Два варианта валютной политики Китая: какой хуже?

Декабрь 2015 года

В валютной политике многих государств много противоречивого и парадоксального. Особенно в валютной политике двух крупнейших экономических держав – США и Китая. Америка, например, обвиняет Китай в том, что тот занижает курс юаня и тем самым искусственно стимулирует экспорт. Но давайте на минуту задумаемся: за счет чего Китаю удается занижать курс национальной денежной единицы? – Ответ очевиден: за счет валютных интервенций Народного банка Китая. Чем более активно Центробанк Китая скупает на валютном рынке доллары, тем, соответственно, выше курс «зеленого» по отношению к юаню. То есть тем ниже курс юаня по отношению к «зеленому». Разве Соединенные Штаты не заинтересованы в том, чтобы Народный банк Китая закупал продукцию «печатного станка» ФРС? Если Китай возьмет курс на повышение курса юаня, тогда возникнет проблема с дальнейшей реализацией «зеленой продукции». А для паразитического американского капитализма прекращение спроса на «зеленую продукцию» ФРС смерти подобно. Возникает ощущение, что Америка очень непоследовательна в своих выпадах против Китая. Она недовольна как в том случае, когда Пекин играет на понижение своей валюты, так и в том случае, когда он ее укрепляет или, по крайней мере, поддерживает «на плаву».

Точно также Китай одинаково недоволен тем, что: а) Вашингтон проводил на протяжении нескольких лет политику количественных смягчений, которая неизбежно ослабляла доллар США и укрепляла юань по отношению к американской валюте; б) Вашингтон свернул программу количественных смягчений и собирается впервые за несколько лет поднять учетную ставку ФРС. В первом случае подрываются позиции китайских экспортеров, ориентированных на рынок США. Во втором случае возникает угроза мощного оттока капитала из Китая. Впрочем, ставка ФРС еще не поднята (ее поднятия ожидают в самое ближайшее время), а капитал из Китая уже бежит в направлении Америки. Планы Пекина по интернационализации юаня могут быть сорваны.

Такой парадоксальный «валютный дуализм» (порой напоминающий «валютную шизофрению») Вашингтона и Пекина объясняется тем, что оба государства пытаются в своей валютной политике совместить несовместимое. Они хотят обеспечить своим экспортерам товаров благоприятные позиции на мировом рынке. И одновременно обеспечить крепкие позиции на мировом рынке капитала. Для достижения первой задачи нужно снижение валютного курса своей денежной единицы, для достижения второй задачи – укрепление. За двумя зайцами одновременно гнаться нельзя.

Если посмотреть на реальную валютную политику США, абстрагируясь от конъюнктурных заявлений американских политиков и чиновников, то не возникает никакого сомнения, что Вашингтон проводил и продолжает проводить долгосрочный курс на крепкий доллар. Это его «заяц». Если бы было иначе, то мировая долларовая система давно бы уже рухнула. А возмущенные заявления Вашингтона насчет того, что Китай проводит курс на занижение курса своей валюты («валютный демпинг»), носят в основном политический характер. Это одно из традиционных, хорошо отработанных средств давления дяди Сэма на Пекин. Вашингтон гораздо больше боится курса Пекина на укрепление юаня. Ибо этот курс будет подрывать мировую систему доллара, которую США выстраивали на протяжении всего XX века, организовав для этого две мировые войны. Таким образом, «валютный дуализм» существует лишь в риторике американских политиков, реальная валютная политика Вашингтона нацелена на ослабление других валют по отношению к доллару США. Вашингтону очень выгодны «тараканьи бега» других государств под названием «валютные войны». Хотя на словах Вашингтон их осуждает.

Тактически Вашингтон может пойти на временное укрепление других валют. Но только на временное. И только такое, которое нужно Вашингтону. Яркий пример – известное «соглашение Плаза» в 1985 году. Тогда Вашингтон добился от Токио поднятия курса иены. Это повышение было роковым для Японии: экспорт товаров страны «восходящего солнца» стал падать, что нанесло удар по всей экономике. «Соглашение Плаза» поставило крест на так называемом «японском экономическом чуде». Иена, которую еще в 70-е годы прошлого века называли «конкурентом доллара», окончательно закатилась. Дядя Сэм великодушно разрешил иене сохранить статус резервной валюты, оставив ее в «валютной корзине» МВФ. Она стала чем-то наподобие музейного экспоната. Впрочем, экспоната поучительного.

А теперь обратимся к Китаю. На сегодняшний день «валютный дуализм» Пекина является реальностью, а не «оптическим обманом» (как в случае с Вашингтоном).

На протяжении нескольких десятилетий Китай наращивал свой товарный экспорт, завоевывая мировые рынки и став на сегодняшний день экспортером № 1. Благодаря экспорту Китай стал экономической державой № 1, если оценивать валовой внутренний продукт (ВВП) страны по паритету покупательной способности юаня по отношению к доллару США. Так называемое «китайское экономическое чудо» – результат действия нескольких факторов: низкие издержки на рабочую силу, торговый режим «особого благоприятствования» со стороны США и других стран Запада (что, в свою очередь, обусловлено геополитическими планами Запада в отношении Китая), заниженный курс китайской валюты.

Нас интересует последний из названных факторов. Как выглядела политика валютного курса юаня на протяжении последних десятилетий? Можно выделить четыре основных периода.

Первый период. С начала 1980-х гг. до 1994 г. Неуклонное снижение курса юаня по отношению к доллару США. Наиболее резким было снижение курса юаня в последний год периода. В 1994 году юань обесценился на одну треть по сравнению с предыдущим годом. В целом за период 1981–1994 гг. номинальный валютный курс юаня упал на 80 %. Вначале периода 100 долл. США обменивались на 170,80 юаней, а в конце периода— на 861,87 юаней (среднегодовые значения курса).

Второй период. 1994–1997 гг. Некоторое (примерно на 4 %) повышение курса юаня.

Третий период. 1998–2004 гг. Стабильный (фактически фиксированный) курс юаня. Он составлял около 827 юаней за 100 долларов США.

Четвертый период. С 2005 по настоящее время. Постепенное повышение курса юаня. В начале периода среднегодовое значение курса было 835,10 юаней за 100 долл. США, а в 2014 году – 614,28 юаней. За десятилетний период произошло удорожание юаня к доллару примерно на 35 %.

В целом за период 1981–2014 гг. юань обесценился почти на 3/4 (на 72,3 %). Процесс обесценения юаня закончился более 20 лет назад. Примечательно, что Вашингтон на фоне этого реального укрепления юаня продолжал декламировать мантры насчет недооцененного юаня. Более того, укреплению юаня в немалой степени невольно способствовал сам Вашингтон. В ходе финансового кризиса ФРС и казначейство США осуществляли громадные долларовые «вливания» в банковскую систему, что способствовало обесценению доллара. После финансового кризиса в США была запущена программа «количественных смягчений», которая продолжала ослаблять «зеленую валюту». Таким образом, некоторый вклад в укрепление юаня можно приписать американским денежным властям.

В течение 2015 года в поддержании юаня активно стали участвовать денежные власти Китая. Их задача состояла даже не в том, чтобы укреплять свою денежную единицу, а в том, чтобы не допустить ее падения. Уже в начале 2014 года ФРС США стали намекать, что программа количественных смягчений в Америке будет сворачиваться. Иначе говоря, был дан сигнал, что период некоторого вынужденного ослабления доллара заканчивается. Что скоро произо его укрепление. Еще до того, как началось реальное сворачивание указанной программы, обозначился разворот мировых потоков капитала в сторону США. Началось движение капитала из периферии мирового капитализма в сторону Америки. Это напрямую затронуло Китай. В силу несовершенства китайской статистики трудно сказать, каковы были масштабы оттока капитала из Китая в прошлом году. Британская газета Daily Telegraph, ссылаясь на исследование Lombard Street Research, летом этого года написала о «пугающе большом» оттоке капитала из Китая в 2014 г. на уровне 800 млрд долл. По нашему мнению, это завышенная цифра, но даже если взять половину от нее, нельзя не признать, что это серьезный фактор подрыва валютного курса юаня. По оценкам Минфина США, отток капитала из Китая за первые восемь месяцев текущего года составил еще 500 млрд долл.

Все это очень некстати Пекину, который в течение последнего года целенаправленно боролся за придание юаню статуса официальной резервной валюты. С этой целью денежные власти Китая, начиная с середины прошлого года, стали активно проводить валютные интервенции, щедро тратя на это свои международные резервы. Как известно, летом 2014 года Китай поставил «мировой рекорд» по накоплению таких резервов, достигнув планки в 4 трлн долл. А затем он начал их «палить». Согласно последним данным (на конец октября 2015 года) международные резервы Китая опустились до 3,5 трлн долл. За год с небольшим Китаю пришлось «спалить» 0,5 трлн долл. Игра была очень рискованная. Затраты могли не окупиться. Но, к счастью для Пекина, в последний день ноября Совет директоров МВФ все-таки принял долгожданное для Китая решение о включении юаня в корзину резервных валют Фонда. Вот только что будет делать Пекин с этой резервной валютной, не очень понятно. Судя по всему, не понятно не только внешним наблюдателям, но и самому руководству Китая.

Я не исключаю, что какой-то временный позитивный эффект от обретения юанем статуса резервной валюты китайская экономика может получить. Часть инвесторов, вероятно, вложится в юаневые активы, проводя валютную диверсификацию своих инвестиционных портфелей. Но вряд ли найдутся инвесторы, которые полностью «уйдут» в юань. В памяти еще свежи события текущего года, связанные с Китаем, которые будут охлаждать пыл инвесторов. Отметим два из них.

Во-первых, резкое проседание фондового рынка Китая летом этого года, когда правительству удалось купировать развитие масштабного кризиса благодаря введению жестких административных мер (типа моратория на операции с ценными бумагами) и бюджетных вливаний (для поддержания тех участников рынка, которые являются «стратегически важными» предприятиями китайской экономики).

Во-вторых, так называемая «девальвация» китайского юаня, которая произошла в августе 2015 года. Действительно, в течение одного дня имело место рекордное за двадцать лет «проседание» валютного курса юаня (почти на 2 %). Западные СМИ поспешили заявить, что Пекин начинает «валютную войну». Конечно, никакой «валютной войны» Китай не собирался начинать. Скорее это был досадный сбой со стороны денежных властей Китая, которые, несмотря на валютные интервенции, не смогли выполнить задание партии и правительства по поддержанию имиджа юаня накануне судьбоносного решения вопроса о его резервном статусе.

Посмотрите на американскую прессу, которая в августе злорадствовала по поводу этой «девальвации». Куда юаню до резервной валюты, если он является такой «волатильной» валютой? К сожалению для Китая, в подобной злой критике много правды. Юань стал резервной валютой. Но у Китая накопилась критическая масса проблем, которые не решишь с помощью «обновленного» юаня. Это, во-первых, сохранение «пузырей» на фондовом рынке Китая. Во-вторых, – громадные долги разных секторов экономики. В-третьих, – наличие громадного сектора «теневого бэнкинга». В-четвертых, – повышение стоимости рабочей силы в Китае, которое трудно компенсировать даже мерами «валютного демпинга». Плюс к этому ожидаемое повышение процентной ставки ФРС США, что лишь ускорит бегство капитала из Китая. Если валютная звезда под названием «иена» поднималась на мировом небосклоне в течение многих лет (до 1986 года), то валютная звезда «юань» может упасть вскоре же после взлета.

Итак, Китаю в ближайшее время предстоит определиться со своей валютной политикой. За кулисами партийно-государственного руководства страны идут очень непростые дискуссии, переходящие в острые политические схватки между двумя основными фракциями.

Одна фракция настаивает на продолжении нынешней политики сдерживания роста курса китайской валюты, т. е. является сторонницей продолжения курса развития китайской экономики за счет форсирования экспорта.

Другая фракция ратует за то, чтобы укреплять валютный курс юаня, превращая его в международную валюту. Переходя постепенно от международной торговли к международным операциям с капиталом. Обе концепции крайне уязвимы. В конце октября 2015 года в Китае прошел V пленум ЦК Коммунистической партии Китая (КПК), на котором был обсужден и одобрен 13-й пятилетний план социально-экономического развития КНР (на период 2016–2020 гг.). Внимательное изучения этого 100-страничного документа показывает, что концепция нового пятилетнего плана представляет собой некое эклектическое сочетание позиций двух выше упомянутых фракций власти. Этот компромисс мне напоминает управление автомобилем в четыре руки. Риски для водителей и пассажиров такого автомобиля очень высоки.

Впрочем, в Китае есть небольшая группа политиков и экономистов, которые предлагают третий вариант выхода из нынешних экономических тупиков. Условно ее можно назвать группой «ортодоксальных коммунистов», которые предлагают вспомнить опыт экономического строительства в первое десятилетие существования КНР, равно как и опыт СССР. Эту группу в настоящее время пока не допускают к рулю автомобиля. Однако по мере обострения противоречий китайской экономики можно ожидать усиления влияния и авторитета «ортодоксальных коммунистов». В части валютнофинансовых вопросов они выступают за полный запрет иностранного капитала в банковский сектор Китая, отмену свободного трансграничного движения капитала, установление государственной валютной монополии, использование юаня лишь в качестве внутренней денежной единицы, установление фиксированного валютного курса юаня и т. п.