— Пошел! — полицейский грубо втолкнул Ибрагимова в камеру для предварительно задержанных. Внутри унитаз за ширмой, две койки, на одной из которых валялся, закинув руки за голову, и нагло пялился на своего будущего соседа чумазый парень — от его перепачканных джинс и ветровки тянуло болотной гнилью. Из-под воротника куртки торчали провода вырванного блока управления стереотканью. — И чтоб до утра сидели тихо! — Полисмен указал дубинкой-шокером на парня. — Это я тебе. Задолбал уже всех. Будешь снова выделываться, посажу в одиночку.

Задвинув и заперев с брелка решетку, насвистывая, пузатый дежурный потопал по погруженному в полумрак коридору в помещение охраны.

Оглядев и оценив присевшего на незастеленную койку Рустама, сосед спросил:

— У меня будут с тобой проблемы?

— Если сам их не захочешь — нет.

— Вот и отличненько. — Парень отвернулся к стене. Некоторое время лежал молча, после произнес: — Если чо, я — Марк.

— Рустам.

— Кавказец?

— Наполовину.

— Откуда сам? Городской? Из заповедника?

— Не называй мой дом — заповедником.

— Значит, реально кавказец. — Парень развернулся всем телом к собеседнику, приподнялся и оперся о локоть. — Что натворил?

— Ударил прохожего… прохожую.

— Вот как. А говорил, что не буйный, — напрягся Марк. — А сам на улицах руки распускаешь…

— За дело! — разгорячился Рустам. — Эта бешенная сама накинулась! У меня дома даже мужчине нельзя так себя вести и такое говорить! Женщине тем более. А здесь… — Он сокрушенно покачал головой. — Все как позабыли, кто они есть.

Марк резко сел, уставился на разбитое лицо Ибрагимова.

— Подожди-подожди, это тебя что, девка так отделала? Нихера себе…

— Дурак? — фыркнул Ибрагимов.

— Да, маловероятно, — согласился Марк. — Ты слишком здоровый. Кстати, ты почему такой большой? На мясе из пробирок так не растут. Над тобой поработал гендизайнер, что ли?

— Я настоящий, — даже немного обиделся Ибрагимов. Но сосед ему определенно начинал нравиться. Не боится ни его, ни обстановки, не стесняется в выражениях и говорит, что вздумается. Что сейчас редкость. — Ты здесь за что?

Марк дернул уголком рта. Хитро прищурился, сверкнув ясными голубыми глазами.

— Вменяют нелегальную коммерческую деятельность. — Он покосился на потолок, где за бронестеклом мигал красным светодиод камеры видеонаблюдения. — Типа я продавец и производитель ганжика. Только кроме сопротивления аресту ничего у них на меня нет. Вся их доказуха где-то на дне болота. Даже я не найду. — Марк задумался и уточнил: — Почти ничего… Раз ты из заповедника, ты тоже без коммуникационного нейрочипа?

— Естественно.

— И терминал или киберочки ты сюда не пронес?

— У меня их вообще нет.

Марк поморщился:

— Плохо. Ну ладно. Придется так. — Встав с койки, Марк подошел к решетке и пару раз пнул ее носком кроссовка, отчего коридор наполнился металлическим звоном. — О-охрана-а!!!

Вдалеке хлопнула дверь, донесся громкий топот и раздраженное ворчание.

— Я тебя предупреждал?! — прорычал давешний пузатый полисмен, остановившись перед решеткой и снимая с пояса дубинку. — Или ты вконец тупой?!

— Ой-ей, какие мы сердитые, — издеваясь, ухмыльнулся Марк. — Принеси-ка мне пожрать. И терминал не забудь. Почему мне не дают доступ к сети? Обязаны предоставить пять минут.

— Потому что тебе не положено! — Полисмен внезапно стукнул дубинкой по решетке. — Вали на свою койку! Или пойдешь в карцер!

— Это который через десять метров отсюда? — ехидно уточнил Марк. — Он у вас что, звуконепроницаемый? — Вцепившись в прутья решетки и попытавшись протиснуть между ними лицо, парень прошептал: — Два дэшкоина за терминал на пять минут.

— Опять? — застонал полисмен.

— Три. Больше не дам.

— А ну пшел спать! — Нажав кнопку на рукояти, полисмен ткнул дубинкой в решетку, отчего Марка протряхнуло довольно чувствительным разрядом тока.

— Вот ты сыкло, — прошипел, отскочив и ладонями протирая горящее лицо, Неклюдов.

— Что-о-о?! — прищурился полисмен.

— Уроды. Что ты, что твои напарнички, — продолжил ехидничать Неклюдов. — Сидите тут, жопы себе отращиваете, думаете, что реально чего-то из себя представляете. А сами дрожите перед Иджисом. Сторожа сыкливые. Ссучил вас Иджис. Как и всех так называемых законопослушных. Знаешь, как раньше звали таких как вы? Вертухаи, вот. — С этими словами Марк плюнул через решетку и попал аккурат в нагрудный знак полисмена.

От такой наглости тот аж задохнулся. Открыл было рот, после закрыл, достал из брюк платок, протер жетон с личным номером и, топая громче прежнего, весь красный от злости, направился в помещение охраны.

— Эй, песик. Пожрать-то принеси! — крикнул ему вслед Марк. Довольно улыбаясь, он присел на койку.

— И что это сейчас было? — поинтересовался Ибрагимов. Сосед минуту назад казался полостью адекватным, а теперь творит такое. Видимо, проблемы с психикой, решил Рустам.

— Пользуюсь ситуацией, — пояснил Марк.

Светодиод камеры на потолке погас. Хлопнула дверь, в коридоре зазвучали, приближаясь, шаги нескольких человек.

— Не понимаю, — признался Рустам. Поднявшись с койки, он отошел в дальний угол камеры, повернулся к нему лицом и сложил за спиной руки. — Тебя, кстати, сейчас будут бить.

— Я в курсе, — тяжело вздохнул Марк. — И ты это… извини.

— За что? — с недоумением на лице обернулся Рустам.

Клацнув замками, часть решетки начала отъезжать в сторону.

— Ибрагимов! — закричал, подходя, полицейский, — лицом в угол!

— Уже, — буркнул, отворачиваясь, Рустам. Посмотреть, как охрана мутузит сумасшедшего соседа, конечно, интересно, но сейчас лучше подчиниться. Иначе тоже достанется. И что этот Марк имел ввиду под «извини»?

Полисменов было шестеро — отвечать на оскорбления явилась вся смена. Пузатый, старший смены, первым, матюгаясь, вошел в камеру, провернул ручку дубинки, установив мощность шокера на половину от максимальной, и ткнул им Марка в грудь. Раздался треск разряда, однако Марк как стоял, ухмыляясь, между коек, так и продолжал стоять. Жилы самодельной клекти Фарадея, вшитые в стереоткань ветровки и брюк, рассеяли заряд по всему телу, а конденсаторы полностью поглотили его.

— Сюрприз, да? — язвительно спросил Марк озадаченного результатом полисмена. Шагнул к нему вплотную, коснулся рукавом его пуза, и конденсаторы разрядились в тело охранника. Колени мужчины подкосились, из уголка рта потекла слюна, и он, мыча что-то, рухнул на четвереньки.

— Валим его! — закричал один из полисменов, и все пятеро ввалились в камеру, отчего внутри стало очень тесно.

Орудуя шокером как дубинкой, самый массивный и высокий охранник заехал Марку сначала по одному, затем по другому колену. Второй огрел согнувшегося парня по спине, окончательно сбив его на пол, а дальше, окружив свернувшегося калачиком и прикрывшего голову руками Неклюдова, они начали запинывать его ногами в тяжелых ботинках. Били сильно и со злостью, однако в голову все же не целили. Лишь пару раз заехали по ней случайно. Марк же лежал и не сопротивлялся. Словно именно на это он и рассчитывал, словно все шло в точности по его плану.

Мысль родилась в голове Ибрагимова из ниоткуда. И все происходящее в камере вдруг обрело смысл. Стало понятно, за что просил прощения сосед и что дальше будет с ним, с Рустамом.

Хитрожопый засранец подставил его! Раздраконив надзирателей, он специально нарвался на избиение, чтобы после попасть в медицинский блок, где добраться до терминала и подчистить следы своего преступления будет проще простого. Там же эти терминалы встроены в медицинские коконы! И пусть они защищены, сосед, похоже, очень неплохо разбирается в технологиях и уверен, что сможет обойти их защиту.

Ну, а само избиение арестанта полицейские свалят на него, на Рустама. Участие в подпольных боях, нападение на женщину на улице — теперь нападение на соседа в камере. После таких подвигов не отвертеться, приговор может быть только один — ему поставят гормональный чип. Который понизит тестостерон и увеличит уровень эстрогенов. Этот чип способен превратить самого злобного убийцу в женоподобного слюнтяя. Характер изменится навсегда. И для него, посвятившего всю жизнь боевым исскуствам, это будет равнозначно смерти. Марк это предвидел, потому и просил прощения.

— Ах ты мудила!!! — взревел, разворачиваясь, Ибрагимов. От его крика надзиратели замерли с занесенными для ударов ногами и кулаками, все повернулись к нему. Даже полу-оглушенный пузатый на четвереньках и Марк, опустив одну руку, уставились на огромного разъярившегося горца. — Придушу ублюдка!!!

Рванув к месту потасовки, Ибрагимов схватил за шкирки двух ближайших надзирателей и, словно невесомых, отшвырнул в угол, где только что стоял. Пинком в живот откинул на решетку третьего. Расчистив себе место, он схватил Марка за горло и на вытянутых руках вздернул того перед собой.

Захрипев, Неклюдов засучил ногами в воздухе.

Пузатый сорвал с пояса брелок, одновременно зажал две кнопки по бокам устройства — и в здании завыла сирена.

Один из откинутых полисменов сел, подобрал откатившийся шокер и, активируя его, ткнул Рустама в поясницу. Все мышцы Ибрагимова свело судорогой, а пальцы на горле Марка сжались настолько сильно, что у того вывалился язык. Горец, однако, устоял, лишь опустил свою жертву на пол. Двое оставшихся стоять на ногах надзирателей схватили Неклюдова со спины и начали вырывать парня из хватки Рустама, но толку от их действий было ноль.

Сейчас сломает, смекнул Неклюдов и начал действовать. Попытался дотянуться до лица Ибрагимова, но длинны рук хватило только чтобы ухватиться за ворот толстовки. Полисмен, повысив мощность до предела, снова ткнул шокером в поясницу Ибрагимова. На этот раз подействовало: горец зашатался, упал на одно колено, его руки стали ватными, но горло Марка он так и не отпустил.

Почуяв некоторую свободу, Марк притянул себя поближе к своему мучителю и, откинув голову, со всей силы заехал тому лбом по носу. После начал лупить его коленом, целя то в бедро, то в печень, и правой рукой в ухо.

Выругавшись, поднимаясь, полисмен упер клеммы шокера в затылок Ибрагимова и, молясь, чтобы тот не помер, нажал на кнопку активации. Продолжая стоять на одном колене, Рустам отрубился, но упасть ему не позволил край койки, на который он навалился, и вцепившийся в его толстовку Неклюдов, продолжавший отчаянно бороться за свою жизнь.

Так и застало их прибежавшее на вой сирены подкрепление: Ибрагимов без сознания на коленях, Неклюдов удерживает его за грудки и со всей дури лупит его по окровавленному лицу, а двое полисменов пытаются оттащить его.