Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
– И тебе… коротких лет, сладость моя, – пропела Божена.
Рыжая девушка не шла, а словно парила над белоснежным песком дорожек. Тяжёлые юбки были похожи на сложенные крылья летучей мыши, лиф платья приобрёл вызывающее декольте. Капор с шёлковыми цветами она сдёрнула, вытащила шпильки, и волосы огненным водопадом рассыпались по плечам.
– А здесь жарко!
– Ты всё так же прекрасна, – Рунихен улыбнулся краешком губ. Он был счастлив? На что-то надеялся? Стефания стояла между ними и не могла понять, что ей делать. Кто из них двоих опаснее?
– А ты не узнал меня сразу… – колдунья Та-Мери капризно поджала губки и жест этот, столь часто используемый Боженой и девушками её круга, в исполнении Прекраснейшей был чуждым и неестественным, как поношенные туфли не по размеру. Но, может, так Стефе показалось.
– Где Янек? – прошептала она, но её не услышали. Рунихену и его возлюбленной не нужны были свидетели.
– Догадывался, – лёгкий кивок. – Но не стал мешать.
– Тут мило, – рыжая продолжила вести светскую беседу, но только в её глазах бушевала не нежность, а ненависть. Это из-за той связи с мумией Стефа видит её чувства? Почему Пшемислав-Рунихен так беспечно подпускает её всё ближе и ближе?
– Всё для тебя, дорогая моя… – и шаг навстречу. – Я ожидал, что твоё появление будет более… эффектным.
В воздухе замерли птицы. Оборвалась музыка. Упала синекрылая бабочка.
– Если ты о своих запирающих заклятиях, то мне помогли…
– И где же твой помощник? – растения расступались, отползали всё дальше… И вот уже двое ходят по песчаному кругу. Как на арене. – Или его стоит ждать в самый нежелательный момент?
– Он перестал быть мне нужным.
Стефа не смогла сдержать вскрик.
– Осторожнее, любовь моя, – укорил Рунихен. – Тебе ещё от неё питаться и питаться. А девушки в хорошем настроении отдают намного больше энергии.
На практике выяснил. Чем больше в жертве счастья, надежды и любви, тем сильнее отдача. Влюблённые и наивные молодые дурочки идеально подходили для донорства новых лет жизни.
– И ты не спросишь, что же это за ритуал, которому ты помешал? – как можно искренне удивилась Божена, не сбиваясь с шага.
– Я бы сам с радостью лёг под нож ради тебя, владычица грёз моих…
– Мне было так плохо, – и неясно было теперь, кто от кого уходил, кто кого нагонял. – Так одиноко!
– Тебе служили сотни жрецов, слуг и рабов…
– Все мне лгали, – жалостливый всхлип.
– И за ложь все поплатились, сердце моё…
Как будто каждый из них чего-то выжидает.
– Все хотели моей смерти…
Усыпляет бдительность противника.
– Извини, сладость моя, но некоторые твои приказы были слишком революционны для твоих подданных…
Стремится подобраться ближе.
– Даже ты предал меня! Или ты просто так пришёл тогда ко мне с кинжалом?
– Я хотел увести тебя из дворца! Защитить.
И ударить наверняка. Песочной змеёй, обвивающей ноги. Или же воздушной стеной, выбивающей воздух из лёгких так, что потом сложно вздохнуть. Стефанию отнесло в сторону, словно про неё забыли… или же отбросили как ненужную вещь.
– От кого? Я была сильнее всех! Сет склонял колени предо мной! Ра был лишь моим отражением!
Рунихен ударил несколько раз ладонью по воздуху, словно толкая что-то вперёд. А Божена уклонилась от невидимой атаки. Изящно, как змея. И так же стремительно перешла в нападение.
– Боги не любят гордыню…
– Они сами ею грешат!
В этой битве магия не была заметна, не было ярких вспышек, громких звуков, летающих сфер и сияющих плетей.
Молчала Божена, танцуя на песке. Рунихен тоже хранил безмолвие, нанося руками рубящие движения по воздуху, который стал густым и тяжёлым, напитавшись колдовством и ненавистью. Замер ветер, поблёкла листва на пальмах и кустах, цветы стали серыми и хрупкими, как сожжённая бумага. Осыпа́лись пеплом от случайного прикосновения…
Иллюзия переставала быть похожей на реальность, по реке и пальмам вдали пробежала рябь. Слишком много сил уходило на невидимую магию.
Рунихен вдруг замер на мгновение и нарисовал в воздухе какой-то огненный символ, похожий на анх. Египетский крест с петлёй рассыпался искрами, а Божена схватилась за горло. И заговорила. Будто не могла молчать.
– Глупец! Я бы возвеличила твоё имя! В твою честь были бы поставлены сотни обелисков! Выше всех, что есть на свете. Я умею быть благодарной! Ты не забыл? Я бы завоевала Сирию и Пунт, Палестину и Нубию, пересекла бы пустыню, и власть моя была бы от моря до моря. Мои корабли стали бы крылатыми и нашли бы острова, покорили бы ещё диких эллинов и огнём прошлись бы по северным землям. Как ты посмел помешать моему ритуалу? Как посмел пойти против воли дочери Ра, против воли самого бога? Везде, где светил диск солнца, должна править кровь от крови его! Пусть прошли тысячи лет, но я сдержу обещание своему богу и поставлю мир на колени. Уж не стану тратить силы и таланты на захудалые городочки!
Рунихен слушал и мрачнел. Выплетал пальцами сложную паутину, но удар от бывшей возлюбленной пропустил. Она вроде говорила и говорила, чуть не плакала, брызгала слюной, а потом вскинула руку и… всё.
Пшемислав рухнул на песок, как будто из него выдернули стержень. Божена же запела противным голосом, потёрла ладони. К ним поднялась струйка песка, завертелась и свилась в кинжал.
Уж женщина-фараон точно знала, как можно убить почти бессмертного жреца.
Янек очнулся от холода. Тело затекло и отказывалось слушаться.
Маг с трудом повернулся, попытался встать, потрогал затылок. Всё-таки крепкая у него голова. Жаль, думает не всегда быстро.
Он, конечно, ожидал подлости… Доверять Божене глупо, а верить Прекраснейшей и вовсе безумие. Подготовиться он сумел, поставил защиту, которая, собственно, и сберегла его черепушку. Но всё-таки надеялся, что мумия нападёт чуть позже…
Маг прислонился к стене склепа, закрыл глаза. Вдох-выдох. Нужно запустить регенерацию. В идеале на несколько часов, но и пять минут будут полезны.
Когда голова перестала кружиться, Янек приоткрыл один глаз и присмотрелся к воротам.
А вот это наглость. Опять взламывать придётся.
Но в этот раз нити структуры оказались более послушными и «развязались» намного быстрее. Даже напрягаться не пришлось.
Активация маячка, который маг незаметно прицепил к платью Божены ещё утром, тоже не отняла много сил. Ещё Янек снял с себя очки, шепнул пару слов и смял оправу в кулаке. Стёкла жалобно хрустнули и впились в кожу, набирая в себя недостающую энергию. Маг подбросил комок, но тот не упал, а завис метрах в двух над землёй, дёрнулся, когда на нём прорезались бронзовые крылышки и взмыл вверх, уносясь вдаль.
С одной стороны – просьба о помощи и о необходимости подкрепления.
С другой – всё, что он нашёл, узнал, увидел и посчитал важным для своего дела дойдёт до начальства.
Янек же вошёл внутрь склепа.
Дядюшка, конечно, расстроится. Будет крутить на пальце перстень, символизирующий верность, и долго бубнить об этой самой верности и преданности. Что халатность недопустима для сынов Храма, что умельцы и учёные из подвалов Святого Престола найдут подход к любому существу, сколь бы опасным оно ни было. А знания всегда являлись основой власти…
Ну, не в первый раз приходилось действовать на свой страх и риск.
Созданный факел освещал тёмные стены длинного коридора. Потом пришлось пригнуться и пролезть через дыру в стене. Словно кто-то не рассчитал силу и просто выбил потайную дверь.
Когда он почувствовал, что ничем хорошим это дело не закончится? Когда дядюшка вызвал к себе в кабинет и проникновенным тоном спросил о его планах на ближайшее время?
– Я ведь слышал, что ты хочешь уйти от нас? – чуть склонил голову в малиновой шапочке, взгляд с прищуром, чётки в морщинистых руках.
Перестук бусин должен успокаивать, но паладины столичного отделения инквизиции знали, что если уж его высокопреосвященство изволит вызвать для приватного разговора, да ещё и чётки не выпускает, значит дело будет сложным.
– Да, – прямо ответил Ян Йержимановский. Всё равно не соврёшь. – Идти дальше по карьерной лестнице я не хочу. А заниматься обычными делами мне не позволят!
– У тебя большой потенциал, мой мальчик, – стук, стук, стук. Лесть, лесть, лесть. И головой кивает. Но не заснёт, слишком опытный, матёрый хищник. И Янек сегодня для него жертва. Но, к его сожалению, жертва, которая слишком хорошо знает, что она от жизни хочет. – Ты талантлив. Маги-универсалы среднего уровня силы сейчас весьма и весьма редки. И в основном не обладают должной толикой ума… Кулаками махать умеют, Храму слепо преданы, да… а вот ума нет… Подумай, при дворе скоро освобождается должность помощника советника.
И копаться в грязи придворных интриг? Ну, спасибо!
Интересно, а сам действующий помощник советника в курсе ближайшей отставки? Или для него уже распланирован несчастный случай?
– Но насильно никто держать тебя не будет, мальчик мой… Наоборот, даже поспособствуем, чтобы ты достиг успеха в своём новом деле… Ты вроде бы хотел открыть детективное агентство? Премного прискорбно терять хорошего инквизитора… Но в добрый путь, в добрый путь… – и головой кивает в такт перестуку чёток. – Однако…
Или предчувствие неприятно кольнуло уже тогда, когда кардинал предложил одно маленькое, пустяковое, но последнее дело?
– Городок тихий, – вещал его высокопреосвященство, когда в руках у Янека оказалась тонкая папка буквально с несколькими листиками. – Никогда ранее в поле наших интересов не попадал. Налоги и десятина исправно идёт в бюджет. Зверств не замечено, народ не сильно богатый, но не бедствует. Пиратов в их водах не водится, там какие-то скалы. Курортом бы мог стать, модным. Морской воздух для здоровья зело полезен… Мне вот лекарь советует… Да добраться да Гдыньска можно только на цеппелинах. По горам тоже, но сия дорога для любителей острых ощущений. Нынешний градоправитель, как там его?
– Пшемислав Левандовский, – подсказал маг, изучая строчки на серой бумаге.
– Да, пан Левандовский… Хороший правитель и добрый мирянин. Храм вот основал на свои средства. Парки там, дороги, школы. Идеальный приморский городок. В такой я бы хотел отправиться доживать свой век, да… Я даже приказал там прикупить один коттедж. И тут приходит на имя Храма послание анонимное, да ещё магической клятвой заверенное.
Не поскупился же кто-то… Амулеты с этой клятвой дороги, продаются в столице, особенно популярны среди законников и банкиров. Преступная братия тоже их жалует. А ведь предлагали же делать с уникальным номером и отслеживать!
– А в записке той… Не кривись, маги проверили. Она была чиста, как слёзы богинь. Ни отпечатков пальцев, ни следов ауры, ничего… А вот содержание… Оставить это без внимания мы не могли…
И письмо тут же, в папочке. Почерк ровный, видно грамотный человек писал. А вот женщина или мужчина? Янек пробежался по строчкам, посмотрел листок на свет, обратил внимание, как строятся предложения… Скорее всего писал мужчина, но под диктовку женщины.
И обвинял пана Левандовского чуть ли не во всех смертных грехах. Но что же так задело дядюшку? Храмовникам такое приходит пачками.
Соседка на соседку жалуется. И молоко у неё лучше, и хлеб пышнее, ведьма она. А ещё на мужа косо смотрит, отчего он в спальню ходить не хочет. Лавочник увёл выгодный заказ. Так пожалуемся и на него. Никак приторговывает чем-то незаконным. Мальчишки шумят. Паненки скалятся. Сапожники шьют из гнилой кожи, а портной экономит на ткани отчего декольте ну совсем неприличные…
– Почему вас заинтересовала эта записка?
Храмовники на местах и разбираются, учат уму-разуму и проповеди читают о братской любви и честности в делах.
– Так отправитель не в скисшем молоке обвиняет! А в растрате казённых денег, в том, что он контрабандой занимается. Точнее, что через него вся контрабанда и идёт. А это один из крупных потоков, подрывающих экономику Словении. Храм не может такого допустить. И что он публичные дома содержит, и что детей продаёт. И с фактами, мой мальчик, с фактами. Пусть и годовалой давности, но всё ж… Было такое, было…
– И?
Список того, в чём пана Левандовского обвиняют, нашёлся тут же, на другом листе. Внушительный.
– Но не могли наши люди такое пропустить, не могли, – чётки, на мгновение задержавшие свой бег, опять начали равномерный перестук. – И в документах, что из Гдыньска идут, всё чисто. Так что ты съезди туда, мой мальчик, присмотрись. Отдохни на море, поговори с жителями. Составь своё впечатление, что же там происходит. Найди факты, что скрывает это самый пан Левандовский и такой ли уж он верный сын Храма и подданный нашего короля, да будет век его долог… А то я котеджик-то уже купил.
– И под каким предлогом я туда заявлюсь? Городок хоть и на взморье, а вот туристов там не сильно много.
– Да, место подозрительно тихое. Мой хороший друг с женой едут туда поправить здоровье и закончить работу. Он историк, редкий в своей области специалист. Будешь его помощником!
Вот тогда и надо было отказаться! Что теперь-то сделаешь?!
Коридор широкий, сухой и даже звук шагов по песку кажется слишком громким.
Идти долго не пришлось. Кшистов нашёлся минут через пятнадцать. Сложно не заметить бездыханное тело, лежащее поперёк дороги. Руки и ноги вывернуты под неестественным углом. Одежда разорвана, покрыта пылью с едва заметным слоем магического вмешательства. Кожа серая, глаза стеклянные.
Ох, не стоило влезать в грязные игры, авось, и прожил бы дольше… Янек прикрыл веки и прошептал краткую молитву.
Ему-то это не помогло.
А дальше уже шёл, забыв про всякую осторожность.
И когда прорвал тонкую пелену, отделяющую реальность от иллюзорного мира, не заметил. Свет на миг померк, чтобы потом резануть по глазам яркой вспышкой. Холод подземелий сменился жарой, туфли увязли в песке по щиколотку. Кругом кусты, яркие до безобразия. Разве могут приличные листья быть такими огромными, зелёными и норовить ударить по лицу?
– Я ничего не пропустил? – маг вывалился из-за кустов раскрасневшимся, поцарапанным, но готовым на подвиги.
– Янек! – Стефа бросилась ему на шею. Он искренне надеялся, что от радости, а не от желания задушить.
Божена тяжело дышала. Присвоенная внешность слезала с неё струпьями, обнажая сморщенную коричневую кожу, высохшие клочья волос, застывший оскал лица. Платье, слишком потрёпанное в магической битве, разошлось по швам. Корсет болтался на мощах и мешал двигаться, так что мумия его просто сорвала. Никак не смогла понять, в чём же прелесть и необходимость этого предмета пыток.
Силы, которые так и не восстановились после воскрешения, убывали с каждой минутой, что приходилось сдерживать Рунихена. И восстановить бы их. Вот же рядом, источник магии, нетронутый и желанный.
Но со Стефанией она потом поговорит. Долго. Обстоятельно. И никто не сможет ей помешать.
Она будет о ней заботиться. Холить и лелеять.
До тех пока, пока девушка сможет питать её своей магией.
А сейчас…
Сейчас Божена, пошатываясь, подошла к поверженному врагу. Когда-то любимому. Верному. Сильному.
Который должен был слабеть с каждой минутой.
Который не использовал и сотой доли тех возможностей, что ему достались…
Энергетические путы трещали и готовы были вот-вот порваться. Но Прекраснейшая была недовольна. Она бы достигла намного большего за это время! Неудачником был, неудачником и остался!
Мумия прикрыла глаза. В ладони засветился кинжал. Широкий и короткий, бесполезный в битве, но идеально подходящий для ритуалов. Жертве некуда спешить.
Слова забытого языка сами сорвались с уст.
…То, что было начато, да завершится…
…Дочь Ра коронована. Дочь Ра подобна отцу своему…
…Как правит он на Небе, так и на земле не будет равных ей…
Остался последний удар.
Сутью своей, что сроднилась с магией, древняя колдунья чувствовала, что ритуал получается ещё более полным и прекрасным. Жертвой для обретения вечной жизни и молодости станет не обычный смертный маг, а тот, кто впитал в себя дыхание времён.
Забрав его знания, его опыт, его силу, вознесётся она до престола небесного и свергнет храмы трусливых богов, что забыли имена первозванные.
Рукою своей она будет повелевать водами и твердью земной.
Преклонятся перед ней народы. И никого не будет равной ей.
И цена сему – один удар.
Не так уж и много, если помнить, что этот человек сам хотел ей смерти.
На какой-то шум за спиной Прекраснейшая не обратила внимания. Кого ей опасаться? Стефанию? Здесь нет живых растений, которыми она могла бы ей навредить…
И зелёный аркан, нейтрализующий её силы, был для мумии полной неожиданностью.
За минуту, пока Божена танцующей походкой победительницы шла к Рунихену, Янек перебрал в голове с десяток заклинаний. Но чистой силой тут не обойтись.
Уже сейчас колдунья была слишком сильна. Её нельзя оставлять в живых. Если не хочешь однажды проснуться в мире, который кто-то решил сделать идеальным.
Взлохматил волосы, вытащил сухую травинку.
Стефания схватила её и сжала в руках, как величайшую драгоценность.
– Она живая! Я её чувствую!
А то пани Заремская уже начала бояться, что её магия исчезла.
– Ты у меня гений! – Янек схватил её за запястья. – Я тебе говорил? А теперь представь, что эта травинка растёт и превращается в огромную лиану…
А уж на растение он сможет нанести и нейтрализующие плетения, и укрепляющие, и что-нибудь ещё из своего арсенала.
Стефания его поняла. И травинка, послушная её воле, превращалась в длинную и крепкую верёвку. А магия мужчины легко вплетались в её структуру. И отторжения не было. Сложные заклинания не конфликтовали друг с другом, а, наоборот, словно усиливали друг друга, наполняли растительную основу, свивались в петли. Три короткие. Одна длинная.
Янек раскрутил аркан над головой. Свист вплёлся в чужое заклинание, словно подгоняя. Торопя.
В полёте раскрылась петля.
Чуть дёрнулась в воздухе.
Чтобы упасть на плечи колдунье, сдавить, пустить дополнительные побеги, спеленать не хуже бинтов, которыми древние тамерийцы обматывали мумии.
Божена захлебнулась своим пением. Потух её кинжал. И выпал из ослабевших пальцев, похожих на скрюченные корни.
А зелёные побеги всё бежали, заматывая тело, изогнутое в немом крике.
И лопались, рвались, не имея сил сдержать свою пленницу. Её энергия раздирала волокна ветви и сушила листья. Почки отмирали, не дав ростков. И чёрная гниль ползла по стеблю к рукам мага и его жены.
На лбу Янека выступили капельки пота.
Удержать мумию было сложно. Магия, дававшая ощущение чуть ли не всесилия, перед колдовством древней жрицы стала похожа на детскую игрушку. Бесполезную для взрослых дел.
И отпустить аркан невозможно.
Стефания зажмурилась. Выхода всё равно не было.
Создать крепкую лиану из былинки ей казалось легко. Тогда она испугалась, что сила, которая доставила ей в жизни множество неудобств, вдруг взяла и пропала. И когда магия заструилась, выращивая что-то совершенно новое, девушка испытала небывалое облегчение. Словно она потеряла и вновь обрела часть себя.
Сейчас же… Стефа видела, как слабеют линии силы, которые подпитывал маг. И как рвётся её «былинка», сдерживая очень злую колдунью.
Попробовать сделать травяной канат ещё крепче? Растительная плоть отозвалась глухой болью. Нет, она выжала всё, что могла.
А вот помочь… Усилить магию. Почему бы и нет?
Направить поток своей магии к нему, обвить руки, влиться в его узор заклинаний…
– Ты что творишь?! – зашипел Янек. Уж он-то знал, чем может кончиться такая вот помощь!
Но скидывать её не стал.
Потому что сила его жены действительно помогала.
Воздух загудел, кольца лианы сжались плотнее. Под ногами мумии начал плавиться песок. Идти пузырями, превращаться в расплавленное стекло.
Стефания не заметила рывок, когда Божена освободила одну руку и бросила в их сторону огненный шар.
Янек отпустил свой аркан, сжал девушку и отпрыгнул с ней в сторону, готовя щит и контрзаклинание. Нужно было что-то простое, но мощное. Потому что эта Прекраснейшая, чтоб ей ещё сто лет в гробу лежать, колдует как в сказках: бровью дёрнет – море расходится, рукой махнёт – города в руины обращаются.
И щит выдерживает второй удар огненной молнии.
Божена отводит руку для следующего броска. И заваливается на спину.
Пшемислав держит её за шею, в другой руке одна за другой сменяются иероглифы. Один застывает, от него к груди мумии соскользнули яркие молнии.
Впились в тело и содрали кожу. Пробежали по венам, разрывая сосуды.
Божена заорала. На миг опять стала собой. Рыжей и отчаянно некрасивой девицей. Потом на её месте появилась черноволосая женщина, с искажённым болью лицом. Почему-то Стефе показалось, что она была невероятно красивой. Когда-то. И ей хотелось подчиняться. И защищать.
Никак иначе.
Стефания дёрнулась, чтобы помочь той, которая достойна называться госпожой. И правильно служить и поклоняться. И только ей, а всё остальное тлен и ложь.
Разве можно жить иначе?
Но Янек не пустил, лишь крепче прижал к себе, лёгким поцелуем в висок прогоняя наваждение. А сам смотрел во все глаза и не верил.
Заклинание, выпивающее магию. И жизнь заодно.
Тоже считалось утраченным. Почти. В династии палачей что-то похожее передаётся из поколения в поколение. Но не настолько мощное.
С тихим шелестом рассыпался в песок куст. Пальма почернела, и порыв ветра развеял её пеплом. Жирные серые хлопья посыпались с неба. Замерла река. Окаменели птицы.
– Что вы стоите? – крикнул им Рунихен. – Жить надоело? Бегите!
Скрежет раздался со всех сторон. Далёкий пейзаж стал похожим на рисунок, а потом словно гигантская невидимая рука смяла лист с неудачным наброском.
Янек потащил Стефанию в кусты, откуда когда-то вылез, но девушка заупрямилась и кивнула в сторону террасы, которая единственная сохранила цвет.
Небо становилось ниже, песок – плотнее. И бежать по дорожкам было проще, словно по каменным плитам. Но воздуха не хватало, он застывал вместе с дыханием. Иллюзия умирала со своим создателем. Камень же отвоёвывал украденное пространство, вмуровывал в себя деревья, кустарники, цветы.
Плотный гранит коснулся ступенек, едва не схватил подол юбки.
На террасе исчезли колоны, ткани и тёплый свет. Разрывая деревянный пол, вылез постамент, так похожий на гроб. Маг отодвинул его самый эффективным способом – воздушной волной в сторону. Каменные стены поглотили подношение, раскрошив на мелкие кусочки.
– Потайной ход, – буркнул Янек, помогая Стефе спуститься вниз. – Ничего оригинальнее придумать не мог.
А дальше длинные коридоры, грохот обвалов позади и холод, который решил напомнить о себе. Парень снял сюртук и накинул на плечи жене. Почему-то девушка по-прежнему оставалась в лёгком наряде Та-Мери. Белый лён и золотые украшения. Так и простудиться недолго.
Когда они вышли наружу, то старого кладбища не увидели. Был пустырь и оплавленный котлован, на стеклянной поверхности которого отражались звёзды. Будто какой-то великан ударил по земле, оставив некрасивую вмятину. Что ж, можно будет объяснить всё это безобразие падением метеорита. И даже газетчиков сюда пустить, когда Инквизиция здесь всё перероет и ничего опасного не обнаружит. Где же она, кстати?
– Пойдём, ты вся дрожишь, – Янек обнял Стефанию за плечи. – Я отведу тебя домой.
А помощь и в самом деле пришла вовремя. Утром.
Войти с помощью соц. сетей: