ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Яблоки

Альдермастон аббатства Августин носил светло-серую мастонскую рясу, однако поверх нее накинул отороченный мехом плащ, черный как ночь, а голову его украшала странная треугольная шапочка, тоже черная, отчего-то напоминающая шляпку гриба. Строгое лицо с длинным мясистым носом и ввалившимися глазами было чисто выбрито, взгляд был спокоен и непроницаем. Едва он увидел Великую Провидицу, как темные глаза его вспыхнули от подавляемой ярости, однако лицо его и тогда не изменилось. Рядом с ним шел Ричард Сейон, альдермастон аббатства Муирвуд.

— Сабина, — ровным голосом произнес Кранмир. — Я и не знал, что ты здесь.

Фамильярное «Сабина» возмутило Майю. Кранмир мастерски владел своим лицом, однако от его взгляда у девушки мурашки побежали по коже. Она все еще не пришла в себя от известия о кладе и о том, что Кольер свободен от долгов. Оглянувшись на мужа, она поняла, что тот с трудом сдерживается — сузив глаза, он смотрел на Кранмира, и на щеках его играли желваки.

— Привет, Эли, — ответила бабушка, вежливо кивнув. — Только приехал?

— Я надеялся прибыть раньше, однако состояние ведущих в Муирвуд дорог иначе как плачевным назвать невозможно. Ремонт дорог будет одним из первых пунктов в списке моих забот. Я поговорю об этом с королем. Дорогами пренебрегать нельзя, — он склонил голову. — Однако твое присутствие здесь меня удивляет, Сабина. Как ты опередила меня? В каком порту причалил твой корабль? В Бриджстоу?

Он так явно выведывал информацию, что Майя бросила в сторону бабушки предостерегающий взгляд.

— Спасибо за заботу, Эли. Я слышала, король решил назначить тебя альдермастоном Муирвуда. Это правда?

Она пристально, жестко посмотрела ему в глаза.

Кранмир позволил себе слегка улыбнуться, словно услышал милую шутку.

— Такого рода слухи, как правило, имеют под собой определенные факты, однако могут приобретать раздутый вид.

— А как бы ты сам изложил эти факты? — поинтересовалась Сабина. — Боюсь, что в истинности услышанного сомнений быть не может.

Он успокаивающе поднял руку.

— Сабина, я изложил все в подробностях на бумаге и отправил тебе с нарочным. Судя по твоим словам, ты моего послания не получила. Слуги сообщили мне, что ты редко подолгу задерживаешься на одном месте. Я полагал, что ты все еще в Нессе — вероятно, мое письмо все еще дожидается тебя там.

Он говорил чуть укоризненно, свысока, и Майя почувствовала, что закипает. Его пышные речи, его высокомерие уязвили ее до глубины души. Альдермастон Сейон же, напротив, оставался совершенно спокоен; взгляд его был серьезен, но в нем не было ни капли возмущения, словно и не его владение и пост намеревался отобрать пришелец. Альдермастон Сейон смотрел только на Великую Провидицу, и во взгляде этом читалась готовность помочь.

— Будь любезен, расскажи вкратце, о чем шла речь в этом послании, — терпеливо попросила Сабина. — Мне хотелось бы понять твою позицию.

Кранмир разгладил меховую оторочку плаща и сцепил на груди пухлые руки.

— В своем послании я рекомендовал тебе изменить подход к работе в ряде королевств. Ты взвалила на себя огромную ношу, моя дорогая, и сил твоих на это явно не хватает. Я лично знаю нескольких альдермастонов, которые при мне выражали свое недовольство необходимостью подолгу дожидаться твоего решения по вопросам важным и неотложным. Я предлагаю предоставить каждому королевству самостоятельно управлять делами, которыми прежде управляла ты, в то время как ты возьмешь на себя общее руководство. В этом случае все вопросы поначалу будут рассматриваться на местном уровне, избавляя тебя от ноши, которая для тебя явно тяжела. Начать я рекомендую с аббатства Муирвуд, поскольку оно является главным аббатством Комороса. Доходы прочих аббатств будут поступать в Муирвуд, после чего, разумеется, будут переданы тебе, — подчеркнул он. — Как ты понимаешь, это поможет установить централизованное управление и обеспечить более скорое реагирование на запросы альдермастонов, которые хотели бы получать ответы быстрее, нежели их способна давать ты.

Договорив, он улыбнулся и кивнул Провидице.

Его слова повисли в воздухе. Сабина ответила не сразу.

— Если я правильно понимаю, Эли, в своем письме ты также просил о посте альдермастона Муирвуда, который позволил бы тебе облегчить мою ношу.

Тонкая улыбка вновь мелькнула на губах Кранмира.

— О нет, Сабина. Я никогда не осмелился бы совершить ничего подобного, — тут голос его зазвучал особенно медоточиво. — Никто не посмеет спорить с тем, что ты всегда отвечала на наши просьбы о новых назначениях. Никто не скажет, что ты не удовлетворяла их, как того требовал от тебя Исток.

Глаза его были холодны как лед.

— Так ты не собираешься быть альдермастоном Муирвуда? — с деланно простодушным видом переспросила Сабина.

— Я этого не говорил, — ответил Кранмир, подняв палец. — Я не посмел бы принять подобное решение самостоятельно. Однако король счел мое предложение тебе заслуживающим внимания и решил распорядиться о немедленном его выполнении. Был создан соответствующий закон, который недвусмысленно гласит, что доходы от всех аббатств будут поступать в Муирвуд с тем, чтобы в дальнейшем быть распределенными на усмотрение альдермастона так, как то будет лучше для этой и иных земель. Таков королевский замысел, и исполнителем его в Коморосе назначен я. Поверь, это мудрый закон — со временем ты это поймешь.

Сабина прищурилась.

— Поверь, я очень подробно обговорю это с королем, — и тут же лицо ее смягчилось, а в голосе зазвучала боль. — Ах, Эли, зачем ты только взялся за это дело. Неужели ты не понимаешь, что золото — плохая замена чести.

Глаза Кранмира вспыхнули от злости, губы сжались в тонкую линию. Он ничего не ответил, однако во взгляде его была неприкрытая ненависть.

— Могу ли я сделать еще что-нибудь для того, чтобы ваше пребывание в аббатстве было приятным? — сухо спросил он.

Сабина покачала головой.

— Ричард всегда умел принимать гостей. Спасибо, Эли. Кажется, мы все обсудили. Мне жаль, что я не ответила на твое послание так скоро, как оно того заслуживало. Теперь я понимаю, как это тебя задело. Прости меня.

Его лицо смягчилось, однако Майя ясно видела, что это лишь маска.

— Какие пустяки, Сабина. Я не скор на обиду.

— Знаю, — негромко ответила она, ибо в словах его была правда. — И вижу, что старая рана не зажила, а воспалилась. Твой предшественник тоже… страдал от этой раны.

Ее многозначительный взгляд вызвал краску на его щеках. Сдержанно поклонившись, Кранмир повернулся, желая уйти.

Ричард Сейон остался стоять, глядя на Сабину. По-видимому, он ждал указаний. Жестом отпустив его, Сабина чуть кивнула — продолжайте обход. Альдермастон отвесил ей низкий поклон и вышел вслед за Кранмиром. Сенешаль бесшумно закрыл за ними дверь, и трое членов странного Семейства вновь остались наедине.

Стиснув руки за спиной, Сабина горько вздохнула.

Майя бросилась к ней, желая утешить и в то же время нуждаясь в утешении сама.

— Он не альдермастон, — сказала она.

— Нет, — покачала головой Сабина и нахмурилась, — альдермастон. Надо будет подыскать ему замену в Августине. Боюсь, конфликт неминуем. Кранмир уже восстал. Возможно, грядет раскол… впрочем, надеюсь, что его удастся избежать.

Кольер негромко хмыкнул.

— Как изящно этот тип лжет, — с осуждением заметил он. — Прирожденный лжец. Я бы ему даже позавидовал, если б только меня не подмывало отвесить ему оплеуху. — Кольер усмехнулся про себя и покачал головой. — Как же так вышло, что вы назначили его альдермастоном, Великая Провидица? Или это Исток ошибся? — Кольер поднял брови. Посторонний наблюдатель мог бы прочесть в его словах вызов, но Майя видела: он действительно хочет понять Сабину.

Сабина встретила его взгляд спокойно.

— Это распространенное заблуждение, Гидеон. Если Исток знает будущее, отчего он выбирает тех, кто не справится со своей задачей? За свою долгую жизнь я поняла, что людьми в большинстве своем правят жадность, боль и жажда славы. Из всех чувств человеческих трудней всего смирить гордость — тебе ли не знать? А что бывает, если в бочонке с яблоками одно окажется гнилым?

Кольер смотрел с любопытством:

— Гнилое яблоко весь бочонок портит. Я знаю эту пословицу.

— Верно. Из крепкого яблока можно испечь пирог или сделать сидр. Но едва оно испортится, как гниль начинает переползать на другие яблоки. Если же ты выбросишь из бочонка гнилые яблоки и заменишь их свежими, они сгниют тоже.

Сабина сузила глаза.

— Мы, смертные, не видим путей, по которым расползается нечистота. Для того чтобы очистить бочонок изнутри, нужно много сил и терпения. Только так можно остановить скверну. Но в тот миг, когда ты еще только выбираешь яблоко, гниль в нем еще не видна.

Кольер ответил ей суровым взглядом.

— Значит, вы собираетесь очистить бочонок, Провидица?

Она сжала губы.

— Да, иначе пропадет весь урожай.

Он постучал себя по подбородку.

— Но как вы очистите бочонок, если он принадлежит самому королю?

Сабина улыбнулась мудрой улыбкой.

— Ты сам убедишь короля в том, что ему угрожает опасность.

И только тогда Майя поняла, что все сказанное бабушкой касалось вовсе не Кранмира, а самого Кольера.

Бок о бок Майя и Кольер гуляли по Саду сидра. Сколько раз Майя думала о Кольере, бывая здесь с Сюзенной и Доддом! Но вот наконец он был рядом, и сердце ее переполняло странное, но вместе с тем восхитительное чувство. Ветви у них над головами гнулись под тяжестью плодов, круглились в листве розоватые яблочные бока. Были яблоки гладкие и крепкие, были потемнее и в пятнышках. Каждое дерево было пиршеством цвета — светло-серая кора, яркая зеленая листва, плоды — желтые, розовые, красные. Кое-где яблоки уже начали опадать, и под ногами нет-нет да и обнаруживался крепкий розовый бочок.

Нагнувшись, Кольер подобрал яблоко и вытер его о рукав.

— В Дагомее мы выращиваем виноград, — заметил он, скептически разглядывая добычу. — Что ж, придется теперь привыкать к яблокам.

Он откусил и скривился.

— Кислое какое-то, — сообщил он, хрустя.

Майя высмотрела в листве яблоко с темными пятнышками.

— Говорят, эти самые сладкие, — сказала она и сорвала яблоко. От этого движения задрожала вся ветка, и яблоки дождем посыпались на траву. Защищаясь от их ударов, Кольер потешно вскинул над головой руки и принял преувеличенно испуганный вид. Майя рассмеялась.

Она внимательно рассмотрела яблоко, поднесла его к лицу, вдохнула аромат и запустила зубы в сочную мякоть. Яблоко было вкуснейшим, и ей тотчас же захотелось еще. Она не раз слыхала о знаменитых яблоках Муирвуда, и теперь, живя в аббатстве, ела их и не могла наесться. Кольер сел под деревом, опираясь спиной на ствол и опасливо поглядывая на ветви.

— Страшно, — заметил он. — Что если одно из них упадет прямо на голову?

— Может, от этого умнеют, — поддразнила его Майя, подняв брови и вызвав у него улыбку. Расправив юбки, она села на траву рядом с Кольером.

— В бочке яблоко с гнильцой, — произнес Кольер, откусив еще. — Похоже на детскую песенку.

Он глубоко вздохнул и помрачнел; взгляд его блуждал по яблоневому саду.

Майя молча перебирала травинки; шею щекотал теплый ветерок. На лицо Кольера наползла тень, и ей захотелось узнать, о чем он думает.

— Когда ты пригласил меня на танец, ты… ты хотел только… отомстить леди Деорвин и Мюрэ?

Сдвинутые брови разошлись, на губах заиграла лукавая улыбка.

— Нет, причин у меня было больше, признаю, — ответил он. — Но я ничуть не жалею, что щелкнул их по носу. Они гадко с тобой обошлись.

От этих слов щекам Майи стало жарко.

— А что ты решил насчет меня, Кольер?

Пальцы ее по-прежнему блуждали по траве, но она осмелилась коротко посмотреть ему в глаза.

— О чем ты?

— Ты знаешь о чем. Ты все еще думаешь, что я… притворяюсь? Сигил тайны не дает мне произнести это слово, но ты все еще думаешь, что я… она?

Он смерил ее задумчивым взглядом и отрицательно покачал головой. Майя ощутила невероятное облегчение.

— А ведь если бы ты была ею, все было бы проще, — вздохнул он. — Я не так мудр, как твоя бабушка… хотя это еще как посмотреть, ведь я, по крайней мере, не назначал Эли Кранмира альдермастоном. Двуличный тип… и твой, кстати, враг, Майя, это сразу видно. При дворе твоего отца я сразу понял, что этому Кранмиру доверять нельзя. Правда, я думал, что он всего лишь дальний родственник леди Деорвин, но уже тогда было ясно, что ради своей выгоды он предаст и ее, и кого угодно. Боюсь, у нас с ним слишком много общего. Тебя это не беспокоит?

Майя поежилась от ветерка.

— Честно говоря, беспокоит.

Кольер мрачно кивнул.

— Я совсем запутался, Майя, — признался он, невидящим взглядом окинув сад. — Твоя бабушка… очень необычная женщина. Я человек упрямый, я вечно подвергаю все сомнению, и все же мне хочется ей верить! Неужели она и в самом деле выплатила за меня выкуп, не желая ничего взамен? Я охотнее был бы в долгу у нее, чем у кого-либо иного, но она утверждает, что я ничего ей не должен… — он с благоговейным уважением покачал головой. — Нет, не понимаю.

Майя положила ладонь ему на руку.

— Она самый добрый, самый мудрый человек из всех, кого я знаю, — искренне сказала она. — Знаешь, альдермастон всегда дает обеты, и один из них — честность. Бабушка просто не может лгать.

Он опустил взгляд на ее ладонь, лежащую у него на руке, а потом впился глазами ей в лицо.

— Давай пройдемся.

— Что? — переспросила Майя, не ожидавшая столь резкой смены темы.

— Я не могу сидеть с тобой рядом. Меня так и подмывает поцеловать тебя. Давай лучше пройдемся.

Он встал, оставив недоеденное яблоко на траве, и протянул руку Майе. Уронив огрызок, она вложила свою ладонь в его. Не расцепляя рук, они побрели между яблоневых деревьев. От его руки исходило тепло, и от его присутствия тело наполнялось неудержимой радостью, которая играла в коленях и бурлила в груди.

Они шли, изредка пригибаясь и ныряя под низко нависшую ветку. Кольер вздохнул.

— Мне страшно хочется тебя поцеловать, — признался он, — потому что в глубине души я не верю, будто ты меня убьешь. Но если то, что ты говоришь, правда, и если Сабина говорит правду, я просто обманываю себя. Знаешь, мне очень хочется узнать, что было бы, если бы я не сбежал с мастонских испытаний, а прошел их, как все. Что было бы, если бы я заставил своего отца, покуда он был жив, добиться исполнения договора с твоим отцом и скрепить нашу детскую помолвку браком.

Он страстно стиснул ее руку.

— Понимаешь, Майя, меня мучают мысли… Если бы ты была… если бы ты стала злом по собственной воле, наша связь была бы в некотором роде менее… трагична. Твой поцелуй несет смерть, а я — твой муж, и не могу поцеловать тебя, не совершив непоправимого. Как бы я хотел, чтобы все было иначе! Ведь тебя завлекли в это обманом — почему же ты должна нести все ужасные последствия этого?

Майя слушала, и сердце ее сжималось, а горло перехватывало от слов, которые озвучивали ее собственные, самые потаенные движения души. Чтобы не расплакаться, она стала думать о его руке и постаралась идти шаг в шаг с его неспешной походкой. Ей очень хотелось утешить Кольера, но она не хуже него понимала, что утешения в ее словах он не найдет.

— Как бы я хотел, чтобы все было иначе! — повторил он, тяжело дыша. — Я приучил себя думать, что орден мастонов — не более чем пустая традиция, оставшаяся от наших предков. Что мастоны нужны затем, чтоб запрещать нам делать то, что мы хотим. И тому есть доказательства. Но… но что, если… что, если я ошибался?

Он горько засмеялся.

— Теперь я понимаю гнев Кранмира. Как я могу судить того, кто слеп так же, как и я был? Он убедил себя в собственной правоте, однако от этого не стал более прав.

— В мастонских книгах есть одна цитата, — негромко произнесла Майя. — Из Овидия. Он писал, что мы упорно не желаем верить в то, что, будучи признано истиной, уязвит наши чувства.

— Не помню такого, — усмехнулся он. — А ведь и правда. Понимаешь, Майя, мне не хватает доказательств. Мастоны могут призывать силу Истока, но ведь и обладателю кистреля это тоже под силу. Один орден твердит, что Исток нельзя принуждать. Другой говорит, что глупо сдерживать свои желания, если и тот, и другой путь равно ведут к цели. Ты убеждала меня в том, что должна стать мастоном, что твой долг — остаться и открыть Сокровенную завесу. Несколько времени это у тебя займет?

Майя печально покачала головой.

— Мне нельзя остаться здесь навечно, — горько сказал он. — Здесь чужая земля. Кроме того, твой отец разгневается, узнав, что я женился на его дочери без его благословения. Я не могу полагаться на его гостеприимство, пусть даже он полагает, что с меня взять нечего. Ты ведь знаешь, — он заговорщически понизил голос, — я собирался выбить из него земли, титулы и графство в обмен на брак с его дочерью, заманить его в ловушку, а потом признаться, что я уже женат на тебе, — он прищелкнул языком. — Ради такого можно было и пощадить леди Деорвин. Впрочем, графство-то я все равно получил. Ну, каков из меня вышел граф?

Он подмигнул ей и, похоже, несколько воспрял духом.

Майя не сдержала улыбки. Она посмотрела в глаза Кольеру.

— Спасибо тебе.

— За что?

Улыбка оставила ее лицо — Майя не привыкла открываться другому человеку.

— За то, что вступился за меня там, в зале. Меня так давно никто не защищал.

Взгляд его смягчился. Он протянул руку и провел пальцем по ее щеке.

— Всегда пожалуйста.

И снова тяжелый вздох.

— Опять это проклятое искушение. Идем-ка дальше.

И они снова пошли вперед.

— Я тоже сожалею о том, что произошло в утраченном аббатстве, — печально произнесла Майя. — Как бы мне хотелось, чтобы ничего этого не было! Я… я пойму, если ты… как муж… учитывая обстоятельства, конечно… — она сглотнула, страшась произнести эти слова, — если ты решишь оставить меня. Но я бы этого не хотела.

Он посмотрел на нее с веселым удивлением и медленно покачал головой.

— Нет, ты мне решительно нравишься, Майя. Ты редкая красавица. Но при том скромница. Тонкая, мудрая… ну, по крайней мере, по сравнению со мной. Да, тебя нельзя поцеловать… ну… я солгал бы, если бы сказал, что меня это не гнетет. Не знаю, как с этим справиться, но… уж как-нибудь справлюсь.

Слова его болью отозвались у нее в душе. Какое-то время они шли молча.

— Что если Сабина не сумеет убедить твоего отца? Что если он не захочет очистить бочонок? Грязи в нем накопилось предостаточно, уж поверь. При дворе так и смердит.

— Разве? Я не была при дворе много лет.

— Не стоит об этом. Не хочу оскорбить твои чувства, — загадочно проронил он.

— Нет, скажи. Я не так невинна, как ты полагаешь, Кольер. Меня просто опечалила эта новость.

Он пожал плечами и почти успокаивающе сжал ее руку.

— У твоего отца новая фаворитка. Девица твоих лет. Леди Деорвин, конечно, это не по нраву, вот она и бесится. Ей ли удивляться — ведь она тоже была фрейлиной твоей матери, когда подцепила твоего отца.

Майе стало грустно.

— Ты говоришь о Джейен Секстон?

Он кивнул.

— Так ты слышала?

— Джейен — подруга Сюзенны. Они были товарками.

— А, тогда понятно. При дворе только и разговоров о том, что после Духова дня король собирается жениться на ней. Кранмир уже согласился провести обряд при условии, что канцлер уберет с дороги леди Деорвин. Грязную игру они затеяли, Майя. Все эти дворцовые интриги… — Кольер сжал губы и одарил ее тяжелым взглядом. — Твой отец и впрямь развратен. И отчего только ты не желаешь моей помощи? Ты заставила меня пообещать воздержаться от вторжения — но почему? Право, Майя, в этом вопросе твоя мудрость тебе отказывает. Но если ты пойдешь против своего отца с его кознями, он убьет тебя.

— И все же он — мой отец, — тихо проговорила она.

— Клянусь Кровью, ну почему ты так ему верна? — воскликнул Кольер. — Он унижал тебя, ранил, мучил! Он дал тебе в защитники кишона! Неужели ты так ничего и не поняла?

Она остановилась. Ее терзали противоречивые чувства. Майя посмотрела вниз, на их переплетенные пальцы, и попыталась подобрать слова так, чтобы Кольер понял, хотя и сама не до конца могла понять те запутанные отношения, которые связывали ее с отцом.

— Понимаешь, я помню, каким он был. Я не могу этого забыть. Я помню, как близок он был с моей матушкой… вот… вот так, — сказала она наконец, подняв взгляд и сильно, до боли сжав его руку. — Их союз… раскололся. Как фарфоровое блюдо. Но я помню, каким он был. И я верю, что отец может стать прежним. Он может вспомнить мастонские клятвы, он может вернуть то, что утратил. Кольер, я должна надеяться.

Он с жалостью посмотрел на нее, и по его глазам она поняла, что он не разделяет ее надежд.

— Одна ты против него не выйдешь, — твердо сказал Кольер, тряхнув головой. — У твоего отца бешеный нрав. Я сам это видел. Я буду рядом с тобой — в этом случае ему придется держать себя в руках. Но выйти против него ты должна именно в аббатстве. Здесь у него нет власти… пока нет. Когда он воцарится над аббатствами, он сможет изгнать тебя, но тогда ты уедешь ко мне в Дагомею. Раз уж тебе так необходимо открыть Сокровенную завесу, мы откроем ее из другого аббатства.

Майя покачала головой.

— Нет, я должна остаться здесь. Здесь была принесена Клятва.

— Тогда, быть может, Исток пошлет мне доказательство, которого я так давно ждал. Я буду рядом, Майя, пока смогу. Может быть, в конце концов мы узнаем, кто из нас ошибался.

Майя посмотрела на него со смешанным чувством радости и замешательства.

— Что ты собираешься делать? Расскажи.

Он хмуро отвел взгляд.

— Ты делай то, что считаешь нужным… а я буду делать то, что умею. Я не верю, что Исток покарает Кранмира или твоего отца. Самый прекрасный сад не выстоит против топора. Даже едва отстроенное аббатство может сгореть дотла. Впрочем, я не думаю, что Браннон собирается его сжечь. Ему нужно золото. И власть. И молодость. — Он с вызовом посмотрел на Майю. — Исток не станет вмешиваться. Он посылает нам то, чего мы желаем, даже если это в конце концов уничтожит нас. Мой собственный отец был мастоном, но он попал в плен к королю Пайзены… и где тогда был Исток? Исток всегда на стороне победителя. Так было, и так будет.

Майя открыла рот, чтобы ответить, но тут ее позвали по имени. Узнав голос Оуэна, она крикнула в ответ, и Оуэн выскочил к ним из-за деревьев, раскачивая тяжелые от плодов ветви.

— Альдермастон послал меня найти вас, — выговорил Оуэн. — Король приехал.