Глава 7
– Все прошло не так хорошо, как я надеялся. – Дейв тяжело вздохнул.
– Папа… – Ханна нахмурилась, но покачала головой. – Это не только твоя вина. Мне жаль. Для Кадеирна последние несколько недель выдались не слишком удачными.
– Что такого произошло? – спросил ее отец. Девушка почувствовала знакомое спокойствие при звуке его голоса. – Карен шепнула про вашу беседу о каком-то таинственном недуге, после чего твой друг заявил, что филин должен простить тебя. Я хочу услышать все детали. – Его добрые карие глаза сосредоточились на дочери.
И она поведала им всю историю. О годах переписки. О жестокости короля-отца, про которую Кадеирн временами упоминал, но никогда не жаловался. О войне. О реформах, благодаря которым он стал самым любимым правителем в истории Волшебной страны. Об их первой встрече, одновременно милой и неловкой, ее уверенности, что она знает друга по переписке, но осознании, что ошиблась, потому что воображаемый Кадеирн оказался не похож на настоящего. Краснея от смущения, Ханна призналась, что всю жизнь была влюблена в своего сказочного друга по переписке, и это чувство только усилилось, когда она познакомилась с ним лично. О ее визите в Волшебную страну. Как он разорвал ткань реальности ради нее и как больно ему было, когда она отклонила его предложение, но деликатно король сумел принять ее решение и посмеяться над собственными надеждами, не превращая разочарование в горечь. Она рассказала родителям об Эйнене и загаданном желании, которое едва не стоило Кадеирну жизни и власти, но единственным, что разозлило его, оказался тот факт, что из-за нее он стал лжецом, и то, что она подвергла себя опасности.
– Даже тогда… Даже тогда он простил меня. – Ханна смахнула слезы. – Думаю, он злится, потому что забыл, что значит надеяться.
– Мне жаль, дочка. Я не хотел оскорбить его чувства, но… Ты ведь понимаешь, насколько невероятно все это звучит? – Дейв насупился.
– Понимаю. – Девушка вздохнула. – Но если бы ты знал его, папа, если бы ты видел, что он сделал ради меня…
Внезапно у нее перед лицом возник машущий крыльями Кара, заставив вскрикнуть от неожиданности. Филин уселся на плечо Ханны, повернул голову и загадочно уставился на нее своими ярко-оранжевыми глазами, уронив на колени письмо.
Дражайшая Ханна,
Возможно, я ошибался, столь пламенно лелея в сердце надежду. Если ты пожелаешь больше никогда со мной не видеться, я с честью приму и пойму твое решение, хоть это и опечалит меня.
В своей жизни я крайне редко проявлял раздражение. Ни боль, ни разочарование не вызывали во мне гнев, потому что оба эти чувства столь привычны для меня. Обида также нечасто порождала во мне ярость.
Единственное, чем я всегда дорожил, чего отец не мог отнять у меня, была сила моего слова. Фейри нарушают свое слово только по величайшей необходимости, и даже тогда… Даже тогда мы зачастую предпочитаем смерть званию лжеца. Свое обещание я почитал нерушимым.
Вероятно, я был не прав. Твое испытание с Эйненом заставило меня переосмыслить некоторые принципы: ценить свое слово превыше всего иногда противоречит здравому смыслу. Ведь можно дать клятву опрометчиво или из неверных побуждений. До сих пор я избегал подобной ошибки. Я вовсе не считаю свое обещание обеспечить тебе безопасность глупостью, хоть за него и пришлось заплатить высокую цену.
Но, даже учитывая новую и такую непривычную пока мудрость, я разозлился на твоего отца, что он усомнился в моих словах. Зачем мне было лгать о своем происхождении? Подобные сомнения глубоко задели меня. Но ради тебя я притворился, что не обиделся, ибо моя любовь превыше гордости, превыше достоинства, превыше моего королевства.
Я потерял способность дальше притворяться, когда твой отец усомнился в моем здравомыслии и в очередной раз спросил, не являются ли мои слова ложью. Досада, которую я испытал, каленым железом обожгла меня, ибо я всем сердцем жаждал завоевать его уважение и приязнь. А со временем, быть может, и любовь, как к мужу единственной дочери.
Я говорил правду, уверяя, что положу жизнь, чтобы сделать тебя счастливой. Иное не в моем характере. Я питал надежду, что даже отец, не верящий в существование Волшебной страны, увидит мою искренность.
И все же… Мои высказывания были поспешны, нетерпимы и заносчивы. Мне стоило проявить больше снисходительности. Твой отец не виноват в том, что знания о сказочных существах почти затерялись в вашем мире. Я ощущал его скептицизм, и вскипевший гнев затмил осознание разумности его сомнений. Мне следовало не обижаться, а ответить на его возражения реальными доказательствами. Вместо этого я в расстроенных чувствах покинул тебя и твоих родителей, потому что превознес свою гордость превыше всего.
За это я прошу меня простить. Многие годы я всеми силами пытался стать добрее, мягче и терпеливее своего отца. Стать лучше. Стать тем, кого бы любили больше, чем боялись. Превратиться не только в хорошего короля, но и в хорошего человека… Чтобы быть достойным тебя.
Мне не удалось.
Я не могу просить тебя стать моей королевой, если сам не в состоянии быть человеком и королем, достойным твоей любви.
Мое сердце выжато досуха. Жаль, что я недостаточно красноречив, чтобы выразить все, что хочу, но, как и все мои желания, это тоже останется неисполненным.
Будь так добра, засвидетельствуй мое почтение родителям. Для меня было честью познакомиться с ними.
Твой навеки,
Кадеирн.
P.S. Я сказал твоему отцу, что не откажусь от своего предложения, пока ты сама не пожелаешь того. То были заносчивые слова, произнесенные в порыве раздражения, за которые мне теперь стыдно. Должен ли я теперь нарушить слово или продолжать настаивать на своем, когда у тебя есть все основания не желать меня видеть? Я больше не буду тебе писать, если ты снова не пожелаешь. Я не имел права навязываться. Тем не менее, если я тебе понадоблюсь, достаточно лишь позвать. Прощай, любимая моя Ханна. Думаю, ты и сама знаешь, но я все же повторю: я люблю тебя. И всегда буду любить.
* * *
Не говоря ни слова, Ханна передала письмо родителям, которые сели рядом, склонили над листом бумаги головы и прочли послание.
– Если то, что он сказал, правда, я не могу винить его ни в чем. Но я твой отец, Ханна. – Дейв вздохнул, задумчиво потер подбородок и встретился с дочерью взглядом. – Ты видишь, сколько неприятностей уже причинило то обстоятельство, что он влюбился в тебя, едва успев пообщаться? Ты, конечно, красивая, – он нежно улыбнулся девушке, – но одной страсти недостаточно. Он едва тебя знает. Письма – это больше, чем ничего, но они не заменяют время, проведенное вместе. Приключений и драматического спасения недостаточно, чтобы поставить на кон свое будущее.
Ханна почувствовала, как дрожит нижняя губа, и прикусила ее, проглотив волнение, которое грозило пролиться потоком слез.
– Я понимаю, папа, – отозвалась она. – Я осознаю, каким неожиданным все это кажется. Но наши отношения продолжались годами! Я люблю его с тех пор, как еще смотрела утренние мультфильмы по субботам!
– Я имел в виду его чувства. Твой друг упомянул, что не получал ответных писем от тебя, так?
– Да. – Девушка неохотно кивнула, но затем встрепенулась. – Желаю, чтобы Кадеирн появился и поговорил со мной. У меня есть вопросы.
Отец от удивления застыл с открытым ртом.
* * *
– Да, милейшая Ханна? – едва слышно отозвался Кадеирн, появляясь рядом с возлюбленной. Непослушные пряди растрепались еще больше, чем обычно, а яркие голубые глаза выделялись на фоне белой, как снег, кожи. Короткая накидка ниспадала с плеч, застегнутая фибулой с сапфиром под цвет его глаз.
– Спасибо, что вернулись. – Дейв встал и протянул руку.
Король фейри помешкал, а потом пожал предложенную ладонь.
– Прошу, устраивайтесь. – Отец Ханны жестом пригласил его сесть.
Взгляд Кадеирна метнулся на ближайшее кресло, а затем обратно. Он наклонил голову, обдумывая, должен ли сказать что-нибудь, а затем сел, не произнеся ни слова.
«Он нервничает, – подумала девушка. – Боится того, что может услышать».
– Ханна упомянула, что у нее есть вопросы, – вымолвил он тихим и четким голосом, чувствуя неловкость от затянувшегося молчания.
Дейв потер руки о колени, и дочь с удивлением поняла, что ее отец тоже переживает. Мужчина выдохнул. – Мы с ней побеседовали, и кажется, я должен попросить прощения. Извините, что поначалу вам не поверил. Также мне следует поблагодарить вас за ее защиту от последствий гоблинского фрукта.
Кадеирн недоуменно заморгал. На его застывшем в вежливом выражении лице промелькнули эмоции, однако слишком быстро, чтобы их можно было определить.
– Благодарю. Все забыто. – Напряженные плечи короля едва заметно расслабились.
Дейв выдохнул и постарался смягчить свой голос.
– Пожалуйста, поймите, у меня нет к вам претензий как к человеку. Кажется, вы из тех мужчин, которого любой отец с радостью назвал бы сыном или зятем. Но удивление от того, что магия оказалось реальной, а Подгорное королевство существует на самом деле, это только одна причина моего беспокойства. Вы слишком быстро признались в вечной любви, и меня тревожит, что, когда увлечение пройдет, дочь останется одна. Уверен, вы поступите благородно, – добавил он поспешно, – но я хочу большего для нее. Я желаю ей любви на всю жизнь, которая только крепнет с годами, как у нас с Карен. – Он тепло улыбнулся жене.
Глаза Кадеирна угрожающе сверкнули, и он открыл рот. Дейв расширенными от удивления глазами смотрел, как волосы на предплечьях встали дыбом, а в воздухе послышалось потрескивание от статических разрядов. Однако король фейри быстро взял себя в руки и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.
– Кажется, вы меня не так поняли, – сказал он тихо. – Это не увлечение. Мои чувства были тайными, а не внезапными. Вы знали, что магия и любовь сплетены воедино? – Увидев их вопросительные взгляды, Кадеирн поджал губы, и его ярость улеглась. – Человеческие поэты и музыканты воспевали подобное веками. – Он вздохнул, опустив глаза, и вздрогнул, словно пораженный током, когда Ханна подошла ближе и положила ладонь на его сжатый кулак, а затем нежно взял и поцеловал ее пальцы. – Простите меня. Я думал, вы знаете. – Он, казалось, собрался с мыслями, прежде чем заговорить. – Сказочные создания почти не подвластны влюбленности. Мы обладаем собственными чувствами, вне всяких сомнений, но такая эмоция, как легкое увлечение, нам не свойственна. Не заложена в генотип, если хотите. Волшебство связывает нас, обладающих магией существ, друг с другом тысячами точек. Одна из таких точек – любовь. Мы испытываем ее так же, как и вы, проявляя акты самопожертвования и щедрость духа, но также налаживаем с сужеными высшую связь, которая не связана со временем, а черпает силы из нескольких вероятных линий будущего, зависящих от нынешних решений.
Кадеирн немного помолчал и продолжил чуть тише:
– Чем лучше владеет обитатель Подгорного королевства магией, тем чувствительнее становится к узам окружающих. Я установил связь с Ханной благодаря чувствам, которые испытывал к ней на протяжении многих лет, благодаря совершенным ради нее поступкам и благодаря нитям возможного совместного будущего. Эта связь может быть разорвана любым из нас и не является окончательной, лишая свободы принятия решения, однако фейри обычно никогда не разрывают однажды возникшие узы, например любви.
Король слегка нахмурился и вздохнул, а потом принялся рассказывать дальше, не поднимая на Ханну глаз:
– Такой разрыв был бы подобен решению отрубить одну из рук: возможно, конечно, но крайне болезненно. Ханна, будучи человеком, не имеет похожего восприятия и обладает возможностью выбирать любое будущее. – Он бросил на девушку настороженный взгляд. – Я этого не рассказывал раньше, потому что хотел, чтобы ее решение было абсолютно свободным. Она бы, разумеется, знала, что ее отказ причинит мне боль, как и всякому отверженному жениху. Но я не желал, чтобы она испытывала чувство вины в том случае, если передумает принимать предложение. Все обитатели Подгорного королевства на месте вашей дочери уже имели бы некоторое представление о крепости уже существующей между нами связи. Но я гораздо сильнее остальных и чувствую подобные узы с особенной четкостью. – Кадеирн проглотил ком в горле, на секунду закрыл глаза и затем уверенно взглянул на Дейва. – Можете сомневаться в моей мудрости. В надежности обеспечиваемой мной защиты. В безопасности жизни среди фейри. В моем существовании. Но никогда не сомневайтесь в моей любви к Ханне. Она не угаснет.
Дейв посмотрел на дочь.
Девушку била дрожь, и сильные руки Кадеирна успокаивающе сжали ее ладони.
– Что случилось бы, если бы я отвергла предложение? – прошептала она.
Король затаил дыхание, потом судорожно сглотнул и наконец тихо произнес:
– Это тебе решать, Ханна. Я приму любой твой ответ. – Он снова сглотнул. – Отказ не убьет меня, если ты спрашиваешь об этом. Надеюсь, Комонок и Тегвен смогут зачать дитя, ибо я не верю, что кто-то из моих кровных родственников станет мудрым правителем. Один из них подает надежды, но он еще мал. – Кадеирн прерывисто вдохнул. – Я… не сумею установить похожую связь с кем-то другим, так как отдал свою любовь тебе и передарить ее невозможно. – Его рука нервно сжала ладонь нареченной, а затем расслабилась. – Я буду править один. До самой смерти.
В его взгляде читались нежность и отчаянная угасающая надежда. Девушка поймала себя на мысли, что заворожена горящими голубыми глазами короля фейри.
– И вас устроит подобное положение вещей? – выдавил Дейв почти неслышно.
– Отнюдь, – изрек Кадеирн. – Однако Ханна принять самостоятельное решение, не принимая в расчет ни вину, ни сожаление.
– А как насчет любви? – прошептала девушка.
– Каково бы ни было твое желание.
– Единственное мое желание, чтобы мы поженились.
