12

Холлеру так и не довелось принять участие в беседе с Фостером. Он был прославленным адвокатом, – правда, кое-кто называл это дурной славой. Наивысшего признания он добился, когда был снят фильм, сюжетом для которого послужило одно из его дел, а главную роль исполнил не кто иной, как сам Мэттью Макконахи. Холлер даже выдвигал свою кандидатуру на последних выборах окружного прокурора, но сошел с дистанции из-за скандала, разразившегося в связи с тем, что клиент, с которого ему удалось снять обвинение в вождении автомобиля в нетрезвом состоянии, все же, будучи пьяным, насмерть задавил двух человек и погиб сам.

Так или иначе, Холлер был знаменитостью, и администрация городской тюрьмы старалась оттянуть его освобождение до тех пор, пока средства массовой информации не будут оповещены о его аресте, его физиономия не появится в Интернете, а около тюрьмы не соберется толпа репортеров, фотографов и блогеров, чтобы запечатлеть этот позорный факт его биографии.

Босх отправился в тюрьму вместе с Аронсон, действовавшей в качестве адвоката Холлера, чтобы предупредить брата о том, что его ожидает снаружи учреждения. Аронсон предложила Босху подогнать к зданию «чероки» и открыть дверцу, чтобы Холлер быстро выскочил из ворот, запрыгнул в автомобиль и они бы умчались. Но Холлер сказал, что не собирается обращаться в трусливое бегство. Собрав личные вещи, он достал из кармана галстук, тщательно повязал его и, высоко подняв голову, вышел на свободу. Увидев скопище журналистов, он направился прямо к ним, выждал момент, чтобы они успели настроить аппаратуру, и обратился к ним с речью.

– Я хочу сообщить вам, что полиция пыталась меня запугать, – начал он. – Но это им не удалось. Они следили за мной и подстроили несправедливое задержание. Я не был пьяным или одурманенным наркотой, когда вел машину, и они не могут доказать обратное. Я буду протестовать против этих обвинений, и моя правота будет признана. Они не могут помешать мне в моей работе по защите людей, которых лишают всех прав. Благодарю за внимание.

Толпа зашумела, посыпались вопросы. Низкий женский голос заглушил все остальные:

– Почему они пытаются вас запугать?

– Я пока не знаю точно. Я веду несколько дел, по которым собираюсь вызвать в суд полицейских, чтобы они дали показания в пользу моих клиентов. Им это известно. Кто именно пытается воспротивиться этому – не имею представления.

Тот же голос прогудел еще один вопрос:

– Это может иметь отношение к делу Лекси Паркс?

– Не знаю, – ответил Холлер. – Я знаю только, что со мной поступили незаконно, и добьюсь восстановления справедливости.

Следующий вопрос задал репортер из «Таймс», которого Босх знал, хотя и не помнил его имени. У него были связи с управлением полиции, и потому он, как правило, был хорошо информирован.

– У вас брали кровь в больнице Королевы ангелов. По данным Управления полиции Лос-Анджелеса, содержание алкоголя в крови составляло ноль целых и одиннадцать сотых процента, что превышает допустимую норму.

Холлер удовлетворенно кивнул – он надеялся, что зададут этот вопрос и он сможет прояснить ситуацию.

– Процентное содержание было ноль целых шесть сотых – проверьте ваши данные, Тайлер. Специалисты в УПЛА намеренно использовали другую единицу измерения, чтобы результат казался превышающим допустимую норму в восемь сотых процента. Суд признает эту экстраполяцию неверной и снимет с меня обвинение.

Босху надо было сходить за машиной и подогнать ее к воротам, но ему хотелось посмотреть на Холлера в деле. Гарри восхищался тем, как непринужденно и уверенно держится адвокат с журналистами, целиком владея их вниманием. Неудивительно, что и присяжные были послушным орудием в его руках.

– Но вас ведь задерживали в прошлом за вождение в нетрезвом состоянии? – спросил еще один репортер.

Холлер помотал головой:

– В данном случае речь не о прошлом, а о том, что делается сейчас и хотим ли мы, чтобы полиция преследовала законопослушных граждан. Она все чаще вторгается в нашу частную жизнь. Необходимо оказать ей сопротивление, за что я и выступаю.

Вопросы стали повторяться, многие из них задавались не по существу. Было ясно, что репортеры горазды спрашивать больше, чем Холлер отвечать. Журналисты принадлежали отчасти к официальной местной прессе и отчасти к газетам развлекательного толка. Холлер был одним из немногих, кто был «своим» и у тех, и у других.

Босх пошел в гараж за машиной. Последним, что он услышал, сворачивая за угол, был вопрос, общается ли Холлер с Мэттью Макконахи и будут ли снимать продолжение фильма «„Линкольн“ для адвоката».

Холлер сказал, что не знает.

13

После тюремного завтрака, состоявшего из пародии на сэндвич и яблока, Холлер был голоден как волк, но прежде, чем утолять голод, он хотел получить обратно свой автомобиль и телефон.

Аронсон отправилась в суд по делам, а Босх повез брата в полицейский гараж в Голливуде, куда поместили «линкольн» адвоката. По пути Холлер рассказал о том, как происходило его задержание, и выразил уверенность, что полицейские в штатском, осуществившие это, сидели в засаде, ожидая его. Однако, по мнению Босха, ничто в рассказе не подтверждало такие выводы, и он подумал, что это нечто вроде мании преследования. Правда, было странно, что остановили его офицеры в штатском. Может быть, Холлер что-то натворил и привлек внимание полиции нравов?

Гараж принадлежал фирме «Голливуд тау», базировавшейся на Мэнсфилд-авеню. Холлер уплатил без возражений сумму выкупа, и служащий вручил ему ключи от машины. Посмотрев на них удивленно, адвокат спросил его:

– Вы что, залезали внутрь?

Заглянув в документ, только что подписанный Холлером, служащий ответил:

– Нет, сэр, замков мы не взламывали. Тут написано, что автомобиль был доставлен незапертым. Мы следим за этим, сэр. Если у вас есть возражения, можете написать жалобу, я дам вам бланк.

– Ага, они только этого и ждут. Вот что, скажите лучше, где мой автомобиль?

– Двадцать третий участок. По главному проходу слева.

Босх пошел вместе с Холлером. Подойдя к машине, Микки прежде всего схватил лежавший на переднем сиденье телефон, проверяя, все ли в порядке. Но кто мог сделать что-нибудь с заблокированным аппаратом, не зная пароля? Затем он открыл багажник и просмотрел картотеку, чтобы удостовериться, что документы на месте, после чего взял с заднего сиденья портфель и, поставив его на крышу автомобиля, тоже проверил содержимое.

– У них было полно времени, чтобы скопировать все, что угодно, – заметил он.

– «У них»? У кого? – спросил Босх.

– У копов, которые меня подловили. Или у тех, кто их послал.

– Ты уверен, что все так и было?

– А как еще это могло быть?

– По-моему, у тебя разыгралось воображение. Ты ведь перед этим пил в баре часа три, наверное.

– Я пил понемногу, владел собой и вел автомобиль абсолютно нормально. Когда меня остановили, я вылез из машины и закрыл ее, оставив ключи внутри. А этот человек говорит, что она была доставлена незапертой. Что это значит, по-твоему?

Босх ничего не ответил. Холлер защелкнул портфель и взглянул на брата.

– Давай-ка, Гарри, переключимся на более приятные вещи – пора что-нибудь съесть. Умираю от голода.

Когда он опускал крышку багажника, Босху бросился в глаза номерной знак: «ГУЛЯЕМ», и мелькнула мысль, что ему никогда не хотелось прокатиться в «линкольне» Холлера.

* * *

Они отправились, каждый на своей машине, в закусочную «Пинкс» на Ла-Бреа-авеню. Время ланча еще не наступило, и очередь была вполне умеренной. Взяв подносы с едой, они сели за столик в дальнем зале. Холлер набросился на метровый хот-дог, а Босх тем временем рассказал ему о встрече с Да’Куаном Фостером и об откровениях последнего по поводу алиби. Холлер не вступал в разговор, пока не прикончил бутерброд.

– Трудно поверить, что он смертельно боялся раскрытия этого секрета и готов был скорее сидеть в тюрьме за убийство, – заметил Босх.

– Ну, гордость не позволяла признаться, – сказал Холлер. – Он занимал определенное положение в обществе, приобрел репутацию. Жена, дети. Он не хотел потерять все это. И потом, знаешь, когда человек невиновен, он думает, что все как-нибудь обойдется, справедливость сама собой восторжествует, – верит в подобную чушь. Даже бывшие гангстеры вроде него лелеют фантазии.

Босх пододвинул Холлеру свой нетронутый хот-дог.

– Все это абсурд, – пробурчал он.

– Разумеется.

– Я имею в виду не торжество справедливости, а твои хитрости.

– Мои хитрости? Какие хитрости?

– Все это было подстроено. Ловушка для меня.

– Не понимаю.

– Ты, Мик, очень ловко пустил меня по следу. Дал мне понюхать приманку, зная, что я обязательно дойду в конце концов до городской тюрьмы и поговорю с Да’Куаном. Ты знал не только о свидетеле, опровергающем алиби Фостера, но и о том, где он был в это время. Знал, а мне не сказал.

Холлер, откусивший большой кусок второго бутерброда, попытался улыбнуться с полным ртом, но у него это плохо получилось. Прожевав, он стер горчицу с губ салфеткой.

– Когда будешь делиться со мной хот-догом в следующий раз, не добавляй, пожалуйста, столько горчицы.

– Ладно, запомню. Но не увиливай. Чего я не понимаю, так это почему Да’Куан, уже рассказав тебе правду о своем алиби, пытался обмануть меня на этот счет?

– Ну, может, он сначала боялся открыться тебе и проверял, стоит ли это делать.

– Опять какой-то вздор! Почему тогда ты ничего не сказал? Тоже проверял, можно ли мне доверять?

– Нет, конечно. Я хотел, чтобы ты вник в это дело самостоятельно и стал нашим независимым сотрудником.

– Независимым сотрудником? Чушь. Ты просто использовал меня.

– Возможно, и использовал. Но еще и дал тебе шанс.

– Какой шанс?

– Ты следователь по делам об убийствах. В Управлении полиции Лос-Анджелеса решили, что больше не нуждаются в твоих услугах. Но многим людям и организациям очень нужен опытный детектив.

Босх покачал головой и, положив руки на стол, подался к Холлеру:

– Почему же ты сразу не выложил мне все как есть, чтобы я сам сделал свой выбор?

– Ха! Прямо так и сказать тебе, что моего клиента обвиняют в зверском убийстве, какого город не видел с тех пор, как зарезали Николь Симпсон, что его ДНК совершенно случайно попала в тело жертвы и что он придумал себе фиктивное алиби, потому что его настоящее алиби состояло в том, что он провел ночь в мотеле с трансвеститом по прозвищу Синди? Да-а, представляю, какова была бы твоя реакция, если бы я выложил тебе все это сразу!..

Босх промолчал, чувствуя, что это еще не все. И он был прав.

– …А самое забавное заключается в том, что это невообразимое алиби теперь невозможно доказать, потому что, прежде чем я успел добраться до Синди, в одном из переулков Голливуда был обнаружен его труп.

Босх навострил уши. Еще один секрет Фостера, о котором он умолчал.

– Когда это произошло?

– В марте.

– До того, как Фостера арестовали по делу Паркс, или после?

– После.

– А точнее?

– Вроде бы через несколько дней.

Босх задумался, затем спросил:

– Кого-нибудь задержали?

– Когда я пытался выяснить это, подозреваемых не было. Как сейчас – не знаю. Поэтому, Гарри, мне и нужен детектив с опытом расследования убийств. Сиско начал было вникать в суть вопроса, но неудачно приземлился на мотоцикле и вышел из строя.

– Надо было рассказать мне все это.

– Вот я и рассказал.

– Я должен был узнать раньше.

– Ну, узнал теперь. Так ты берешься за это дело или нет?