Глава XI
Ссора

Увидев, что обожаемый ею Мэдсон сидит в глубокой задумчивости, а все остальные, при этом, квасят усердно «горькую», Синди не выдержала и, гневно сверкая прелестными глазками, переходя на повышенные тона, отчаянно заголосила:

— Это что такое здесь происходит? Объясните мне, «свиньи», пожалуйста. Я там одна — в тоске, печали и полном неведении — сижу и скучаю в машине. Эти же, мерзкие личности, пьют здесь самогонку и любезно беседуют. Мне кто-нибудь объяснит, почему меня полностью игнорируют?

Говоря все это, она смотрела Майклу прямо в глаза, ожидая отчета именно от него, как нетрудно догадаться, двое других участников этого своеобразного «рандеву», в том числе и ее родной брат, девушку никоим образом не интересовали.

— Мы здесь имели небольшую консультацию…, — неуверенно начал русский американец.

— Которая закончилась довольно успешно, — договорил за него Ситнев-старший, имея в виду, что ему перепало горячительных напитков, плюс он думал, что Николин, рассуждая про наркотики, дал какой-то мудрый совет, который, когда она узнает, очень обрадует его разъярившуюся сестру.

Такие рассуждения придавали Альберту веру в то, что его сегодня непременно не обойдут с премиальной выпивкой, раз он указал на человека, владеющего такими исключительными знаниями в области криминала, и способного подсказать выход, даже из самых безвыходных ситуаций. Его давно уже деградировавшие мозги, не могли воспринять то, что для того, чтобы начать, по-крупному, торговать наркотиками, необходимо долго и плодотворно «работать», по крупицам расширяя сеть своего незаконного бизнеса.

Проще сказать, Хлоя застала радостного братца и печального, уже смело можно сказать, ухажера, так-как чувства испытываемые между двумя этими молодыми людьми крепли с каждой минутой. Даже своенравная и считавшая себя неприступной Карина прекрасно отдавала себе отчет, что любит этого Мэдсона, а если он еще и придумает, как сохранить достигнутые ею результаты, направленные на выздоровление сестры Иры, а также поможет им самим избежать неприятностей, грозящих им со стороны русской мафии, то мера ее чувственных излияний будет попросту безгранична. Все-это девушка прекрасно понимала в своей еще не совсем «загрязненной» душе, и узрев, что мысли ее возлюбленного больше направленны не на то, как выпутаться из катастрофической ситуации, а на то, как напоить двух безмозглых и давно «опустившихся» беспардонных бомжей, была, мало сказать, что разгневана, она просто пришла в неописуемую свирепую ярость.

Весь поток ее дальнейших речевых излияний сводился к тому, чтобы показать, что она в совершенстве владеет русским языком, причем, в основном предлогами и местоимениями. Их же она перемежала с отборнейшей матерщиной. Каждому известно, что если девушка начинает говорить то, что прочно засело у нее в голове, спорить и переубеждать ее бесполезно. Проще молча выслушивать, не говоря ни слова, не забывая, при этом, в тон кивать головой, якобы соглашаясь с ее вполне сложившимся мнением. Это аксиома: надо дать ей сначала «выпустить пар», а уже потом, когда она совершено успокоиться и сможет переключаться на другие нюансы окружающей жизни, вот тогда, и попытаться разъяснить ей сложную ситуацию.

Говоря про Мэдсона, он был известным бабником, и прекрасно понимал эту особенность женской природы, а потому мог наладить контакт с любой из представительниц прекрасного пола. Пользуясь своим опытом, он и сейчас выбрал тактику немого молчания, и сокрушенно поддакивал разбушевавшейся пассии. Двое же других «виноватых», таковыми себя совсем не считали, и будучи еще разгоряченные спиртосодержащими хмельными напитками, принялись активно защищать свое, как ими считалось, имеющееся у них непременно исключительное достоинство. Первым взял слово хозяин этого дома:

— Ты чего, «сучка», тут разоралась? Вали, вообще, на «хер» отсюда.

— Да, — поддакнул ему уже не в меру опьяневший брат прекраснейшей девушки, — проваливай! Нам тут и без тебя хорошо.

Видя, как после этих слов побелела хмурая Карен, готовая вот-вот лишиться чувств от душившего ее гнева, ведь выплеснуть свою ярость на грязного зачуханного бомжа, даже при всем своем великом желании, она бы попросту не смогла, поэтому на себя эту миссию необходимо было взять кому-то другому. Мгновенно сообразив, что он должен стать этим отчаянным человеком, Майкл, «с правой», так врезал недавнему «другу» в самую переносицу, что тот, не говоря ни слова, присел на пол и, хлопая бездумно глазами, стал смотреть на всех словно никого здесь не узнавая.

Братца, под его протесты и выкрики, обильно «разбавленные» нецензурной бранью, Мишин, подхватив под руки, потащил прочь из дома. На пороге возникла заминка, так-как Алика необходимо было перевалить через семидесятисантиметровый порог, оставшийся после продажи половых досок. Здесь он заартачился, и начал активно сопротивляться, не желая покидать это ставшее ему уютным жилище. Такое поведение не было продиктовано ему какой-то разумной мыслью, просто игравшие в его крови спиртные напитки указывали на необходимость таких-вот нестандартных в обычных случаях действий.

Найдя на кого выплеснуть свою ярость, Хлоя стала активно помогать Майклу вытаскивать брата наружу. Поскольку, он давно уже не имел лишнего веса, а напротив, угадывался его довольно большой недостаток, то, вдвоем, справиться с этой задачей оказалось не так уж и сложно. Единственное, что сильно мешало, так это то, что не смотря на отсутствие мышечной массы, парень оказался довольно жилистым и разгоряченный спиртными напитками активно сопротивлялся, изворачиваясь, как только мог.

Не смотря на это не совсем уместное противодействие, двое сильных и энергичных влюбленных друг в друга людей, без особых затруднений, выволокли давно спившегося алкоголика наружу — прочь из этого полусгнившего вонючего подобия дома, и пока Мэдсон тащил его до машины, Хлоя своими восхитительными бесподобными ножками, обутыми в дорогущие ковбойские сапоги, не забывала подавать брату пинков, пытаясь таким образом выместить на нем всю накопившуюся в ее душе, в этот день, обиду и злобу.

Альберту была предоставлена честь возвращаться в Москву в багажнике иностранного автомобиля. Он, конечно же, сначала сопротивлялся и высказывал свое недовольство, но после пары убедительных звонких затрещин, полученных им от сестры, принял разумное решение смириться со своей скорбной участью, тем более, как ему было известно, у этой парочки еще осталось неизрасходованным, предназначавшееся ему очень вкусное пиво, и он непременно хотел его получить и сразу же выпить.

Когда погрузка самого сложного «груза» была закончена, Майкл не избежал своей участи испытать на своем теле крепость ковбойских женских сапожек. Лишь только он закрыл дверь вместительного багажника, как тут же получил два неожиданных пинка по своей заднице, один из которых больно остановился на ляжке. Понимая, что избиение этим совсем не закончится, он бросился быстро бежать, «нарезая» круги вокруг немецкой машины. Девушка не пренебрегла тут же погнаться за ним. Она считала, что этот самый наглый из всех, просто потому, что она его совершенно неожиданно для нее полюбила, имел наглость так смертельно ее оскорбить, что выражалось в том, что пока она скучала в машине, он же, тем временем, развлекался с хлещущими самогон жутко-пьяными мужиками. По мнению Хлои — это было непростительное особо-тяжкое преступление, которое каралось, как минимум смертной казнью, она же собиралась только, как следует, отдубасить своего ухажера.

Майкл понимал, что рано или поздно настроение девушки, которую, как он уже точно понимал — любит всем сердцем, непременно изменится, поэтому продолжал «бегать» от разъяренной «тигрицы» вокруг купленного им на краденные у русской мафии деньги шикарного автомобиля, не давая к себе приближаться. Его расчеты оказались верны. Наконец Карен устала, и вся обуревавшая ее недавняя ярость, словно-куда испарилась. Почувствовав себя более-менее успокоившись, она крикнула Мэдсону:

— Ну, все, аферист «хренов», магических кругов, нарезанных вокруг нашей машины на сегодня, думаю, хватит. Садись за руль и — поехали.

— Да, — невольно вырвалось у Майкла, когда он аккуратно садился в автомобиль, стараясь немного разрядить обстановку, — достанется же твоему мужу.

— А эту честь еще потребуется заслужить, — резко «отрезала» девушка, — парни, шляющиеся по притонам меня слабо интересуют. Я здесь вся извелась пока ожидала, когда кончится ваша приятная любознательная беседа. Я уже не знала, на что и подумать. А может этот бомж всех вас там «положил», и я буду следующей на очереди? Кто мог поручиться, что этого не случится? Под-конец, я набралась все же смелости, и сама пошла посмотреть, что у вас там происходит. Одному Богу было известно, какой мне стоило набраться смелости, чтобы переступить через себя и идти в этот убогий отдающий «бомжатиной» дом. Я, преодолевая страх, захожу, и что же я вижу, как мой милый (тут она, находясь под властью охвативших ее пламенных чувств, выразила Майклу настоящее свое отношение) спокойно сидит и смотрит, как два алкаша хлещут за обе щеки самогонку, а когда они еще, при нем, принялись меня поносить, тут я уже не выдержала и «взорвалась». И я очень надеюсь, что в дальнейшем подобного не повторится: меня, по крайней мере, будут ставить в курс своих планов.

Тут Хлоя «выпустив пар» замолчала, ловко «запустив камень в огород» Мэдсона, ставя его таким образом в курс: кто в этой экспедиции главный, а если даст Бог, и между ними возникнут какие-то более тесные отношения: кто и в этом случае будет всем заправлять.

В тот же момент машина тронулась с места, унося наших героев от дома, где жил человек, некогда заправлявший всеми финансами преступного мира, и, в настоящее время, не имевший денег даже на то, чтобы купить себе дешевую буханку черного хлеба. Однако, как следовало из его мировоззрения, все то, что с ним происходило, его вполне даже устраивало, и он плавно, но уверенно, продвигался к концу своей никчемной «опустившейся» жизни. Как только его дом освободился от непрошенных сегодня гостей, а голова, после полученного удара, незначительно прояснилась, он тут же отправился в угол, где у него были свалены похищенные прошлой ночью с дачных домов кинескопные телевизоры и, активно, под светом тускло мерцающей печки, принялся их разбирать, извлекая наиболее ценные детали, которые можно было, в этом случае сдать, лишь на лом черного или цветного металла, а на вырученные от этого небольшие деньги, купить себе спиртного и немного еды. Этот человек был однозначно счастлив, и ему не нужно было более ничего: ни денег, ни власти, ни машин, ни даже другого более прочного дома.

Наши же невольные путешественники покидали поселок с «тяжелым» неуспокоенным сердцем. Каждый тосковал по своей одному ему известной причине, и направляясь к славному столичному городу, компаньоны растрачивали в баке драгоценное топливо. Славно в этой ситуации чувствовал себя только один человек — это Ситнев Альберт. Он вполне оценил местный самогон и теперь предавался беспокойным пьяным грезящим сновидениям, тем более, что в багажнике, кроме этого, заниматься больше-то было и не чем.

Через несколько километров девушка, полностью овладев собой, обратилась к водителю:

— Майкл, ты извини меня. Сама не знаю, что на меня нашло. Если честно, со мной такого еще никогда не случалось.

— Не извиняйся, — ответил тот, — ты ни в чем абсолютно не виновата. Оказаться в чужой стороне, в Богом забытом селении, одна в машине, понятно какие в этот момент могут «залезть» в голову нелепые мысли, и как будоражится психика. Здесь я действительно виноват: надо было выйти и тебя успокоить, но я заслушался сказку — этого пережитка прошлого — и настолько погрузился в то, что наше положение почти безнадежно, что анализируя сложившуюся ситуацию, забыл обо всем остальном в этом свете. Нет, здесь, определено, вина только моя.

— Почти? — вдруг, словно ужаленная, встрепенулась прекрасная Хлоя и навалилась на руль настолько, чтобы заглянуть в глаза говорившему, что чуть не стала причиной того, что машина едва не съехала с трассы.

— Что почти? — не совсем еще понял вопрос водитель, пытавшийся удержать ровно машину, когда на нем «повисла» любопытная Синди.

«Да, наверное у нее, в действительности, нет никакого чувства самосохранения? — подумал про себя Мэдсон, анализируя поступки своей непревзойденной возлюбленной, — Но на то Бог и посылает нам людей, которые нам необходимы, именно здесь и сейчас, чтобы уберечь нас от необдуманных нами поступков». Майкл был еще молодой и не сильно задумывался об этой истине бытия, но за него все было уже решено. Зародившееся в его душе чувство явственно говорило, что он последует за этой девушкой, куда бы она его только не позвала. Именно поэтому ее своевольные и опасные выходки принимались им с хладнокровием и покорностью и воспринимались, как что-то необходимое, без чего их совместное общение было бы не интересным. Вот и на этот раз, он никак не отреагировал на «безумие» любимой им девушки, а только спросил:

— Что почти? Извини, я не понял.

— Ты сказал, — «прожигая» партнера глазами, настаивала Хлоя, — что наше положение почти безнадежное, я не совсем лишенная разума и прекрасно понимаю, что это значит: какой-то выход все-таки есть.

— В принципе ты абсолютно права, — согласился Майкл, сдвинув брови к сморщенной переносице, что говорило о крайней работе его «воспаленного» мозга, — только я не знаю, как все это можно осуществить, да еще в кратчайшие сроки?

— А ты поделись со мной, — отстраняясь от водителя, и удобно располагаясь в своем кожаном кресле, выразила свое мнение Карен, — может вместе мы чего и придумаем.

— В общем, если быть кратким, — начал высказывать свои мысли Мэдсон, делая при этом напряженным лицо, как будто что-то обдумывал, но никак не мог найти находящуюся где-то рядом разгадку, — этот «пережиток прошлого» дал четко понять, что денег в долг нам, да, тем более, с нашей сложившейся репутацией, в особенности моей, нам никто определенно не даст.

— В таком случае могу попробовать взять деньги я, — уверенно констатировала не лишенная разума девушка, — меня-то ведь никто здесь не знает, а ты мне потом поможешь их возвратить, ведь правда же, Майкл?

— Конечно так бы и было, даже не сомневайся, — искривляя в безнадежности мужественное лицо, продолжал увиливать аферист, — только проблема заключается в том, что и тебе никто и десятой части этой суммы не одолжит.

— Но почему? — искренне возмутилась Карен, подняв кверху дугообразные брови.

— Да, все потому, — отвечал настойчивый Мишин, пытаясь подбирать слова более мягкие для чувств этой прекрасной, но своенравной девушки, — что тебя, как человека, способного добывать большие деньги, никто в России не знает, а рисковать сейчас, знаешь ли, никто не захочет. Все считают, что девяностые давно канули в лету, и «родить», вот так на пустом месте, шесть миллионов, да еще и самых что ни наесть американских долларов — это что-то из области научной фантастики. Именно поэтому о любых займах можно забыть и гасить долг бандитам другим уже незаконным способом.

— Но каким? — усомнилась Синди, сделав опечаленным свое невероятно красивое личико, — Ведь из воздуха, мы тоже ассигнаций не нарисуем. Даже если продать твой «Порше» мы не выручим и ста тысяч долларов.

— Но можно продать что-то другое, — округлил глаза Мэдсон, подходя к самой кульминации этого разговора.

— Да? И что, интересно, можно продать за шесть «лямов» американской валюты, — сузив глаза, и наморщив восхитительный лобик, иронично заметила Хлоя, — просвети меня, пожалуйста, а то я не знаю.

— Например, это наркотики, — с большим трудом выдохнул из себя авантюрист, зная, какое негативное отношение, это предложение может вызвать у его возлюбленной пассии.