Глава 22. В которой Стефания осваивает навыки засады

Служанка не подымала головы и мяла форменный передник.

– Так… К паничу девица пришла… Сказала, что ей срочно. Что… Уже уйти должна была… Ненадолго ведь…

– Уволить бы вас всех! – пани Амалия откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и картинно приложила руки ко лбу. А потом поднялась на ноги и решительно направилась к двери. – Да заменить некому! Пойду, познакомлюсь что ли, с будущей невесткой…

Стефании ничего не оставалось делать, как побежать следом за хозяйкой дома. А то настроение у той было не знакомиться, а разорвать избранницу сына на бинты для её любимых мумий.

Сначала на глаза попался дворецкий, но не местный, а тот, который служил у пани Альжбеты, а теперь у пани Каминьской. В полутёмном коридоре он разговаривал с какой-то горничной, но та сбежала, как только заметила краем глаза разъярённую хозяйку.

Разговор с Новаком вышел громким. Неудивительно, что никто не заметил, как и откуда появилась пани Божена.

С искренними извинениями и непониманием, в чём же дело.

Да, она пришла в дом своего жениха.

Да, Францишек сделал ей предложение. Вот и кольцо имеется.

И палец с кольцом продемонстрировали.

Да, она хотела увидеть любимого. И поговорить.

Вот ждёт. В гостиной. На сад любуется. Запущенный, к слову. Вам садовника не порекомендовать?

А в чём проблема-то?

Мало ли, что могла не так понять горничная. Среди них редко когда попадаются более-менее сообразительные особы.

Пани Амалия сделала вид, что она поверила рыжей девушке и приказала подать чай.

Интуиция профессоршу не подвела.

Божена умудрилась солгать, сказав правду и только правду.

Самая искусная ложь именно такая – вырастает из истины, прикрывается фактами, доказывает себя аксиомами. Как если в чашку с кипятком бросить несколько листиков чайного дерева. Вода не перестанет быть водой, но и уже и не остаётся ею.

Францишка она и в самом деле планировала увидеть. Разговоры не стоило откладывать на потом.

Но слуги в её доме работали на редкость сметливые. Держали их, к слову, в ежовых рукавицах, а платили щедро. И мало кто отказывался выполнить небольшое порученьице, сущую безделицу…

Например, заменить приболевшую подругу, разузнать о привычках, укладе жизни господ, и о том, что же у них в подвалах хранится…

Божене было нужно кое с кем встретиться. Да вот слишком резвый Янек помешал.

Хоть не убил и то ладно! С трупами она ещё не знала, что делать. Хотя, как говорила тётушка, иногда своевременная смерть решает многие проблемы. Но на столичного франта, посягнувшего на отлаженный и прибыльный бизнес, у Божены были другие планы. Хорошо, что Янек оказался таким предсказуемым и долго искать тело не пришлось. И заклинания использовал стандартные. Мощные, но ничего особо оригинального.

Божена спустилась в подвал, где, как и сообщила Ядвига, в коконе статиса лежало тело Змитера. Самым сложным было подождать, пока артефакт, за который пани Альжбета отдала целое состояние, взломал часть плетений. А потом отодвинуть крышку ящика. Позвать бы дворецкого на помощь, но тут будет разговор не для чужих ушей.

– Рада с вами познакомиться, пан Тонкое перо, – крышка всё-таки поддалась.

Внутри каменного гроба лежал обездвиженный Змитер, бешено вращая глазами. Говорить он тоже не мог.

Божена удовлетворённо улыбнулась. Чужая беспомощность доставляла ей удовольствие.

– Вы не против, если мы с вами немного побеседуем? Простите, другой возможности не выдалось. Позвольте представиться – пани Божена Каминьская, нынешняя птичница Гдыньска и волости. И мне не нравится, что вы покушаетесь на дело жизни тётушки и моё кровное наследство. Что вы говорите? – девушка сделала вид, что прислушивается. – Извиняетесь и заверяете, что более такого не повторится? Охотно верю. Клянётесь, что завтра же уедете, или даже сегодня? Ох, тут такое дело. Уехать-то вы сможете, да вот беда почти всё о Гдыньске забудете. Тётушка выяснила, что у нас тут какое-то заклятие работает, особо хитрого плетения. Наш местный некромант с ним разобраться не смог. А маги… У нас тут не сильно много-то магов обитает. Забывается всё, что касается… в том числе и нашей деятельности. Но я не об этом хотела с вами побеседовать. Моя тётушка незадолго до смерти начала просвещать меня касательно её бизнеса. Как чувствовала, – и картинно промокнула уголок глаза платочком. – Конечно, не все рады моему нынешнему положению. И радость эту высказывали весьма бурно. Вы слышали про погромы? И даже в них участвовали? Нехорошо обижать сиротку, нехорошо… Но видите ли, я сама бы не прочь отказаться от этой позиции. Слишком много сил понадобилось, чтобы занять её и доказать, что могу. Но я не хочу. Прозябать в этой дыре годами? Увольте! Я намерена блистать и покорять! Так что думаю, небольшой счёт на пару сотен злотых в банке меня устроит. От ежегодного процента от прибыли тоже не откажусь. И… столько же за освобождение вашей персоны. Клятва верности уже включена в стоимость.

Пани Амалия недолго знакомилась с невесткой. Даже половину своего многочисленного арсенала каверзных вопросов не успела задать. А Стефания смотрела на робкую и кроткую девицу и пыталась понять: какая же она настоящая? Разве можно вот так искусно и виртуозно играть?

Потом появился взлохмаченный и заспанный Францишек. Извинился. Поздоровался. Сказал несколько слов, что-то о радости встречи и прекрасном дне, который уже перевалил за полдень, а потом бессовестно утащил Божену на прогулку в сад поговорить.

Стефания же решила дождаться их возвращения, тем более что с пани Амалией было действительно интересно. Девушка рассматривала магографии, слушала истории, записанные на стенах древней усыпальницы, понимающе кивала, когда пани Амалия увлекалась и начинала делиться планами по организации выставки, посвящённой именно этой гробнице.

– Рунихен был удивительной личностью, – щебетала профессорша с горящими глазами, любовно поглаживая магографию саркофага. – Сильный маг, амбициозный, образованный. Вот, смотрите, – она протянула картинку, вручную раскрашенную в жёлтые и голубые цвета. – Здесь он говорит с богом науки и мудрости и Тот передаёт ему список с названием звёзд.

– Он был женат? И кем стали его дети?

– Обычно гробницы супругов были рядом. Или же саркофаг для женщины и детей ставили в соседних помещениях, но они оказались завалены. Возможно, архитекторы неверно рассчитали.

– Маловероятно…

– Мне тоже так кажется! – довольно кивнула профессорша. – Похоже на природный катаклизм или же проклятие. Так что там маги работают, но пока всё впустую. Всё спеклось в камень. А вот ещё про Рунихена. Смотрите, он охотится на гиппопотамов. Страшный зверь! Охота на них была опасным развлечением, но весьма популярным среди знати. Пощекотать нервишки и показать свою удаль. Маги считали наибольшим шиком убить животное без использования силы. За тысячелетия ничего в мужчинах не поменялось…

– А правда, что в Та-Мери были женщины-маги? – затаив дыхание, спросила Стефа. Врал ли ей Рунихен? Кто-то же должен был говорить правду?

По лицу Амалии промелькнула тень недовольства.

– О, – после минутной заминки засмеялась она. – В древнем Та-Мери женщины отличались довольно высоким положением в общественной жизни. Они владели имуществом и могли передавать его в наследство, принимали активное участие в культовых мероприятиях и даже вести их. Вот смотрите, на этой магографии среди жрецов видны женщины. И заметьте, они в таких роскошных нарядах… Разумеется, это касалось только знатных дам – представительницы низших слоёв населения разделяли все тяготы жизни со своими мужьями. А вы знаете, что трон фараонов мог передаваться только по женской линии? Всё-таки факт материнства установить намного легче, чем отцовство.

– Не ответите…

– Да рада бы! – она раздражённо махнула рукой. – Но мне же не всё известно, – и она лучезарно улыбнулась.

– Мам! – в комнату вошёл Францишек с папкой для эскизов под мышкой. – Вы хотели посмотреть мои наброски. Стефа, тебе, я думаю, тоже будет интересно!

Амалия взяла огромную синюю папку и начала рассматривать работы сына.

– Как живой, – ахнула она. – Какое волевое лицо! А эти решительные глаза! Пани Стефания, вы только посмотрите!

Вот кого видеть не хотелось, так это мумию. Пусть даже на рисунке! Она бросила беглый взгляд. Отметила, что он и в самом деле был красив, жрец-воин Рунихен. В чёрном парике, как тогда было принято, он смотрел вроде и прямо, но в то же время сквозь неё. Нос с горбинкой, глаза жгуче-чёрные, брови вразлёт, а сильные, с длинными тонкими пальцами руки держат магический шар.

А ещё девушка сомневалась, что после воскрешения мумия будет выглядеть вот точно так же. Даже после того, как «процесс» завершится.

– Я предположил, что он был брюнетом. И постарался передать властный взгляд. Как вы говорили, там, на саркофаге было написано: поражал силой глаз как звёзды. Но он мог быть и голубоглазым блондином. О цвете волос и глаз ничего не сохранилось. Да и древние не считали это таким уж важным. Что меня, как художника, печалит.

– Однако, мой дорогой, вот украшение, – женщина постучала аккуратным пальчиком по ожерелью, напоминающему воротник. – Для него наш жрец ещё молод. Ускх, так называемое ожерелье-солнце, он получил уже в зрелом возрасте, когда был возвышен фараоном…

– Простите, а где пани Божена? – забеспокоилась Стефа. Она чувствовала себя здесь лишней, а интуиции подсказывала, что лучше получить информацию о жизни, смерти и воскрешении из первоисточника. От самого Рунихена.

Францишек замялся и начал перекладывать листы из папки на стол и обратно. Пани Заремская устроила бы другу форменный допрос, да присутствие его матери сдерживало. Мало ли как отреагирует профессорша…

– Она домой пошла, – промямлил парень.

– Дорогой, такие браслеты не носили в это время!

– Ма-ам! На тех магографиях было чётко видно…

Стефа слегка поморщилась, пробормотала, что ей лучше пойти, и она зайдёт на днях. И ещё какую-то вежливую чушь. Не стоило стеснять хозяев своим присутствием.

Провожала до дверей Ядвига.

– Пани Божена тебя не заметила? – поинтересовалась Стефания.

– А? Что? Да нет, слишком занята была. И когда в подвал ходила, и когда с паничем в саду ругалась, – и зажала ладошками рот.

– Та-ак! – пани Заремская резко остановилась. – Что ей там, в подвале, понадобилось?

Спросить бы ещё, почему ссорились влюблённые, но для Ядзи нужно задавать вопросы по очереди и, желательно, такие, на которые можно ответить односложными предложениями.

– Да ничего особенного, – заюлила горничная и скривилась. Клятва верности обожгла запястья, не давая болтать лишнего.

– Веди!

– Куда? Выход-то уже рядышком. Сами можете добраться, чай не больно важная птица!

– В подвал, – хищно улыбнулась Стефа.

Ядвига на всякий случай перекрестилась и решила не перечить пани. Вот чувствовало же сердечко, что все в этом доме немало сумасшедшие.

– Да что там смотреть, пани, – бубнела служанка. – Камни всякие, какие-то кошки стоят, гробы ещё. А всё ценное, типа бумажек каких-то да бусиков с браслетиками профессор у себя в комнате хранит. Ой, а ещё там мумия есть! Не в комнате, не подумайте. В подвале. Настоящая! Сама видела!

– Как, ещё одна?!

– Да там их с десяток! А эта в гробу лежит, как живая. А пан профессор шутить изволил. В костюмчик её одел. Беленький, в тонкую полоску. Я такой давеча у пана Марека видела. Дорогущий! Вот зачем покойника в такое одевать, а? А ещё там кошачьи трупики видела. Запелёнанные как младенцы, только носики торчат. Вот зачем этим древним людям было так над котиками издеваться, а?

– Нам их не понять, – так было проще объяснить.

Но в подвал они не попали.

– Закрыто, жалость какая! – Ядвига достала из кармана форменного фартука большой чугунный ключ на розовой ленточке и повозилась им в замочной скважине. – Вот же! Наверное, профессор чуток тут помагичил. Не открывается.

– И что же пани Божена в подвале делала? Не знаешь? Учти, это ведь не предательство хозяев и клятва позволяет говорить.

– Вот не знаю, честное-пречестное! – и ладошки молитвенно сложила и головкой часто-часто закивала.

Переходим к следующим вопросам.

– А с паничем почему ругалась? Неужто не слышала?

– Да я случайно, пани! Вот мимо шла, по своим делам бежала, а они разговаривают. Да громко так. Тут хошь не хошь, а услышишь. Да я и не слышала ничего. Панич сказал, что обо всём договорился и ждать их будут. Вечером у малого храма.

Вот и сидела пани Стефания Заремская на скамеечке под зонтиком. Место обзора она выбрала старательно. Видна была и узкая тропинка, ведущая к храму, и ворота кладбища, и спрятаться в кусты можно было быстро и легко. А что в соседях парочка белых надгробий, так они молчат, не мешают.

Первое, что выяснила Стефа, – сидеть в засаде скучно. К тому же неудобно. В довершение всех бед ещё и есть хочется. Желудок периодически бурчал так, что всех окрестных птиц распугал.

Но девушка упорно ждала. Сама не зная чего.

Францишек появился первым. Но долго у кованых ворот не простоял. Божена приехала на ландолете, которым управлял дворецкий. Пан Новак держал каменное выражение лица и в невозмутимости его чувствовалось осуждение.

Парочка прошла несколько шагов, остановилась и продолжила разговор, который, как догадалась Стефания в кустах сирени, они начали ещё в саду у пани Амалии.

– Что ты хочешь? Что это за странное место?

– Мы поженимся, Божена! Храмовник нас обвенчает и…

– Зачем?

– Как зачем? Мы же об этом мечтали?

– Это ты мечтал! Я же хочу теперь совершенного иного! Теперь весь мир передо мной открыт! Променять его на пелёнки, вышивку и ужины? Кем же надо быть? Пока ты будешь становиться известным художником, кем буду я?

Божена развернулась и пошла обратно к воротам.

– Прости, но у нас разные цели в жизни!

– Ты изменилась… – пробормотал разочарованный парень, но бросился догонять возлюбленную.

А вот Стефа попятилась, пытаясь выбраться из кустов. Разговор обещал быть долгим, эмоциональным и бесполезным для расследования. В храм она входила спиной вперёд. Если вдруг ссорящаяся парочка её заметит, то всегда можно сделать вид, что она только-только вышла из храма и ничегошеньки не видела и не слышала.

И на кого-то наткнулась.

– Стефа! Что ты тут делаешь?

Янек развернул девушку к себе. Глаза метали молнии, и выглядел он очень недовольным. А потом вдруг улыбнулся. Что-то невысказанное повисло в воздухе. Зазвенело тёплой капелью после зимы. Пробилось как первый подснежник.

– Прячусь, – честно призналась девушка. – Там Божена и Францишек отношения выясняют. Не хочу подсматривать.

– Знаете, – маг посмотрел поверх её головы на ссору влюблённых и принял мудрое решение. – Я, наверное, тоже спрячусь.

Помолчали. Пан Йержимановский не знал куда девать руки. Отпустить девушку? Да и так хорошо.

Лучи солнца проникали сквозь витражи, и разноцветные дорожки выглядели нитями удивительного покрывала. Пылинки в воздухе казались золотыми блёстками.

– Может, присядем? Тут скамеек много.

Голос разрушил очарование, но не говорить было странно. Мало ли, что могло родиться из молчания?

Всё что угодно.

От поцелуя, робкого касания, которого и ждала, и боялась девушка, до неуместных вопросов, слишком много которых накопилось между ними.

– Не знаю… – Стефа почувствовала, что начинает краснеть. – Тут тихо.

– Храмы так строятся, – хрипло начал объяснять Янек. – В стены встраивается специальное заклинание, которое поглощает шум с улицы. Ничто не должно отвлекать от молитвы и общения с богами.

В нишах застыли мраморные статуи богов. Кто-то таинственно улыбался, кто-то ехидно щурился. Перед ними на маленьких алтарях горели свечи, стояли букеты и плошки с ароматными палочками. Главный алтарь у восточной стены сейчас пустовал. Во время панихиды он был покрыт чёрным шёлком, а теперь на нём лежало белоснежное покрывало с золотым орнаментом. И колоны рядом украсили цветочными гирляндами.

– Вот вы где! – из неприметной дверцы выскочил храмовник, на ходу поправляя рясу, заспешил к ним. – Думал, что вы уже не придёте. Скорее, а то солнце скоро скроется. Непорядок, не по заветам. Быстрее же!

Девушка оглянулась. Сквозь полуприкрытые двери были хорошо видны и ворота, и Божена с Францишком. Тот что-то горячо ей доказывал, она же отрицательно махала головой и притоптывала ножкой. К ним подошёл градоправитель, спокойно заговорил…

Нет, лучше она за священником пойдёт. Что с ней может случиться-то? В храме. И с Янеком.

Всё что угодно.