Глава XIII
Брат Мэдсона

Если еще обращаться к характеристике «папы Коли», то следует сказать, что он никогда не задумывался над своими преступными действиями, всегда считая их абсолютно правильными, даже если ему в последствии невольно приходилось пожалеть о содеянном. Но такой он был человек. Так вот: убив наркокурьера, он вдруг явственно ощутил, что у него совершенно нет человека, на которого можно было бы полностью положиться в этом трудном вопросе. Такое печальное обстоятельство очень раздосадовало Раскатова, и он даже впал в некий ступор, понимая, что потерял так хорошо налаженную связь со своими основными скупщиками опасного зелья.

Он стал ходить по комнате из угла в угол, что-то невольно обдумывая. Потом, как будто что-то решив, он остановил свой взгляд на Борщове, осмотрел его с нижней части ног и до самой макушки. Очевидно, придя к какому-то определенному выводу, сдвинув к переносице брови, этот ожесточенный мужчина раздосадовано произнес:

— В общем так, Игорек, считай, что тебя повысили, потому что именно тебе придется оттащить «япошкам» их «Кокаин» — двадцать пять килограмм бесплатно, за двадцать пять придется получить с них три миллиона долларов и принести их сюда. Как думаешь, справишься?

«Должность» наркокурьера была, безусловно, очень опасной, но с другой стороны хорошо оплачиваемой, тем более, что у «папы Коли» было все договорено: и с «ментами» и с другими более весомыми в преступном мире бандитами. Каждым он отстегивал свою долю, и в его дела не совались, поэтому здесь, главное, было не допускать «косяков», как, скажем, это сделал предыдущий курьер, и все могло сложиться в жизни, как нельзя лучше.

Главарь понимал, что он сделал своему охраннику предложение очень серьезное, потому и дал ему на раздумья около пяти недолгих минут. Игорь не стал выдерживать этого времени и, делая радостным лицо, произнес:

— Конечно же, справлюсь. Даже не сомневайтесь. Все будет сделано — в лучшем виде. Одна нога здесь — другая там, и с «товаром», поверьте, ничего не случится.

— А вот торопиться в этом случае, абсолютно, не надо, — наставительно проговорил «Батя», улыбаясь тому, что так быстро нашел решение возникшей внезапно проблемы, — сейчас только утро наступившего дня, тебя же будут ждать завтра в полдень. Занимайтесь пока своими непосредственными делами, а вечером, как-только стемнеет, вместе со своим напарником, займитесь тем, что приберите это «говно», — указал он на мертвого наркокурьера, — и уберите его отсюда подальше. «Товар» получишь завтра к утру, — бросил он, покидая пыточную каморку, и оставляя ее «уборку» на своих двух охранников.

Не долго думая, оба представителя службы безопасности разрезали «Скотч», спутывавший руки и ноги покойного. Лишенное пут тело безвольно сползло со стула на пол. Борщов сходил за медицинским мешком, предназначенным для переноски трупов (эти реквизиты всегда имелись в распоряжении этой преступной «бригады»). В него погрузили мертвое тело со всеми уже ненужными и окровавленными бывшими в употреблении обрезками. Застегнув молнию на мешке, приставили его к стене, сами же тщательно и интенсивно протерли стул и полы, убрав все возможные следы, могущие указать, что здесь совершено преступление.

Оставшись довольными своей «грязной» работой, они подхватили упакованный труп, и по специальному коридору, где из обслуги ресторана никто и никогда не появлялся, вынесли свой «опасный» груз на улицу, где погрузили в багажник иностранной автомашины-внедорожника, используемого именно для таких целей. Далее, весь день они спокойно работали в ресторане, а лишь только на улицу стали спускаться вечерние сумерки, еще раз убедившись, что все сделали правильно, запаслись двумя лопатами и поехали на одно из Подмосковных кладбищ, на котором сразу же заехали с той его стороны, где в последнее время закапывали «новых» умерших.

Подопечным жестокого «Папы» удивительно повезло. Только-что в этот день похоронили человека и, прямо с краю кладбища, имелась «свежи-копанная» могила. Погост был не огорожен, и два — то ли охранника, то ли бандита — подъехали к ней вплотную. Достав инструмент, они, отстранив венки в сторону, принялись методично разрывать рыхлую землю. Углубившись чуть более метра, не желая сталкиваться с закопанным гробом, они сбросили своего покойника в яму и тут же забросали ее обратно землей. Закончив эту нетрудную процедуру, они сделали сверху аккуратную прямоугольную «грядку» и обставили ее венками, как будто ничего здесь и не проводилось. Сразу было видно, что подобная работа этим двоим не в диковинку, и курьер — не первый труп, который они надежно спрятали, придав человеку статус: «пропавший без вести».

Закончив это, как они были убеждены, очень ответственное мероприятие, и безгранично веря в то, что в этой организации им доверяют, как никому, раз поручают такое опасное «грязное» дело, «могильщики» в краткой поминальной панихиде сказали безвременно скончавшемуся наркокурьеру несколько трогательных слов, причем Игорь, в своем заключительном слове, сделал особый упор на то, что тот, так вовремя, освободил для него очень доходное место. Закончив с памятной речью, оба, собрав инструмент, погрузили его в машину, после чего отправились обратной дорогой в большой город.

На этот день других заданий им не предвиделось. «Папа Коля», уходя, лишь хотел, чтобы за ним надежно «прибрали». Ответственное поручение, полагавшееся исполнить Борщову, оставалось на завтра. Его напарник — тот, так вообще, не был никак отмечен, поэтому оба охранника, посчитав, что крайне достойно сделали свое дело, решили ехать домой отдыхать.

Так в точности и поступили. Поскольку машина была «служебная», Игорь подвез своего подельника, после чего отправился к дому. Борщов жил на десятом этаже двадцатиэтажной новостройки, недалеко от места своей основной ресторанной работы. Радуясь новому назначению, и весело напевая приятную, для его сердца, мелодию, он поднимался на свой этаж, предвкушая, что через полтора часа к нему заявится его дорогая любимая. Время было около десяти часов вечера, она же по обыкновению приходила не раньше половины двенадцатого. Девушка работала барменшей в баре, заканчивающим работать за час до полуночи. Еще полчаса ей требовалось на дорогу.

Находясь полностью в весело-возбужденном состоянии, Игорь подошел к своей квартире, однако этот день, так круто изменивший его прежнюю жизнь, приготовил ему еще один невеселый сюрприз. Засунув ключ в замочную скважину, Борщов, вдруг, отчетливо понял, что он, отпирая замок, вращается не так как обычно — как минимум двух оборотов не доставало. В голове, где бушевали от радости «Демоны», вдруг, поселилось «нездоровое» волнующее сомнение. Было вполне очевидно, что за время его отсутствия кто-то посмел проникнуть в квартиру.

Ни секунды не сомневаясь в своей физической силе, Борщов, на всякий случай, прихватил в коридоре, одиноко стоящую общую швабру, после чего полный уверенности, что если негодяи, посмевшие взломать его дом, находятся еще там, то им сейчас сильно не поздоровиться, и как бушующий ураган, ворвался в жилище.

Внутри его действительно ждали трое. Как нетрудно догадаться — это были двое мужчин и одна приятная девушка. Недаром Мэдсон слыл сведущим авантюристом: открыть, без ключа, замочные скважины, коими была оборудована железная дверь, для него было делом совершено обычным, и не вызвало у него никаких затруднений. С помощью женской шпильки, имевшейся в волосах его прекрасной возлюбленной, и пары собственных специально изготовленных для этих целей нехитрых приспособлений, имевшихся у, самого, профессионального взломщика, менее чем за полминуты, он справился со своей «задачей», и впустил друзей в квартиру кузена. Услышав, как в замочной скважине поворачивается ключ, Михаил, давно не видевший своего довольно близкого родственника, решил над ним подшутить. Найдя в его квартире какую-то звериную маску, похожую на медведя, но, если честно, больше напоминающую гориллу, он одел ее на лицо и принялся ждать, когда же, наконец, откроется дверь. С той стороны замешкались и заходить домой не торопились. «Может он с девушкой? Ну, что ж, ладно, тогда эффект будет еще более значимей», — только и успел подумать про себя Майкл, как дверь распахнулась, и на пороге возник его разлюбезный брат, почему-то держащий в руках деревянную длинную швабру.

Как и собирался, Мэдсон устрашающе зарычал, расставив в стороны руки, и тут же получил деревянным черенком по временной «медвежьей» башке. Игорь, увидев перед собой человека в непонятной звериной маске, ни раздумывая ни секунды, опустил свое нехитрое оружие на эту страшную «морду». От неожиданности Майкл, как стоял, так и плюхнулся на пол, одновременно, освобождая лицо, и делая его узнаваемым.

Братья давно не виделись: лет десять, а может и больше, но все равно не смогли, не признать в себе родственников. По правде сказать, Борщов, не так уж сильно обрадовался ночному визиту своего двоюродного кузена, да еще, в компании двух неизвестных ему друзей, среди, которых, к его большему огорчению, нежели радости, находилась еще и невероятной красоты молодая девушка. Игорь прекрасно понимал, как долго ему придется объяснять своей разлюбезной возлюбленной — кто такие эти «ребята», а главное, что эта милашка не имеет, лично к нему, совсем никаких определенных намерений. Прокрутив все те недоразумения, что могут возникнуть с этим неожиданным посещением, новоиспеченный наркокурьер сделал неловкую попытку выпроводить всю эту дружную гоп-компанию:

— Здравствуй, Миша, и все прибывшие с ним навестить меня люди, с которыми я к сожалению не знаком. Вы к нам надолго? А, то у меня любимая сейчас намерена заявиться, а она, знаете, страсть, как не любит, когда к нам врываются непрошенные и незнакомые ей нежданные гости. Начнутся крики, истерика, вам же самим будет здесь не уютно.

— И я тоже рад тебя видеть, — заключил Мэдсон брата в свои крепкие родственные объятья, тот, конечно, попытался противиться, но потом понял, что со стороны это выглядит глупо, и поддался на провокацию, склонявшую его к проявлению братской любезности. — Видишь ли, Игорек, я так давно не был в России, что появившись здесь, первым делом бросился навестить своего дорогого братишку. Помнишь, как в детстве? Мы ведь «не разлей вода были», и как мне кажется ничто на свете, даже время, не способно разрушить такую родственную привязанность.

Майкл был профессиональным аферистом и отличным психологом-самоучкой, поэтому усыплять бдительность, располагая к себе людей, было главным его оружием. Как говорится в той знаменитой песни: «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь и делай с ним — что хошь». Именно по такому принципу всегда и работал знаменитый в своих кругах комбинатор, и это почти всегда безотказно работало. Надеялся он, что и сейчас в его планах, не возникнет никаких затруднений. Поэтому закончив радостную тираду от встречи, он перешел к представлению своих спутников:

— Чтобы у тебя не возникало сомнений относительно сопровождающих меня сегодня людей, разреши тебя с ними «коротенечко» познакомить.

Первой он решил назвать имя девушки:

— Это Карен, но можешь также называть ее Хлоя. Она прибыла из Америки вместе со мной и, как ты надеюсь понимаешь, является моей невероятно любимой девушкой.

Синди что-то пролепетала, не возражающее против таких эпитетов, тем более, что сама прекрасна понимала, что между ней и Мишиным давно уже зародились, не просто дружеские отношения. Единственное, она их не выказывала до сих пор, по причине своей осторожности — чтобы тот, внезапно вдруг, не расслабился и все не испортил, а напротив доделал общее дело, а уж там… «Можно и согрешить», — размышляла про себя влюбленная Синди.

— Вот этот полупьяный субъект, — продолжал, меж тем, Мэдсон, — это родной брат моей девушки. Зовут его: Алик, живет здесь в России (умышленно не называя Москву, чтобы не создать предпосылок для скорого расставания). А это, — и обращаясь уже к своим спутникам, представил он, указывая рукой на Борщова, — мой двоюродный брат. Зовут его: Игорь. Прошу всех любить друг друга и жаловать.

На этом ознакомительная часть встречи была, вроде, закончена, но, как оказалось на самом деле, это было не так: дверь в квартиру внезапно с силою распахнулась и на пороге возникла разъяренная Кедрова Елизавета Андреевна. Еще находясь в коридоре, она услышала из квартиры «бубнящие» голоса, в том числе и, как ей показалось, один точно женский. Предположив что-то недоброе — то, что первое пришло ей на ум: «Возлюбленный „нажрался“ и устроил дома пьяную вечеринку, куда, без сомнения, пригласили девиц с очень заниженным социальным статусом». Когда же она тронула ручку двери и поняла, что та осталась не заперта, у нее уже, совершенно, не оставалось сомнений, что в квартире происходит пьяная оргия. Кровь хлынула ей в бесшабашную голову, спутав и без того невеселые мысли. Вот в таком гневно-разъяренном бешенном состоянии, она и предстала перед всей остальной находящейся в помещении публикой.

— Это что здесь происходит такое? — замерла она пороге, вставив руки в боки, и разглядывая, представшее перед нею собрание. Глядя на своего сожителя так, что готова была «просверлить» его голову, она сделала свое плотно засевшее в мозгах заключение, — Ты, что это «гад», в нашем доме оргию репетируешь? Надеюсь, ты уже попрощался со своим драгоценным хозяйством.

Тут она направилась в сторону своего кавалера с явно недоброжелательными намереньями, а скорее наоборот, намереваясь претворить в жизнь безжалостные угрозы. Для этого она выхватила из грудного кармана одетой на нее куртки выкидной нож и выбросила наружу острое лезвие.

Да, зрелище было ужасное. Невысокая, едва доходившая до ста пятидесяти сантиметров молодая девица, в возрасте лет около двадцати трех с небольшим, словно «Амазонка» продвигалась по комнате. Однако, как же она была, при этом, прекрасна. Телосложение — девяносто, шестьдесят, девяносто — явственно угадывалось даже из-под одетых на нее синих, в обтяжку, джинсов и расстегнутой кожаной куртки. Ее «аппетитные» груди «торчали», даже без лифчика, и эффектно выделялись через белую блузку. Все это очень гармонировало с невероятно красивым лицом. По-детски, еще не сформировавшееся, оно было круглым, без единого портящего изъяна. Большие карие глаза, излучающие ум и проницательность, сочетались с немалой проницательной интуицией; маленький аккуратный носик, под которым виднелись небольшие пухленькие губки кораллового оттенка; волосы были уложены в прическу с длинною челкой, и полностью скрывающей уши, они были вытравлены краской светло-рыжего цвета. Легкий макияж на бровях и на веках, с подклеенными ресницами — все эти дополнительные признаки придавали ее очаровательной физиономии некую загадочность и еще большую привлекательность.

Гнев добавлял ее лицу огромную выразительность, а горящие глазки, в сочетании со всем остальным ее обликом, излучали невероятную сексуальность. Как уже говорилось, вооружившись выкидным ножом, она двигалась к своему, так называемому парню, непременно намереваясь причинить ему вред, возможно даже и тяжкий.