Глава X
Наставления бывшего авторитета

— Фи, как от тебя воняет, — вдохнув запах, исходивший от ее компаньона, возмутилась прелестная Хлоя, дожидавшаяся наших «путешественников» в машине: находиться дольше в доме Николина, ей не позволяла ее утонченная женственная натура.

— Пришлось с ним повозиться, отнимая бутылку, — оправдывался Мэдсон, обнюхивая при этом свою пропитавшуюся зловоньем одежду, — он хотел выпить ее сразу, и разговаривать с ним, тогда, было бы не о чем.

— А вот это правильно, — перешла на более жесткий тон симпатичная девушка, — ну что ж проведем себе еще одно испытание, спустимся в дом к этому «бомжику», да узнаем, что он может нам рассказать интересного.

На том и порешили. Все вместе — вчетвером, они зашли в избу Сереги Николина. На улице еще предрассветно смеркалось, и внутри был такой полумрак, что люди угадывались только по их нелепым теням. Хозяин все же взял на себя труд набрать какого-то хлама, и зажигая его в печи, осветил таким образом помещение. После этого у них состоялся совет. Как нетрудно предположить, начала его Синди:

— Расскажи нам о себе, достопочтенный Серега, прежде чем мы зададим тебе главный вопрос. Нам хотелось бы быть уверенными, что мы имеем дело с тем человеком, какой нам именно нужен.

— А чего это я должен о себе рассказывать каким-то «падлам» заезжим, — резко отвечал Николин, — о которых, лично я сам, ничего абсолютно не знаю.

— Потому что самогон у нас, а не у тебя, — спокойно разъяснил ему перспективы Мэдсон.

Это было действительно так: он надежно удерживал бутылку, отобранную у Сереги. Выбор у хозяина был невелик: выпить хотелось страшно, кроме того он рассудил: «Если бы эти люди желали мне какого-то зла, вряд ли они стали бы покупать мне хорошую выпивку, тем более, тот „хлыщ“, что привел их сюда, в принципе, все обо мне знает, ведь я сам как-то в пьяном угаре все ему о себе выболтал. А эти люди кажутся нормальными — денег не пожалели, чтобы меня непременно поправить — значит стоит быть последовательным, и дать им то, чего они просят, тем более, что я обещал». Закончив, такие свои, довольно логичные размышления Николин заговорил:

— Надеюсь все здесь присутствующие помнят, что в 1980 году в нашей стране проводилась Всемирная Олимпиада?

— Да, — вставила Хлоя, — но я не понимаю, при чем здесь…

— А ты дослушай, красотка, — вновь начал говорить Николин, — и сразу тебе все станет ясно. Так вот: тогда всех, кто имел судимости, или каким-то иным способом мог повлиять на общественный устой и порядок, в принудительном порядке отправляли за сто первый километр, без права возврата, пока не закончатся все праздничные мероприятия. Не избежал этой участи и мой отец, имевший отсидку за очередную «бакланку».

— А что такое «бакланка»? — поинтересовалась не сведущая в преступном жаргоне сумевшая получить приличные знания девушка.

— А тебе не все ли равно? — «зыркнул» на нее глазами рассказчик, — И если мне не будут мешать, тогда я продолжу. Здесь мой дорогой папа встретил женщину, которая впоследствии взяла на себя труд стать моей мамой. Далее я подрастал. В России стало творится что-то невообразимое, все чего-то тащили, и я не стал исключением: захотелось пожить «нахаляву». Я связался с криминалом и очень скоро угодил за решетку. Там, пользуясь отцовскими связями, я «охерено» «поднялся», и мне даже стали доверять воровской общественный капитал — он же в простонародье «общак».

— Но почему, интересно, ты оказался в таком-вот бедственном положении? — не удержала при себе свое любопытство красивая Синди.

— А потому, милая леди, — зло скривил рот Николин, — что долгое время, даже уже освободившись — на воле — оставаясь непогрешим хранителем воровских денег, однажды я все-таки не выдержал и запустил в запретную кубышку свою грязную руку. Эх, какими же легкими были те деньги. Я тут же отправился на Кипр и промотал их там все, до последней копейки. Я прекрасно понимал, что недостача обнаружится довольно скоро, а воры, не хуже, а честно сказать, много лучше ментов, умеют складывать дважды два, и меня, если я, конечно же, не верну деньги, ждали бы очень крупные неприятности.

— Как же Вы, в этой непростой ситуации, поступили? — сделав серьезным милое личико, спросила с некоторой надеждой в голосе Карен, — Вы вернули те деньги?

— Эх, милашка, — печально вздохнул «домовенок», — неужели ты думаешь, я бы так жил? Конечно же, ничего я не возвращал. Воровство, в конечном итоге, было раскрыто, и за мной на Кипр выслали киллера, постой — как же его звали? А вспомнил: «Головорез» было его «поганяло». От него не уходил никто, а вот я, видите, смог. Он и сейчас, наверное, где-нибудь ищет меня, если, конечно, еще остается живой.

— Но как же Вы все-таки смогли избежать жестокого наказанья? — поинтересовался Мэдсон, мучившийся этим вопросом ничуть не менее Хлои, — ведь бандиты никогда не забывают своих должников.

— Все совершенно правильно, — согласился Николин, — поэтому я прямо с Кипра, чуть ли не пешком, пришел к родному гнезду, где, кстати, никого уже не было, ведь и отец, и мать, на то время умерли, а я их даже не схоронил, — тут Серега на какое-то время прекратил свою унылую повесть, предавшись скорбным охватившим его голову мыслям. Было видно, что по его щеке даже пробежала скупая слеза.

Через две минуты, полностью совладав со своей слабостью, он грубо продолжил:

— Я долго скрывался в этом зачуханном доме, выходя на улицу только ночью, промышляя в основном мелким воровством и разбоем, однако, были случаи, что я уезжал на длительные заработки — подальше от этих мест, и возвращался с довольно крупными суммами денег, которых мне хватало надолго. Поскольку дом всегда стоял заколоченный, меня здесь искать перестали, и постепенно я, осмелев, стал жить подобным-вот образом. Мое долгое пребывание в одиночестве, очевидно, как-то сказалось на моей неуравновешенной психике, и вы сейчас видите перед собой только то, что вы видите.

— Поверь, — начала Хлоя, сделав опечаленный вид, — нам очень жаль, что с тобой произошла такая история, и мы очень тебе все сочувствуем…

— Да, ни «хера» вы никому не сочувствуете, — уверенно проговорил хозяин полусгнившего дома, — вам просто от меня что-то нужно, затем вас нелегкая сюда и пригнала. Не так ли, красотка? Только я вот в толк не возьму, что?

— Все очень просто, «друг», — взял на себя инициативу Майкл, видя, что Синди побелела от гнева, и вот-вот не выдержит и сорвется, — просто мы попали в точно-такую же ситуацию и нам самим теперь необходимо где-то брать деньги, чтобы пополнить пресловутый «общак».

— Так-вот в чем все-таки дело, — внезапно расхохотался бывший хранитель бандитского денежного запаса и, как следует насмеявшись, продолжил, — давно так не смеялся.

— По Вашему — это смешно? — стиснув зубы, и плотно сжав пухленькие алые губки, не выдержала разъяренная Карен, — мы к Вам за советом, а Вы нас обхамили и осмеяли. Поехали отсюда Майкл, все равно мы здесь ничего не добьемся.

— Хорошо, хорошо, — согласился Мэдсон, возбуждаясь при этом, как перед блефом в карточном покере, — иди посиди в машине, а я все-таки попробую вытянуть из него хоть чего-нибудь нам полезное.

Как только Хлоя ушла, Серега, гладя ей вслед сделал такое заключение:

— А баба у тебя с норовом.

— Что верно, то верно, — согласился Мишин, прекрасно понимая, что главной в этой экспедиции будет девушка, а нисколько даже не он, поэтому придется, на ходу подстраиваться и перестраиваться, чтобы все не испортить. Он привык людей «разводить», а не «ломать».

— Ребят, пока ее нет, дайте мне немного опохмелится, — «влез» в разговор младший Ситнев, — голова гудит, вот-вот лопнет, целая ночь уже практически подходит к концу, а вы мне только одну бутылку пива давали, а после такого длительного запоя, какой был у меня — это малая капля в огромном море. С ума бы как не сойти.

— Ладно, — согласился Мэдсон, доставая, отобранную, ранее у Николина, бутылку с «живительным» самогоном, — сделаем так. Вы потихоньку сейчас выпиваете, а мы одновременно будем беседовать — только без «выпендрежа». Согласны?

Оба других участвующий в сделке лица уверенно помахали, в знак согласия, головами, обозначая таким образом, что никаких неприятностей с их стороны больше не будет. Выставив на всеобщее обозренье спасительную бутылку, Майкл подождал пока товарищи, «по несчастью», нальют себе и медленно выпьют, после чего спросил у Николина:

— Так вот: поскольку мы оказались точно в такой же в точности ситуации, как некогда ты, может все-таки подскажешь, где можно одолжить шесть миллионов долларов, ну, или на крайний случай, украсть.

Серега сделал задумчивое лицо и, несколько минут помолчав, выдал такое напутствие:

— Да, согласен, с такой суммой вы крупно «попали». Я не буду вдаваться в подробности, как вам пришла в голову мысль, запустить свои руки в воровскую кубышку за такими большими деньжищами, возьму на себя смелость предположить, что она была стоящей. Занять шесть миллионов долларов можно только в одном месте — это у какой-нибудь мафии, там, если есть подо-что, дадут без проблем и сколько угодно, но я так понимаю, вам в противовес поставить совсем нечего?

— Все правильно, — подтвердил Мэдсон, — мы совершенно пустые. У нас даже на горючку денежки кончились. Что осталось от похищенных «баксов», «Карат» забрал все до единого цента.

— Это печально, ведь кроме мафиози, из коммерсантов, даже самых крутых и самых продуманных, такую сумму, по понятным причинам, никто не займет. Кроме того, как я понял, у вас таковых знакомых, обладающих достаточными средствами, вовсе и нет, — сделал еще одно печальное заключение бывший смотритель за сокровищами преступников.

— Что же нам делать? — начиная впадать в совершенную панику, пролепетал, словно малолетний ребенок, опытный некогда авантюрист.

— Раньше, — улыбнулся Николин, — я бы посоветовал вам прикупить, по дешевке, оружия и продать его в какую-нибудь развивающую страну втридорога, но этот бизнес давно захирел, потому что в мире давно уже все перенасытились этим предметом быстрых обогащений. Остаются только наркотики. С их помощью всегда можно было поправить дела. Эта гадость во все времена была в полновесной цене. И если правильно расставить приоритеты, подняться можно довольно быстро.

— Но это очень опасно, — запротестовал Мэдсон, замахав перед собой двумя своими руками, — тут если поймают, можно угодить в тюрьму на пожизненное.

— Вижу, Российские законы тебе немного известны, — рассмеялся Николин, наливая себе и собутыльнику еще по маленькой стопке, — не хочешь так, можешь отдавать по частям и, при этом, всегда быть у них под всеобъемлющим колпаком, так-как, поверь, долг будет расти в геометрической прогрессии и погасить его будет просто-никогда нереально. При этом заметь, тебя, конечно же, не убьют, кто же станет трогать курицу, которая несет золотые яйца, ведь ты, какой-то там наверное, известный авантюрист. Я вижу людей и никогда в них не ошибаюсь. Но вот-то, что тебя сделают педерастом — вот в этом можешь даже не сомневаться. Так что, как видишь: выбор у тебя невелик. Либо, замутишь с наркотиками, и отдашь долги вовремя, либо все равно будешь расплачиваться, но уже вечно, при этом успешно сменишь свою половую ориентацию. Вот такой расклад, мой «маленький» братец. Уж и не знаю, устраивает он тебя или нет?

Такая постановка вопроса сильно расстроила американского авантюриста, тем более, что перспектива стать педерастом, совершенно ему не улыбалась, и хотя в мире сейчас к «голубым» относились довольно сносно, не так как это делали раньше, все равно в определенных кругах, где требовалось блеснуть своими «профессиональными» данными, вопросы твоей принадлежности к сексуальным меньшинствам очень и очень могли навредить репутации. Поэтому, пока двое алкоголиков допивали остатки горячительной жидкости, Мэдсон взвешивал открывающиеся перед ним перспективы и начинал больше склоняться к выводу, что без того, чтобы торгануть «наркотой», ему скорей всего обойтись не получится. Конечно, это было довольно опасно, как с точки зрения закона, так и с криминальной его составляющей, но перспектива получения мгновенного капитала, все больше завлекала в свои сети этого податливого русско-американского афериста.

Он правда, пока не знал, где купить дешевый товар, и кому продать его потом втридорога, но сама идея уже прочно укрепилась в его голове. Оставалась самая мелочь: начать эту игру. Именно за этими мыслями и застала его Хлоя, которой стало скучно в машине, и она очень замучилась ждать своего братца и компаньона, к которому она давно уже чувствовала не просто деловые, а куда-более теплые, чувства.