Глава 20
Даветт носила блузку цвета хаки и юбку цвета хаки и светло-голубой шарф, который Аннабель нашла для нее где-то, что подчеркивало красоту ее светлых волос и золотистой кожи. Феликс был, просто-напросто не в силах смотреть на нее.
Он боялся того, что он мог сказать ей.
Он боялся того, что он мог с ней сделать.
Он главным образом боялся вампиров, и неважно, что она недавно пришла на борт, и не имело значения, что технически, она была репортером, пишущим историю — все это давно забыто. Теперь она была частью Команды Кроу, конечно-же, черт возьми. Команда Кроу была дома.
Он боялся того, что он может сделать для нее.
Итак, теперь, в девять часов, большинство членов Команды праздновали победу, он сидел в одиноком кресле в дальнем углу того, что называлось апартаментами в дешевом мотеле, найденном дамами и курил в одиночестве.
Потому, что Джек Кроу был неправ.
Эта сделка больше не играла роли. Мне это не нравится.
Без меня.
Ебать их.
Все заметили, конечно. Они вряд ли могли ему помочь.
Когда их стрелок неподвижно сидел в этом одиноком кресле. Когда он курил столь постоянно, пил столь свирепо. Когда он настолько погрузился в размышления, что казался стробоскопом…
Иногда казалось, что кресло в котором он сидит, что весь угол комнаты, правда, казалось, что это коридор в бесконечность.
Рано или поздно, это должно было стать опасным. Это началось с момента последней кучи пепла.
Феликс ехал с Котом по дороге на рандеву с женщинами. Он ехал молча, не обращая внимания на то, что говорил Кот, пока Кот наконец не повернулся на водительском сидении и не посмотрел на него.
Он успокоился? Кот удивился. Остолбенел? Может быть он в шоке или…
Нет! Внезапно понял он. Это гнев! Он в ярости.
И только тогда Феликс повернулся и посмотрел на него, и эти мертвые глаза всего лишь на мгновение выказали глубокую скуку. Затем стрелок поднялся со своего места и исчез в глубине моторхоума до тех пор, пока они не приехали в мотель.
Даже для Аннабель, привыкшей к бесконечному ожиданию, это было очень тяжело. Ее слезы радости на этот раз были немного ярче, ее приветственные объятия немного крепче, ее голос стал немного более пронзительным. Даветт, похоже, казалась одержимой, сюрреалистически сияя от счастья, что они выжили. Она поочередно с Аннабель обнимала всех и яростно покраснела, когда Кот со злой ухмылкой подтащил и тискал ее долго, влажно, неряшливо.
Всех кроме Феликса. Он стоял в стороне от всего этого, коротко кивнул женщинам и попросив ключ от комнаты, пробормотал что-то о желании сразу принять душ.
Он получил свой ключ, прежде чем настал напряженный момент и Отец Адам объявил, что хочет немедленно совершить особую службу — пока все еще были достаточно трезвы для молитвы, ха-ха.
И Феликс принял в этом участие, но, как он встал на колени и затрясся и молился, так яростно излучая гнев и страх… К тому времени, когда священник смог быстро завершить службу, все почувствовали себя отравленными.
Затем раздался стук в дверь и Шериф Хаттой и Кирк и несколько других заместителей появились для небольшого празднования и Джек принес стаканы и свой особый шнапс и провозгласил для вновь прибывших тост:
— За величайших… — начал Джек.
— Так чертовски мало оставшихся! — закончили остальные и они все выпили налитый шнапс но Феликс, засмеялся и потребовал еще. Стрелок ушел в свою комнату, прихватив с собой бутылку своего скотча.
Они пировали без него, пока женщины отчаянно пытались поглотить достаточное количество еды, достаточно быстро, чтобы перекрыть достаточное количество алкоголя, чтобы отложить гипнотическое подведение итогов Аннабель на сколько возможно позже. Это время близилось. Даже для Команды Кроу, выпивка была тяжелой. Шериф удалился рано. Хорошей причиной было то, что он опаздывал для решения их проблем, и эта причина до сих пор существовала. У него было много работы. Он обменялся быстрой личной улыбкой с Кирком, прежде чем оставить за спиной своего лучшего заместителя, как известно всем.
Они немного расслабились, и никто ничего не сказал о том, что с ними не было Феликса. И когда принесли еду и он ответил из-за запертой двери комнаты в мотеле, что он не голоден, ни один не заговорил об этом, никто.
Но все заметили. Все, то есть, кроме Джека Кроу. Джек не заметил, подумал Кот. Или, может быть, он слишком высоко превозносил Феликса. Джек сидел с краю от раковины пока они ели, и, будучи мастерским рассказчиком, передавал каждую деталь чудес, совершенных его стрелком. Карл был снаружи во время боевых действий, и женщин не было там вообще и трое оставшихся восхищенно внимали каждому слову.
О женщине, пронзенной колом, несущейся и визжащей во тьме сопровождаемой стрельбой Феликса с обеих рук на всем ее пути.
О самом, как он, казалось левитировал из лифта и небрежно прогуливался перед ними, о том, как он поймал на лету арбалетный болт, о том, как он смотрел на Феликса и предупреждал его о пистолете.
— И Феликс все равно в него выстрелил? — спросил Карл.
Джек отхлебнул вино и кивнул.
— Три выстрела. Дважды попал в него, как я заметил. Тогда это было просто размыто, пока он не схватил пистолет.
— И раздавил его? — хотела знать Аннабель. — В самом деле?
Джек кивнул снова.
— Одной рукой. Вот тогда Карл распахнул дверь и он повернулся к свету на секунду. К тому времени, как он обернулся назад, Феликс выхватил свой автоматический, левой рукой, и он выстрелил прямо в центр его проклятого лба.
Джек замолчал, закурил сигарету.
— Я думаю, он бы убил по крайней мере двоих из нас, если бы не это. Черт, он мог это сделать, когда пролетал мимо нас прочь от света. Но не после этого выстрела.
— Карл, наш стрелок самое важное из того, что нам требовалось.
И все в нем нравилось Даветт. Она сидела, молча слушая, со своими лучащимися счастьем глазами, полными счастливых слез. Она не могла объяснить свою радость, свое ощущение надежды, большее, чем она могла объяснить, или даже понять, как будто он получил визу на владение ею.
Но почему-то, возможно потому, что он был так… так восхитителен в этом, все это выглядело o'кей. Даже пьяные флюиды его присутствия.
— Да, — сказал Джек Кроу, вглядываясь вглубь своего бокала, — все, что нам когда- либо требовалось.
Затем он посмотрел на улыбающуюся Даветт и ухмыльнулся.
— Тогда как получилось, — выскочил, привлекая обеспокоенные взгляды Кот, — что мы не все счастливы?
Джек покачал головой.
— О, Целка, уймись. Феликс просто…
— Где он, Джек? — требовательно спросила Аннабель. — Почему он в своей комнате? Даже когда он был здесь, он просто… Он посмотрел на меня так, будто он ненавидит меня! Ненавидит нас всех! Он отказался есть. Он там, в своей комнате, пьет в одиночестве. Он…
— Расслабься, женщина! — огрызнулся Джек. Он встал и навис над ними. — Позвольте мне пояснить вам ребята одну или две вещи. Феликс…
Затем дверь открылась и там был Феликс, сигарета в уголке рта, бутылка скотча в руке. Он вошел и остановился и посмотрел на них, на всех на них, на тяжелый молчаливый миг, затем коротким движением развернулся к креслу в углу апартаментов и уселся там и выпил еще немного.
Повинуясь тихим указаниям Джека, они все равно пытались продолжить вечеринку. Джек прошептал Аннабель, отложить опрос на сегодняшний вечер, сосредоточиться на праздновании и выпивке.
— Вечеринка, детка! Ты понимаешь! — пробормотал он ей в ухо, ухмыляясь.
И они попробовали, начиная с музыки. ZZ Top, Stevie Ray Vaughn, Roy Orbison, все из их личной фонотеки. Это помогло. Они танцевали и смеялись и хихикали и пили слишком много и это продолжалось часами и рано или поздно, кто-то из соседней комнаты выразил недовольство, тип похожий на дальнобойщика, в скверном, сонливом настроении, поэтому Джек заставил женщин протащить свои задницы через дверной проем и выпить с ним, немного выпить и — Не беспокойся об одежде, незнакомец, — настаивал он, поглядывая свысока на его голую грудь и ноги. — Мы подыщем тебе рубашку и все мы снимем ботинки! Погнали!
И все они рассмеялись и попадали на пол и Аннабель была первой, кто снял обувь — как будто в полсекунды. И Кот был последним — ему потребовалось три минуты сосредоточенных усилий, прежде чем он сдался, отставил свой напиток и попробовал обеими руками.
Тогда ему понадобилось еще полторы минуты.
Дальнобойщику это понравилось и он захотел узнать, может ли он позвонить своим приятелям, которые просто расположились дальше по коридору и Джек сказал, — Черт, да! Давай, двигай за ними мерзавец! — И они с — мерзавцем — пошли за ними, все впятером. Плюс Дорис, блондинка из-за стойки регистрации, и ее бойфренд, Эдди Дуэйн, который, по мнению Кота, должен был научить Бога вновь играть на гитаре прямо сейчас. Они также прихватили за компанию некоего Хендерсона, который прибыл в город на похороны, ранее в тот же день и сказали, что вечеринку можно рассматривать как поминки. Примерно через час, тощий лысый мужчина лет семидесяти, которому легко можно было дать шесть футов и шесть дюймов роста, постучал в дверь и попросил разрешения присоединиться к вечеринке.
Он протянул визитную карточку:
— Мистер Кайт, Мирянин-Активист, Церковь Дух Времени.
— Это первая в мире индустриальная Церковь, — объяснил он Отцу Адаму.
— Индустриальная? — переспросил священник.
— Правильно. Мы платим налоги и все, — ответил Мистер Кайт.
— Я не уверен, что понимаю. Во что вы верите?
— Во все, — сказал мистер Кайт с улыбкой. — Но в основном в свободную рыночную экономику.
Так что все они выпили еще и по этому поводу, за здоровье Мистера Кайта.
Феликс все еще сидел, посматривая по сторонам. Он не говорил, не вставал, не признавал никого. В его мрачной позе было что-то настолько опасное, что никто из не знавших его, даже не пытался приблизиться к нему. И расспросы были отложены членами Команды.
Только Даветт, казалось, не могла остаться в стороне. Она подошла достаточно близко, чтобы дважды сменить ему пепельницу. И Аннабель показалось, что она хочет заговорить с ним, почти импульсивно. Но ни она, ни кто-нибудь еще этого не сделали.
Но Джек, похоже, был доволен всем этим. Как ни странно, на самом деле. Иногда Команда замечала, что он стоит в стороне, ловя свое пьяное дыхание и ухмыляясь за спиной Феликса.
Знает ли он что-то, чего мы не знаем? вопрошал Кот. Или он просто слепой?
В три тридцать вечеринка окончилась для тех, кому нечего было праздновать. Хендерсон, пытавшийся учить двух дальнобойщиков танцевать и петь, наконец-то сдался. Этим единственным достойным учеником был старик с бочкообразным торсом и надписью — Поп — на своей униформе, который реально сделал несколько мягких шагов в своих тяжелых ботинках, прежде, чем рухнуть от алкоголя и возраста. Как только последний человек свалился с ног, сон начал наползать на всех членов Команды. Они могли встряхнуться для продолжения банкета — Команда Кроу имела свои способы. Но никто не хотел, чтобы они оставались.
Феликс начал говорить сам с собой.
Гневно, решительно, яростно… но в полном молчании. Его губы шевелились, его лицо исказилось от бешенства, слова его были горькими, как плевки, но при этом не издал ни единого звука.
Джек взглянул на Аннабель. Она воспользовалась своим искусным прикосновением и менее чем через пять минут после того, как гуляки были выпровожены, дверь за ними закрылась. Затем они стояли, Кот и Карл, Аннабель и Даветт, Адам и Кирк, и Джек Кроу, и наблюдали. Это было жутко. Музыка все еще тихо играла. Свет дешевых светильников комнаты мотеля почти не освещал тень в углу Феликса, которая так странно играла на его молчаливо говорящем лице.
Аннабель стояла рядом с Джеком. Она казалась скорее обеспокоенной, чем напуганной.
— O, Джек! Сколько он выпил?
Джек мягко улыбнулся ей.
— Он не пьян.
— Не пьян? Мне трудно в это поверить.
Джек пожал плечами.
— O, он пьян. Но не пьян, как пьяный. Это не выпивка.
— Что это?
Джек помолчал, подумав.
Он кажется таким уверенным, подумала Аннабель, глядя на него.
— Что это? — повторила она.
— Клаустрофобия.
— Что? — подозрительно прошептал Кот.
Джек тихо рассмеялся и окинул всех взглядом.
— Пошли, народ. Давайте все устраиваться.
И кроме Даветт, они так и поступили. Она осталась бездельничать на кухне, а остальные находили место на полу или растягивались на кушетках. Джек взял другое кресло и поставил его напротив Феликса, примерно в шести футах от него.
Феликс увидел его, узнал, что он был здесь. Его губы замерли. Но он не смотрел ни на него, ни на кого либо еще.
— Даветт, — тихо сказал Джек, — выключи это.
Она нервно посмотрела на него, затем улыбнулась, перешагнула и выключила музыку. Стало очень тихо, внезапно.
Затем Джек наклонился вперед в своем кресле, поставил локти на колени и приятно улыбнулся в свой стакан с выпивкой.
— O'кей… — сказал он.
Послышалось постукивание. Затем глаза стрелка остановились на Джеке. Не отводя взгляд, Феликс сделал глоток из своей бутылки, закурил сигарету, откинулся на спинку кресла и заговорил. Для пьяного настолько, его слова были ясны. Очень холодны, как очень острые льдинки.
Но ясны.
— Ты должен выйти из этого, Кроу. Ты раскрыт. Они знают, кто ты. Они знают, что ты делаешь. Они знают твое имя.
— Вот как?
— Вот так. Смени свое имя, смени свое занятие. Уволься. Или любая работа с этого момента станет еще одной ловушкой.
— Что насчет Команды?
— Что и раньше. Но не как охотники снова. Без охоты.
Джек ухмыльнулся и откинулся на спинку кресла.
— Ты думаешь, я могу сделать это сейчас?
Улыбка Феликса была пугающей.
— Один из нас может. Сейчас.
— Итак, это все. Один из нас.
— Это так.
Джек взглянул на остальных.
— Если они не пойдут за тобой… Создашь собственную Команду?
Феликс выглядел удивленным. Он нахмурился.
— Я не думал об этом.
Голос Джека стал тяжелым.
— Я не думал, что ты думал.
— Какого черта… — сердито начал Карл.
— Спокойно! — огрызнулся Кроу, не взглянув на него. Затем он расслабился, на мгновение взглянул на Феликса.
— Тебе когда-нибудь приходило в голову, чтобы мы в финале оказались в бегах?
Феликс насмешливо улыбался.
— Тебе когда-нибудь приходило в голову не истреблять их больше?
Джек поднял руку прежде, чем кто-нибудь смог запротестовать. Он закурил сигарету, снова наклонился вперед в своем кресле.
— Да, — просто сказал он. — Да, это так. Я могу это признать. Можешь ли ты признать, что закончил работу, которую начал?
— Я не убегаю…
— Черта с два ты не убегаешь! — зарычал Джек. Он сердито вскочил, зашагал взад-вперед перед креслом Феликса.
— Это игра, Феликс. Это так. Я не могу уйти, потому, что я символ. Они знают мое имя. Ты не можешь, потому, что ты лучший и это та часть, которая тебе не нравится!
— Чушь собачья, Кроу!
— Разве? Разве? Ты не думал о своей собственной команде, не так ли? Черт, нет. Если бы ты думал, чем ты как Бог не хочешь заниматься, ты бы понял, что они не оставят меня и тебе придется создавать свою собственную. Но ты не хочешь этого делать. Ты не хочешь этого делать!
Феликс внезапно вскочил с кресла.
— Ты называешь меня трусом?
И Даветт не смогла больше все это выносить. Внезапно она оказалась там, между двух мужчин выпятивших грудь, со своим голосом маленького ребенка, маленькой куклы.
— Нет… — прошептала она, сквозь уже текущие по щекам слезы, — … нет… пожалуйста, нет.
— Я не знаю, как я называю тебя, Феликс! — заорал Кроу. — Потому, что я не знаю, какой ты, еб твою!
Голос Феликса был каменным.
— Тогда попробуй как-нибудь.
И все подумали, что бой начнется тогда-же, и на самом деле это должно было произойти. Но Джек тоже кричал на него. Лидерство, будь оно проклято!
И он перевел дыхание и отступил немного и попытался сделать новый заход.
— Феликс, я не могу уволиться только потому, что они знают мое имя. Будет ли следующий парень делать то же самое? Это все, что нужно. Они узнают, что если они смогут узнать, кто мы, то смогут заставить нас убежать? Мы не можем. Мы все. Это игра!
— Слушай. Я прошу прошения, если это произойдет в твоей жизни, Феликс. Но это всегда так, черт возьми! — И тогда Кроу почувствовал, как гнев вырвался наружу и он снова потерял контроль.
— Тебе просто нужно взглянуть, тот ли ты человек, чтобы противостоять этому!
И Феликс рявкнул, — Пошел ты на хуй! — Он повернулся к остальным. — Пошли вы все на хуй…
И голос Даветт, словно детский стон, — Нет… нет-нет…
И на секунду они остановились и посмотрели на нее. Но затем Феликс потряс головой. Он потянулся и взял сигареты и сунул их в карман и направился к двери.
— Сдохни тогда! — закричал он через всю комнату. — Сдохни, если хочешь! Сдохни из-за своего эго или от старости или еще от чего-нибудь…
Даветт бросилась за ним, протягивая руки.
— Пожалуйста пожалуйста …
— Забудь об этом! — он отшвырнул ее. — Все вы, забудьте об этом!
— Ты не можешь … — умоляла она и рыдания сотрясали ее крошечную фигурку.
Но он мог. Он мог сделать то, что, как знал каждый уже несколько часов, он собирался сделать.
— Я увольняюсь, — сказал Феликс.
И голос Даветт зазвучал сильно и полно и она закричала, — Ты не можешь! Ты не знаешь, что они могут делать с людьми! Ты не знаешь, как это… Ты…
И Феликс и Джек Кроу разом посмотрели на нее и сказали:
— Чтоо…
Даветт взглянула на обоих, быстрый взгляд, вниз и вперед. Она опустила голову. Затем она потянулась к подолу своей юбки цвета хаки, смяла ее в кулаке и подняла, обнажив идеальные шелковые линии своих золотистых ног и резко контрастирующие с ними желтые трусики… и там, вверху, на внутренней стороне ее левого бедра… Как укус чудовищного паука.
Это не могло быть никакой другой раной.
— Помоги мне, — прошептала она.
— Помоги мне…
