Глава десятая

С севера дул холодный шквальный ветер. Деревья склонялись к сырой земле под его мощными порывами. Погода быстро испортилась став суровой и безжалостной. Солнце, мягкое и тёплое, скрывало своё нежное сияние за баррикадами массивных серых туч, гроздями нависших над землёй. Тишину изредка нарушали мчавшиеся мимо, с лёгким свистом шин, автомобили.

Дорога вымокла насквозь: асфальт напоминал густые нефтяные озёра, покрытые маслянистой радужкой. Пейзажи вдоль дороги тянулись безликой чередой: вот дерево голое и холодное, пустое поле, лес и земля, отдающая запахом прелых листьев… опять такое же дерево, поле и лес. Ветер, порывами проносящийся мимо, морозным касанием обжигал руки.

Беглецы шли вдоль дороги, вздрагивая от неожиданно заставшего их холода – лёгкие куртки едва спасали.

Джерри с тревогой оглядывал дорогу, надеясь, что за ними не гонятся на машине. Иногда ему казалось, что дрожит он вовсе не от холода. Но каждый раз, глядя на друзей, он убеждал себя в обратном. Крис шёл рядом, нахохлившись, как воробей, а Софи плелась позади них, постукивая зубами.

После долгих споров они приняли решение идти вдоль дороги, а не через лес или поле. Случившиеся в лесу давало о себе знать, и раны всё ещё неприятно саднили. Джерри с ужасом вспоминал потоки лезвий, мчащиеся на них сквозь туман. Вспоминал, и от этого становилось ещё холоднее.

Лес уже давно остался позади, и теперь на пути встречались лишь пустынные поля с редкими полуголыми деревьями.

Джерри не знал, сколько им удалось пройти, но каждый из них уже стонал от усталости и боли. Он шёл с задумчивым лицом, разглядывая свои ботинки.

«Сколько мы ещё сможем выдержать, – спросил себя Джерри, – прежде чем превратимся в лёд?»

Крис посмотрел через плечо на идущую позади Софи и тихонько выругался. И Джерри прекрасно понимал, почему; бедняжка продрогла насквозь, судорожно стуча зубами. Ей явно было очень холодно, но Софи никак не хотела подавать виду, и когда поймала на себе озабоченный взгляд Криса, лишь криво улыбнулась.

Крис угрожающе посмотрел на Джерри и ощутимо ткнул его локтем в бок.

– Ай! Ты чего? – вскрикнул Джерри, потирая ушибленное место.

– Нужно что-то делать, – бросил Крис. – Ещё чуть-чуть, и мы совсем окоченеем. Представь, какие заголовки будут в газетах: «Трое снеговиков найдены на дороге» или «Сбежавшие из лечебницы дети, кажется, сочли себя пингвинами». Так, что ли?!

Краем глаза Джерри поглядел на Софи: она напоминала ему маленькую хрустальную вазу, где-то когда-то разбитую и склеенную, а где-то так и оставшуюся с отколотыми краями.

Ему стало не по себе, и он отвернулся.

– Укутай её в свои жаркие объятья, мачо-мэн, – буркнул Джерри.

Крис заметно покраснел, то ли от холода, то ли от злости – трудно было сказать.

– Замолчи! Я серьёзно! – зашипел он.

– А я-то что могу сделать? – негодующе ответил Джерри. – Она знала, на что идёт.

От этих слов ему стало как-то гадко. Да, конечно, это была правда – Софи действительно знала, на что идёт, ведь Джерри и Крис уже успели ей всё рассказать: и про дом тётушки Тома, и про самого Тома, и про их родственную связь с Даниэлем. Абсолютно всё. Джерри предложил Софи вернуться в лечебницу ещё там, в лесу, словно мстил за то, что она сама хотела его туда затащить, но то ведь была не она. Девушка думала. Правда, какое-то время она размышляла, а не пойти ли ей и вправду обратно? Но, конечно же, отказалась. И больше никто ничего не сказал. Никто не стал настаивать на том, чтобы она всё-таки согласилась. А стоило, наверное…

– Эй! Приди в себя! Придумай что-нибудь. Пошевели мозгами! – раздражённо выдал Крис, постучав пальцем по виску.

Джерри фыркнул.

– А тебе тогда они на что? – недовольно пробубнил он.

Крис застонал от внутренней злобы, готовый взорваться.

– Хорошо, – отмахнулся Джерри. – У меня есть одна неплохая идея.

Он остановился и оглядел дорогу. Крис и Софи тоже остановились.

На горизонте дороги виднелась приближающаяся точка. Издалека к ним навстречу шёл транспорт. Джерри вытянул руку и принялся голосовать с видом несчастного, брошенного на обочине щенка.

На Криса он старался не смотреть, так как глаза его друга готовы были выпасть от удивления.

– Автостоп?! Ты что, серьёзно? – заорал он так, что Джерри даже невольно дернулся. – И это и есть «неплохая» идея?!

– У тебя есть другая идея, умник?! Хочешь плестись вдоль обочины? – сказал в ответ Джерри, морщась от того, как ядовито звучат его слова. – Вперёд! Я тебя здесь не держу.

Он смотрел на друга в гордом ожидании, продолжая голосовать на обочине.

Крис изменился в лице, хоть и старался не подать виду. Его губы сжались в тонкую линию, а глаза недобро сверкнули. Джерри вдруг стало жутко стыдно за свои слова, но он промолчал. Софи стояла в стороне, переводя беспокойный взгляд с Джерри на Криса и обратно. Её трясло. Становилось холоднее. Воздух вокруг словно потяжелел от напряжения.

Крис с шумом выдохнул. Глаза его сделались мягче и казались совсем усталыми.

– Делай что хочешь, Джерри, – сказал он на удивление спокойным и скучающим тоном. – Мне всё равно.

Он отошёл от Джерри и пнул мирно лежащий у дороги камень, шёпотом выругавшись.

Нет, не всё равно.

Джерри фыркнул и отвернулся обратно к дороге, стараясь не смотреть на друга. Он и сам понимал, насколько безумна эта идея, но другого выхода у них не было. Несложно было заметить трёх подростков, блуждающих вдоль обочины в одинокой глуши в такую мерзкую и безжалостную погоду.

Ветер понемногу стихал, а тёмно-серые грозди тяжёлых облаков медленно уплывали на север. В небе стали видны просветы лазурного неба, и лёгкий моросящий дождь накрыл путников прохладной россыпью. Крис подставил лицо дождю и снова выругался, но уже гораздо громче. Софи вытянула руку, и дождь крохотными каплями просачивался вниз, через промежутки её пальцев.

Джерри было мокро, холодно и тоскливо, однако он всё равно стоял у дороги с вытянутой рукой и продолжал голосовать. Дорогу вдалеке заслоняла дождевая завеса, в глубине которой виднелась крохотное тёмное пятнышко. Точка на горизонте стремительно приближалась. Джерри чувствовал нарастающий страх. Сейчас, когда его задумка могла стать реальной, ему было страшно и слова Криса уже не казались такими обидными.

Приближающийся к ним транспорт был грузовиком с большим красно-жёлтым прицепом. Его пыхтение нарастало, визг шин и ревущий, как дикий зверь, шум мотора, закладывали уши. Тягач, приближаясь к путникам, постепенно снижал скорость, скользя по дороге, пока с дымным пыхтением не остановился возле них. Брызги от его шин окатили беглецов ледяным душем, и Джерри досталось больше всех.

Крис и Софи подошли ближе к дороге, недоверчиво осматривая грузовик. Софи попыталась разглядеть того, кто сидит за рулём, держась за рукав Криса, но никого не увидела. Джерри сделал несколько неуверенных шагов и подошёл к дверце грузовика, светящейся от дождя. На ней косыми, проржавелыми буквами было написано: «Дорога – моя жизнь».

Джерри съёжился. Мысль о том, что дверь сейчас откроется и там никого не будет, застопорила его. Он обернулся и посмотрел на Софи и Криса, которые стояли позади. Они решительно кивнули на его молчаливый вопрос.

Сердце в груди съёжилось. Джерри глубоко вздохнул и резким движением распахнул дверцу.

В салоне на водительском сиденье сидел мужчина – загорелый, слегка тучный здоровяк с гладкими, чёрными волосами, зачёсанными назад. В зубах он держал дымящуюся сигарету, а глаза незнакомца скрывались за стеклами чёрных очков. Его пальцы держали поблёскивающий руль, слегка постукивая по нему, а невидящий взгляд пытался разглядеть их в темноте.

– Залезаем? – хрипловатым голосом спросил мужчина, и на его лице появилась кривая ухмылка. – Что же вы, так и будете задницы морозить? А то, глядишь, ещё чуть-чуть, и морозить будет нечего.

Водитель разразился сиплым хохотом. За спиной у Джерри неодобрительно фыркал и ворчал Крис. Софи дёргала его за рукав и умоляюще поглядывала на грузовик. Её волосы уже изрядно намокли, а холодные капли стекали по лицу, смывая грязь. Джерри обернулся и выжидающе посмотрел на Криса. Что бы он ни думал, а мнение друзей было для него очень важно. Тем более сейчас, когда в душе поселился жуткий холодок. Крис, немного поколебавшись, кивнул.

Водитель с любопытством оглядывал их, и Джерри был уверен, что он уже заметил его изрезанные руки и рану на щеке у Криса. Джерри это сильно беспокоило. Не задумается ли он над тем, чтобы отвезти их в полицию и переложить все проблемы на них, благо там разберутся, откуда такие побитые детишки взялись. Тогда всё пропало.

Джерри старался об этом не думать. Иного пути у них в любом случае не было.

Софи медленно направилась к дверце грузовика. Проскользнув мимо Джерри, она взобралась в кабину, а затем из неё перебралась на место за сиденьями, где было что-то похожее на кровать. Крис устремился следом за ней, недоверчиво сверкая на водителя голубыми глазами. Джерри залез последним, наглухо захлопнув дверцу.

В салоне было уютно и тепло. Он поудобнее устроился на первом сиденье, рядом с водителем, и осмотрелся. Кабина была тёмно-бежевого цвета со смолисто-чёрными кожаными сиденьями. На панели красовались водительские наклейки и маленький сувенир – собака, качающая головой. В воздухе стояла какофония запахов – где-то проступала корица, лёгкие ноты амбры, тяжёлый запах машинного масла, сигаретного дыма, ели уловимые порывы свежего дождевого воздуха и прелости.

Мотор подал голос. Джерри слегка вздрогнул, но водитель не тронулся с места.

– Это, конечно, не моё дело, – осторожно начал он, пригладив волосы ладонью, – но ваши раны стоило бы обработать. Может начаться заражение.

Джерри промолчал, посмотрев на Криса. Его друг настороженно сжался. Софи притихла.

– Меня зовут Гордон Форст, – спокойно сказал водитель, достав откуда-то сбоку белую коробку с красным крестом на ней, и передал её Джерри. – Перевяжите свои раны. Смотреть больно.

Джерри принял коробку, с интересом разглядывая её. Мотор снова подал голос, и грузовик тронулся с места. Джерри открыл коробку и достал оттуда пластырь и дезинфицирующее средство. Их он передал Софи. Крис шипел и строил недовольные гримасы, пока девушка помогала ему обрабатывать раны. Джерри решил никого не беспокоить и сам неумело перевязал себе руку.

Всё это время Гордон молчал, не отрывая взгляда от дороги.

– Ну и куда вы направляетесь? – нарушив молчание, просипел он. Дождь легонько барабанил по капоту.

Джерри посмотрел на него, затем перевёл взгляд на Софи и Криса. Они всё ещё занимались ранами, поэтому вряд ли слышали, что сказал Гордон. Джерри залез в карман своих грязных джинсов и достал оттуда небольшой скомканный листок. Он распрямил его и вручил Гордону.

– Нам нужно в Мальдегем, – сказал Джерри и указал на листок в руках у водителя. – Нам нужно сюда.

Гордон внимательно всмотрелся в фотографию и фыркнул, обдав её дымом от сигареты.

В салоне стало слишком тихо. Крис и Софи наблюдали за Гордоном, отвлёкшись на его хриплое дыхание. Джерри смотрел на то, как перемещались его глаза за чёрными стёклами очков, глядя то на дорогу, то на фотографию, и это пугающе завораживало.

– Я знаю, где это, – после долгого молчания сказал Гордон. Голос его звучал отчуждённо.

Крис хмурился, глядя на фотографию в его руках.

– И как далеко это? – спросил он.

– Восемьдесят километров от Брюсселя, на северо-востоке.

– Вы сможете нас туда подбросить? – осторожно поинтересовался Джерри.

– А почему бы и нет? – с улыбкой ответил Гордон, отдавая фотографию.

Джерри взял её и убрал обратно в карман.

По стеклу мирно постукивал дождь. Ветер монотонно завывал, ударяя каплями по крыше.

– Почему вы так быстро согласились? Вам что, по пути? – В голосе Криса слышалось недоверие.

Гордон рассмеялся, и никто не понял – почему.

– Можно и так сказать, – отсмеявшись, произнёс он.

Крис нахмурился. Шум за окном нарастал, и крохотный дождик, набрав силу, превратился в ливень. Тишина снова наполнила салон, и лишь отдалённый стук нарушал её.

– Итак, может, расскажете, что же с вами случилось? – сказал Гордон, швырнув докуренную сигарету в окно. Стало легче дышать. Джерри не успел что-либо ответить – Крис его опередил.

– А вам какое дело? – холодно отрезал он.

Гордон удивлённо посмотрел на него в зеркальце заднего вида. Крис ответил прищуренным, угрожающим взглядом.

– Тебе не кажется, что было бы честно, если бы я всё-таки узнал, что с вами стряслось? Ну, мало ли что. Вдруг я преступников малолетних везу, банки грабить, – насмешливо улыбнулся Гордон, показав рот, полный кривоватых зубов.

– Знаешь, мы тоже к тебе доверием не пылаем, – с издёвкой заметил Крис.

Гордон лишь пожал плечами. Его это, очевидно, не волновало, а поведение Криса и вовсе заставляло смеяться.

Он выглядел совсем беспечным, и казалось, что будь на дороге человек с топором, он подобрал бы и его тоже. Джерри эта мысль почему-то позабавила.

– А ты что скажешь, рыжий? – на этот раз Гордон обратился к Джерри.

– Попали в передрягу, – не задумываясь, ответил тот.

Гордон кивнул:

– Главное, что банки не грабили.

Судя по внезапно оставшемуся без улыбки лицу, его вполне удовлетворил этот ответ. Он вновь уставился на дорогу, вцепившись в руль.

Джерри посмотрел в окно. Пейзаж за ним становился размытым, а дождь, градом льющийся с неба, оставлял на стекле прозрачные дорожки. Пожухлая трава, сырые деревья и серое дымчатое небо теперь были пятнами воспоминаний, проносящихся мимо. Грузовик выехал на главное шоссе и прибавил скорость. Он плавно двигался вдоль дороги, а лужи под его мощными шинами разлетались в стороны, омывая землю. Дворники, с лёгким скрипом и стоном, прочищали видимость на лобовом стекле.

Джерри клонило в сон, но самому ему не хотелось спать. Ведь заснуть – это значит оказаться в другом мире, где властвовал Даниэль и где так беспомощен и бессилен был Джерри.

– Вы дальнобойщик, верно? – спросил Джерри, чтобы хоть как-то разогнать надвигающийся сон.

– Верно, – хмыкнул Гордон. Его голос слегка осел, приобретая басовые нотки. – А что?

Джерри отвернулся от окна и поправил ещё мокрые, налипшие на лицо огненные волосы.

– Просто… интересно. А сколько вы уже работаете дальнобойщиком?

Крис на заднем сиденье притворно хохотнул. Софи неодобрительно ткнула его локтем в бок, и он замолчал.

Гордон и не заметил этого.

– Наверное, сколько себя помню, – равнодушно отозвался он.

Внезапно Джерри стало не по себе. По спине побежали мурашки; и не те, что бегают от страха. В кабине вдруг стало холодно. Джерри посмотрел на свои руки. От них в воздух шли клубы горячего пара, словно они были раскалёнными. Ему всё это мерещится?

Софи и Крис вели себя абсолютно нормально, перешёптываясь, и, кажется, ничего не ощущали.

– А вы когда-нибудь любили? – заговорила Софи, придвинувшись ближе к сиденьям. Джерри был рад, что она взялась разговорить этого громилу – чем больше шума, тем сложнее уснуть.

Гордон улыбнулся ей.

– А то как же! – радостно загремел он. – В моей жизни были лишь две любви – дорога и чудесная девушка Николь.

– Николь? – приподняв брови, повторил Крис.

Гордон кивнул.

– Она была поистине шикарной, утончённой и такой изящной, что казалось, когда она проходила мимо Пизанской башни – та, как штырь, вставала прямо, если вы понимаете, о чём я! – Он расхохотался, и Джерри показалось, что от его смеха затрясся салон.

– И что же случилось? Почему она не с вами? – спросил Крис.

Смех понемногу затихал, отдаваясь пустым эхом боли, а потом и вовсе смолк. Голос Гордона снова стал сиплым.

– Она меня предала, – коротко бросил он.

– И как же это произошло? – печально обронила Софи.

Гордон сдвинул очки на нос и сверкнул на неё глазами. Крис невольно вздрогнул и загородил девушку рукой.

– Изменила, – с горечью выдохнул он, – прямо перед свадьбой, а я так её любил! Эх, так любил! С тех пор моя единственная любовь – это дорога. – Гордон поймал на себе три пары глаз, выражающих недоумение. – Знаю, выбор довольно скудный. Зато этот выбор сделал я. И уж он, абсолютно точно, не причинит мне боль.

Салон накрыла тишина. Гордон не сводил чёрных глаз с дороги. Казалось, она и была его прошлым: крохотные лужицы возле обочины – его радостью, камни, крупные и мелкие – его грустью, а тёмная, неизвестная дорога впереди была его будущим. И он вслепую мчался по ней на всей скорости.

Джерри почувствовал укол жалости. В его сознании нарастала непонятная боль, которая исходила будто бы со стороны. Но эта боль была такой родной, что приходилось прилагать немалые усилия, чтобы хоть на секунду унять её.

В салоне шумел мотор. В воздухе едва уловимо слышались усталые вздохи и тихое сопение. Гордон сидел неподвижно. Его тёмные очки съехали на нос, открывая свету чёрные зрачки.

Джерри посмотрел на Гордона и узнал взгляд, который хранили его глаза: пустой, холодный и далёкий. Такими глазами на Джерри всегда смотрел Даниэль. Только вот в глазах Гордона не было той злости и жестокости, терзающей его. Душа Гордона не была разорвана на части – её тронули грубые прорези ран и трещины, образовавшие глубокие борозды. Но он держался. Ему хватало сил противостоять тому отдалённому, тихому голосу, нередко звавшему его в темноту.

Джерри перевёл взгляд за окно. Всё было серым, и вдалеке мелькали всполохи гроз, похожие на длинные когти невиданных зверей, царапающие землю.

– А вы бы никогда не хотели полюбить снова? – нарушил тишину тихий голос Софи. Её глаза наполнялись искрами любопытства.

Гордон поёрзал на сиденье. Его глубокий вздох сопровождался лёгким хрипом, доносившимся из груди.

– Нет, – сухо ответил он. – Любовь делает тебя зависимым. А я не хочу ни от кого зависеть.

Он оборвал речь, желая поставить точку. Софи молчала, ожидая, пока он продолжит. Джерри прислушивался к их разговору, но при этом по-прежнему смотрел в окно.

Гордон машинально провёл рукой по прилизанным чёрным волосам.

– По мне, – продолжил он, не выдержав участливого дыхания Софи, – лучше быть одиноким, но при этом сильным и свободным, чтобы у тебя была возможность помочь тем, кто нуждается в помощи. Чем быть в кругу людей, которых ты любишь, но когда им будет нужна твоя помощь… ты не сможешь помочь. Просто потому, что зависишь от них. Ведь если тебя не станет, ты причинишь им боль. – Он резко прервался, словно слова приносили ему боль, а когда продолжил, его голос уже звучал отчуждённо и горько. – И именно им придётся представлять в мучительной, разрывающей душу агонии, как провести этот остаток жизни, в котором уже не будет тебя. Твои близкие будут каждый день вспоминать то прошлое, в котором ты всё ещё был частью их жизни. И именно эти воспоминания причиняют боль. – Джерри отвернулся от окна и встретил пристальный взгляд Гордона. – Когда в один из дней они будут смотреть в окно и понимать, что никто в целом мире не способен вернуть те желанные секунды… в глазах твоих близких этот мир станет не тем, что радовал их, когда в жизни рядом с ними был ты. Он станет пустым и забытым для них. Бессмысленным. Вот почему нельзя любить слишком сильно.

– Чтобы не причинить боль? – подал голос Крис.

– Именно, – кивнул Гордон. Напряжение в его голосе улетучилось так же быстро, как и появилось. – Это сложно понять. И многие, пройдя полжизни, так и не поймут. Но это того стоит. Порой лучше страдать самому, чем видеть, как страдает тот, кто тебе дорог. Ведь, если уйдёшь ты, сделаешь больно им. Уйдут они – сделают больно тебе.

– А с вашим образом жизни… – хотел было добавить Джерри, но Гордон подхватил:

– Нет боли – нет проблем, – оскалился в улыбке водитель, поправив очки и тем самым сделав свои глаза ещё более чёрными.

Джерри смотрел на пустые пейзажи, широкой грядой тянущиеся вдоль дороги. Такие забытые, одинокие места, покрытые туманной россыпью дождя. Они напомнили ему забытых людей. Людей, которых уже давно нет в живых, – надгробья их поросли мхом и окислились от дождя и пыли, полностью стирая память об их существовании.

Только сейчас Джерри понял, что пытался сделать Даниэль. Он пытался стереть его. Предать забвенью его существование.

От этих мыслей закружилась голова, и Джерри начало подташнивать.

– Понятно, – только и сказал он после долгого молчания. Гордон на это ничего не ответил. Лишь улыбка едва тронула уголки его губ и тут же скрылась, словно он боялся, что кто-то её заметит.

Гордон ещё долго обменивался историями с Крисом и Софи, но Джерри их уже не слушал. Будто что-то далёкое, их голоса ударялись о сознание и уходили в неизвестность – смех и возмущённые крики.

Сон настиг Джерри, когда перед глазами стояли образы людей, они расплывались, напоминая ему призраков, но в то же время казались очень яркими и живыми: худой, бледный мальчик, выбегающий на дорогу; рыжая женщина, с теплотой и любовью прижимающая к себе младенца; мужчина, стоящий у распахнутого окна и глядящий в небо на тускло бледнеющую там луну.

Они проносились мимо него в тумане, эти образы. Джерри чувствовал приступ усталости, и его уносило в темноту. Он вспоминал всё, что приключилось с ним за последнее время, проведённое в лечебнице. Пока всё вокруг заволакивала дурманящая пелена, он мысленно повторял один-единственный вопрос: «Не сплю ли я?»

Или же Джерри давно уснул и ему снится новый кошмар?