Глава 3
На следующий день после Рождества Ханна всегда испытывала странное чувство. Все подарки уже открыты, ужин – приготовлен и съеден. В этом году она чувствовала себя более чем странно.
Укутавшись в теплый халат, чтобы не замерзнуть, она побрела в свою крошечную гостиную. Рождественская елка по-прежнему стояла в углу, свечи не горели. Девушка включила горячую воду, намереваясь сделать какао, и снова повернулась к елке. Свечи выглядели совершенно обычно, хотя воск и не капал на потертый деревянный пол. В первый раз Ханна загадала, чтобы они перестали гореть, и лишь слегка удивилась, когда они разом погасли. На следующее утро она не вспоминала о них до появления Кадеирна. Наверно, в какой-то момент он зажег их снова, потому что наполовину оплывшие восковые огарки мерцали, когда гость ушел тем рождественским вечером. Тогда девушка пожелала, чтобы они погасли и не горели, пока она спит. А теперь… она не была уверена, зажгутся ли волшебные огоньки снова.
– Желаю, чтобы свечи зажглись, – прошептала Ханна в качестве эксперимента. Ее глаза широко распахнулись от восторга, когда они послушно вспыхнули, согревая комнату желтым цветом пламени. Несмотря на отсутствие подставок под ними, свечи стояли прямо, не шатаясь и не раскачиваясь на тонких кончиках ветвей. Девушка усмехнулась.
Быстро позавтракав, она уселась за стол с тетрадью и ручкой и начала писать письмо Кадеирну, но затем уставилась на линованную тетрадную бумагу. Нет, это не годится. Поискав в Интернете магазины канцелярских товаров, она нашла несколько в своем районе, но все они были закрыты. Недовольно поворчав, она снова принялась за письмо.
Дорогой Кадеирн,
Я хотела написать письмо на бумаге получше, но этот лист – единственный, что у меня есть, а магазины закрыты. Удивительно, но меня это волнует.
Так странно писать тебе теперь, когда я знаю, что ты сможешь прочитать мое письмо. Я даже не могу вспомнить все те нелепости, которые, должно быть, рассказывала тебе за последние несколько лет. Надеюсь, ты не обижаешься на меня за это.
Жаль, я не могу описать тебе то чувство, когда узнаешь, что магия существует на самом деле. В нашем мире нет волшебства, по крайней мере, такого, которое создаешь ты. Наверно, тебе это уже известно, ты рассказывал о путешествиях в мир людей, хотя, признаться честно, я думала, что это следует воспринимать как метафору, а не буквально. И все же я чувствую, что должна тебе объяснить, какое это чудо для меня. Каким ярким и прекрасным кажется твой мир! В то же время я знаю, что ты видел в нем страшную тьму, которую я не хочу преуменьшать.
Рождественская елка – чудесна. А сказочные огни снаружи вызывают зависть соседей. Мистер Блэксток, который живет напротив, уже два дня пялится в окно, думаю, он пытается понять, куда я спрятала шнуры.
Мне всегда хотелось сделать пряничный домик из настоящих имбирных пряников. Мы с родителями мастерили строение из крекеров несколько лет назад, но это совсем не то. Когда ты снова появишься, если появишься (а я надеюсь, что так будет!), не хотел бы ты соорудить пряничную избушку вместе? Наверняка будет весело.
Возможно, мне следовало упомянуть это раньше, но я бы хотела выразить сочувствие по поводу нападения на тебя в канун Рождества. Ты можешь не считать это чем-то серьезным, но я заметила выражение, которое промелькнуло на твоем лице. Ты пытался скрыть боль, не желая, чтобы я ее заметила. Прошу, доверься мне! Ты не знаешь меня так, как я тебя: из тысячи писем, или, по крайней мере, часть тебя. Я вижу, что ты храбрый и добрый, и печальный, и одинокий. Я не могу исправить все это, но я могу быть тебе другом. Я хочу быть твоим другом. Горе легче переносить, когда кто-то несет это бремя с тобой.
Надеюсь, ты навестишь меня, когда этого пожелаешь.
Твой друг,
Ханна.
Она натянула пальто с теплой шапкой и шагнула под легкий снегопад. Глядя под ноги, девушка обошла квартал, прежде чем свернула на боковую улицу. Что она хотела от Кадеирна? Он был ей другом, конечно, хоть это казалось чем-то новым и странным. Кадеирн, которого она годами себе представляла, и реальный Кадеирн, пусть и обладающий магией, совпадали только в изысканности речи и художественном таланте. Мысленно она сотни раз представляла себе образ, и остановилась на одном: высокий молодой человек с мягкими светлыми волосами. Ребенок из распавшейся семьи, он компенсировал эту боль, став вдохновенным учителем, который находил и взращивал ранимые детские сердца в каждом классе. В свободное время он занимался каким-нибудь таинственным хобби, наподобие фехтования, или это была такая метафора для его интереса к команде дебатов. Хотя она едва ли признавалась в этом даже самой себе, но на протяжении многих лет Ханна питала легкую романтическую привязанность к вымышленному Кадеирну с его изысканными речами, красивыми рисунками и богатым воображением.
Теперь же оказалось, что все это время он описывал правду, пусть даже и без ужасных подробностей. В своих сообщениях он упоминал войну или предательство отца лишь в общих чертах и никогда не рассказывал о полученных на войне ранах, хотя, очевидно, они причиняли ему боль. А тему смерти матери затронул лишь мельком несколько лет назад. Ханна ощутила что-то сродни измене мужа.
Насколько хорошо она вообще знала Кадеирна?
Девушка вспомнила его бледное острое лицо, осторожность в пронзительных голубых глазах, изумленное выражение, когда она предложила заняться чем-нибудь, что ему нравится. Он не ожидал ощутить счастье, не ожидал, что его предпочтения будут браться в расчет. Каким странным королевством он, должно быть, правил.
Ханна наблюдала, как крошечные облачка пара от ее дыхания мгновенно исчезают в воздухе, пока хлопья снега медленно опускаются на землю. Кадеирн оказался совершенно не таким, каким она его себе представляла. И все же чувства, которые она старательно прятала в течение стольких лет, вспыхивали от одного его присутствия. Можно было влюбиться в него за один лишь глубокий и богатый голос, который вспоминался, стоило закрыть глаза.
«А может, это лишь физическое влечение?» – Девушка поморщилась и прогнала эту мысль.
Вернувшись домой, она стряхнула снег с шапки и плеч и обмела сапоги, прежде чем войти в дом.
На столе в столовой лежало письмо рядом с написанным ею. Ханна обернулась в поисках Кадеирна, но никого не заметила. Она шагнула к окну. На ветке сидел белый филин, который был практически невидим, пока не шевелился.
– Держу пари, ты замерз, – пробормотала девушка и открыла окно. – Ты можешь войти, если хочешь.
Птица склонила голову набок и уставилась на нее своими большими золотыми глазами, а затем влетела внутрь, едва не задев оконную раму огромными крыльями и заставив Ханну отскочить с испуганным вскриком. С довольным клекотом филин уселся на книжный шкаф и, пошаркав лапами и распушив перья, выжидательно посмотрел на нее.
Дорогая Ханна,
Надеюсь, я все еще могу так к тебе обращаться даже после личной встречи. Я не самоотверженный учитель, которым ты меня представляла, и не писатель вымышленных приключений, которые могли захватить твое воображение. Я всего лишь Кадеирн. Хотелось бы надеяться, что это не слишком разочаровало тебя, хотя уверен, что твоя деликатность не позволила бы признаться в подобном. Поэтому прошу честно сообщить, если ты больше не хочешь получать от меня письма. Обещаю, что не обижусь, несмотря на глубокую печаль. Меньше всего я желаю омрачать твою счастливую жизнь реалиями своего существования.
В благодарность за доброту, с которой ты поддерживала мою продолжительную переписку, я бы хотел преподнести подарок. Несмотря на то, что я не успел пока прочитать все твои ответные сообщения, в одном из них упоминалось желание увидеть водопад Виктория, который действительно представляет собой прекрасное зрелище. Тебе выпал шанс осуществить мечту? Или тебе по-прежнему хотелось бы побывать там?
В Подгорном королевстве тоже есть множество природных чудес, часть из которых находится в моих землях. Мой любимый водопад носит название, которое можно приблизительно перевести как Грохочущие Бриллианты. Он не такой широкий, как водопад Виктория, но зато в несколько раз выше, а скалы вокруг усеяны алмазами и сапфирами, сверкающими на солнце. Если будет на то твое желание, я буду счастлив сопроводить тебя туда в любое время.
Если на улице идет снег, когда ты читаешь это письмо, не будешь ли ты так любезна отыскать Кару и впустить в дом? В последнее время он все больше страдает от холода. Думаю, возраст и долгая служба лежат на нем тяжким бременем. Я не собираюсь оскорблять тебя, предлагая награду за кров и пищу, которые ты ему предоставишь, но я был бы весьма обязан, если бы ты позволила ему немного отдохнуть до возвращения домой.
Премного благодарен за твою доброту,
остаюсь твоим другом,
Кадеирн.
Сердечность его слов, пусть и весьма сдержанных, заставила Ханну улыбнуться. Она подумала, а затем добавила постскриптум к своему письму:
Только что получила твое сообщение. В ожидании ответа Кара дремлет на книжной полке. Я предложу ему перекусить, когда он проснется.
Ты прав: ты совсем не тот, кого я представляла. Но это не значит, что я разочарована. Это далеко не так. Мне жаль, что за все эти годы я не поняла, что все написанное тобой – правда.
Я уже и забыла, что рассказывала о водопаде Виктория, но мне всегда хотелось туда поехать. Грохочущие Бриллианты – звучит потрясающе! Я бы с удовольствием посмотрела на них вместе с тобой.
Она задумалась, а затем подписалась:
Твоя Ханна.
Кара спал на полке несколько часов, и Ханна почти о нем забыла, запоздало наводя чистоту в гостиной. Наконец она плюхнулась на диван и тяжело вздохнула, обдумывая, что приготовить на ужин. К ее разочарованию, в холодильнике почти не осталось продуктов: лишь несколько яиц и пара овощей, которые годились только на омлет.
Девушка принялась готовить, напевая и обдумывая график на ближайшие недели после Рождества. На канун Нового года была запланирована свадебная фотосессия, а потом можно будет доделать дневную работу и навестить родителей.
Тут внимание Ханны привлекло тихое уханье, и она посмотрела наверх. Кара примостился в нескольких футах от нее, устремив взгляд своих золотых глаз на шипящий омлет.
– Ты любишь яйца? Или это будет считаться… каннибализмом?
Филин наклонил голову так сильно, что Ханна рассмеялась. «Пожалуй, остатки бекона подойдут больше», – решила она, вытащила полоски копченой свинины и вопросительно посмотрела на огромную белоснежную птицу, которая продолжала наблюдать за ней своими необычными глазами. Девушка раскрошила бекон на мелкие части и положила на тарелку с кусочками хлеба. Кара съел все без остатка.
– Ты наелся или хочешь еще? – молчаливый собеседник выразительно запрыгнул на стол и посмотрел на письма. – Да, я написала ответ. Ты не мог бы отнести его Кадеирну?
Птица снова наклонила голову. Ханна вздохнула и подошла к окну. Когда она открыла ставни, филин тихо скользнул мимо и растворился в ночи.
Письма на столе уже не было.
* * *
Дни шли, а Кадеирн все не появлялся. Ханна знала: не следует проявлять нетерпение, но все же нервничала. В субботу утром она отправилась на пробежку, скорее чтобы избавиться от напряжения, чем с целью привести себя в форму. Тротуары были покрыты льдом, но дороги как следует посыпали солью, так что девушка оббегала серые островки и старалась не поскользнуться, выпуская облачка пара изо рта.
Сделав круг по кварталу, она перешла на ходьбу и устало поплелась к двери, опустив глаза в землю.
– Сейчас подходящий момент?
Ханна подняла взгляд и увидела Кадеирна, который стоял на крыльце.
– О! Нет… эээ… ну, мне надо привести себя в порядок. Зайдешь? – предложила она.
– Спасибо. – Он последовал за ней в дом, как всегда изящный и молчаливый.
Разгоряченная после бега девушка сняла старые кроссовки, испытывая неловкость от источаемого ею запаха пота. – Прости, мне нужно принять душ. Что тебе предложить? Воды? Прошу, располагайся.
Он вперил в нее взгляд, яркие голубые глаза задержались на потных волосах, выбившихся из хвоста и прилипших к вискам, на раскрасневшихся щеках. У Ханны возникло странное чувство, что она совершенно смутила гостя, но не знала, чем именно.
– Мне ничего не нужно. Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет! Нет, все в порядке, если ты не возражаешь подождать несколько минут.
– Не возражаю, – пробормотал он и сделал полшага назад, наблюдая, как девушка торопливо забежала в спальню, чтобы взять одежду, а затем проскользнула в ванную.
Ханна по-быстрому приняла душ, вытерла волосы полотенцем и натянула одежду. Затем посмотрела на свое отражение в запотевшем зеркале, скорчила гримасу и вышла в коридор, где воздух был не таким влажным. Ее встретила тишина.
Когда девушка вошла в гостиную, то увидела, как Кадеирн разглядывает свои рисунки, развешенные в рамках на стене. На его губах играла легкая улыбка.
– Они тебе нравятся?
– Они прекрасны. Даже в детских набросках был заметен огромный талант, а недавние изображения… что ж, когда ко мне приходят знакомые, они всегда их хвалят, и мне вечно приходится объяснять, что их нарисовала не я, а мой друг. – Она бросила взгляд на гостя, пытаясь разглядеть его реакцию. – Мой воображаемый друг.
– То, что я живу в Волшебной стране, не значит, что я воображаемый. – В его глазах мелькнула искра веселья. Он сделал паузу, а затем продолжил: – Я подумал, если ты не занята, мы могли бы посетить водопад Виктория сегодня.
– Э-э… но как? – Она открыла рот от изумления.
Он протянул Ханне руку в перчатке, как будто приглашая потанцевать.
Груз принятия решения, этот грациозный жест и неземная красота бледного лица заставили ее на секунду застыть, и огонек в его глазах стал угасать.
Чувствуя, как к горлу подступает ком, она вложила пальцы в ладонь короля фейри.
– Закрой глаза, – прошептал он.
Казалось, гравитация на мгновение исчезла, и тело девушки начало испаряться, ее руки и ноги вместе с волнами мыслей стали неуправляемыми, под ногами как будто затряслись камни, и сильная кисть Кадеирна крепче сжала ладонь Ханны, которая чувствовала теплоту его второй руки на своем плече.
– Открой глаза.
Его слова были едва слышны из-за рева воды. Они стояли на крошечном выступе посреди бурлящих потоков, которые обтекали их с обеих сторон.
– Это невероятно. – Ханна задохнулась от восторга, а ее голос затерялся среди грохота водопада. Прохладный туман клубился вокруг, ветер швырял в лицо мелкие брызги.
Она долго стояла в изумлении, сердце трепетало от зрелища света, преломлявшегося в каплях, немыслимой зелени далеких холмов, серебристых струй у подножия водопада.
– Во дворце необходимо мое присутствие, – вдруг промолвил Кадеирн. – Срочно. Ты хочешь вернуться домой или пойти со мной?
– Я… – Девушка изумленно уставилась на него.
– Прошу, решай быстро! Клянусь, со мной ты будешь в безопасности. – Его глаза сверкали на слепящем африканском солнце.
– Я пойду с тобой! – решила она.
Король фейри схватил ее за руку, и мир начал сдвигаться, распадаться и собираться воедино.
У Ханны отвисла челюсть.
– Это малый тронный зал, – шепнул Кадеирн. Не бойся гоблинов. Они – верные подданные Благого двора, хотя их внешний вид может показаться… отталкивающим. Побудь здесь, пожалуйста. – Он быстро пересек огромное помещение, в то время как мрачные уродливые создания шарахались, отпрыгивали и разбегались в разные стороны с взволнованными вскриками.
Зал выглядел огромным и был целиком построен из камня, как однажды Кадеирн описывал в одном из писем, а потолок едва виднелся в вышине над головой. Свет из стрельчатых арочных окон без стекол лился на мраморный пол, вычерчивая длинные полосы. Рядом стояло массивное каменное кресло с высокой спинкой, на котором не было обивки или украшений, кроме неглубокой линии гравировки, бегущей по краю сверху.
Гоблины почти целиком заполнили зал. Самые большие из них были размером с крупную собаку, в то время как самые маленькие могли бы уместиться у девушки на ладони. Ни один не выглядел похожим на другого. Что-то в движениях этих существ заставило Ханну представить комнату, полную крыс, снующих туда-сюда.
Она поискала глазами Кадеирна, ощущая нарастающую панику. Он стоял около выхода, хмурясь и опустив глаза на какое-то создание невысокого роста, предположительно гнома, слушал и кивал, лишь однажды взглянув на нее. Гоблины тоже уставились на гостью, тихо перешептываясь и что-то бормоча. Наконец один из них, маленький шишковатый монстр с кривыми треугольными зубами, пробрался вперед и усмехнулся.
– Ты – та девчонка. – Его голос напоминал скрипучий писк и каким-то образом умудрялся быть одновременно пугающим и ласковым. – Та, которую наш король любить, да?
– Эээ… я ничего не знаю об этом.
– Девчонка из мира смертных. – Его губы растянулись в ухмылке, а глаза навыкате весело заблестели. – Да! Это ты. Девушка Ханна. Из мира смертных. Писать королю письма. Филин Кара летать между мирами и носить любовь короля в письмах. Много лет! – Он захихикал, и остальные гоблины последовали его примеру.
– Я… – Ханна устремила взгляд на Кадеирна, который по-прежнему слушал гнома в другом конце зала. Неужели это правда? Он был так… скрытен. Но как она могла узнать? Как гоблины могли догадаться, о чем он думает? – Почему вы так считаете? – прошептала она.
– Почему? Она спрашивать, почему? Ха-ха-ха! – Подталкивая друг друга локтями, уродцы разразились гогочущим смехом, заваливаясь на спины в приступах хохота. Один коренастый гоблин с выразительными глазами хлопнул по спине гоблина поменьше с ушами, как у слона, и тот повалился на спину, суча ногами от смеха. – Ай-ай-ай!
– Ты думать, король всем писать письма? – Один совсем маленький монстрик, барабанивший тонкими ножками по полу, закрыл глаза обеими руками. – Он думать, мы не знать, но мы-то все знать. Еще как знать! Мы любить короля, точно, и мы все знать. Мы любить то, что он любить. Он – хороший король. Самый лучший из всех!
Гоблин, который обратился к ней первым, наконец перестал смеяться и уставился на девушку, быстро моргая. – Мы тоже тебя любить. Делать короля счастливым, точно.
– Правда?
Ухмылка монстра стала шире, обнажив острые зубы, и он с готовностью кивнул. Ханна ощутила приступ страха, но поспешила его подавить.
– О да. – Гоблин щелкнул пальцем, и у него на ладони появился темно-фиолетовый фрукт. – Хотеть сливу? Очень сладкий. Такой вкусный! – Он протянул плод.
Она рассмотрела предложенное угощение со всех сторон, бросила взгляд на Кадеина и осторожно взяла фрукт. Затем повертела его, вдыхая пьянящий сладкий аромат, похожий на запах персиков, малины и слив одновременно. Кожица на ощупь казалась слегка бархатистой, хотя это ощущалось менее заметно, чем у персиков.
– Спасибо, – поблагодарила она и откусила кусочек.
Сладкий сок хлынул в рот девушке, и она чуть не застонала от удовольствия. Вкус был даже лучше запаха, словно солнечный свет. Только теперь стало ясно, как сильно мучила ее жажда. Каждый новый укус дарил еще больше блаженства.
Кадеирн поднял взгляд, увидел Ханну, которая держала в руке сливу, и его глаза расширились от ужаса.
Она посмотрела на нетронутый фрукт и подумала, что ей очень хочется пить, а сок наверняка окажется очень сладким, и поднесла плод к губам, уже предвкушая, как вонзит в него зубы.
Король фейри в мгновение ока пересек зал и выхватил сливу из ее рук. Затем наклонился и зарычал на гоблина.
Тот протестующе вскрикнул и попятился назад. Однако Кадеирн схватил его за шею и, держа на уровне глаз, принялся излагать что-то на непонятном языке столь грозно, что маленький монстр сразу же обмяк, закрыл глаза и покорно выслушал упреки, горестно насупившись. Наконец король замолчал и, получив покаянный кивок в подтверждение, бесцеремонно бросил на пол пленника.
– Пойдем, – резко бросил Кадеирн и протянул ладонь Ханне.
– Что с тобой? – потрясенно спросила она, отдергивая руку. – Он вел себя очень любезно.
Лицо Кадеирна исказилось в непонятной ей гримасе, а потом он схватил гостью за запястье так быстро, что она не успела отстраниться.
Гравитация исчезла, как и ощущение реальности, составляющие тело атомы взвихрились в тошнотворном танце, прежде чем девушка вернулась в прежнее состояние, чувствуя при этом дурноту и головокружение и едва сдерживая рвотный позыв, резко обернулась к Кадеирну.
– Что это еще было? – Она медленно дышала через нос, стараясь справиться с нарастающей головной болью и удержать слова под контролем. Они перенеслись в гостиную с мраморным полом и несколькими кушетками, стоящими возле огромного каменного камина, одну стену которой освещал ряд высоких окон. Но Ханне не было дела до помещения.
Кадеирн стоял, покачиваясь, его кожа приобрела серо-фиолетовый оттенок. Взгляд ярких голубых глаз скользнул по лицу девушки, задержавшись на ее губах.
– Я поклялся, что ты будешь в безопасности, – тихо сказал он.
Она открыла рот, сама не уверенная, что именно выскажет: протест, резкое неудовольствие или что-то еще, но затем сделала глубокий вдох… и остановилась. Король фейри выглядел удручающе. Его кожа всегда была необычно бледной, но теперь и вовсе приобрела мертвенный серо-фиолетовый оттенок, оставив на лице живыми лишь горящие голубые глаза. Из носа текла струйка серебряной жидкости.
– У тебя идет кровь, – пробормотала Ханна. – Это ведь кровь?
Кадеирн скорчился, резко упал на колени, плечи его поникли, голова бессильно склонилась, и он повалился на пол, с противным хрустом ударившись о каменный пол затылком.
Ханна почувствовала приступ отчаяния, тело перестало слушаться. Она не знала, что предпринять, чтобы помочь другу. Но что она могла сделать?
Девушка закрыла глаза, мечтая, чтобы сердце замедлило свой панический бег, а дыхание – успокоилось, потом осторожно перевернула мужчину на спину, удивляясь, насколько он тяжелый. Его тело было твердым и теплым, если бы речь шла о человеке, можно было бы заключить, что его лихорадит. Но Кадеирн и раньше излучал неестественный жар, по крайней мере, прикосновение его руки было горячим. Серебристая жидкость размазалась по губам и одной щеке. Ханна вытерла ее краем рукава и успокоилась, заметив, что кровь больше не течет.
Большое сероватое пятно проступило на бриджах возле правого бедра, и она вытерла его, прижав палец к ткани. Король тихо застонал, не приходя в сознание, и его странные брови на мгновение сошлись вместе. Девушка снова потерла влажное пятно и нахмурилась, когда оно увеличилось, а потом с ужасом поняла: эта капля крови упала не с носа, а сочится из раны на ноге.
– О, Кадеирн! Что ты наделал? – пробормотала она. – Что происходит?
Он издал тихий вздох, похожий на стон и на мгновение сжал одну руку в кулак.
Момент, когда ее друг пришел в себя, был очевиден. В одно мгновение он неподвижно лежал на спине, грудь его вздымалась с каждым быстрым, неглубоким вдохом, а в следующее – стал воплощением силы и красоты и покоился на полу, потому что сам так хотел, а не потому, что не мог подняться.
Кадеирн посмотрел на Ханну с отстраненным выражением лица.
– Я приношу свои глубочайшие… – Он на секунду прикрыл глаза, но тут же снова их распахнул, – … извинения. Мои подданные… – Король тяжело дышал, как будто не мог набрать достаточно воздуха в легкие, и из его груди вырывались громкие хрипы, которых раньше не было слышно.
– Хватит! – воскликнула она. – Тебе нужно отдохнуть. Объяснишь потом. Я подожду. Очевидно, я чего-то не поняла. Не знаю, в чем дело, но ничего страшного. Не торопись. Просто отдохни. Прошу тебя.
Кадеирн, задыхаясь, пронзил девушку взглядом, но, казалось, согласился или сдался. Он закрыл глаза и его стесненное дыхание начало замедляться. Спустя несколько минут хрипы прекратились.
Ханна подумала, что друг задремал: его необычное лицо с резкими чертами в конце концов приняло безмятежное выражение, за исключением слегка нахмуренных бровей.
Затем он сел, и от этого усилия у него на мгновение перехватило дыхание. Горящие глаза, сверкающие синевой на фоне абсолютно белого лица, впились в гостью.
– Мои подданные… некорректно себя повели. Я пытался… исправить положение. Они не хотели навредить тебе.
Ханна смотрела на короля фейри, стараясь выглядеть приветливой. Каким-то образом она поняла, что гнев, даже если и имел под собой основания, не следовало демонстрировать слишком явно.
– Я не понимаю. Они были добры ко мне. Я подумала, что они… страшные, да, но в то же время и милые. Они меня вовсе не пугали.
– Фрукт гоблина, – пробормотал Кадеирн. При виде недоумевающего выражения девушки он горько ухмыльнулся. – Я думал, ты изучала литературу. Об этом даже есть поэма.
– Что?
– «Верно, гоблины страшны? Нам их фрукты не нужны». – Друг хмуро посмотрел на нее, насмешка исчезла с его лица, и осталось только изнеможение. – Они хотели заманить тебя в ловушку. Из лучших побуждений, конечно. – Он выдохнул и закрыл глаза, как будто борясь с усталостью, затем сделал едва заметный жест, и на полу появились кувшин с водой и два стакана. – Поэма не совсем правдива. Гоблины – не коварные по своей натуре. Вредные, хитрые и озорные – да, но не злобные.
Ханна наполнила один стакан и протянула другу, однако тот едва не выронил предложенный напиток трясущимися руками, и девушка пришла на помощь. Их пальцы соприкоснулись. Подняв глаза, она поймала взгляд Кадеирна, в котором отражалась сложная смесь эмоций.
– Что ты сделал? – задала она вопрос. – Что тогда произошло? Я ведь съела фрукт, не так ли?
– Да. – Закрыв глаза, король фейри долго пил воду, все ниже опуская голову, пока не уперся лбом в край стакана. Ханне на секунду показалось, что друг потерял сознание, но он вскоре выпрямился и продолжил: – Я повернул время вспять, чтобы успеть это заметить и помешать съесть сливу.
– Ты поступил так ради меня. – Она закусила нижнюю губу.
– Конечно. – Он наклонил голову набок уже ставшим привычным жестом. – Как я мог этого не сделать?
– Ты не хочешь, чтобы я здесь находилась? – Этот вопрос сорвался с языка Ханны сам по себе, хотя она и сама понимала, насколько это было грубо. Несмотря на множество писем, большую часть которых Кадеирн, вероятно, еще не успел прочитать, они не знали друг друга по-настоящему.
– Я этого не говорил. Не отрывая от девушки взгляда пронзительных голубых глаз, он слегка улыбнулся, обнажив острые зубы, затем глубоко вздохнул и отставил чашку в сторону дрожащими руками. – Я не хочу королеву, заточенную во дворце с помощью волшебных чар.
«Он что, просил ее стать королевой?» – мысли Ханны запнулись, понеслись вскачь и снова застыли в нерешительности.
– Я… что?
– Ты будешь моей королевой?
Молчание затянулось надолго и постепенно стало неловким. Наконец Кадеирн опустил глаза, и сказал холодно и непривычно резко:
– Прошу прощения. Я поступил… опрометчиво. Я верну тебя домой, как только восстановлю силы. – Его голос стал монотонным, опьяняюще низкие и глубокие ноты пропали.
– Я… я… – Ханна не могла совладать с собственным голосом. – Прости, Кадеирн. Я просто… Это такое серьезное решение. Пока я не знаю, что ответить.
– Тебе ничего не надо объяснять. Это я совершил ошибку. – Он встал, но пошатнулся и оперся о ближайшую кушетку. Пальцы в перчатках впились в темно-зеленый бархат, пока побледневший король фейри ловил ртом воздух.
– Прошу, присядь, – сказала Ханна, стараясь говорить спокойно и не поддаваться страху, который струился по жилам. Она вскочила и протянула руки, чтобы поддержать покачнувшегося собеседника. – Пожалуйста, сядь.
– Мне не нужна помощь, – выпалил он. Однако девушка не послушалась, осторожно обняла его, почувствовав, каких усилий ему стоит удержаться на ногах, и помогла лечь обратно на кушетку.
Он больше не протестовал.
– Гоблины сказали, что ты любишь меня, но я не знала, верить ли этому, – произнесла она.
Уголок губ Кадеирна дернулся вверх, но улыбка быстро исчезла. Он облокотился на спинку, подперев голову рукой. – Так ты повернул время вспять, чтобы… я не попала в ловушку?
– Да.
– Что гном говорил тебе?
Король зажмурился. Ханна подумала, что выражение растерянности, промелькнувшее на его усталом лице, выглядело на удивление притягательно.
– За последние три дня жители деревни дважды видели всадников из Неблагого двора. Он потребовал, чтобы я отправил разведчиков прочесать местность.
– Возвращаться в прошлое всегда так тяжело?
– Нет. Фрукт гоблинов очень силен и меняет нити вероятностей. Съев сливу, ты прочно сплела материю времени, и мне пришлось заново ее разорвать. – Кадеирн открыл глаза, и его лицо озарила легкая нежная улыбка, в которой наряду с печалью отражалась и царственная гордость. – В конце концов, на кону стояла моя честь. Даже если бы я не собирался просить тебя стать королевой, то никогда бы не смог запереть тебя здесь. Это одна из старых традиций, которую я не приемлю.
– Ты же поклялся, что я буду в безопасности, – прошептала Ханна, постепенно осознавая, что произошло.
– Верно. – Его глаза вновь закрылись.
Девушка воспользовалась этой возможностью, чтоб изучить лицо друга по переписке. Темные круги под глазами резко выделялись на фоне неестественной бледности кожи. Черты казались еще более заостренными и тонкими, чем несколько дней назад, хотя и неясно, из-за освещения или от воздействия магии. Ханна взглянула на его рану и заметила, что серебряное пятно на бриджах расплылось и стало размером почти с ладонь.
– Кровь все еще идет, – прошептала она. – Твое бедро!
Кадеирн лишь тихо хмыкнул, будто речь шла о сущем пустяке, а затем пробормотал, не открывая глаз:
– Все в порядке. Я исцелил порез магией. После… истощения она перестала действовать, но скоро все восстановится.
– Я могу чем-нибудь помочь?
Его веки приподнялись, и он посмотрел на девушку, не поднимая головы.
– Нет, но спасибо. Ты голодна?
– У меня как раз подходящее настроение для фруктов. – Ханна решила, что можно уже и пошутить на эту тему, вызвав ответный смешок собеседника.
На столе появились блюда с холодным мясом и сырами, поднос с разнообразными спелыми плодами и бутылка красного вина. Проголодавшаяся гостья уже потянулась к угощению, но подумала, что неплохо бы прояснить один вопрос:
– А эта пища для меня безопасна?
– Я наколдовал тебе человеческой еды, – с обидой покачал головой король фейри. – Разве я не сказал, что никогда не стал бы пленять тебя с помощью чар?
– Я верю. Просто хотела уточнить. – Ханна улыбнулась и, повинуясь импульсу, коснулась его плеча, ощутив твердые мышцы под шероховатой тканью. – Спасибо, Кадеирн.
– Пожалуйста, дорогая Ханна. – Он пристально посмотрел ей в глаза, изогнул уголки губ в слабой довольной улыбке и устало прикрыл глаза. Мускулы на лице мужчины расслабились, истощение взяло верх. Тогда девушка встала, повинуясь невесть откуда взявшемуся порыву смелости, наклонилась и поцеловала его в висок.
