искали за ней худые, бледные, когтистые ноги, следы на пыльном полу, кровь… Но ничего не находили. Предбанник этажа был пуст.

Стальная плита, отгораживавшая нас от помещений второго уровня со скрипом встала на место и мы медленно двинулись вперед. Сначала пошли дроны. Машинки доехали до середины просторного предбанника, поднялись над полом и скрылись в темном зеве вентиляции. Для наземного прикрытия роботизированного пушечного мяса у нас уже не осталось.

За предбанником располагался довольно крупный транспортный коридор, в котором могли разминуться несколько грузовиков или даже парочка бронетранспортеров. Посреди дороги стояла еще одна разбитая машина. От дверцы кабины остался лишь небольшой лоскут металла, едва слышно поскрипывавший своим, давно не смазываемым креплением. Когда-то белое сиденье водителя сейчас было залито черной, запекшейся кровью.  По бокам трассы тянулись узкие пешеходные дорожки, по которым когда-то передвигался обслуживающий персонал. Наних тоже было несколько затертых, присыпанных пылью пятен. Рядом валялись обрывки разодранной вклочья одежды.

По спине пробежал неприятный холодок, а руки инстинктивно сжали винтовку покрепче. Где-то там, во тьме переплетающихся коридоров, в спертом, отравленном воздухе комнат все еще могли оставаться изуродованные, исковерканные нулевым излучением, голодом и безумием люди. А ведь в них, как и во мне, могло остаться что-то человеческое. Кусочек личности, исступлённо бьющийся в клетке собственного сознания и раз за разом проигрывающий одному единственному инстинкту – неутолимому голоду.

– Неужели люди на такое способны, – тихо прошептала Ани, – В голове не укладывается.

– Если человека поставить в безвыходную ситуацию, – мрачно проронил я, – он еще и не на такие зверства способен. А положение у них тут было совсем незавидным.

– Не вини себя, – еще раз настойчиво повторила девушка, – Не об этом сейчас надо думать. Потом обсудим, если захочешь.

Я ей ничего не ответил, хотя она была права на все сто процентов. Сейчас нужно думать не об этих тварях, а о том, как не дать погибнуть еще живым.

Газа становилось все больше. Теперь он уже не стелился едва заметным, рыжим ковром по полу, а оранжевыми колечками вихрился в затхлом, пыльном воздухе. Тяжелый полог густой, вязкой тишины, опутывал нас своими незримыми щупальцами. Сковывал движения. Давил на грудь, мешая дышать. По спине, несмотря на вполне комфортную внутри скафандра температуру, то и дело скатывались крупные капли пота. А в голове…

В голове стоял бессмысленный, бессвязный шум из обрывков голосов, мыслей, образов. Тупой, навязчивой болью он стучал в виски, будто бы безуспешно пытаясь проломить их изнутри и сгустками темно-алой крови вырваться во внешний мир. Шум нарастал. Но у него появлялась структура. Обрывки образов складывались в отчетливые, пугающие картины. Слова в предложения. Фразы, произносимые чьими-то беззвучно открывающимися ртами.

– Как думаешь, скоро те, с третьего уровня до нас доберутся?

– Не знаю. Меня больше беспокоят эти уроды наверху. Отгородились от нас, будто мы – какие-то прокаженные.

– Что ты хочешь. Они свои жопы спасают. Так же, как и мы свои. Надо заварить все проходы на нижний ярус, я считаю. А потом уже думать, как прорваться на поверхность.

– Они все равно пробьются к нам. Рано или поздно. Надо сейчас. На поверхность надо сейчас!

– Алекс! Алекс, ты в порядке? – Ани потрясла меня за плечо.

Я помотал головой, пытаясь вытряхнуть из нее странное наваждение. Получилось. Почти. Одна мысль почему-то настойчивыми кровяными молотками продолжала стучать в виски: «Наверх. Надо наверх!»

– Да, шеф, ты начал нести какой-то бред, – подошел к нам Рейн,  – Может тебе и вправду нужно наверх? Воздухом подышать.

– Уже порядок,  – отмахнулся я, – Просто кто-то или что-то очень не хочет, чтобы мы шли дальше.

– Боится, – хмыкнул Эдрих,– Эти уроды знают, что их ждет и цепляются за последнюю соломинку, в надежде, что пронесет.

– Не знаю, – покачал головой я,  – это больше похоже на какое-то коллективное сознание… Или коллективную память. Там все перемешано. Мысли, эмоции, воспоминания… Ладно, неважно, отбой тревоги.

Мы двинулись дальше и уже спустя несколько минут стояли на транспортной развилке. Коридор раздваивался, но каждое из ответвлений сейчас было перекрыто довольно мощными гермоворотами. Рядом с ними располагались небольшие двери для обслуживающего персонала. Тоже стальные, но гораздо меньших размеров. В них с трудом мог протиснуться один человек в скафандре нашего типа. И то, как бы не пришлось отстегивать рюкзак с батареей.

– С парадного или черного хода? – хмыкнул Эдрих.

– Предпочитаю традиционные методы, – ответил я, пытаясь сохранить совершенно серьёзное выражение лица. Получалось это не очень,  – Ани, открывай.

Тяжелая, металлическая створка, глухо гудя сервомоторами, медленно поползла вверх. Из образовавшейся щели тут же повалили плотные рыжеватые клубы газа. Во внутренних помещениях комплекса его концентрация оказалась гораздо выше чем тут, и ощутимо ухудшала видимость. Интерфейс шлема сам собой переключился в режим тепловизора с программным достраиванием картинки. Не фонтан, конечно, но лучше, чем ничего.

Мы медленно двинулись вперед, прощупывая датчиками скафандров каждый метр пространства впереди нас. Комната была просторной. Гораздо больше транспортного коридора, от которого все еще оставалась двухполосная асфальтированная дорога, рассекавшая помещение на две части. По бокам от нее возвышались четыре огромные принтерные установки, со всех сторон опутанные трубами охлаждения. Чуть в стороне стояли резервуары, в которых когда-то находился жидкий азот. По полу, появляясь из оранжевой клубящейся мглы тянулись длинные толстые кабели.

– Шеф, датчики что-то засекли,  –  отрапортовал Эдрих, – Там, впереди. Метрах в пятидесяти.

Там и правда что-то было. Какой-то слабый, едва заметный тепловой след, очерчивающий вполне впечатляющих размеров контур. Больше всего это смахивало на… кучу? Да, именно на кучу.

Я дал отмашку парням растянуться в цепь. Мы медленно двинулись вперед окружая это странную тепловую аномалию со всех сторон. Ани и еще пара бойцов остались на месте в качестве прикрытия. Зараза. Сложно работать без дронов.

Шаг. Другой. Третий. Осторожно. Из оранжевой мглы выныривает массивный темный силуэт. Еще шаг. Это тела. Гора из тел. Худые, изнеможденные, бледные. Твари прижались друг к другу в надежде спастись от ядовитого газа. Как стайные животные, сбиваются в кучу, в момент опасности. Но это им не помогло. Токсин – не хищник. Он не знает страха, не может насытится одной жертвой. И не умеет отступать. Если уж его выпустили из клетки…

Одна из тварей пошевелилась. Едва заметно, но и этого оказалось достаточно чтобы сенсоры скафандров засекли движение и пометили ее, как потенциально опасную цель. Мы встали как вкопанные. На туше тут же урода вспыхнула дюжина красных точек. От смерти его отделяли лишь доли секунды.

Никто не успел понять, что произошло. В следующую секунду у бойца, стоявшего напротив меня, за спиной появилась высокая, сутулая тень. Схватила его за горло и утащила в клубящуюся, рыжую мглу. Не было ни криков, ни шума борьбы, ни гула выстрелов. Все произошло в одно мгновение.

– Что за… – начал Эдрих. Договорить ему не дали. Еще одна тварь вынырнула из мрака, но на этот раз мы оказались быстрее. Раздался гул электромагнитной винтовки, воздух разорвала длинная очередь из игл. Голова урода взорвалась фонтаном красных ошметков.

– Отходим, – заорал я, – Занять круговую…

Куча рассыпалась. Твари, не подававшие признаков жизни, в одно мгновение вскочили на ноги и бросились на окружавших их солдат. Густой оранжевый туман тишины разорвал гул очередей, крики бойцов и рев разъярённых уродов. Все это перемешалось и тяжелым гулом повисло над полем боя. Побоища.

Палец сам вдавливает спуск. Раздается гул, красная точка ползет по белым, тощим телам, разрывая их на куски. Рядом падает боец. На нем сидит тварь. Пытается когтями добраться до горла. Рывок. Стальная экзоперчатка стискивается на шее того, что когда-то было человеком. Существо сопротивляется, щелкает зубами, полосует воздух когтями. Еще рывок. Тварь с грохотом бьется о асфальтовый пол. Удар. Грудная клетка урода трещит под натиском стального ботинка.

– В сторону, в сторону! – сквозь шум боя прорывается голос Эдриха, а глаза успевают заметить маленький черный шарик, летящий в самую гущу уродов. Ноги сами отталкиваются от пола, тело распрямляется словно натянутая струна, а перед глазами на мгновение остается лишь густая оранжевая мгла. А в следующую секунду удар выбивает из груди остатки воздуха. Невидимая сила тянет назад. Не сильно, но ощутимо. Слышен хруст ломаемых костей и вой погибающих тварей. Хлопок. В воздухе висит кровавый туман. На пол с противным чавканьем падают ошметки мяса.

Тишина. Она тяжелым молотом ударила по ушам, как только последние отзвуки эха выстрелов и криков увязли в густом, пропитанном смертью воздухе. Не было слышно ни криков раненых, ни стонов умирающих. Да и их самих тоже не было видно. Только трупы. Бойцов. Тварей. Они лежали вперемешку, заливая пол алой и черной кровью.

– А я то думал, что мы их всех газом потравили, – мрачно обронил Эдрих, подходя ко мне и помогая встать, – Суки. Убили троих ребят.

Я встал на ноги и огляделся. Нет, ни одной живой твари в комнате не осталось. Только их трупы и разбросанные повсюду куски сочащегося черной кровью мяса.  Атака мертвецов закончилась. Мы победили.