Глава 38

К этому времени все более крепло осознание того факта, что лечение, которое провел Фишбейн – изгнание Бринкли из Канзаса, – оказалось хуже самой болезни, если учесть ту мощь, которую обрела радиостанция «XER», и те ростки зла, что она сеяла. Сам Фишбейн вряд ли мог это отрицать, ибо на стол ему пачками ложились жалобы.

«Никакого облегчения операция мне не принесла… Думаю, что доктор Бринкли и вся его команда – это просто шайка отъявленных мошенников. Обмана столь вопиющего я еще не встречал».

«Пишу это письмо, потому что хочу, чтобы все узнали цену этому обманщику…»

«Я стал одной из жертв доктора Бринкли, облапошившего меня на шестьсот долларов».

Но доктора, надежно укрывшегося за границей, Фишбейн теперь достать не мог, а мог только метаться в бессилии, как пес за запертой калиткой. В ответ на все атаки Медицинской ассоциации Бринкли шутливо советовал радиослушателям «не давать себя сбить с толку» бредовыми россказнями Фишбейна, «скользкого типа с его сомнительной репутацией». Ведя свою вендетту, Бринкли не гнушался рыскать по углам в поисках любой монеты, даже самой мелкой: «Я знаю, что у вас туго с деньгами. Как и у меня. Но если у вас имеется земельный участок, городская недвижимость, акции, облигации или собственность иного рода, которая в будущем может представить ценность, а при этом вы больны и нуждаетесь в помощи, напишите мне, сообщив о собственности, которой владеете, и мы постараемся помочь вам, если сможем».

Фишбейн сохранил союзников в американском радиовещании («NBC» и «CBS») и в Государственном департаменте, желавших, как и он, положить конец действиям нарушителей. Теперь, обещав наконец-то восстановить справедливость, то есть уступить часть радиочастот, американские дипломаты убедили Мексику принять у себя в июле 1933 года Конференцию североамериканского радио. Там планировалось линчевание Бринкли, что было ясно всем, в том числе и ему, пославшему на конференцию целый взвод адвокатов и мастеров общественных связей для защиты его интересов.

Возглавлял эту делегацию сам Чарли Кертис. В то время как приспешники Фишбейна, по воспоминаниям, скромно «держались в тени», бывший вице-президент на все лады расхваливал и превозносил своего клиента, называя его величайшим доктором континента, а его работу с козлиными железами – замечательным достижением медицины. «Если бы сенатор от Южной Дакоты [Томас] Стерлинг и двое-трое других высокопоставленных лиц обратились в свое время к доктору Бринкли и легли в его клинику, – сказал Кертис, – они были бы сейчас живы». В конечном счете вся эта безудержная бравада и неумеренные восхваления перевесили американские посулы Мексике, Конференция окончилась пшиком: Бринкли устоял.

Но его трон всегда был неустойчив. В начале 1934 года переменчивая Мексика, в очередной раз передумав, объявила, что закрывает «XER». Американское заявление в этом случае сыграло свою роль, но решение принималось все-таки внутри страны. С первых дней триумфального восшествия Бринкли Мексика мучилась невозможностью разобраться в конъюнктуре: власти, да и вся страна в целом, никак не могли понять, является ли для Мексики плюсом или минусом присутствие Бринкли. Так или иначе, беспокойство он вызывал немалое, и, когда президент решил заткнуть Бринкли рот, даже предпринятая в последний момент Минни поездка в столицу с полной сумкой наличных не смогла этого предотвратить.

Фишбейн воспрянул – в нем вновь пробудилась надежда.

Двадцать четвертого февраля 1934 года в Вилла-Акуну прибыли солдаты с заданием захватить станцию. Как сообщалось в одном рапорте, «едва удалось избежать кровавой стычки между федеральными военными и лояльными по отношению к доктору местными гражданами». К последним готовы были присоединиться и полицейские Вилла-Акуны, весьма ценившие форму, в которую обрядил их Бринкли. И именно его вмешательство разрядило ситуацию в момент, когда страсти были так накалены. Он скорее пожертвует станцией, сказал Бринкли, но не допустит кровопролития. «Конфликт с правительством Мексики я желаю разрешить мирно и полюбовно, – сказал он нам на следующий день. – Мексиканский народ много потеряет от закрытия крупнейшей и мощнейшей радиостанции мира. Но я вернусь и вновь буду с вами, дорогие мои друзья».

Не теряя время, он подал в суд на мексиканское правительство, обвинив его в нарушении контракта, а пока вернулся в эфир через лоскутную сеть других станций к югу и северу от Рио-Гранде. С февраля 1934 по ноябрь 1935 года он с помощью телефона и записей вещал день и ночь из Колорадо, Канзаса и Миссури. Купив маленького «нарушителя границы» «XER» в Пьедра-Неграс, он принялся расширять эту станцию, заодно приобретя «XEAW» в Рейносе… За подобной скоростью властям было не угнаться.

Его стандартные почтовые обращения стали более хитроумными и агрессивными. Всякого, кто отвечал ему, пусть даже в самой общей форме, он начинал забрасывать письмами. Тон первых двух-трех из них был весьма любезным. Ну а потом…

ЧЕТВЕРТОЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ОБРАЩЕНИЕ

Вы вздумали шутить со мной?

Ваша просьба о дополнительной литературе заставила меня поверить в ваше намерение прибыть в клинику на консультацию со мной, и я с радостью откликнулся на вашу просьбу.

Но вы не условились со мной о встрече, и теперь я думаю, уж не розыгрышем ли было ваше письмо? Если вы не собираетесь приезжать, то так и скажите, я не обижусь.

Честность прежде всего!

ПЯТОЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ОБРАЩЕНИЕ

Ну что вы за человек?

Вы запросили информацию касательно нашей работы, мы отослали вам соответствующие материалы. А теперь, когда мы это сделали и написали вам, от вас тишина!

ШЕСТОЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ОБРАЩЕНИЕ

Это последнее уведомление. Тянуть дальше невозможно. Никакие просьбы подождать еще не будут удовлетворены.

Возвращаясь от почтового ящика домой, получатель такого послания слышал звенящий, как натянутая струна, радиоголос: «Я понял, что люди, обретшие вновь возможность нормальной сексуальной жизни, обретают и новое мировоззрение. Они начинают ощущать радость жизни. Ну а кастрированный мужчина превращается в женщину – у него меняется голос, исчезают волосы на теле, округляются бедра, начинает расти грудь…»

Отработанная система иногда давала осечки. После того как некий Е. К. Купер умер в клинике Бринкли от заражения крови, ему домой пришло письмо с приглашением приехать и осмотреть клинику. Вдова Купера подняла большой шум.

Год спустя Верховный суд Мексики вынес постановление о нарушении властями контракта с Бринкли и незаконности отнятия у него станции. Переименованная теперь в «XERA», радиостанция возобновила вещание в декабре, и доктор вновь оказался на коне.

«Мои дорогие, друзья, пациенты, люди, просящие меня о помощи, – с придыханием вещал он. – Ваши многочисленные письма, горы писем, сотни из которых пришли за прошедший день, лежат сейчас передо мной. Это берущие за душу доказательства вашей боли, тоски, неизвестно за что посланные вам страдания…»

Округлившийся и немного полысевший, «этот ученейший из американских докторов» в самый разгар Депрессии заработал двенадцать миллионов долларов – в то время как обычный практикующий врач в год тогда получал от трех до пяти тысяч долларов, а высококлассный специалист – меньше семи тысяч. Распределив наличные по счетам, открытым в двадцати банках пяти разных штатов, он инвестировал деньги в лесной бизнес, цитрусовые плантации и покупку недвижимости, в том числе и семи тысяч акров земли в Северной Каролине, неподалеку от его отчего дома. И все это, или почти все, он приобрел, не прибегая к помощи козлов.

Вскоре после перевода своей практики в Дель-Рио Бринкли сделал ошеломляющее заявление, что бросает трансплантацию козлиных органов. Он открыл новый способ стимулировать сексуальность, заявил он, процедуру более простую, но «эффективно меняющую взаимоотношения эпидермиса и самой железы». Что имелось в виду – неясно, но какая разница! «Результаты – ошеломительные! Я могу это утверждать, так как поддерживаю почти еженедельно контакты примерно с семьюстами пациентами, которых прооперировал здесь, в Дель-Рио, Техас, и знаю, что эффективность нового метода – сто процентов».

Свою новую методику он назвал «Штейнах № 2», сделав тем самым редкий для него жест вежливости в сторону соперника, в то же время он не забывал подчеркивать, что эффективность новой методики намного превышает эффективность методики его предшественника. На самом же деле единственное, что добавил Бринкли к стандартной процедуре вазэктомии, было впрыскивание меркурохрома, отчего моча пациента некоторое время меняла свой цвет. На вопросы, как долго сохранится эффект от операции, миссис Бринкли остроумно отвечала: «Пока не грянет труба архангела Гавриила в Судный день, да и тогда вам в дверь барабанить придется, чтобы вас из постели вытащить!»

Конечно, если пациент был богат, да к тому же настойчив и упрям, Бринкли все-таки находил для него козла. Хьюи Лонг, как говорили, тоже собирался в Дель-Рио для трансплантации, но был убит раньше, чем смог осуществить задуманное.

Главной заботой Бринкли, «звездой» всех рекламных предложений по почте, теперь была простата. Ведь существовало целых тридцать шесть миллионов американцев старше сорока, а из них многие, считая омоложение бредом, кое-как жили «со своей старой болячкой». «Вы знаете, что ваша простата воспалена и нездорова… Что же вы медлите и мнетесь, когда я предлагаю за очень невысокую цену простейшую процедуру, эффект от которой продлится всю жизнь? Спешите в клинику Бринкли, пока не упущено время!»

Даже молодым мужчинам, говорил Бринкли, в особенности тем, кто «слишком рано возложил свое тело на алтарь Эроса», стоит поспешить для проверки. Деталей операции он не разглашал, на этот раз набрасывая покров тайны: «Миссис Бринкли и той неизвестен мой секрет», – говорил он. В то же время он уверял всех и каждого, что изобретенная им техника «врежет его имя в скрижали, выпуклыми, ясными буквами впишет его в тот ряд, где сияют имена лучших представителей современного поколения», затмив имена претендующих на те же почести соперников вроде изобретателей аппарата для прогревания простаты (с помощью синего света, чем якобы «стимулируется нервная система брюшины») или ректоротора, устройства страшного даже по названию.

Лечение простаты методом Бринкли существовало в трех вариантах: для бедных (сто пятьдесят долларов), для людей среднего достатка (семьсот пятьдесят), для бизнесменов (тысяча). Третий вариант рекомендовался владельцам «лучших автомобилей, красивейших домов, отличных лошадей, великолепных бриллиантов и замечательных произведений искусства» – им была обещана «сложная техника, Гибралтарская скала, высшее достижение Бринкли». После операции каждый пациент, заплатив сверху сто долларов, приобретал шесть пузырьков «формулы 1020» – для инъекций по возвращении домой.

«Ну о чем еще мечтать, ребята?»

Что скажете насчет второй клиники в Сан-Хуане, Техас, со специализацией «женские болезни и болезни прямой кишки»? А также, дамы, пока вы в клинике, позаботьтесь об эстрогенах, которыми мы можем пополнить ваш организм, дабы увеличить вашу сексуальность. Потеря сексуальности обратима.

«Итак, запомните: Дель-Рио – для простаты, Сан-Хуан – для толстого кишечника!»

Мальчик из бревенчатой хижины вырос в строителя империи! Сага с описанием того, как это произошло, появилась в переплете в середине 30-х годов. Написал ее нанятый Бринкли бедствующий поэт Клемент Вуд. Результатом этого партнерства стала книга «Жизнь мужчины», лейтмотив которой прослеживался четко: «то жесткое неприятие, то отрицание, результатом которых стали распятие Христа, избиение камнями святого Стефана, объявление апостола Павла безумным, суд над Лютером, страдания Галилея, цепи, в которые был закован Колумб, муки изгнания, которые претерпел Данте, обрушились на новую жертву, добавив в этот блистательный ряд и Джона Р. Бринкли».

Наряду со страстными пассажами в честь человека, «которому показались тесны надуманные противоестественные рамки этики, внедряемые адептами Американской медицинской ассоциации», книга содержала и впечатляющий перечень тех медиков Канзасского медицинского совета, кто был повинен в отзыве в 1930 году лицензии Бринкли. Вот что с ними стало: «Доктор Дженкинс… погиб на месте, чудовищно искалеченный колесами железнодорожного состава. Доктор Хиссэм, еще один член совета, умер, как говорили, от горя, потеряв любимого сына, выдающегося хирурга Уичито, чей автомобиль врезался в цементную опору моста. Еще один член совета, доктор Росс, вскоре после отнятия у Бринкли лицензии потерял жену. Бринкли сказали, что доктор Росс сошел с ума, не вынеся утраты, но некоторые считают, что ума он лишился в результате допущенной им несправедливости по отношению к Бринкли; теперь соседи видят, как он расхаживает в женском платье, и вынуждены ограничивать его свободу, как это делают с душевнобольными.

Не думайте, что Бринкли все это неизвестно – известно, и он наблюдает за происходящим невозмутимо, с грустным удовлетворением. Вдобавок ко всем своим талантам он еще и философ, и человек, искренне верящий в справедливость Всевышнего. Со странной сокровенной радостью лишний раз он убеждается в том, что любой человек, любая группа или организация, в свое время ополчившиеся против него, окажутся повержены и потерпят несчастье».

Примерно в это же время Бринкли сделал рекламный ролик, который крутили в кинотеатрах страны. Начинался он, как это принято в короткометражках, с кадра, запечатлевшего Бринкли сидящим за своим рабочим столом.

«Привет, друзья мои в Техасе, Канзасе и где бы то ни было. Я, доктор Бринкли, веду этот разговор из моего чудесного дома в Дель-Рио, штат Техас, в краю, где лето встречается с зимой».

Так он говорит минуту-другую, мешая пустяки с темами самыми возвышенными и отвлеченными, чтобы потом делано удивиться: «О-о, посмотрите, кто пришел!» И к нему подходит Минни. Чмокнув мужа в щеку, она говорит в камеру: «Советую вам прислушаться к словам доктора, чтобы впоследствии со здоровьем у вас не стало хуже, чем теперь. Но простите, я должна поспешить на кухню – пора готовить воскресный обед». Проводив ее взглядом, Бринкли обращается к зрителям: «Минни правду вам говорит, люди. Ведь она только-только вернулась с причастия».