Глава 54

Когда с доктором Бринкли случилось несчастье, вспоминала Минни, «отец Флэнаган прилетел на самолете в Канзас-Сити и целыми днями сидел у его постели». Других друзей оказалось мало, и их отношение было далеко не так однозначно. Горько обиженная и сокрушенная этим падением, Минни точно знала виновников. Она написала неизвестному корреспонденту: «Американская медицинская академия затравила доктора Бринкли, обложив его со всех сторон… Эту травлю затеял доктор Фишбейн».

В больнице Канзас-Сити Бринкли стало совсем плохо. К концу августа, когда у него образовался тромб, пришлось ампутировать левую ногу. Пару недель спустя Министерство почтовой связи США, очнувшись от двадцатилетней спячки, возбудило против него дело о мошенничестве по почте. К его постели прибыл судейский чиновник с распоряжением суда о взятии под стражу и обвинением из четырнадцати пунктов; среди указанного значилось и весьма туманное, но унизительное обвинение в «необоснованных претензиях на звание великого хирурга, ученого и доктора».

«Что ж, – сказал Бринкли, взяв эту бумагу. – Полагаю, нет опасности, что я сбегу».

Так как ввиду слабости здоровья он был прикован к постели, прокурор отложил судебное заседание, но Минни была арестована – также за мошенничество по почте. Десятого января 1942 года доктор написал в Сан-Антонио одному из своих адвокатов, Уоллесу Дэвису, умоляя его о помощи:

Я обанкротился, и все мое имущество продано.

С 23 августа я не покидаю постели. Я похудел со ста семидесяти пяти фунтов до ста тридцати. Ампутированная кость продолжает ныть, и рана на ноге все еще не затянулась. Я постоянно мучаюсь от боли…

До судебного преследования мы еще могли просить в долг, но теперь даже близкие друзья отвернулись от нас…

В прошлом я всегда аккуратно, до последнего цента, выплачивал вам гонорар. Однажды мне пришлось взять деньги в долг, чтобы заплатить вам. Теперь, поверженный и беспомощный, я прошу вас оказать мне милость…

Справедливо полагая, что Дэвис проигнорирует его просьбу, Минни обратилась к своей подруге Мори Хьюз:

Если это дело дойдет до суда, мы погибли… У нас нет денег ни на нужных свидетелей, ни на то, чтобы нанять местного юриста. Я не хочу, чтобы ты думала, как думают многие, что при желании мы достанем деньги. Это сложившееся у многих представление, что у нас кое-что припрятано, совершенно обезоруживает нас и вредит делу…

Я молю Господа, чтобы ты поняла истинное положение вещей так же ясно, как понимаем его мы. Если ты решишь спасти нас, то делай это одна, собственными усилиями.

Уже перед самым концом доктору выпало испытать радость – он узнал, что Нормана Бейкера признали виновным в мошенничестве по почте – средство от рака из арбузных семечек, кукурузных рыльцев, карболовой кислоты и воды было признано недостаточно эффективным, чтобы избавить его от четырех лет заключения в Ливенворте.

Бринкли (ошибочно) посчитал, что в разоблачении Бейкера основную роль сыграл он. «Это я натравил на него моих друзей в Арканзасе, – заявил Бринкли, приподнимаясь в постели. – Окружной прокурор, судья и я собрались вместе и решили, какого срока он заслуживает… Думаю, я сполна отплатил ему за переманивание моих пациентов и за те пятнадцать тысяч долларов».

Но момент радости был краток. Шестого мая, в День матери, он отправил Минни письмо, выдержанное в элегических тонах:

Нас закалило пламя преследований и разочарований… Мы должны держаться и идти рука об руку, устремляя взгляд к сиянию вечности. Если я пересеку черту раньше, я буду ждать и смотреть на тебя оттуда…

Ты ответственна за нашего сына Джонни. Отдавай ему все свое время и способности. Он такой же нежный цветок, как и его отец.

Позднее Минни сделала приписку к тексту:

Последнее любовное письмо.

Наша любовь была истинной, и наша преданность сделала наш брак успешным.

Когда 26 мая 1942 года Бринкли скончался в Сан-Антонио во сне, он был одним из самых известных людей в США и единственным, кому удалось избежать множества судебных расследований. Ему пели панегирики в Дель-Рио. Он был похоронен под большим надгробием в Мемфисе, Теннесси, в городе, где он встретился с Минни.

После долгого царствования, увенчавшегося крахом поистине шекспировского масштаба, как это всегда бывает, ему воздали должное даже враги.

«Как немного надо было бы подправить в этом характере, – сказал Уильям Аллен Уайт, – чуть больше честности здесь, капельку проницательности там, и этот человек мог бы вести за собой людей». Моррис Фишбейн также по-своему воспел его: «Пройдут столетия, прежде чем появится человек такой вопиющей вульгарности, обладающий столь плодоносным воображением и непомерным эгоцентризмом». Но никто не сказал о своих чувствах лучше, чем один чудак из толпы: «Я всегда знал, что он меня морочит… и все-таки он мне нравился».

Доктор умер, не подозревая о своем богатстве.

Эпилог

Амброз Бирс назвал мошенника «убийцей без лицензии», но, учитывая примитивность уголовного законодательства, действовавшего в Америке во времена Бринкли, лицензией на убийство он как раз и обладал. И воспользовался ею наилучшим образом; не являясь, возможно, самым жестоким из серийных убийц в американской истории, он, если посчитать количество жертв, является, во всяком случае, финалистом этого списка! На заседании Канзасского медицинского совета в 1930 году, приходившемся на середину его карьеры, было установлено по меньшей мере сорок два случая, когда пациенты (некоторые из них вовсе не были больны), поступая в его клинику в вертикальном положении, выписывались из нее в положении горизонтальном, не говоря уж о других. Например, Джон Хомбек, с трудом вышедший из клиники на своих ногах, рухнул уже потом. Прибавьте к этому еще десять лет практики и рекомендаций вслепую с помощью «Ящика медицинских вопросов» и получите такой длинный список, с которым не сравнится количество жертв самого опасного полуночного маньяка. Его карьеру частично поддерживало стойкое нежелание американцев считать жадность преступлением. Лишь в 1964 году впервые был оправлен в тюрьму доктор, убивший своего пациента. К тому времени смертоносный милфордский мессия давно отошел в мир иной.

Укротив этого опасного доктора единственным доступным ему образом, Фишбейн не просто остановил очередного шарлатана, но завоевал для АМА неоспоримое право устанавливать правила выдачи лицензий докторам по всей стране. Была проведена четкая граница между хаосом, царившим в американской медицине в течение двух или трех столетий, и разумной централизацией, характеризующей ее и поныне. Конечно, произошедшая перемена несла с собой не только благо. Инстинкт вампира, принуждающий сильного жаждать все большей и большей власти, столь заметно проявлявшийся всегда в деятельности АМА, в начале 40-х годов привел Ассоциацию к проигрышу в антитрестовском деле Шермана. (Организация заплатила штраф, к Фишбейну карательные меры применены не были.) Но благодаря доминированию АМА сегодняшний пациент может быть уверен в том, что диплом его врача – неподдельный.

В разных водах метал Фишбейн свой гарпун, но его Моби Диком несомненно остался Бринкли. Смещенный со своего поста членами АМА, уставшими от его звездной болезни, бывший главный редактор занялся писательством и чтением лекций с той же энергичностью и делал это почти до самой смерти, последовавшей 27 сентября 1976 года. Незадолго до этого в 1976 году Конгрессом были приняты поправки к Закону о чистоте пищевых и лекарственных средств, касающиеся медицинского инструментария, – этим законом запрещалось применение фальсифицированных медицинских приборов и инструментов – запрет, за который долгое время выступал Фишбейн.

На похоронах Фишбейна хвалебную речь о нем произнес мэр Чикаго Ричард Дж. Дейли, ему вторили многие светила медицины. В наши дни в Университете Чикаго Центр истории науки и медицины носит имя Морриса Фишбейна. Однако блистательный редактор разделил судьбу многих разоблачителей преступлений: не считая триумфальной победы над Бринкли, большинство из его побед не выдержало испытания временем. После его кончины новые мошеннические схемы стали распространяться в медицине даже интенсивнее, чем прежде, – расчищенные им джунгли вновь зарастают. Сегодня псевдолекарства от рака и псевдосредства для похудения, биолечение зубов, ушные свечи, крем из дикого ямса, лечение отравлений, вызванных тяжелыми металлами, цигун и тысячи других немыслимых чудодейственных и быстрых, как молния, средств излечения дают возможность изобретателям этих схем купаться в ваннах из шампанского.

Но наследие Джона Бринкли разрослось вширь и вглубь.

Как и Богарт, доктор был дезинформирован. «XERA» не сровняли с землей – радиостанция была спасена его двумя бывшими служащими, которые, несколько сократив мошенническую составляющую предприятия, все прочее оставили без изменения. «Хэнк Сноу, Эрнест Табб, Лефти Фриззелл, Хэнк Уильямс, Джимми Дэвис, Пи Ви Кинг – все, кто сколько-нибудь стоил, посетили это место, чтобы сделать свои записи и выдать свои легенды», – вспоминал сотрудник, работавший в то время на станции. К сожалению, мало что сохранилось из этих записей. «В Мексике эти старые пластинки приобрели большую популярность, – рассказал администратор радиостанции Бринкли Дон Говард. – Ими было очень хорошо крыть крыши: поливиниловое снаружи и алюминиевое внутри – такое покрытие было очень долговечным».

К этому времени инновации Бринкли – замена живой музыки записями, вещание на большие расстояния с использованием телефона, даже сам формат вещания – использовались повсюду. Но Дель-Рио тем не менее продолжал играть заметную роль. Музыка в кафе по вечерам и дыхание революции в воздухе ощущались и в 50-е годы, особенно когда место Бринкли у микрофона занял Боб Смит из Бруклина. Для японцев он был «милым и любезным сердцу императором», немцам он являлся «смешливым властелином комедии». Америка узнала его как Вулфмана Джека.

Великий сеньор Вулфман использовал «XERA» (теперь переименованную в «XERF») как старый игровой манеж. «Все, что вам придется сделать, – это заполнить формуляр заявления, – говорил он, – отвести один час воскресного времени Национальной программе и аккуратно платить налоги; в остальном мексиканцы предоставят вам полную свободу действий». Некоторое время и в качестве дани уважения Бринкли он распространял бутылочки с флорексом. («Возможно, вы обратили внимание, что ваши брачные отношения начали приедаться и не с такой безотказностью доставляют вам радость в плане возбуждения. Что ж, одна такая пилюлька, растворенная в добром старом апельсиновом соке…») Гораздо важнее, что он, явившись духовным учеником и последователем Бринкли, вошел в историю как поставщик новой и неожиданной пищи для слуха: «Мы потрясем и закружим ваши души в рок-н-ролле, отдавая должное и блюзам».

Эта музыка полилась сперва из Чикаго – записи Мадди Уотерс, Хаулин Вулфа, Литтл Уолтера, – и это было подобно взрыву.

Из одного конца континента в другой неслась музыка, распространяемая Вулфманом Джеком, Жирным Папой Уошингтоном, несравненным Монтегю и другими нарушителями границы, диджеями нового поколения, пропагандистами новой музыкальной культуры, которую традиционное американское радио хотело бы вытеснить: хардкорные блюзы и ар-н-би, Клайд Макфаттер, Хэнк Баллард, Джо Тернер, «Platters, «Clovers»…

«Сбросьте одежды, курите дурь, целуйте своих училок!»

Черная музыка проникала в сердца из радио «нарушителей границы», точно так же, как раньше это сделала музыка кантри.

Колдовское, как ритуалы вуду, смешение блюзов и кантри, которое транслировали эти станции («всеохватная и внеформатная американская музыка, включающая в себя весь спектр мелодий – от Хэнка Уильямса до крутейшего фанка Джеймса Брауна»), сокрушило худосочный пластик поп-машины и обновило музыкальные вкусы молодого поколения американцев. Эти радионарушители породили черно-белую смешанную культуру, положили начало расцвету рок-н-ролла и тем самым наметили путь появлению – что ж, их имена вам хорошо известны.

В 80-е годы радионарушители мексиканской границы постепенно сошли со сцены, побежденные временем и новой технологией. Но другая часть наследия Бринкли все еще жива: мошеннические клиники, в особенности заведения, обещающие излечение от рака – все еще действуют, оставаясь недоступными для ревнителей американского законодательства. Десятилетиями самодельные дорожные знаки, вроде «Сэндвичи и закуски Летрайла», направляли отчаявшихся к клиникам в Тихуане и прочих местах. Кинозвезда Стив Маккуин умер от рака легких во время последнего визита к целителю в Хуаресе.

Понадобилось нападение Гитлера на Польшу, чтобы отвлечь внимание публики от пересадки желез. В последние годы жизни, как свидетельствовал один из его знакомых, «доктор Воронофф стал предметом насмешек, которые переносил стойко и с достоинством» до самой смерти, последовавшей в 1951 году. Его близкий друг, напротив, описывал его состояние в последние годы как крайне удрученное: «Особенно огорчало его видимое отсутствие последователей – никто не подхватил его методику и не пошел по его стопам». Хуже того, кое-кто из двух тысяч пациентов, которым он провел трансплантацию, досаждал ему жалобами и претензиями. Его совершенно обескуражило известие, что трансплантация обезьяньих желез стала у некоторых причиной сифилиса.

Его основной соперник доктор Эген Штайнах преуспел больше. В статье, написанной к его восьмидесятилетию, «Нью-Йорк таймс» назвала его исследования «выдающимися по своей глубине и оригинальности», сыгравшими, возможно, решающую роль в том, чтобы новые знания о половых гормонах были перенаправлены в верное русло и переросли в новое направление», например, в синтезирование тестостерона, «вопреки тому факту, что разработанная им операция ныне и утратила популярность». Иными словами, его ошибки и неудачи проложили путь другим исследователям. Так и развивается наука.

И все же в претензиях на владение абсолютной истиной никогда не бывает недостатка, особенно в той игре, где борются друг с другом искатели средства, способного возвращать молодость. После Второй мировой войны швейцарский доктор Пауль Ниханс унаследовал мантию «волшебника, возвращающего молодость звездам». «Я имел возможность наблюдать операции как Штейнаха, так и Вороноффа, – утверждал он, – и извлек пользу из их ошибок».

В клинике «Ла прерия» на Женевском озере Ниханс проводил «клеточную терапию» престарелым знаменитостям, таким как Сомерсет Моэм, Конрад Аденауэр, Жорж Брак и папа Пий XII. В 1957 году журнал «Лук» так объяснял технику этой терапии: «В больной орган внедряются клетки, полученные из соответствующего органа животного – зародыша или очень молодого теленка, ягненка или поросенка. Клетки обрабатывают, добавляют в раствор и вводят непосредственно пациенту…» По крайней мере, дело профессора Броуна-Секара доказало свою живучесть.

В наши дни идея омоложения выставлена на продажу на всемирной ярмарке, где друг с другом конкурируют тысячи клиник и электронных адресов. Мужчины жаждут в основном стабильности своего полового влечения и возможности полового контакта с помощью любых средств, будь то виагра или пилюли из пениса крокодила, «изготовленные по старинному, двухтысячелетнему рецепту». Другой современный фетиш, получивший популярность в наши дни, – это стероиды, оказавшиеся сделкой с дьяволом.

В свою очередь, женщин, хоть их и привлекает развитая мускулатура, все-таки больше интересует оболочка этой мускулатуры – красота, а не сила. Трансплантация ресниц производится с 70-х годов, а в последние годы отмечается настоящий бум популярности пластической хирургии – увлечения слепого к доводам разума, указывающего на риски. В 2001 году был обнаружен виновник вспышки болезни Крейтцфельдта-Якоба. Им оказался бычий коллаген, вызывавший потенциально смертельный недуг, весьма сходный с коровьим бешенством. Но и это не стало препятствием в жажде обрести полные губы и гладкую кожу. «Большинство женщин перспективе умереть с морщинами предпочтут перспективу умереть от деменции, вызванной коллагеном», – заметил дерматолог Ричард Дж. Глогау из Сан-Франциско. – Лишь смерть через тридцать секунд после операции могла бы их остановить. А так они будут продолжать гнуть свою линию».

Разумеется, разного рода подтяжки и разглаживание морщин помогают вновь обрести уверенность в себе, но так же верно и то, что неестественно вытаращенные глаза на одеревенелом лице столь же красноречивы и не способны никого обмануть, как плохо сидящий парик.

В этом одна из причин иронического отношения к столь поверхностным способам сохранить молодость. Им предпочитают теперь поиски «практического бессмертия», движения, которое, как в свое время безумие с трансплантацией желез, пытается остановить само время. Как сказал гуру омоложения доктор Рональд Клатц: «Мы не стремимся красиво стареть. Мы вообще не хотим стареть». Институт продления жизни, расположенный в Палм-Спрингс, и Международный центр долголетия в Нью-Йорке видят в старении не естественный процесс, а болезнь. И чем же ее лечить? Пока не найдено оптимальное средство вечной молодости (святой Грааль фармакологии), некоторые пророки не-старения продвигают hGH, человеческий гормон роста, нестероид, определяемый как «полипептидный гормон, синтезируемый и выделяемый передней долей гипофиза». Да, железы вернулись, принося с полуторадолларовых затрат доходы в два миллиарда долларов в год, а также «сияющую здоровьем кожу, увеличение мышечной массы, восстановленную сексуальность, улучшение настроения, повышение уровня умственных особенностей и бурный метаболизм восемнадцатилетнего организма». Не бессмертие, конечно, но очень неплохо – не считая, как утверждают некоторые ученые, опасности рака и преждевременной смерти.

Другие ученые, более радикальные, надеются остановить время, изменяя состав клеток. В 2000 году на съезде Общества восстановительной медицины молекулярный биолог Калифорнийского университета Синтия Кеньон сообщила об усилиях идентифицировать «ген, очищающий от шлаков» и «ген – источник молодости» и предрекла значительное увеличение продолжительности жизни в XXI веке. Майкл Уэст, представлявший передовую клеточную технологию, добавил: «Мы близки к тому, чтобы перенести признаки, определяющие бессмертие микроорганизмов, в наши тела, что практически уничтожит старение». Согласно статье в «Гарвард мэгазин» 2005 года («Так ли необходимо нам стареть?»), ученые, работающие с дрожжевым грибком, круглыми червями и фруктовыми мухами, «открыли потрясающую возможность продления жизни путем воздействия на отдельно взятые гены. Видоизмененные организмы не только дольше живут, но и стареют медленнее, сохраняя в некоторых случаях признаки молодости даже после того, как нормальные особи уже умерли». Однако смерть настигает в одночасье и очень старую фруктовую муху.

Что же остается? Клонирование еще недостижимо. Оптимист волен присоединиться к бедняге Теду Уильямсу, висящему вверх тормашками в Аризоне в резервуаре, наполненном сжатым азотом.

Футуролог Рэй Курцвейл предсказывает, что к 2020 году компьютеры обретут такую мощность, что станут способны моделировать мозг человека со всеми его функциями, открыв возможность «мозговой перезагрузки», то есть «переноса человеческого сознания на более долговечный и прочный носитель». Это позволит вам или вашей детальной генетической карте продолжить жизнь в вашем ноутбуке.

Но все эти странные планы вскоре могут оказаться под сомнением. Осенью 2006 года исследователи Национального института старения при медицинском факультете Гарвардского университета сообщили о мощном потенциале вещества, содержащегося в красном вине и известного как ресвератрол. Скармливание его в больших дозах мышам значительно увеличивало не только продолжительность их жизни, но и защитные силы организма. Даже находясь на тромбообразующей диете, они не выказывали признаков учащения пульса и могли пробежать на беговой дорожке расстояние в два раза большее. Иными словами, как выразился один французский исследователь, ресвератрол превращает вас в тренированного спортсмена без всяких тренировок. Профессор биологии в Массачусетском технологическом институте Леонард Гуаренте назвал это вещество «совершенно новым стратегическим оружием против возрастных болезней».

Если практическое бессмертие находится от нас на расстоянии не большем, чем ближайший винный магазин, нам остается только послать приветствие прозорливому Бенджамину Франклину, который еще столетия назад писал: «Я хотел бы, чтобы был изобретен способ бальзамирования людей погружением их тел в жидкость таким образом, чтобы их можно было воскресить когда-нибудь, пускай очень не скоро, в ответ на высказанное ими некогда горячее желание увидеть, что сталось с Америкой за прошедшие сотни лет. Обычной кончине я предпочел бы быть утопленным в бочке с мадерой, как сделали бы и некоторые из моих друзей, находясь там до тех пор, пока солнечный свет родной моей страны не возродит нас, призвав к новой жизни».

После осуждения за мошенничество по почте и условно-досрочного освобождения Минни Бринкли прожила еще три десятилетия в своем особняке в Дель-Рио. Штукатурка там осыпалась, стены зарастали мхом. Ходили слухи, что она принимает у себя молодых любовников, но никто ее в этом не винил. В 1962 году, когда строящаяся дамба грозила затопить Милфорд, Минни пробовала добиться разрешения на строительство маяка на том месте, где некогда находилась клиника Бринкли.

«Мой муж на сорок пять лет опередил свое время, – сказала Минни корреспонденту, когда опять заговорили о пересадке органов. – Считалось, что в человеческом организме никогда не приживется чужеродной орган, но только посмотрите, что происходит сейчас!» Она призналась, что трансплантацией козлиных половых желез все еще тайно занимаются: «Просто это не афишируется. Но такая методика слишком хороша, чтобы отказываться от нее!»

Когда в 1978 году она умерла, в вечный покой ее отправляли под мощные аккорды «ZZ Тор»:

 

Ты помнишь музыку,

И блюз, и песни до утра,

Как волны радости несла

Нам милая «XERA»?

 

 

Так будь же славен доктор Би,

Кто первым взял штурвал,

Кто первым путь нам проложил,

Маршруты указал.

 

 

Да не иссякнет то добро,

Что воплощал собой

Ученый, доктор и боец,

Великий рулевой!