Глава 16

У пустынной станции метро «Южный Кенсингтон» Макнил свернул на Олд-Бромтон-роуд. Салон «Ламборджини-Лондон» давно обчистили. Витрины демонстрационного зала были разбиты, пространство за ними, когда-то украшенное самыми дорогими машинами в мире, пустовало, открытое всем стихиям. Королевский банк Шотландии по соседству заколочен, причем хранилища опустошил сам банк, переведя ценности в более безопасное место. Мародерам не было смысла туда вламываться, так что они выразили разочарование с помощью разноцветных граффити на еще более цветастом языке.

Скамейка в крохотном треугольничке сквера у перекрестка обычно была оккупирована компанией алкашей, которые сетовали друг другу на тяжкую долю, прихлебывая из банок или бумажных пакетов и наполняя воздух клубами сигаретного дыма и гулким хохотом. К стыду Макнила, он почти всегда различал шотландский акцент. Но алкаши давно исчезли. Бесплатные столовые закрылись, а ослабленные годами пьянства алкоголики становились легкой добычей H5N1.

Здесь повреждений было меньше, чем в центре города, меньше следов мародерства. Олд-Бромтон-роуд была в основном застроена жилыми домами с магазинчиками на первых этажах. «Органическая пицца», «Почтовые ящики и другое», сетевой книжный. Смешная пожива по сравнению с большими универмагами в центре. Ни один уважающий себя мародер не захочет, чтобы его видели вламывающимся в книжный. И все же бό́льшая часть магазинов была заколочена, а в квартирах над ними горело мало огней.

Макнил переключился на вторую скорость и медленно ехал по улице, проверяя номера. Галерею Флайта он обнаружил на углу Крэнли-плейс, рядом с закрытым стальными ставнями кафе «Лазиз». Окна галереи были заколочены, а поверх заклеены несколькими слоями бумажек и афиш с объявлениями обо всем на свете – от продажи произведений искусства по почте до подпольных концертов в неназванных местах. Над угловой дверью виднелось нечто похожее на герб, а на Крэнли-плейс находился вход в квартиры над галереей.

Макнил свернул на Крэнли-плейс и нашел место, чтобы припарковаться. В вечернем мраке тянулись ряды девственно чистых белых домов, построенных уступами, над колоннами крыльца нависали балконы с кованными чугунными перилами. Здесь было несколько отельчиков и гест-хаусов, пустых, разумеется, но в основном частные дома, огромные и разделенные на несколько роскошных квартир. Жилье высшего класса, не чета неряшливой квартирке с двумя спальнями, которую мог позволить себе Макнил в Форест-Хилле. На противоположной стороне улицы, под большой надписью «Объявления караются штрафом» на разбитых витринах «Пианино Найтсбридж» какой-то уличный художник с чувством юмора намалевал граффити: «Объявления невиновны!»

Дверь Флайта под красно-зеленым декоративным козырьком была защищена стальной решеткой. Рядом висели два звонка домофона. Один с надписью «Студия», а другой – «Флайт». Макнил сделал шаг назад и посмотрел наверх. Свет горел на первом этаже – в студии. Квартира наверху была погружена в темноту. Он шагнул вперед и нажал на звонок в студию. Через некоторое время на фоне хрипов электронного устройства из встроенного в стену динамика послышался мужской голос:

– Да?

– Мистер Флайт?

– А кто его спрашивает? – с подозрением поинтересовался голос после недолгой паузы.

– Инспектор Джек Макнил, мистер Флайт. Я расследую убийство, произошедшее сегодня вечером в Сохо.

– Я весь вечер был здесь, инспектор, – тут же отозвался Флайт.

– Конечно, я в этом не сомневаюсь, сэр. Я не думаю, что это вы его убили, но вы могли его знать. Могу я войти?

– Как его зовут?

– Казински, мистер Флайт, – ответил Макнил. – Рональд Казински. – Наступила еще одна долгая пауза, которую нарушил Макнил: – Я могу войти, сэр? – повторил он.

– У вас был грипп?

– Нет, сэр. Но я принимаю таблетки, – солгал Макнил.

– Наденьте маску, если она у вас есть. А если нет, я вам дам. И пожалуйста, наденьте перчатки. Я не хочу, чтобы вы прикасались к чему-либо в моей студии.

– Конечно, сэр.

Замок загудел, и Макнил толкнул дверь. Лестница с ковролином вела на площадку второго этажа, к двери с табличкой «Студия». В двери было окошко, и по ту сторону появился Флайт, лицо его почти полностью скрывала двойная маска. Даже со своей стороны двери Макнил видел, что Флайт высокий человек. Его голова была покрыта седеющей щетиной, что придавало ему сходство с покойником. Голубые глаза подозрительно щурились через стекло.

– Покажите руки, – потребовал Флайт, и Макнил поднял руки в резиновых перчатках. – И удостоверение. – Макнил терпеливо вытащил удостоверение и открыл его перед стеклом. Флайт внимательно его изучил, а потом отпер дверь и шагнул в сторону. – В наши дни не бывает излишних предосторожностей, – сказал он. – И пожалуйста, не подходите близко.

Макнил вошел в студию Флайта. Когда-то полированный деревянный пол был весь в пятнах и усыпан мусором – плоды творческого беспорядка. Обширное, хорошо освещенное пространство занимало всю площадь над галереей. На полу или рабочих подставках стояло с десяток работ в разной стадии готовности. Гротескно деформированная голова, переплетенные руки, смятый торс с грудью и пенисом.

Стены были увешаны набросками. Еще здесь находился гончарный круг и высокие шкафы с наполовину выдвинутыми ящиками, забитыми всяческими художественными принадлежностями – красками, чернилами, инструментами скульптора, художественной бумагой. На кончиках пальцев стояла рука, частично покрытая кожей, а частично с обнаженными сухожилиями и костями, прямо из подмышки вырастала половина головы с рассеченным по центру мозгом, со всеми складками и разноцветной внутренней структурой. Макнил удивился, каким образом все это держится в таком положении, пока не заметил проходящие через руку штыри. Несмотря на противоестественную деформацию, было во всем этом что-то отвратительно натуральное. Это относилось ко всем работам Флайта.

Флайт явно заметил отвращение Макнила. В его глазах мелькнула надменная и презрительная усмешка.

– Не нравятся мои работы, инспектор?

– Предпочитаю приятную картину, которую можно повесить на стену.

– Например?

Макнил пожал плечами.

– Например, Веттриано.

– Вот как, – сказал Флайт. – «Поющий дворецкий». Я часто гадал, кто покупает такие картины. – Он повернулся к своим незаконченным работам. – Мозг – завораживающая штука, правда? Конечно, нужно кое-что о нем знать. Варолиев мост. Верхнее двухолмие, – он ткнул в лобные доли и извилины скульптуры. – Потрясающее инженерное творение. Поражает даже сама мысль, что у кого-то может такой быть. Конечно, он бывает разных моделей, от роллс-ройса до мини.

– А какой у вас, мистер Флайт?

– Мне нравится считать, что у меня какая-то модель «БМВ». А у вас, инспектор?

– Ну, вероятно, «Форд гранада», – ответил Макнил. – Надежный, крепкий, особо не нуждается в обслуживании и всегда довезет до нужного места. Так что вы можете рассказать про Рональда Казински, сэр?

– Боюсь, ничего.

Флайт начал наворачивать круги вокруг скульптуры, бросая задумчивые взгляды на ее изгибы и плоскости. Теперь Макнил еще раз убедился, насколько высок скульптор. Шесть футов и шесть дюймов, и при этом болезненно худой, с длинными женственными пальцами. Он был в длинном белом фартуке, похожем на хирургический халат, только заляпанном глиной и краской, а не кровью.

– Никогда о нем не слышал.

– А он о вас слышал.

Флайст покосился на него.

– Правда? Он сам вам сказал?

– Нет, мистер Флайт. Он мертв. А вы не хотите узнать, как он умер?

– Это меня не касается.

– Получил три пули в грудь.

– Не повезло.

– А у него в бумажнике лежала ваша визитка.

– Серьезно? Ну, вероятно, они есть у нескольких тысяч человек.

– И большинство из них интересуются искусством.

– А мистер Казински не интересовался?

– Он работал в крематории, мистер Флайт. И жил в трущобах на южном берегу реки.

– Теперь я вас понял.

Макнил обвел взглядом студию, перескакивая с одной непристойной скульптуры на другую.

– Конечно, возможно, он подобрал вашу визитку в клубе «Черный лед». Знаете такой?

– Слышал о нем, естественно. Перфомансы авангардного искусства. Шок ради шока.

– Я подумал, что это знакомая вам территория.

Флайт бросил на него испепеляющий взгляд.

– Так что же, вы там не были?

– Право, инспектор, вы же не считаете, что у меня совсем нет вкуса?

– Кое-какой есть, – сказал Макнил и оглядел студию. – В основном плохой.

Флайт начал терять терпение.

– Если это все, инспектор, я хотел бы вернуться к работе. – Он мотнул головой на руку и голову. – В темное время суток я наиболее продуктивен.

– Не удивлен. – В этом похожем на покойника скульпторе было что-то темное. Он вызывал у Макнила мурашки. – Благодарю за сотрудничество, сэр.