На следующее утро Ханна проснулась с тем же чувством ожидания и волнения, которое она испытывала в детстве. Рождественское утро! Утро подарков, домашнего печенья из пахты, яичницы с беконом, свежих апельсинов, оберточной бумаги, мишуры, домашнего тепла, позирования для фотографии в новых рождественских пижамах и потрескивающего в камине огня.

Она вылезла из постели, приняла душ и теперь стояла перед шкафом, раздумывая, что надеть. Вчерашний визит Кадеирна был неожиданным, и ей было недосуг думать о своих потертых джинсах и изношенной футболке с длинными рукавами. Теперь же, при свете дня, она залилась краской. Король! Ее воображаемый друг был не только настоящим, но еще и благородных кровей. И еще она знала его по почти тысяче писем, написанных за эти годы. Девушка остановила выбор на самых красивых темных джинсах, мягком зеленом свитере почти такого же цвета, как камзол вчерашнего гостя, и любимых коричневых сапогах.

Недоставало некоторых ингредиентов, необходимых для настоящего рождественского завтрака, но и оставшегося было достаточно. Яйца и бекон, печенье с корицей из банки, замороженный апельсиновый сок. Ханна все приготовила и расставила на маленьком кофейном столике. Затем нашарила в стенном шкафу скатерть, но решила, что лучше не станет, и положила ее обратно. Наполнив водой стеклянную вазу, девушка бросила туда несколько маленьких свечек, а потом долго сражалась с длинной зажигалкой, пока не зажгла их все, после чего взяла несколько веток остролиста с каминной полки и положила вокруг вазы.

– Неплохо, – пробормотала она.

Оставалось лишь ждать. Яйца остывали на сковороде, и Ханна бросала на плиту недовольные взгляды. Ничего, она приготовит еще, когда Кадеирн появится.

Если он появится.

«Может, я должна пожелать, чтоб он появился здесь?» – задумалась она. Не будет ли это наглостью? А если она помешает чему-то в этот момент? В животе у Ханны урчало, но она продолжала ждать. Печенье с корицей остыло, а бекон теперь плавал в собственном жире. Она взяла книгу и попыталась читать, но было сложно сосредоточиться на словах, когда Кадеирн мог появиться в любой момент.

Миновал полдень. Когда пробил час дня, она решилась.

– Хочу, чтоб Кадеирн появился, если он сам этого хочет, – произнесла она осторожно.

Ничего не произошло.

Живот продолжал урчать от голода, и спустя долгую минуту ожидания она разочарованно вздохнула.

В дверь постучали.

Ханна подпрыгнула столь стремительно, что ударилась ногой о кофейный столик и вскрикнула от боли, после чего неуклюже поковыляла в прихожую. Она глубоко вздохнула, заменила гримасу на лице улыбкой и открыла дверь.

Кадеирн стоял на крыльце, приподняв одну бровь.

– Что случилось?

– Ничего! – Девушка почувствовала, как лицо заливает краска, неловко улыбнулась и, поморщившись, отступила назад.

– Я… надеялся, что мы не будем лгать друг другу, Ханна. – Он не сдвинулся с места.

– Э-э… – Недоуменно захлопала она глазами.

– Наверно, мне лучше уйти. Я… сейчас не в лучшем настроении для лжи. Это было долгое и утомительное утро, и я не хочу сказать что-то, о чем я буду потом сожалеть. Прощай. – Ноздри Кадеирна слегка раздулись, и он резко поклонился.

– Стой! Подожди, пожалуйста. – Ханна была поражена. – Ты серьезно собираешься так уйти? Я ударилась ногой о кофейный столик. Вот и все. Я не хотела придавать этому слишком большое значение. Прости.

– И ты хочешь, чтоб я остался? – Он уставился на нее своими абсолютно непроницаемыми блестящими голубыми глазами.

– Конечно! Я приготовила тебе завтрак. Хотя уже прошло время обеда. – Ее голос затих, и она внимательно посмотрела на собеседника. Интересно, у нее просто разыгралось воображение или сегодня он действительно выглядел еще бледнее? Что-то изменилось в его лице. Оно еще больше заострилось, возможно. Холодное зимнее солнце, отражаясь от снега, делало его кожу почти прозрачной. Разве эти темные круги были вчера у него под глазами? Как можно было их не заметить?

– Как пожелаешь, – прошептал он наконец.

Ханна держала дверь распахнутой, и Кадеирн вошел, подтянутый и грациозный. Вышивка на его темно-синем плаще придавала ткани плотность, будто та была сшита из парчи, хотя узоры отличались от тех, которые ей доводилось видеть на подобных материалах. Казалось, вода нежного сапфирового оттенка менялись в такт его движениям.

– Я возьму твой плащ, – предложила Ханна, снимая расшитую верхнюю одежду с плеч гостя. Жест был для нее странным и незнакомым, так как ей никогда не приходилось исполнять роль служанки или жены.

– Ты приготовила завтрак? – Он с любопытством указал в сторону кухни.

– Да. Там блюда, которые мы обычно ели в Рождество, пока я росла. Ну, в основном. Тебе придется немного подождать, пока я все разогрею.

– Не надо. – Пройдя за хозяйкой, гость посмотрел на плиту и взмахнул рукой. От сковороды неожиданно пошел пар.

– Что ты сделал? – Она заулыбалась.

– Волшебство. – Уголки его губ поползли вверх, будто реакция девушки доставила ему больше удовольствия, чем само действие. – Я повернул время вспять для еды, теперь она в таком состоянии, словно ты ее только что приготовила. – Кадеирн указал на стол, и на тарелках вдруг появилась еда, а стеклянные стаканы наполнились апельсиновым соком.

– Это, конечно, не королевский завтрак, – сказала Ханна, прежде чем они приступили к трапезе. – Но это то, что я умею готовить.

– Что, по-твоему, едят короли? – подмигнул ей собеседник.

– Не знаю. Что-то куда более роскошное. – Она пожала плечами. – Ты ведь можешь наколдовать все, что захочешь? – Он удивленно посмотрел на девушку, но ничего не ответил. Пока они молча ели, Ханна исподтишка посматривала на него. Наконец она решилась произнести: – Мне жаль, что у тебя выдалось тяжелое утро.

– Спасибо. – Он выпрямился и изящно сложил столовые приборы на край тарелки. – Приношу искренние извинения за несдержанность.

– Может, ты хочешь об этом поговорить?

– Не особо. – Его тарелка исчезла, очевидно, чистая и убранная на место. Кадеирн сложил руки на груди и вздохнул. – Перебежчик из Неблагого двора, которому было предоставлено убежище, воспользовался моим отсутствием прошлой ночью, чтобы подготовить засаду. Он планировал это много лет и почти преуспел.

– Засаду?

– Покушение на убийство. – Мужчина разжал кулаки и провел ладонями в перчатках по лицу, а затем расстроенно заморгал.

– Но ты ведь не пострадал?

– Не сильно. Но, видимо, мое недосыпание проявляется в отвратительных манерах. – Гость взглянул на нее, нахмурив брови.

– Я… – Ханна удивленно распахнула глаза. – Не понимаю, о чем ты говоришь. Твоя вежливость вне всяких похвал. Я просто… не могу осознать тот факт, что кто-то хочет убить тебя. За что?

– У всех есть свои причины. Мне хочется считать своих подданных благородными, но… после войны мы все были запятнаны кровью и чувством вины. Кто знает, вдруг предатель оказался прав? – Кадеирн закрыл глаза и тихо выдохнул, положив ладони на стол и рассматривая их, будто там могли содержаться ответы. Ханна заметила его мертвенную бледность и темные круги под глазами.

– Я могу что-нибудь сделать?

– Ты уже помогла, выслушивая жалобы и терпя неучтивость. – На его губах промелькнула тень улыбки, прежде чем исчезнуть. – Лучше скажи, что сегодня могло бы доставить тебе удовольствие? Что могло бы превратить эту Середину Зимы в волшебную сказку?

Девушка почувствовала, как сердце затрепетало при взгляде в бездонные голубые глаза под бровями странной формы, на твердую линию плеч под белоснежной рубашкой. Это необузданное сказочное создание, сидящее у нее за столом, источало опасность, так что, казалось, воздух вокруг потрескивал от его могущества.

– Иногда я забываю, что хоть ты меня и знаешь, но не можешь понимать всего. Я напугал тебя. – Он всмотрелся в лицо Ханны, а потом тихо вздохнул. Затем хмуро уставился на стол, рассеянно водя кончиком пальца по линии дерева. – Может, мы могли бы немного прогуляться?

– С удовольствием.

– У тебя есть пальто? – Он изящно поднялся и огляделся.

Она сняла с вешалки пальто и начала было одеваться, но остановилась, увидев, как он нахмурился.

– Позволь мне.

Король галантно накинул на плечи девушке старое пальто и набросил собственный плащ с такой быстротой и небрежностью, которая не вполне соответствовала великолепию ткани. Она предположила, что правила придворного этикета предписывают предложить ей руку, но Кадеирн просто открыл перед ней дверь и вышел следом на заснеженную улицу.

Несколько минут они шагали молча, а потом он поинтересовался:

– Мы идем в какое-то конкретное место?

– Нет. Просто хочется подышать свежим воздухом.

Он кивнул и снова замолчал. Ханна покосилась на спутника, гадая, о чем он думал.

Снег хрустел под ногами. Наконец, после долгих минут тишины он сказал:

– Боюсь, из меня сегодня плохая компания. Наверно, нам лучше вернуться.

– Прости, – вздохнула Ханна. Я надеялась, что здесь тебе будет комфортно, но, пожалуй… вместо этого мы чувствуем неловкость.

– Нет, это моя вина. Я пытаюсь решить, что делать с предателем. Он поставил меня в затруднительное положение. – В ответ на ее вопросительный взгляд Кадеирн прищурился и поинтересовался: – Тебя не обижает моя рассеянность?

– Тебя только что пытались убить. Было бы странным, если бы тебя это не отвлекало.

– Полагаю, на это можно взглянуть и под таким углом. И все же, прошу меня простить. – Он слегка усмехнулся, на мгновение блеснули острые белые зубы, и эта внезапная улыбка заставила сердце девушки затрепетать. – Кажется, я все же часто отвлекаюсь. Твое терпение похвально.

Она фыркнула, но тут же вспыхнула, сетуя на свою неотесанность.

Его взгляд стал отстраненным, и на мгновение он заколебался, но затем произнес:

– Я отстаивал помилование для него и других перебежчиков из Неблагого двора перед немногими оставшимися представителями знати после войны. Я был ранен, и мой авторитет и право принятия решений были… бесспорными. События прошлой ночи снова поставили мои решения под сомнение.

– О. – Ханна нахмурилась, краем глаза заметив, как заходили желваки на его челюсти. – Ты хочешь вернуться?

– Думаю, да.

– Ты никогда не писал мне об этом, – сказала она.

– Я не хотел об этом думать. – Губы собеседника искривились в улыбке. – Я очень многое тебе не рассказывал, но то, что рассказывал, было правдой. Я сразу же решил, что не хочу создавать у тебя… ложного впечатления о моих достоинствах. Мои подданные думают, что руку их короля остановило милосердие, но, если честно, я никогда не был уверен, что поступаю правильно. Может, я надеялся, что, если проявлю доброту к жителям Неблагого двора, мой отец найдет в своем сердце хоть немного сострадания. – Он опустил взгляд. – Возможно, он этого не заслуживал, но нуждался в этом, и я так отчаянно хотел, чтобы кто-нибудь проявил сочувствие по отношению к нему, пусть и после его смерти. Я хотел изменить наследие, которое он оставил, раздавая милость.

– Ты любил его. – Это не должно было удивить ее, но все же она удивилась. Прежний король был жесток с юным Кадеирном. Вспоминая его ранние письма теперь, когда девушка стала взрослой, она получила способность читать его историю между строк, и взору предстал властный, строгий отец, озабоченный своим престижем и политическими играми больше, чем своим добрым, кротким сыном.

– Любил. – Он взглянул на Ханну и добавил: – Наверно, я поражен этим больше, чем кто-либо. Когда они вернулись домой, Кадеирн спросил, хочет ли она, чтоб он разжег огонь, и, получив согласие, взмахнул рукой в сторону камина. Всполохи яркого огня заплясали над потрескивающими поленьями, которых еще мгновение назад там не было.

Дворянин до мозга костей, он неловко устроился на ее потертом диване, совершенно не вписываясь в обстановку, даже после того, как снял роскошный плащ.

– Хочешь выпить? – спросила Ханна.

– Ты предлагаешь или мне наколдовать?

– У меня есть молоко, кола, апельсиновый сок и… кажется, это все. Еще вода. Я сама принесу, тебе не надо ничего делать. – Она улыбнулась.

– Воды, будь так любезна. – Необычные голубые глаза гостя следили за девушкой, пока она прошла на кухню, наполнила стаканы водой со льдом и, вернувшись, протянула ему один. – Благодарю, – сказал он мягко. – Ты очень добра. – Она зарделась, а Кадеирн добавил так же тихо: – Твое присутствие меня успокаивает. Я много раз представлял наши встречи и надеялся на подобное, но понятия не имел, окажется ли это правдой.

Ханна не знала, что сказать, но, казалось, он и не ждал ответа, задумчиво рассматривая языки пламени.

– Я пока не имел удовольствия почитать твои письма. Ты могла бы поведать о себе? – спросил он. – Что ты любишь? Почему фотографируешь незнакомцев? Что делает тебя… уникальной?

– Уникальной? – Она глубоко вздохнула. – Не знала, что я уникальная.

– Конечно, это так. Кара выбрал тебя, – хмыкнул мужчина. – А уж он прекрасно разбирается в людях. Кроме того, каждое существо – уникально. – От поразительной неестественной красоты его улыбки у девушки перехватило дыхание.

Ханна нервно сглотнула и попыталась собраться с мыслями. Сначала она рассказала Кадеирну о своем небольшом бизнесе, как она поначалу интересовалась ландшафтами и макросъемкой, но в итоге все свелось к фотосъемке свадеб и других событий. – Я хочу, чтобы они могли почувствовать себя прекрасными. Множество людей не считают себя красивыми. Как и я сама. Но мне кажется, в те моменты, когда в нас загораются любовь и радость, все мы становимся прекрасными. Даже обыкновенные люди начинают светиться. И мне захотелось запечатлеть эти моменты, чтобы их можно было разделить и запомнить. Представляла, как много лет спустя они вспоминают волшебные секунды, улыбаются своим молодым изображениям и влюбляются снова.

Кадеирн поднес ко рту руку в кожаной перчатке, темный цвет которой резко контрастировал с его бледной кожей.

– Зачем ты так говоришь? – спросил он, тяжело дыша.

– Говорю что?

– Что не считаешь себя красивой. – Он наклонил голову, вглядываясь в ее лицо.

– Каждая девушка считает себя или слишком толстой, или низкой, или высокой, или бледной, или загорелой, или бог знает какой еще. Думаю, так у всех. Я не жалуюсь. – Ханна пожала плечами, почувствовав смущение.

– Но ты красивая. – Это была простая констатация факта. Король смотрел на девушку так пронзительно, что у нее перехватило дыхание. – Никогда в этом не сомневайся. – Он одарил ее чуть заметной загадочной улыбкой и снова сосредоточил внимание на огне в камине, как будто давая ей время восстановить душевное равновесие.

Молчание стало неловким, и Ханна снова устремила на гостя взгляд, изучая резкие черты его лица и отмечая контраст гладкой темной кожи перчаток с замысловатой белой вышивкой манжет.

Наконец она спросила:

– Почему ты носишь перчатки?

Казалось, воздух вокруг застыл.

Кадеирн пристально посмотрел на нее и испустил отчаянный выдох, затем взглянул на руку в перчатке и повернул ладонь вверх, поджав губы. На его лице промелькнуло выражение, которое девушка не смогла расшифровать, после чего он медленно стянул перчатку и закатал рукав выше локтя.

Полупрозрачная, жемчужно-белая кожа плотно обтягивала жилистые мускулы, однако бледную поверхность покрывали длинные прожилки угольного цвета, расходящиеся из почти черного центра ладони в стороны под острыми углами и переходящие на запястье в ветвящиеся узоры, напоминающие молнии. Текстура поврежденных участков выглядела почти такой же, как у светлых, но более плотной и с небольшими вкраплениями.

– Что это? – пробормотала она.

– Шрамы.

– Шрамы? От чего? – Ханна с ужасом взглянула в лицо друга по переписке.

– От магии, конечно. – Он издал отрывистый вздох.

Она с любопытством покосилась на Кадеирна, пыталась сохранять спокойный вид. Когда он отвел глаза, девушка прошептала:

– Можно мне дотронуться до них? – Его взгляд тут же метнулся к ней.

– Зачем? – В одном этом слове было столько отвращения, что благородный гость тут же поморщился. – Прости. Это прозвучало очень грубо. Ты вольна поступать по своему разумению.

Ханна прикусила губу, прежде чем нерешительно коснуться поврежденной кожи. Затем осторожно провела пальцем по одной из темных полос вниз к ветвящемуся узору на запястье, по тонкой коже, сухожилиям, костям под ними, перебралась на тыльную сторону ладони и проследила зигзагообразную линию вдоль тонких костей среднего пальца к ногтю, потом двинулась вниз по другой черной молнии, коснулась напряженной мышцы между большим и указательным пальцами, после чего нерешительно сжала его руку.

Только тогда она решилась поднять глаза и встретиться с ним взглядом.

– Прости, – прошептала она. – Я не хотела смущать тебя. – Гость наклонил голову. – Это, наверно, больно.

– Можно и так сказать. – Кадеирн издал короткий смешок. – Но не беспокойся, не все страдают от подобных последствий войны. – Ханна кивнула и ничего не сказала, позволяя молчанию стать вопросом. Его ладонь согрелась в ее руке и стала даже теплее человеческой. Король тихо хмыкнул и пробормотал: – Тебе, разумеется, хочется узнать больше. Мне следовало догадаться. – Когда девушка кивнула, он вздохнул. – На что это похоже, с твоей точки зрения?

– На молнии, полагаю. – Ее голос сохранял мягкость.

– Пожалуй, это больше всего подходит к тому, что я чувствую, хотя молния – быстрая, а это ощущение было… более затянуто. Отец предал нас в начале войны и сражался на стороне Неблагого двора. Я отказывался верить, что он сделал это, полагал, что он играет в игру с дальним прицелом, как мы это называем. Мошенничество – практически спорт при Неблагом дворе, и, хотя моя свита не обладает порочностью, мы тоже не прочь поиграть в подобные игры.

Я был наивен. Мой отец оказался серьезен в своем намерении, что встретило одобрение со стороны врагов. Верховный король Благого двора! Конечно, он стал для них политическим призом, и это не считая тех разведывательных данных, которые он им сообщил, рассказав обо всех моих слабостях… о том, что я никогда не был особенно силен в магии воды, о слабых местах в наших укреплениях, выдав имена и местонахождение моих немногочисленных друзей… информации было не так много, потому что он изолировал меня, но все равно он поведал им достаточно. – Кадеирн взглянул на нее и добавил: – Почему, ты думаешь, я не писал тебе во время войны? Я не хотел подвергать тебя опасности. Если бы он узнал о твоем существовании… Я бы ничем не сумел помешать.

Он глянул на огонь и, понизив голос, продолжил:

– Король Неблагого двора и я сошлись в битве. Я проигрывал, и мой отец… изменил точку зрения, наверно. А может, мне так только показалось. Я не уверен, потому что мои воспоминания об этом событии окутаны туманом… – Друг по переписке замолчал, закрыв глаза, и судорожно сглотнул. – Мы умеем управлять временем. Наши возможности небезграничны, но в небольшом масштабе мы можем… изменять ход событий. Я вижу вероятности, последствия, варианты действий. Когда вокруг оказывается слишком много людей, насилия, воздействия магии, а также огонь, землетрясение, молнии, копья, стрелы, мечи, ножи и полный хаос, я не всегда могу вспомнить, что на самом деле произошло, а что только могло произойти. Итак, я очнулся на поле, заваленном трупами. С момента окончания битвы прошло семь дней. Было жарко. Вокруг меня царило лишь разложение. Кара нашел меня той ночью, к тому времени он разыскивал меня уже несколько дней. Мы победили. – Лицо Кадеирна исказила болезненная гримаса. – Война унесла жизни многих представителей знати и еще большего количества простолюдинов, хотя маленький народец уцелел. – Увидев любопытство в ее глазах, он нервно поежился. – Маленький народец – это импы, гоблины, феи… небольшие и самые беспомощные создания. Даже лесные нимфы сражались.

– Но ты выжил, – пробормотала она, глядя на их переплетенные пальцы, черные, белые и кремовые.

– Верно, – подтвердил он тем же невыразительным голосом. Затем откашлялся и слегка выпрямился. – Но уверен, не так ты хотела проводить свои вечера. – Гость улыбнулся, и улыбка почти коснулась его глаз… почти, но не вполне.

– Чем бы ты хотел заняться? – Она провела большим пальцем по тыльной стороне его ладони и позволила пальцам соскользнуть с его руки. Мужчина заморгал и в недоумении уставился на спутницу. – Ну, если ты пока не хочешь возвращаться домой, как я надеюсь, тогда мы могли бы провести время за тем занятием, что тебе нравится.

От улыбки Кадеирна у нее перехватило дыхание, а в его взгляде сквозила изумленная радость.

– Благодарю тебя за заботу. Скоро мне нужно будет уходить. Но, пожалуй, немного времени для рисования найдется. Не возражаешь?

– Как я могу возражать?

Он огляделся, и его взгляд упал на ее книжную полку.

– Ты можешь почитать, пока я рисую?

– Тебе что-нибудь нужно? У меня есть только бумага для принтера. – Девушка встала, чтобы просмотреть названия книг и отыскать художественные принадлежности.

– Я могу наколдовать все, что мне нужно. Спасибо. – По голосу друга Ханна поняла, что он улыбается, и повернулась к нему с книгой в руках, наигранно нахмурившись.

– Вы дразните меня, Ваше Величество.

– Исключительно с превеликой симпатией. – В его глазах засверкали искорки.

Она покраснела и отвернулась. Его голос вдруг заставил девушку задрожать, словно по ее венам заструились вино и шоколад, и музыка, такие опьяняющие и в то же время безвредные. Она устроилась в своем маленьком кресле, сняла сапоги и поджала под себя ноги, усилием воли заставив лицо принять непринужденное выражение.

Некоторое время в комнате было слышно лишь, как Кадеирн тихо поскрипывает пером по бумаге, да Ханна периодически перелистывает страницы. Она выбрала старую любимую книгу, но история захватила ее, как будто знакомые фразы таили в себе собственную магию, заставив забыть, что всего в нескольких футах сидит настоящий король.

– Теперь я вынужден покинуть тебя. Благодарю, Ханна. Это был прекрасный день.

Когда девушка подняла глаза, то заметила, как на лице Кадеирна отразилась едва заметная гримаса.

– Что случилось? – поинтересовалась она.

– Ничего серьезного.

– Ты, кажется, сказал, что тебя не ранили прошлой ночью? – Ханна заморгала, припоминая. – Тебе что-нибудь нужно? Ты уверен, что все в порядке?

– Совершенно уверен. Благодарю. – Гость протянул ей несколько листов бумаги, в то время как перо и кульман, которыми он пользовался во время рисования, исчезли с дивана. – Это тебе.

– Ты придешь еще? – прошептала она, рассматривая верхний рисунок, с которого на нее смотрело ее собственное лицо с мягкой улыбкой на губах и глазами, полными нежности и заботы. – Так ты меня видишь?

– Да – мой ответ на второй вопрос. – Их взгляды встретились. – А на первый – если ты пожелаешь моего возвращения. – В его глазах читалась легкая неуверенность.

– Да. Прошу тебя, приходи.

– Тогда я прощаюсь с тобой и желаю чудесного вечера. – Взяв ее руку, король фейри изящно нагнулся, и его теплые губы осторожно коснулись косточек ее пальцев. – И благодарю тебя за приятную компанию.