Мет

Метамфетаминовая зависимость – это серьезная проблема во всем мире. Хотя цифры по метамфетаминовой наркомании в США остаются относительно стабильными (примерно миллион хронических зависимых), рынок этого наркотика быстро растет в Восточной и Юго-Восточной Азии. Мет – контролируемый препарат II категории, его могут прописывать при синдроме дефицита внимания и гиперактивности, крайнем ожирении, нарколепсии. Но чаще врачи прибегают к использованию амфетамина, так как он оказывает менее сильное подкрепление, чем метамфетамин (лишняя метильная группа улучшает всасывание и распределение препарата в организме). В повышенных дозах оба этих наркотика могут проявлять нейротоксичность, нанося при этом непоправимый ущерб мозгу. Аддералл, популярный препарат от синдрома дефицита внимания и гиперактивности, – это разновидность амфетамина, причем в такой лекарственной форме он отличается медленным высвобождением.

Управление ООН по наркотикам и преступности указывает, что мет – один из наиболее популярных синтетических наркотиков в мире, его употребляют не менее тридцати семи миллионов человек, что примерно вдвое превышает количество кокаиновых или героиновых наркоманов (примерно по семнадцать миллионов человек в каждой группе). Впервые метамфетамин стал широко использоваться в качестве антигистаминного и бронхолитического средства, отпускаемого без рецепта, причем с самого начала некоторые хитрые «пользователи» догадались, как убирать пропитанную препаратом ватную пробку у основания ингалятора, чтобы быстро принимать большие дозы. Следующий серьезный всплеск применения препарата, также произошедший до того, как был широко признан вред злоупотребления им, пришелся на годы Второй мировой войны. Три из участвовавших в ней сверхдержав (США, Германия и Япония), возможно, оказались так успешны на фронте, поскольку накачивали солдат стимуляторами. После войны ветераны этих армий продолжали принимать наркотик, распространение которого не регулировалось на протяжении еще примерно пары десятилетий. Когда в 1960-е легальный синтез и реализация этих препаратов пошли на спад, на место обычных лабораторий пришли подпольные. К 1990-м метамфетамин обошел по популярности кокаин и оказался в первых строках списка препаратов, которыми занималось Управление по борьбе с наркотиками. Как известно большинству из нас, регламентация, законодательство и уголовное преследование не слишком повлияли на ситуацию – «самогонные» лаборатории мета вполне удовлетворяли имеющийся спрос. Когда мой друг Стив скончался, доза метамфетамина у него в крови более чем в десять раз превышала смертельную.

Период полувыведения метамфетамина составляет около десяти часов (в десять раз больше, чем у кокаина), но период полувыведения амфетаминов сильно варьируется – от семи до тридцати часов, в зависимости от уровня pH мочи наркомана. Поведенческие эффекты наркотика обычно спадают быстрее, поэтому вся эта чрезмерная стимуляция приводит к развитию сильного привыкания, по мере того как в синапсах истощается запас моноаминов. Эффекты малых и умеренных доз таковы: эйфория, «приход», бодрость, исчезновение усталости, повышенная уверенность в своих силах, гиперактивность и потеря аппетита. При более высоких дозах также отмечается говорливость, беспокойство и стереотипное поведение. Очень высокие дозы (которые можно сравнить с «запоем») могут вызывать возбуждение, спутанность сознания, тревожность, раздражительность, дисфорию, агрессивное поведение, ухудшение психомоторных и когнитивных способностей, галлюцинации, стереотипное поведение, паранойю, мурашки. К концу «запоя» наркоман испытывает крайнюю дисфорию и тревожность, а также чувство опустошения. Острая фаза синдрома отмены обычно проходит за несколько дней – особенно при достаточном сне и питании, – и ситуация часто возвращается к «статусу-кво». В отличие от большинства других наркотиков, для которых характерна более или менее линейная взаимосвязь между временем последнего приема и силой жажды, в случаях мета и кокаина жажда со временем только усиливается, и большинство наркоманов срывается после нескольких недель воздержания.

Через несколько лет после того, как я очистилась, мне довелось дружить с женщиной, также боровшейся с зависимостью от стимуляторов. Она была красивая и талантливая, а наибольшей радостью для нее было общение с дочерью. Обычно ближе к концу ее «запоя» мы с ней созванивались, и ее опустошение казалось настолько глубоким, что словно просачивалось до меня по сотовой связи. Она проклинала наркотик, раскаивалась, что потратила на него деньги, отложенные на подарок дочке ко дню рождения, что продолжает гробить здоровье или рискует работой. Пыталась заблокировать номер дилера. Прошло много дней, прежде чем она начала приводить свою жизнь в порядок. Будучи умной и находчивой, она умудрялась остаться на плаву, выруливая из подобных запоев. Однако неизбежно – чаще всего с двухнедельным интервалом, совпадавшим с перечислением зарплаты, но не всегда – она рано или поздно вновь предавалась своей зависимости. Со стороны казалось, что человек разгоняется, упорно плывя к вершине водопада. Она могла описывать постоянное падение, полное грусти и тревожности, словно наблюдая, как кто-то из дорогих ей людей проигрывает схватку с бактериальной инфекцией. Иногда, уже собираясь повесить трубку, она говорила: «Я скоро опять сорвусь, так что давай эту тему проговорим до конца». Словно махала рукой на прощание перед тем, как на несколько дней уйти в отрыв, предварительно разблокировав номер дилера, который, казалось, был всегда готов с максимальной выгодой использовать эту беспросветную привычку. Ее жизнь представляла собой чересполосицу из угрызений совести и компульсивного поведения, доходившую до кульминации в эпицентре отчаяния.

Такое поведение очень напоминает паттерн «тяга – избегание», зафиксированный в опытах на животных, которые мы обсудили в начале этой главы. Вскоре развилась и толерантность к эйфорическим эффектам метамфетамина, тогда как из-за сенситизации систем когнитивного стресса эти эффекты превращались для нее в пытку – должно быть, она чувствовала то же самое, что и голодная лабораторная крыса, в шоковом состоянии пытающаяся добыть пищу.