105. Вразрез

— Можно видеть мир по-разному, — рассказывает доктор Пуаро в один из дней, когда я способен переварить его слова, а не выплюнуть обратно ему в уши. — У всех есть свои иллюзии. Кто-то видит в мире только зло, кому-то он кажется довольно неплохим местом. Одни видят бога в каждой мелочи, другие видят на его месте пустоту. Где правда? Где ложь?

— Почему вы спрашиваете меня?

— Я просто напоминаю, что твои иллюзии идут вразрез с реальностью.

— А если меня они устраивают?

— Да, они могут быть очень, очень завлекательны. Но за жизнь вдали от реальности приходится дорого платить.

Доктор выдерживает паузу, дожидаясь, пока я проникнусь его словами. Только в последнее время слова не проникают в меня, а остаются на поверхности.

— Мы с твоими родителями, как и весь наш персонал, желаем тебе добра. Мы хотим помочь тебе выздороветь. Мне нужно знать, что ты нам веришь.

— Какая вам разница, кому и чему я верю? Вы все равно это сделаете.

Пуаро кивает и улыбается мне с чем-то вроде иронии, хотя противный голосок в голове твердит мне, что это зловещая улыбка. Голоса можно приглушить лекарствами, но до конца их не заткнешь.

— Я верю, что вы хотите мне помочь, — говорю я. — Но через пять минут, быть может, уже не поверю.

Такой ответ его устраивает:

— Твоя честность поможет в лечении, Кейден.

Я злюсь, потому что не заметил, что был честен.

Вернувшись в палату, я спрашиваю Хэла, верит ли он, что все здесь делается для нашего же блага.

Штурман долго не отвечает. С тех пор, как приходила его мать, он еще асоциальнее обычного. Видимо, здесь есть закономерность. Ему увеличили дозу антидепрессантов, и это, похоже, совсем не помогает от депрессии, но хотя бы дает о ней забыть.

— То, что они делают, не влияет на цену чая в Китае, — наконец отвечает он. — Или, если уж на то пошло, на цену китов в Индии.

— Или, — добавляю я, — на цену индейки в Дании.

Хэл строго смотрит на меня и грозит пальцем:

— Не впутывай сюда Данию, если не готов к последствиям.

Я не готов — и больше стран не называю.