Соблазн обмануть противника всегда велик. Но современная коммуникационная война практически не оставляет возможности скрыть правду. Ложь в коммуникациях приводит к фатальным последствиям. Исправить их будет невозможно.

Иван Голунов vs МВД: как испортить настроение президенту

10 июня 2019 года главные деловые издания России — газеты «Ведомости», «Коммерсантъ» и «РБК» — вышли с одинаковой первой полосой — надписью «Я/Мы Иван Голунов». Конкурирующие между собой СМИ показали удивительное единодушие — беспрецедентный случай в истории российской журналистики! Спустя два дня в центре столицы прошел несогласованный митинг под лозунгом «Я/Мы Иван Голунов». Проводимый в те дни Санкт-Петербургский международный экономический форум, куда традиционно приезжает президент Путин и другие высокопоставленные члены зарубежных государств, коммуникационно был сорван — новостную повестку как на нем, так и в целом в российском инфополе «делал» Голунов. А ведь всего этого могло и не случиться, если бы не была нарушена коммуникационная заповедь «Не ври».

6 июня, в день открытия экономического форума в Санкт-Петербурге, журналист интернет-издания «Медуза» Иван Голунов был задержан в центре Москвы, на Цветном бульваре, по подозрению в производстве и сбыте наркотиков. Оперативники утверждали, что у Голунова было найдено более 3 граммов порошкообразного вещества. В квартире журналиста оперативники также провели обыски и обнаружили мерные весы и 5 граммов кокаина.

О задержании Голунова СМИ сообщили на следующий день, 7 июня. Адвокат журналиста после встречи с ним передал заявление своего подзащитного о том, что сотрудники полиции нанесли ему побои, а наркотики были подброшены. По словам Голунова, полицейские отказались вызвать ему адвоката при досмотре вещей, а понятой, присутствовавший на его задержании, был знакомым одного из оперативников. Наркотики обнаружили в рюкзаке, который лежал на стуле и не всегда находился в поле зрения Голунова. Было начато следствие, журналисту предъявили обвинение по статьям 30 и 228.1 уголовного кодекса РФ — «Производство и распространение наркотиков». Голунову грозило лишение свободы сроком до 20 лет.

После известия об аресте и информации от адвоката журналиста свою версию причины задержания Голунова выдвинула его руководитель, главный редактор «Медузы» Галина Тимченко. Она заявила, что из-за расследований Голунову уже поступали угрозы, и наркотики могли подбросить журналисту в связи с работой над последним материалом. Речь шла о расследованиях Ивана вокруг похоронного бизнеса в Москве. В 2018 году журналист занялся этой темой и пришел к выводу о связи главы управления ФСБ по Москве и Московской области генерал-полковника Алексея Дорофеева и его помощника подполковника Марата Медоева с ритуальным бизнесом. До этого Иван занимался расследованиями о работе столичной мэрии. Так, в 2018 году он написал в «Медузе» об имуществе вице-мэра Москвы Петра Бирюкова. Позиция Тимченко была понятна — связать задержание Голунова с его профессиональной деятельностью.

Коммуникационные противники также были традиционны: власть в лице МВД с одной стороны и журналистское сообщество с другой. Силы последнего быстро укрепили правозащитники и блогосфера. Можно было ожидать, что на сторону Голунова станут и оппозиционеры. На стороне МВД как всегда были все государственные СМИ. Коммуникационная мощь такой армии обычно не оставляет шансов противнику. Как правило, критика независимых СМИ в сторону действий силовых ведомств ни к чему не приводит и сходит на нет. Поэтому исход коммуникационного сражения, казалось, был предрешен.

7 июня, в ответ на первую критику ареста Голунова, сайт Главного управления Министерства внутренних дел (МВД) по Москве опубликовал собственное сообщение о задержании журналиста по подозрению в производстве и сбыте наркотиков. Эта контратака была обычным, заготовленным ходом и была подкреплена фотографиями подпольной лаборатории, которые якобы были сделаны в квартире задеранного.

Как это часто бывает в истории войн, роковая ошибка произошла именно там, где ее никто не ожидал. После появления публикации МВД знакомые Голунова и его коллеги, бывавшие у него в гостях на Вешняковской улице, единогласно заявили, что восемь из девяти фото в сообщении силовиков были сделаны не в доме журналиста. Сосед Голунова и его бывший коллега Александр Уржанов опубликовал в Facebook фото квартиры Ивана и фото с нарколабораторией и написал: «Дом у Ивана — метров тридцать квадратных с советской вентиляцией и картонными стенками. Я в нем был много раз. Это не фотки оттуда, там нет таких полок и всего остального — это левые фотки какого-то подвала».

Адвокат журналиста отметил, что ключи от квартиры изъяли у Голунова еще при задержании. До начала обысков его продержали в машине полчаса, и в это время оперативники несколько раз выходили из авто и уходили: «За это время они теоретически могли сделать что угодно, ведь ключи от квартиры были у них», — заявлял защитник. В считанные часы новость о фейковых фотографиях квартиры арестованного журналиста разошлась в соцсетях.

Разворачивалась жаркая коммуникационная битва. Резонанс в соцсетях о несоответствии снимков заставил силовиков оправдываться (и таким образом нарушить заповедь «стой на своем»). На официальном сайте Главного управления МВД появилось сообщение: «Считаем необходимым уточнить, что прилагаемая ниже фотография сделана при проведении обследования жилища задержанного» (речь о той самой единственной фотографии из квартиры Голунова — прим. авт.). Остальные фотографии, размещенные сегодня на официальном сайте ГУ МВД России по г. Москве, сделаны в рамках проведения оперативных мероприятий и следственных действий по пресечению деятельности группы лиц, занимающихся сбытом наркотиков в Московском регионе, на связь с которой проверяется задержанный», — говорится в сообщении полицейских. Таким образом полиция пыталась отбиться от обвинений в фальсификации фото, но сам факт несогласованности изначальной версии следствия стал триггером для безжалостной коммуникационной войны.

Блогосфера была разъярена поведением полиции. Но настоящей катастрофой для коммуникационных позиций силовиков стал переход на сторону сочувствующих Голунову практически всех СМИ. Судя по всему, тот факт, что любой журналист может быть задержан без всякий на то причин, сыграл определяющую роль в цеховой солидарности.

Сторонников полиции в деле Голунова становилось все меньше. Мэр Москвы Сергей Собянин обратился к начальнику ГУВД Москвы с просьбой взять дело Голунова под свой личный контроль. В видеообращениях за журналиста вступились Владимир Познер, Леонид Парфенов, Павел Гусев и другие известные журналисты. Коллеги Голунова призывали к цеховой солидарности вне зависимости от политических взглядов и направлений редакций: «Сегодня его, завтра нас. <…> Журналисты-расследователи, настоящие, когда они делает такого уровня расследования, как Иван Голунов, они, безусловно, помогают обществу. Если бы общество его за это отблагодарило, конечно, это было бы спасением для Ивана. Конечно, было бы здорово, если бы сейчас все вышли бы на стотысячный митинг. Я уверен, что его бы отпустили на следующий же день», — предположил в беседе с телеканалом «Дождь» Михаил Рубин, замглавреда издания «Проект», которое занимается расследовательской деятельностью. Рубин тогда еще не мог представить, насколько его слова будут близки к правде.

Вечером 7 июня началась волна общественной и профессиональной реакции офлайн. Возле здания ГУВД Москвы на Петровке проходили одиночные пикеты в поддержку Голунова. На них полиция задержала писателя Виктора Шендеровича, журналистов Павла Каныгина, Илью Азара, позже их отпустили без составления протокола. Несмотря на это активисты продолжали стекаться к зданию ГУВД и не собирались расходиться даже глубокой ночью. Прохожим в центре столицы раздавали стихийно напечатанные наклейки «Свободу Ивану Голунову». Коммуникационное сражение вылилось на улицы и не собиралось стихать.

Отдельно следует отметить политический событийный фон, во время которого произошел арест Голунова. С 6 по 8 июня в Санкт-Петербурге проходил ежегодный экономический форум (ПМЭФ) — главное событие в деловой жизни страны. На форум традиционно приезжает президент России, главы других государств и правительств. В 2019 году его планировали посетить десятки тысяч гостей из более чем 140 стран, тысячи журналистов были аккредитованы для освещения «жизни» форума. И когда в разгар форума произошел арест журналиста, вся информационная повестка внезапно выстроилась вокруг этого события: «Сегодня ко всем спикерам подходят с вопросами только про журналиста [Голунова]» — отметил известный журналист и телеведущий Александр Любимов. Он также заявил о возможной сфабрикованности дела Голунова из-за его профессиональной деятельности.

Преобладание темы ареста журналиста в повестке ПМЭФ признал даже глава Чеченской республики Рамзан Кадыров. Он назвал это попыткой «затмить итоги ПМЭФ — 2019, свести в глазах российской общественности к нулю его отличные результаты, представить Россию в качестве страны-изгоя». Об этом Кадыров написал в своем Telegram-канале.

Если согласиться с Кадыровым и оценить коммуникационную атаку сторонников Голунова как политическую провокацию, то надо признать ее успешность. В дни проведения ПМЭФ и по его итогам сюжету о задержании журналиста, согласно данным системы анализа медиасреды «СПАРК-Интерфакс», было посвящено более 6800 новостей — вдвое больше любого отдельного события ПМЭФ, которое освещали СМИ, даже подведения итогов форума и, что самое неприятное, встречи Путина с председателем КНР Си Цзиньпинем. Не помогла даже поддержка государственных СМИ — по данным мониторинговой системы «Медиалогия», с 7 по 9 июня на федеральных телеканалах упоминаний дела Ивана Голунова было в три раза больше, чем Петербургского форума (305 против 106). Информационная повестка форума была испорчена.

Уже с вечера 7 июня ситуация с Голуновым начинала обретать значительный коммуникационный резонанс за пределами России. В течение двух дней в поддержку журналиста выступили Европейская федерация журналистов, Международная неправительственная организация «Репортеры без границ», Совет Европы по защите журналистов. Негативно высказались о деле Голунова пресс-секретарь посольства США в Москве и генеральный секретарь Совета Европы.

На следующий день суд изменил меру пресечения Голунову на домашний арест. Журналиста у здания суда приветствовали сотни сторонников. Однако это не означало завершения коммуникационной войны. Тем более, что коммуникационные противники Голунова в лице МВД приготовили контратаку.

Свою версию о причинах ареста журналиста и ходе следствия полицейские представили 9 июня в эфире телеканала «Россия 24» только спустя три дня после задержания Голунова. О деле публике рассказал начальник отдела по контролю за оборотом наркотиков УВД по ЗАО Москвы Андрей Щиров. Он заявил, что полицейским было известно о наркокурьере по имени Иван, который часто бывает в Латвии (именно там находится редакция «Медузы»), и они знали номер его мобильного телефона. Опираясь на эти сведения, журналиста «взяли в обработку» и наблюдали за ним с марта 2019 года. Полиция предполагала, что Голунов изготавливает и продает наркотики в ночных клубах Москвы. О фотографиях нарколаборатории, сделанных якобы в квартире Голунова, оперативник заявил как об ошибке пресс-службы: в один с задержанием журналиста день полицейские провели другое следственно-оперативное мероприятие по поимке наркодельцов. Щиров отдельно подчеркнул, что дело Голунова никак не связано со вторым делом. Получалось, что полицейские лгали уже дважды. Сначала — когда все опубликованные фото были названы фотографиями квартиры Голунова, потом — когда снимки не из квартиры журналиста называли фотографиями якобы по делу группы лиц, в которую входил Голунов. Получается, сразу две заповеди коммуникационной войны были нарушены дважды: «не лги» и «стой на своем». Они лгали, потом признавались в этом и отступали на шаг. Ожидать чего-либо, кроме фатального коммуникационного уничтожения, было бы наивно.

Однако коммуникационные сюрпризы в программе «Дежурная часть» канала «Россия 24» на этом не закончились. В материале вдруг появилась информация о нетрезвом состоянии Голунова во время его задержания. Корреспондент Денис Новожилов рассказывал, что журналист был пьян, при этом в кадре крупным планом демонстрировалась справка о трезвом состоянии задержанного.

Скандал с бесконечными подтасовками со стороны силовиков и государственных СМИ достиг такого накала, что главный редактор телеканала Евгений Бекасов немедленно заявил, что некорректную информацию уберут из следующих выпусков программы. И действительно, позже репортаж был изменен, и дело было представлено репортерами как введение в заблуждение корреспондентов со стороны следствия. История ареста Голунова все больше походила на фарс и начала транслироваться в соцсетях как доказательство несостоятельности правоохранительных структур России в целом. Произошло масштабирование темы (см. заповедь номер один), причем в крайне невыгодном для власти свете.

На спасение безнадежной коммуникационной ситуации вышла старая гвардия. Пресс-секретарь президента Песков попросил не переносить ошибки в деле Голунова на работу системы в целом: «Это конкретное дело породило некоторые вопросы, большое количество вопросов. Мы это видим и тщательно фиксируем. Но, отталкиваясь от этого дела, делать обобщающие выводы о недоверии к целой системе, я считаю, было бы неправильно. Сама по себе ошибка — она возможна, потому что везде работают люди. Нигде и никогда нельзя исключать ошибок. Ошибки допускают в том числе и журналисты, когда пишут те или иные материалы. Притом в большом количестве. Главное — потом признавать эти ошибки и объяснять, как они получились. С тем, чтобы они не повторялись впредь». Пресс-секретарь президента попытался использовать известный прием коммуникационной войны — перенос темы (см. заповедь номер два). В данной ситуации предлагалось сузить масштаб проблемы до человеческого фактора. Однако доводы Пескова не произвели впечатления. Было уже поздно.

10 июня в деле Голунова стало днем, который войдет в историю российской журналистики: первые полосы самых авторитетных деловых изданий — «Ведомости», РБК, «Коммерсантъ» — вышли с одинаковым заголовком: «Я/Мы Иван Голунов». Содержание выпусков также было посвящено ходу дела. Почти за 30 лет существования независимой российской журналистики это был первый подобный случай единения. Уже с утра невозможно было найти тираж этих газет — их скупили моментально. В связи с этим дефицитом некоторые счастливые обладатели экземпляров пытались спекулировать и продавать в сети газеты за тысячи рублей. Сам выход этих первых полос стал отдельным инфоповодом в рамках дела Голунова, придавая ему еще больший резонанс и масштаб.

В тот же день, пока Иван находился под домашним арестом, его сторонники объявили о проведении митинга за освобождение Голунова. По предварительным данным, на него собирались тысячи человек, среди которых были не только журналисты. Митинг должен был пройти 12 июня — в День России.

10 июня уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова на встрече с президентом попросила Путина продолжать контроль со стороны Генеральной прокуратуры за предварительным следствием по делу Голунова. «Президент положительно отреагировал на эти посылы», — отметила по итогам встречи Москалькова.

Утром того же дня СМИ облетела новость о том, что экспертиза МВД не обнаружила на руках Голунова следов наркотиков, а вечером 10 июня эксперты заявили об отсутствии отпечатков пальцев журналиста на изъятых следствием предметах в его доме. Доказательство вины журналиста рассыпались как карточный домик.

11 июня следствие сняло все обвинение с Голунова и перевело его в разряд свидетелей по делу. Это была полная и оглушительная победа его сторонников! На сайте МВД новости о задержании и ходе дела Голунова исчезли. Митинг 12 июня все-таки состоялся, но прошел в знак солидарности с обвиняемыми и осужденными по сфабрикованным уголовным делам. В нем приняли участие тысячи человек, сотни были арестованы, причем многие за то, что держали в руках плакаты «Я/Мы Иван Голунов» или даже просто шли рядом с митингующими.

13 июня президент России по просьбе руководителя МВД Владимира Колокольцева уволил двух генералов МВД «за дело Голунова». От должности были освобождены начальник УВД по Западному административному округу столицы Андрей Пучков и начальник управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков московского управления МВД Юрий Девяткин. Позже от должностей были отстранены и другие сотрудники УВД по ЗАО Москвы.

В довершение коммуникационного разгрома МВД 29 июня 2019 года президент России Владимир Путин в ходе пресс-конференции по итогам саммита G20 в Осаке заявил, что в деле журналиста «Медузы» Ивана Голунова была не несправедливость, а произвол: «Это просто произвол, и он должен быть расследован, должны быть приняты соответствующие решения по этому вопросу». 19 декабря 2019 года, в ходе ежегодной пресс-конференции, Путин заявил, что против пяти правоохранителей, которые имели отношение к делу журналиста, были возбуждены уголовные дела. Несоблюдение заповедей коммуникационной войны обходятся дорого.

29 января 2019 года Следственный комитет РФ сообщил о задержании пяти бывших сотрудников УВД по ЗАО ГУ МВД России, причастных к аресту Голунова. Следствие предполагает не только фальсификацию ими оперативно-розыскной деятельности для ареста журналиста, но и незаконное приобретение и хранение оперативниками наркотиков, которые были подброшены Голунову. На момент подготовки этой главы следствие еще решало вопрос о мере пресечения задержанным.

Анализ ситуации

Кейс Ивана Голунова интересен не только тем, как было разоблачено вранье представителей МВД. Это удивительная цепочка ошибок и случайностей, которая демонстрирует, к каким катастрофическим потерям приводит незнание базовых коммуникационных заповедей, в первую очередь заповеди «Не ври».

Коммуникационный замысел МВД был простым и казался эффективным — кто будет оспаривать официальные материалы следствия? Мы не знаем, сознательно или случайно были представлены фальшивые фотографии. Факт остается фактом — они были восприняты как грубый подлог и наглый обман общества. Выходом из коммуникационного провала стало бы моментальное признание ошибки и снятие с Голунова всех обвинений. Однако силовики пошли другим путем — они признавали свою ложь постепенно, по факту их вынуждали говорить правду, и это каждую минуту ухудшало коммуникационную позицию МВД, а вслед за ней — всего российского истеблишмента. Не случайно в коммуникационном сражении приняли участие и Песков, и сам президент Путин, по сути, вынужденные оправдываться. Всего этого не случилось бы, если бы изначально коммуникация МВД не строилась на вранье.

Одна ложь потянула другую, за ней — следующую, пока, наконец, не пришлось признать ошибку. Такая последовательность закономерна при нарушении коммуникационной заповеди «Не ври». Один обман приходится скрывать за вторым, искажая факты все сильнее. Как правило, и мы видим это в деле Голунова, когда общественный резонанс уже возник, идти по такому пути просто нецелесообразно и опасно — общественность в такие моменты следит за каждым вашим шагом и проверяет любое заявление или факт. Но что же делать, если обман все-таки случился? Как изменить ситуацию? Ответ один — признать ошибку. В конечном итоге, правоохранители сделали это. Но ценой ущерба для репутации ведомства, массовых волнений 12 июня, тысячи новостей в СМИ и самое главное — отставки высокопоставленных представителей системы и уголовных дел. Уже в первый день после поднявшейся волны общественного недовольства необходимо было как можно скорее провести проверку следственных действий, чтобы разобраться в ситуации и сделать заявление о ее итогах. Конечно, это бы полностью не сняло вины с ведомства, но ущерб мог бы быть гораздо меньше.

Возможно, регулятор не предпринимал стремительных действий, так как не ожидал такого молниеносного и агрессивного контрнаступления в деле Голунова. И это также стало фатальной ошибкой при оценке потенциала противника. За Голунова вступилось журналистское сообщество, которое восприняло его арест как угрозу своей профессиональной деятельности — отражение этого мы видим в формулировке на первой полосе деловых СМИ — «Я/Мы Голунов». Помимо небывалой консолидации, против следствия сыграла специфика самой профессии, которая по сути схожа с работой оперативников в поиске фактов и их верификации. И именно этот навык помог обнаружить несоответствия в деле Голунова и обличить правоохранителей в подтасовке.

В любом сражении есть пространство для маневра, и коммуникационная битва не исключение. Попавшись на вранье один раз, силовикам следовало воспользоваться коммуникационной заповедью номер пять — «Держи позицию». То есть системно и упорно отрицать все обвинения в подтасовке фактов, при необходимости подделывать фотографии и до конца идти по пути фейка. Однако для этого нужны и смелость, и политическое прикрытие.

Пресс-секретарь президента vs Алексей Навальный: как объяснить одно и то же тремя разными способами

1 августа 2015 года российская светская хроника сообщила о значительном событии в политико-спортивном мире — свадьбе пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова и олимпийской чемпионки по танцам на льду Татьяны Навки. Но ни шикарный наряд невесты, ни потрясающее убранство праздника, проходившего на сочинском побережье, ни высокие гости не привлекли такого внимания общественности, как часы на руке жениха.

2 августа, уже известный нам по заповеди первой обличитель коррупционных схем и зачинатель коммуникационных сражений Алексей Навальный, ознакомившись со свадебным альбомом, обратил внимание на наручные часы Пескова. В своем блоге оппозиционер заявил: «Часы чиновника-молодожена Пескова стоят дороже вашей квартиры». Стоит добавить, что даже не одной: Навальный идентифицировал часы пресс-секретаря как модель Richard Mille RM 52–01, стоимость которой варьируется от 600 000 евро до 1 400 000 долларов (т. е. может доходить до 37 млн рублей по курсу 2015 года). Блогер приводит фото модели этих часов, которая совпадает с часами пресс-секретаря. Навальный задает вопрос: откуда у Пескова средства на столь дорогостоящую покупку, если, согласно официальной декларации о доходах, его годовой заработок составляет чуть больше 9 млн рублей? И даже если часы были подарком, то Песков был обязан уведомить о нем, сдать на хранение или выкупить по рыночной стоимости. Однако как подарок часы Richard Mille RM 52–01 в отчетных документах Пескова нигде не фигурировали. Оппозиционер ждал от администрации президента России официального ответа об источниках дохода, на которые были приобретены часы пресс-секретаря.

Поймать деталь и развернуть на ее основе целое расследование — излюбленный прием Алексея Навального. В качестве атакующей стороны он призывает власть к ответу, ответа нет, и это молчание оппозиционер использует как подтверждение правоты. Быстрая, выигрышная коммуникационная партия. С неизменным вниманием негосударственных СМИ.

Так случилось и в расследовании про часы Пескова. Новость активно обсуждалась в социальных сетях и в иностранных СМИ. Российские федеральные медиа в это время рассказывали о великолепии свадебной церемонии и очаровании невесты.

Неожиданно сделать расследование Навального еще более заметным помогла сторона Пескова. Один из гостей свадьбы, Олег Митволь, который опубликовал фото Пескова в злополучных часах. Спустя несколько часов после выхода расследования Навального Митволь дал интервью «Московскому комсомольцу»: «Рассказать вам историю этих часов? Во время свадьбы Песков понимал, что его будут фотографировать, а карточки потом разлетятся по интернету. Во время подготовки к свадьбе тоже ходило столько слухов, что гостям было что обсудить. Вот и в этом случае молодожены решили подшутить. Песков на время одолжил часы у кого-то из своих знакомых, которые присутствовали на торжестве. Позировал с ними. Мы ждали, что журналисты отреагируют на эту утку. И не ошиблись. На следующий день все стали подсчитывать, сколько стоят часы и каким образом чиновник мог на свою скромную зарплату приобрести такую роскошь».

Неизвестно, принадлежала ли идея такого ответа самому Митволю или это был коммуникационный креатив Дмитрия Пескова (а может, и Татьяны Навки?). Однако последующие события показали, что была нарушена важнейшая коммуникационная заповедь «Не ври», что поставило спикера президента РФ в весьма щекотливую репутационную ситуацию.

Навальный моментально ухватился за ответ Митволя, почувствовав коммуникационную удачу сражения. Нелепое, с его точки зрения, оправдание Митволя оппозиционер моментально добавил в свой пост о часах и сопроводил комментарием «АХАХАХА. Я давно так не смеялся». Соратникам оппозиционера было очевидно, что эта версия была спешно выдвинута, чтобы дать хоть какое-то объяснение происхождению баснословно дорогих часов на руке чиновника.

Эксперты поддержали Навального в его оценке объяснения Митволя как неприкрытой лжи. Политолог и общественный деятель Марина Литвинович заявила в интервью «Собеседнику» (напомним, именно там была версия, что часы Пескову не принадлежат), что семьи Митволя и Пескова дружат давно и даже ведут совместный бизнес: «Вторая жена Пескова (Екатерина Солоцинская — прим. авт.) является соучредителем фирмы "Минком", которая занимается продажей люксовых часов и ювелирных изделий. Она совладелец вместе с нынешней женой Митволя — Людмилой. У них есть явные общие бизнес-интересы — и самое интересное, что именно в той области, которая сейчас стала очагом скандала. Тут нельзя исключить какой-то дружеской попытки найти оправдание. Не знаю, насколько она была согласована с Песковым… Это попытка отвести скандал от Пескова. Никто не ожидал, конечно, [что Митволь выдумает отговорку про розыгрыш] но всё очень сложно в жизни: дружеские отношения, когда они переплетаются с политическими, всегда приводят к достаточно неожиданным результатам». Также Литвинович отметила, что Пескову бессмысленно говорить что-либо в свое оправдание, так как «все уже все поняли».

На следующий день после оправданий Митволя его уличил во вранье и сам Песков. Проигранную коммуникационную партию надо было как-то спасать. Чиновник представил свою версию: часы были подарены ему Татьяной Навкой на свадьбу, а ее доходы не должны никого касаться. Сама же Навка заявила, что хорошо зарабатывает и может сделать своему супругу «хороший подарок». Правда, за месяц до свадьбы в эфире одной из программ олимпийская чемпионка жаловалась на то, что вынуждена отдать 700 000 рублей за коммунальные услуги в доме ее матери.

Новая версия происхождения часов трещала по швам. Она окончательно развалилась, когда Навальному удалось найти фотографию, на которой те же часы были на руке Пескова задолго до свадьбы с Навкой. Репутационный провал попытались спасти уточнением версии пресс-секретаря в исполнении Алексея Венедиктова, главного редактора радиостанции «Эхо Москвы», — часы были подарены не на свадьбу, а за год до нее, на рождение дочери Пескова и Навки. Однако это уже мало кого интересовало. Навальному удалось нанести очередное коммуникационное поражение своим противникам.

Анализ ситуации

Дмитрий Песков допустил сразу несколько ошибок. Во-первых, не позаботился об информационной гигиене. Как это ни неприятно, на таком мероприятии, как свадьба, инструктаж об осторожности использования социальных сетей был необходим. Возможно, стоило вообще запретить фото на личные телефоны. Вторая ошибка — частая смена позиции. Версии происхождения часов менялись несколько раз в течение двух дней. Однако главной ошибкой чиновника стало то, что он допустил появление лжи в комментарии к расследованию Навального. И хотя эту ложь озвучил Митволь, коммуникационная ответственность за нее легла на Пескова. После разоблачения Митволя коммуникационный проигрыш с большими репутационными потерями для пресс-секретаря президента был вопросом времени.

После появления расследования Навального о часах стоимостью больше миллиона евро единственным верным шагом было бы сразу заявить, что эти часы Навка подарила мужу в честь дня рождения их дочери, представив при этом документы, подтверждающие транзакции и происхождение денег. Если возможности сделать такое заявление не было, то надо было выбрать единственную версию (теоретически, ей могло бы стать и полуанекдотичное объяснение Митволя) и, однажды дав ее общественности, неизменно стоять на своем, не предлагая альтернативные объяснения случившегося.

Последняя версия о подаренных в честь рождения дочери часах еще могла ослабить атаку противника, но она была произнесена слишком поздно, после череды других, что дезавуировало ее вероятность. Выступление Митволя как проба первоначального, наскоро подготовленного оправдания только усугубило ситуацию. Пескову в этой ситуации следовало оперативно взвесить все аргументы Навального и только после этого озвучивать свою версию. Вероятнее всего, если бы последняя версия была озвучена первой, это коммуникационное сражение в перманентно длящейся информационной войне регулятора и оппозиционера Навального могло окончиться поражением для последнего.