Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Ночью Стефания ждала гостей. Почему-то ей казалось, что сегодня Рунихен осчастливит своим визитом пораньше.
Лишь бы Янек не пришёл. Не сейчас, лучше завтра. Она тогда успеет что-нибудь придумать…
За вечерним чаем маг то косился на неё подозрительно, то отвечал невпопад. Но обошлось. Она успела уйти из-за стола пораньше под предлогом головной боли, а мага отвлёк Марек. Или же Божена что-то спросила? Очень бестолковое, но требующее непременно срочного ответа.
– Доброй ночи, глупая колдунья…
Она задремала! И опять пропустила момент, когда силуэт, словно сотканный из тьмы и запахов пустыни оказался в её комнате.
– И вам здравствуйте… – вежливость наше всё! – Опять за моей магией пришёл? Ничего если я на «ты»? – она приподнялась на локте, села, натянула одеяло повыше, хотя и не помнила, как оказалась в постели, да ещё раздетой, в одной тонкой ночной рубашке. Сидела же за столом, в домашнем платье и с канделябром под рукой. Подготовилась, тонизирующее зелье ещё выпила, то, которое завозят из её родной Каледонии. Оно гадкое на вкус и растворяется только в крепком кофе.
В голосе визитёра прозвучала довольная усмешка:
– Я начинаю чувствовать себя живым! Это прекрасно!
– А я тут при чём? – магия опять утекала. Совсем недавно она бурлила, а теперь… И чем больше девушка злилась, тем сильнее был отток силы. – Тут же магов полным-полно! Есть и было! Вот не думаю, что за… сколько вы там в своём саркофаге лежали… ни разу не было подходящей ситуации для воскрешения!
– Было, но…
– Что «но»? Вот только не надо мне петь про мою всю такую уникальность! Не поверю…
Она хамила и знала это. Гувернантка бы схватилась за голову и нюхательные соли, а потом побежала бы жаловаться дядюшке. Нянюшка не побрезговала бы розгами за такое поведение, но все они остались в прошлом. А здесь и сейчас был страх, который выворачивал душу.
– Что ж… петь не буду, но в чём-то вы, точнее, ваша магия, уникальна. Вы ведь женщина. Вернее, девушка.
Мог бы не уточнять.
– Это легко исправить, – тихо буркнула Стефа, и услышала в ответ серебристый смех.
– Мне многое приходится узнавать. И многое я принимаю за данность, но не понимаю. Украсть магию у женщин, объявить их неспособными к колдовству, присвоить их силу… И не предсказать последствия…
– Подожди, – Стефания чуть не забыла, в каком она виде, и не бросилась к гостю с расспросами. – В твоё время женщины владели магией? А разве… Ну, колдовство разрушает, оно опасно для нас, разрушительно и…
Девушка могла много сказать, что получается, если осваивать магию, да ещё самой, да ещё по книгам. И про то, сколько всего она сломала, сожгла и утопила, набила себе шишек и синяков.
Мумия улыбнулась.
– Мужская и женская магия отличается по своей природе, глупышка… – кажется, он отвернулся и посмотрел на звёзды. – И если девушка будет пытаться учиться магии по мужским правилам и законам, то, естественно, уничтожит и себя и всё вокруг… Может стать опасной. Она разная… Впрочем, если мужчина пытается освоить женские потоки магии, то ему тоже несладко приходится. Отклонения получаются своеобразными…
И снова смех. Словно рассказал забавный анекдот.
– Не понимаю… Ты говоришь, что я могу колдовать, и при этом не разрушить половину города? Или же как храмовники – не женское это дело, магией мир менять?
– Есть конечно исключения, иначе всё было бы слишком скучно и предсказуемо… Мужская магия способна влиять на внешний мир: подчинять стихии, создавать иллюзии, контролировать элементарий… А вот женская часть магии успокаивает, исцеляет… Если эту силу пытаться заставить делать то, что её природе противоречит, естественно, она взбунтуется.
И будет перекорёживать всё вокруг…
– Что-то ты путаешься. Целители живут при храмах, и они почитаемы.
– Рассказать тебе кое-что из истории?
– Будто я историю не учила! – Стефания подтянула на себя одеяло. Разговор в темноте был странен. Разве так проводят ночи благовоспитанные пани? Рассуждая о философии?
– Такое точно не рассказывают в школах. Или я что-то не понимаю в людях. Итак, слушай сказку…
Вначале было Слово.
И слово стало богами.
Но не было в бесконечном тёмном океане-хаосе места, куда можно ступить. И создали они землю и всё, что есть над ней и под ней. Для их ног возникла земная твердь, руки подняли небо, из слёз появились моря, волосы стали золотом и минералами. Их глаза – звёзды, а дыхание – магия. И пусто было на земле.
Скучно стало богам, слишком уж совершенным был мир. И создали они человека.
И разделили боги человека на мужчину и женщину, дабы никто по отдельности не становился зеркалом небожителей. И раздвоили магию, повелев, чтобы силы, подчинявшие стихии, повиновались мужчинам, а дар исцеления, понимания и поддержки принадлежал женщинам. Богиня же Хаоса и Зари дала возможность и среди правил появляться исключениям. Чем разгневала своих братьев и сестёр, но, как оказалось, спасла неугомонное человечество, погубив его. Несколько раз.
Долго жили боги рядом с людьми, а потом вернулись к себе в Хрустальный Дворец на небосводе, оттуда внимают молитвам и изредка спускаются на землю, дабы не забывали люди о том, кто они.
– Да, ты прав, в Храмах говорят другое! Что это не боги ушли, а первая женщина украла у своего мужа магию. Не смогла её удержать, и сила разрушила райский сад. А боги не смогли жить на развалинах своей мечты и оставили нам этот мир – то, что осталось от созданного рая. И что они пытались много раз спасти нас, но мы, ослеплённые гордыней и невежеством, не слушали их пророков и аватаров… – и зевнула.
Стефе было в самом деле интересно, но голос Рунихена убаюкивал и усыплял:
– Для той, кто не любит слушать проповеди, ты хорошо разбираешься в теологии… Но слушай, что же было дальше…
Многие века мужчины владели магией, которая могла разрушать и созидать, подчинять огонь, землю, воду и воздух, поднимать из недр металлы и насылать грозы. Женщина же была хранительницей очага, гармонии и силы. Она исцеляла и взывала к мёртвым, вдохновляла, чувствовала ложь и дурные мысли. Но дар непоседливой богини искрами иногда менял природу сил. И появлялись мужчины, который были гениальными лекарями. И женщины, что мановением брови рушили стены вражеских городов…
История человечества хранит многое. И ещё больше забыла. Недаром же та богиня, что решила покровительствовать этой науке, всегда отличалась плохой памятью.
Нас же интересует то, что произошло лет так триста или четыреста назад. Совсем недавно. Для богов так вообще, считай, что вчера. Для некоторых из них нет такого понятия, как время.
Был голод. И была война. Много целительниц погибло. Много говорящих с растениями отдали последние силы, чтобы земля родила чуть больше пшеницы, чем могла… Женщин-магов всегда было меньше, а тогда практически не осталось. Боги то ли не слышали мольбы своих детей, то ли решили преподать им очередной жестокий урок.
А в стенах Храмов родилась одна идея… А что если, чисто теоретически, ведь боги не давали других заветов… Что если забрать, подчинить женскую силу в угоду религии и только ей?
Тех же, кто был не согласен, жгли на кострах…
И было сказано, что магия лишь для мужчин.
Что женщина – причина грехопадения и изгнания из рая.
Что она неспособна чувствовать и владеть магией.
Не за год и не за два, но слово сказанное стало истиной, непререкаемой аксиомой.
И целители, способные позвать и с той стороны, стали обитать лишь при Храмах. Как и некроманты, и говорящие, и интуиты, и… Дар богини Хаоса позволил проявляться женской стороне силы и в мужчинах. Иногда ему помогали.
Ведь люди шли за чудом. И готовы были платить большие деньги.
Много денег.
Много лет.
А в подвалах всегда найдётся местечко для ещё одного мешка с золотыми.
Но природа не терпит пустоты, насилия над собой.
Прошёл год, минул век. Потом и другой. Лишь в редких рукописях храмовых библиотек находились скупые строчки, что когда-то всё было по-другому.
Нельзя лишь вдыхать, для жизни нужен и выдох. Нельзя представить ночь без дня. Жаркому лету необходима холодная зима…
Что ж будет, коль огонь пожелает стать холоднее льда? Луна захочет светить ярче солнца?
Изменения были неизбежны. Незаметны, как движения барханов в пустынях и столь же неуловимы.
Земля оскудевает. Женщины всё чаще бесплодны… Иначе зачем было придумывать големов?
Наверное, боги не отобрали всю магию у своих горделивых чад лишь потому, что всё равно находились те дочери сил, которые смогли открыть в себе истинную природу и учились колдовать.
– Почему я должна тебе верить, незнакомец?
– Почему бы и нет? Моя версия святой инквизиции ничем не лучше официально принятой.
– А ты можешь помочь мне освоить свою магию? – уже засыпая, пробормотала она.
– Зачем? Сама справишься… Теперь ты знаешь, в чём ошибалась.
Тихий шелест, и сознание уплывает в грёзы. Приторные, как восточные сладости.
Дверь сорвало с петель. Стефа вынырнула из сна, как из ледяной проруби. Взбешённый вихрь метнулся к окну. Что-то бахнуло.
Карниз со шторой рухнул.
Вспышка. Молния и снова вспышка.
Упал туалетный столик, рассыпались по полу флакончики с духами и баночки с кремами. Треснуло зеркало.
Запах гари и озона.
Резко вспыхнул свет.
Стефа зажмурилась, а когда смогла открыть глаза, то посреди разгромленной комнаты стоял Янек. Тяжело дышал и смотрел на девушку ошалевшим взглядом.
– Ты в порядке?
– А ты нет!
Волосы стоят дыбом, на щеке след сажи и длинная царапина. У рубашки рукава оторваны, а по предплечьям струились нити магии. Впитывались в кожу, не оставляя следа.
– Быстро уйди из моей комнаты! Как ты посмел?
– Мне показалось, что я слышал голоса…
– Тебе показалось! Здесь никого нет! Убирайся!
– Стефания…
– Если собираешься извиниться, то считай, что извинения приняты! Что ты вообще делал возле моей комнаты в такой час?
– Вот не поверишь – гулял!
Ну, почти. Бессонницей Янек Йержимановский никогда не мучился, а тут вот не соврал. И не в придирках профессора, не в откровенных намёках его жены, от которой он и спрятался в особняке пани Альжбеты, не в убийствах, не в сбежавшей мумии, не… Всё банально, ему хотелось увидеть некую голубоглазую пани…
Прикрыть глаза и вдохнуть цветочный запах… легко коснуться губами губ… По-настоящему поцеловать, а не так, как у них было. Не поцелуй, сплошное недоразумение!
О магии можно не спрашивать. Магия у женщин вообще редко проявляется. Но об этом чудаковатый помощник профессора тоже не должен знать. Сила с ней явно не первый день, поговорить можно и утром…
Или подождать, пока она признается? Хотя глупо требовать откровенности, когда сам…
…Обнимать крепко, чувствовать биение сердца, сминать тонкую ткань ночной рубашки, целовать нежную кожу шеи, ласкать ямочку у ключицы, спускаясь ниже и…
Нет, рассказать про догадки и предположения, спросить, как прошёл день, рассмешить и…
Опыт общения с пани Заремской подсказывал: слишком наглое вторжение на её территорию может закончиться близким знакомством… с канделябром, например. А то и с паном некромантом.
Поэтому подвиг с залезанием через окно он повторить не рискнул, ходил по коридорам, пинал постамент статуи какой-то барышни с кувшином, протирал кирасу летучего гусара и набирался смелости. Странное чувство. Непривычное.
Робким Янек в жизни не был.
А потом он услышал то ли тихий разговор, то ли… стон?
Магия сама собой выскользнула из раскрытых ладоней, снесла дверь с петель. Если девушка в опасности, то ему и разнесённые стены простят. А если, нет, то извиниться он всегда успеет.
Наверное…
У окна кто-то стоял. Силуэт на фоне звёздного неба. Мужчина. Маг, который легко отбил стандартную связку боевых заклинаний. А контратака была необычной.
Рассмотреть бы вязь этих чар, да падающий на голову карниз плохо способствует концентрации.
Янек смог увернуться, потом отскочить и от призрачного меча с полосой древних иероглифов, в ответ бросив разветвлённую молнию, но Как-Там-Его Разрушитель с немалой сноровкой выпрыгнул в окно.
Йержимановский тихо выругался.
Посмотрел на разозлённую Стефу. Магия постепенно исчезала, таяла.
– Ну так идите… дальше гулять!
Парень облизнул пересохшие губы. Всё-таки в фантазиях он несколько преуменьшил… эээ… целовать то, что ниже шеи тут и не перецеловать. Девушка засопела и подтянула на себя одеяло.
– Что происходит? – в открытую комнату осторожно заглянула взлохмаченная Божена, а за ней Марек в стёганом халате до пят и с папильотками на голове. За ним из коридора выглядывал дворецкий и любопытные, но несколько заспанные горничные.
Нет худа без добра, хоть градоправителя можно вычесть из числа подозреваемых.
– Пан Янек, – жёстко начал Марек. – Извольте объясниться или немедленно покинуть этот дом!
– Да я с радостью! Ну, в смысле, объяснюсь, но не выгоняйте меня, на улице холодно, и дождь… – он бросил взгляд на почти полную луну и яркие созвездия. – Будет когда-нибудь. В общем, я шёл, шёл… – и показал, как крался на цыпочках.
– Почему вам вообще вздумалось гулять в такой час? – раздражённо перебила его Божена, поплотнее запахиваясь в шаль.
– Мне бы тоже хотелось спросить вас об этом, – в спальню, которая стала вдруг слишком тесной и неуютной, вошёл градоправитель. Тоже в халате. Сразу видно, что ночевать Пшемислав оставался здесь.
А жаль… Значит, древний жрец может носить и его личину.
– Я взрослый человек. И у меня это! О! Вдохновение! Хотел стихи сочинить для своей невесты. И вот я шёл, искал рифму к слову…
– Пакля, – буркнула в сторону Стефа. – А вы не могли бы делать это где-то в другом месте?
– Вот ведь, все женщины неблагодарные! – на глазах Янека проступили искренние крупные слёзы. – Я тут, может, жизнью рисковал, её спасать бросился.
– От кого? От ваших фантазий? – «невеста» начинала злиться. – Вам показалось! Здесь никого не было!
– То есть, пан Янек, – Марек стал собранным и внимательным, – вы утверждаете, что в спальне пани Стефании был посторонний?
– Да!
– Нет!
– Полностью исключено! – добавил Левандовский. – На особняке стоит тройная защита, базирующая на кристаллической решётке Паркинсонна-Леви и питаемая самозаряжающимися амулетами.
Божена глупо икнула, а Янек восхищённо произнёс:
– Вы такой умный!
– То есть, без разрешения хозяев, на территорию особняка никто войти не сможет, – махнул рукой Пшемислав и пояснил как бы ни для кого. – Я читал немного… о магии и всем таком. И знак гильдии имею.
– Какой? – помощник профессора был до бестактности любопытен.
– Увы, только янтарь, я его и не скрываю…
Стефания бросила на «женишка» выразительный взгляд.
– Простите, мне моим агатом гордиться нечего, – вдруг обиделся Марек. И приказал дворецкому: – Разбудите пару лакеев, пусть обыщут парк!
– Да кого вы найдёте? – зевнула Божена. – У нас тут как в банке, абсолютная безопасность.
– И дом! И хозяйственные постройки! – выкрикнул Янек вдогонку.
Рыжеволосая пани только закатила глаза, но ни она, ни Стефания не согласились идти отдыхать, пока слуги «никого не найдут». Благо в гостиной, куда все переместились, долго ждать не пришлось.
Посторонним оказался плотно сбитый молодой мужчина в сером костюме, надетом впопыхах. Единственной его приметой мог считаться свежий синяк на пол-лица. Но он же не сам появился, как и подобные украшения на мордах лакеев, «помогавших» ему идти.
– Чисто ради интереса, – Янек даже из кресла приподнялся. – А рёбра у него целы?
Тот, кто держал пленника слева и имел фингал справа, дёрнул плечом. То ли в знак согласия, то ли отрицая свою причастность.
А рыжий приоткрыл один глаз (второй он ещё долго открыть не сможет), обвёл всех мутным взглядом – и безразличного Пшемислава, и зевающего Марека, и Божену, которая сидела в кресле, словно кол проглотила, – и улыбнулся одним краешком губ.
– Стефа! Я так рад тебя видеть!
Войти с помощью соц. сетей: