Ему всюду отказали, причем одними и теми же словами: «Это никуда не годится, это не литература, это не язык, это не композиция, плоские характеры, детская поделка». В общем, в таком роде. Андрей искренне не понимал, что не нравится редакторам издательств. Неужели они не видят, какая интересная история описана Костиком? Неужели не понимают, какие глубокие мысли заложены в текст? Какие драматические конфликты между персонажами?

Он посылал рукопись одновременно в добрый десяток издательств, месяцами терпеливо ждал ответы, понимая, что редакторы завалены работой, и постоянно надеясь на чудо, которое все-таки случится, и книга Костика выйдет, и парень получит сначала достойный гонорар, а потом и признание, и славу, напишет еще много хороших повестей и романов и разбогатеет. Но ничего не выходило.

«Ладно, пускай. Издам за свой счет. Все прочитают, а там цепная реакция начнется. Люди не идиоты, сумеют оценить», – решил Кислов. Он как раз только что получил приличный гонорар, так что деньгами располагал и считал совершенно естественным истратить их на благое дело. Засыпая, представлял себе изумление и радость Костика, когда он, Андрей, явится к нему домой и положит на стол свеженькую книгу в ярком красивом оформлении. Костик ведь даже не в курсе, что его сосед по палате прилагает столько усилий к изданию книги! Вот будет сюрприз! И у хромого парнишки и его усталого отца начнется совсем другая жизнь, новая, интересная, богатая!

Не откладывая в долгий ящик, принялся узнавать, как организован процесс. Выяснилось, что нужно получать идентификационный номер, а для этого следует обратиться в издательство, которое подобную услугу оказывает, и заключить с ними договор. Иными словами, указать имя автора и предъявить паспорт.

Сюрприза не получалось. Андрей отправился в областной центр, где жил Костик, обратился в местное издательство и приободрился: ему сказали, что услугу по получению номера они оказать могут и что личное присутствие автора и его документы им совершенно не обязательны, вполне достаточно, чтобы предъявил паспорт и подписал договор человек, который платит за получение номера.

– А разве так можно? – удивился Кислов.

– Почему нет? – ответили ему. – Есть люди, которые хотят опубликовать за свой счет мемуары или стихи покойных родителей или друзей. Вы удивитесь, узнав, как много таких желающих. Было бы странно, если бы мы требовали присутствия покойного автора и его паспорт, правда?

Это Андрею в голову отчего-то не приходило. А ведь и в самом деле… Как все просто, оказывается! И сюрприз получится полноценным! Он-то специально искал издательство в том городе, где живет Костик, чтобы парень мог без проблем явиться для подписания договора, ведь Андрей помнил и про хромоту, и про боли, и про костыли, и понимал, что отвезти инвалида на машине – одна песня, а вынудить его добираться куда-то на поезде – совсем другая. Теперь оказалось, что можно было вообще сюда не тащиться, решить вопрос прямо в Москве.

Вечером, возвращаясь в гостиницу, Андрей столкнулся с Максимом Викторовичем, отцом Костика. Вот этого он совсем не ожидал и даже не предвидел, хотя, по идее, должен был бы. Привык к жизни в столице, огромной и многолюдной, где случайные встречи со знакомыми в неожиданных местах случаются, конечно, но не очень часто. Областной центр тоже не деревня, разумеется, но с Москвой не сравнится.

– Андрей? – удивленно проговорил Максим Викторович, тронув его за рукав куртки. – Я не обознался?

Деваться было некуда. Пришлось и в гости ехать, и ужинать в компании Костика и его отца, и блеять что-то неуверенно-невразумительное о причинах приезда. Для отца вполне достаточно оказалось отговорки о командировке, а когда Максим Викторович деликатно оставил молодых людей одних, Костик посмотрел на Андрея вопросительно и немного тревожно:

– Не думал, что у тебя бывают командировки. Ты же говорил, что работаешь на фирмы, которые организуют всякие праздники. Наврал, что ли? Или у кого-то из местных олигархов юбилей намечается и тебя позвали?

Андрей сказал правду. Вот как есть – так и сказал. Обманывать и выкручиваться не любил с детства. Умел, конечно, и умел весьма неплохо, как же без этого, но очень не любил и без острой нужды к откровенной лжи не прибегал.

Ожидания не оправдались, а надежды сделать сюрприз обратились в прах.

– Жаль, что ты раньше мне не сказал, – печально проговорил Костик. – Сэкономил бы время и силы. Не нужно издавать мою рукопись.

– Почему?

– Я не хочу.

Андрей ушам своим не верил. Как это «не хочу»? Что значит: «не хочу»? Как вообще можно этого не хотеть? Не хотеть успеха, славы, денег?

– Но почему? – повторил он свой вопрос.

– Потому что это очень слабо и очень плохо, – просто ответил Костик. – Я показал отцу, и он мне на пальцах объяснил и примерами из литературы проиллюстрировал, что публиковать такой текст – только позориться. Я подумал и согласился с ним.

– Отцу показал? – Андрей ехидно прищурился. – А он что, профессор литературоведения? Ты вроде говорил, что он на зоне работал конвоиром.

– Не конвоиром, а заместителем начальника учреждения по воспитательной работе. Отец служил в колонии для несовершеннолетних, – спокойно поправил Костик, ничуть, по-видимому, не обидевшись. Вероятно, подобные слова в адрес своего отца он слышал далеко не в первый раз. – Он закончил педагогический институт по специальности «учитель русского языка и литературы», три года отработал в школе, потом женился на маме и стал искать, где больше платят. Хотел даже на Север перебраться, там надбавки хорошие тогда еще были, и тут ему посоветовали поступить на службу в МВД, во внутренние войска, и идти работать в ВТК для несовершеннолетних, там всегда нужны мужчины с педагогическим образованием. За погоны доплата, за выслугу, пайковые, соцпакет отличный: поликлиника своя, проезд всей семьей в отпуск раз в год бесплатный, короче, всё такое. Отец согласился, подал документы, прошел медкомиссию, получил назначение. Так что зря ты… Он за свою жизнь столько книг прочитал, сколько еще и не во всякой библиотеке наберется. И в литературе разбирается. Я подумал, почитал кое-что и понял, что отец прав. Каждый должен заниматься своим делом. Я вот по компьютерному железу неплохой специалист, этим и зарабатываю, и нечего мне в писатели лезть. Каждый сверчок должен знать свой шесток, а дилетантство никого до добра не доводит.

Андрей обескураженно слушал и не понимал. Приводил в примеры авторов, никогда не обучавшихся писательскому мастерству и тем не менее добившихся огромного успеха, напряг память и выудил из нее жалкие крохи усвоенного школьного курса литературы: никто из классиков девятнадцатого века не учился в Литинституте имени Горького, потому что в то время не было ни института, ни самого Горького… Убеждал, уговаривал, возражал, как мог.

Все было напрасно. Костик уперся и уступать не собирался.

– Отец мне не простит, если людям в руки попадет откровенно плохая книга, на обложке которой будет стоять имя его сына, – твердо произнес он.

Андрей сдался. Но очень условно. Он верил в свою правоту и в свое чутье, которое так хвалили всегда его работодатели.

– Ну хорошо, твоего имени на обложке не будет. А если будет мое имя, тогда как?

Костик равнодушно пожал плечами:

– Делай что хочешь. Мне все равно. Для меня важно только одно: не опозорить отца и не огорчить его.

Андрей собрался уходить, время уже позднее. Стоя на пороге, сказал твердо и уверенно:

– Книга выйдет. И ты еще сам убедишься, какой классный роман написал! Профессионалы в свою игру играют и в свою дудку дудят, а читателей не обманешь. Когда тебя распробуют и полюбят, издатели на коленях приползут, чтобы ты писал и писал, и тогда тебе не нужно будет скрываться и прятаться, и отец будет доволен. Вот посмотришь, так и будет.

– Делай что хочешь, – негромко повторил Костик.

И по его лицу было видно, что он не поверил ни одному слову Андрея Кислова.