Глава 28
— Аргх! Черт! Проклятье! Это не имеет никакого смысла! — Пальцы моей правой руки безжалостно скомкали бумагу, покрытую неровными размашистыми строчками, которые читались с изрядным трудом из-за своего слишком светлого цвета. Да еще и содержали многочисленные сокращения, термины из неизвестного на Земле языка и орфографические ошибки. Впрочем, общий смысл записей, созданных пиромантом, оставался вполне понятен.
Мир, в котором Георгий провел около полутора лет, был очень богат на разнообразную магию. Конечно, артефакты там встречались намного реже чем компьютеры на Земле, а волшебников, чародеев, колдунов, артефакторов, шаманов и прочих подобных специалистов на тысячу человек насчитывалось меньше, чем у нас программистов, системных администраторов или айтишников…Но за вполне разумную сумму, которую мог накопить за несколько месяцев находящийся не на самом дне общества обыватель, он вполне мог приобрести какой-нибудь заколдованный предмет или зелье из тех, что подешевле. А если у него имелось много денег, то профессиональные маги были готовы позаниматься с неофитом денек-другой, чтобы вбить в клиента навыки сотворения несложного заклятия. Скажем, маленькой такой струйки пламени, возникающей в нужном начинающему волшебнику месте и бьющей строго снизу вверх. И уж чего он ей будет жарить: котлеты, крыс, пауков и прочую мелкую агрессивную живность или пятую точку давно успевшего достать до печенок соседа — личное дело каждого. Другое дело, что потенциал к сотворению заклинаний вроде бы у всех имелся разный. И большинству людей (или нелюдей) рациональнее для драки оказывалось взять в руки какую-нибудь палку, а еду готовить на костре. Эффект получится тот же, а трудозатрат на порядок меньше. Но если они непременно желали овладеть могущественной магией и имели достаточно денег, чтобы оплатить услуги учителей — то рано или поздно на свет появлялся полноправный волшебник. Таланты и потенциал Георгия наставники оценили крайне высоко…А вот мои, очевидно, находились где-то на уровне плинтуса. Или даже чуть-чуть ниже!
— Семен, спокойнее, — только появление в моем рабочем кабинете Ани спасло ксерокопию листов тетрадки, принесенной из другого мира, от безжалостного уничтожения. Настолько я был зол. Да какой там зол — в настоящем бешенстве! Казалось бы, вот они — вполне рабочие записи о практической магии. Бери и пользуйся. Только вот не получается у меня ровным счетом ни-че-го, хотя я уже второй день над ними бьюсь. С самого своего возвращения в анклав, впервые воспользовавшись начальственными привилегиями на всю катушку и отложив в сторону все иные занятия. — Ну подумаешь, сразу разобраться с заклинаниями не выходит…Если бы это было так просто — мы бы тут через одного колдовали без помощи рун.
— Вот какого черта Георгий так досконально разобрал, что именно надо сделать, чтобы пропустить по своему телу импульс огненной магии и не убиться в процессе, но не написал ни слова о том, как именно сконцентрировать начальный заряд или придать волшебству в своем теле свойства пламени? — Тоскливо спросил я девушку, снова перечитывая успевшие надоесть хуже горькой редьки строчки тетрадки, представлявшей из себя нечто среднее между книгой заклинаний, ежедневником и дневником. Описание какой-то канализационной рыбозмеи с пометкой о том, где у неё в тушке находятся ценимые алхимиками части, могло соседствовать с записью о свойствах наиболее массовых и типичных артефактов того мира, где обжился Георгий. Выискивать сведения, посвященные непосредственно сотворению чар, в этой тетрадке приходилось буквально по капельке. И имелось их там, к сожалению, очень-очень мало. — Это же краеугольной камень всей его огненной магии…И о нем нет ни слова! Только на одной странице, в разделе о подготовке к сотворению какой-то версии огненной стрелы со слабым прожигающим эффектом, но длительным временем горения даже в теле противника, есть коротенькая приписка: «Ну хоть об этом волноваться не стоит».
Те, кто учил Георгия, использовали принципиально иной подход к сотворению заклинаний, чем создатели рун, работающих за счет жизненной силы. Для начала они работали с магическим эфиром, который по мнению именитых волшебников естественным образом насыщал тело любого живого существа. Просто у чародеев его имелось больше чем у простых людей, иногда на порядки больше. Этой же субстанцией они воздействовали на окружающую среду. Чародею требовалось сконцентрировать немного магии, пропитывающей его организм, придать ей нужный «окрас» за неимением в русском языке лучшего термина и дать выйти наружу, подогнав этот импульс под требуемые характеристики, зависящие от желаемого эффекта. Оказавшийся вне организма человека полуфабрикат добирал некоторое количество энергии из внешней среды, заканчивал свое формирование и активировался. Ну, если все прошло как надо, ведь на любом этапе сотворение волшебства можно было допустить ошибку. Зачастую — смертельно опасную. В записках ничего не говорилось о том, как придать магическому эфиру в теле человека свойство пламени. Зато долго, нудно и с совершенно неаппетитными подробностями перечислялись результаты того, что случится, если неофит с чем-нибудь напортачит. Сконцентрировав слишком много магии в себе можно было вызывать внутренние кровотечения, поскольку эфир при достаточной плотности деформировал человеческие органы не хуже вполне материальной наждачной бумаги, внезапно оказавшейся внутри живых тканей. Заряд магического эфира следовало пропускать по каким-то каналам, чья проводимость являлась ограниченной и если его будет слишком много или двигаться он станет чересчур быстро — их разорвет в клочья. А плоть горе-волшебника после этого непременно начнет гнить не хуже чем при гангрене, еще в список гарантированных побочных эффектов входила дикая боль, вполне достаточная для смерти от шока и частичный либо полный паралич. Если преобразование энергии в пламя завершалось раньше, чем заклинание покидало волшебника — происходил даже не ожог, а настоящий внутренний взрыв. Летящие не туда куда надо или срабатывающие с меньшей эффективностью чем следовало бы чары на этом фоне казались незначительной мелочью, пусть в бою подобная ошибка и могла стоить головы.
— Семен, это что такое?! — В голосе кружащей по комнате девушки изумление мешалось с каким-то обиженным возмущением. — Почему та жареная рыба, которую я тебе на обед принесла, стоит на полу и тарелка её чуть ли не пылью покрывается?! Ты её вообще съел хоть кусочек?!
— Почему ему не стоило волноваться о трансформации обычного магического эфира в эфир, соответствующий огню? Ну вот почему?! — Продолжал вслух размышлять я, уставившись в сероватые листы ксерокопий паршивого качества. Сказался тот факт, что источник был написан на довольно светлой бумаге не слишком темным карандашом. — Над Георгием провели какой-то обряд, дающий доступ к трансформации магии в пламя? Или это было действие какого-нибудь эликсира? Особая медитация настолько простая, что он посчитал невозможным её забыть?
— Семен, отвлекись ты уже от этих бумажек и посмотри на меня. Между прочим, мы толком не разговаривали с тех пор, как ты в крепость заявился аж через сутки после того, как вернулся автобус, едва-едва успевший удрать от тех злобных кузнечиков. Знаешь, как я тогда за тебя перепугалась? — Аня обошла стол с разложенными на нем ксерокопиями и положила руки мне на плечи. — Скажи, а ты когда последний раз ел? Рыба то явно тобою не тронута осталась.
— Утром. Чай попил с какими-то сухарями, — Я дернул плечом, сбрасывая её руку. Легкий голод, впрочем, сейчас действительно ощущался…Но это чувство было не таким сильным, чтобы его нельзя было игнорировать. — Не отвлекай меня на всякую ерунду, пожалуйста. Я занят очень важным делом.
— Семен, сухари у нас кончились еще вчера, — Аня чуть отошла, но продолжила мешать мне ломать голову над ксерокопиями трижды проклятой тетрадки. — Это точно было сегодняшнее утро?
— Ну ошибся… На завтрак сожрал шоколадку…Гулину. С изюмом. — События сегодняшнего утра вспоминались с трудом, хотя вроде бы были совсем недавно. Часов семь назад? Или уже все девять? — Она еще долго этому факту возмущалась…Ты разве не слышала?
— Семен, я сегодня пришла с ночного дежурства и тут же завалилась спать. Ты разве этого не заметил? — В голосе девушки сквозило ничем не прикрытое разочарование. — А сейчас ты во мне тоже ничего необычного не замечаешь?
— Например? — Я со вздохом перелистал ксерокопии и в очередной раз принялся перечитывать начало записей. Ведь Георгий не родился же гениальным пиромантом…Подсказка о том, как он смог собрать в теле достаточно магии и придать ей свойства огня просто обязана быть где-то тут…
— Например, что у меня под халатом ничего нет, — голос Ани приобрел какие-то странные интонации. — Ну вот совсем ничего…
— Как, совсем-совсем ничего? И куда все делось? — Машинально поинтересовался я, перелистывая страницу. И только после очень громкого и очень возмущенного женского «Эй!» сообразил, что сказал чего-то не то и наконец поднял глаза. Ну, кое в чем Аня все-таки соврала. На ней были чулки, пояс и лифчик. Все очень кружевное, ничего не скрывающее, поскольку светлый цвет ткани почти идеально сливался с бледной кожей девушки. Интересно, это она из магазина женского белья сперла или секс-шоп ограбила?
— Ну и? — Спросила красная как вареный рак Аня возмущенным тоном секунд через двадцать, так и не дождавшись никакой реакции.
— Что «и»? Продолжай свой акт расчетливого соблазнения начальства, раз уж начала. — Ответил я, беззастенчиво разглядывая девушку. А после подумал и отодвинул стул так, чтобы ей было бы удобно усесться мне на колени. Вот только очевидным приглашением воспользоваться она не поспешила. — Можешь станцевать стриптиз, можешь пропустить все эти кривляния и помочь мне снять одежду. Или ты ждала, что я начну колотить себя кулаками в грудь как самец гориллы, а после с воплем «ипать-копать!» на всю округу потащу тебя в спальню?
— Романтики в тебе, Семен, как в табуретке, — Аня обиженно сложила руки под своей небольшой грудью, пытаясь приподнять её повыше. — Я, может, ласковых слов хочу услышать в свой адрес. Комплиментов. О признаниях в любви и вовсе молчу…
— И правильно делаешь, если не желаешь получить в ответ отборной лапши, пригодной исключительно для развешивания на уши, — согласился я, все-таки вставая со стула и делая шаг навстречу чуть вздрогнувшей девушке. — Сотни тысяч красивых слов делают меньше, чем один маленький поступок, а потому знай, что я могу предложить тебе только здоровую порцию плотских удовольствий и свою поддержку…Во всех…Начинаниях.
— Ну хоть что-то, — девушка взялась руками за ремень моих брюк. — Надеюсь, что говоришь ты хуже, чем делаешь все остальное. Поскольку каким бы ни был прекрасным секс, если он займет всего секунд тридцать, я расстроюсь.
— Эй, разве я давал повод для такого оскорбительного недоверия? — Возмутился я, наслаждаясь ощущениями, что дарили тонкие женские пальцы и в то же время наклоняясь к ушку девушки и начиная ласкать его губами. — Тебе придется за это ответить…Не меньше чем парочкой шлепков.
Говорить и одновременно поглаживать девушку то по плечам, то по груди, то и по бедрам, одновременно не забывая целовать её шейку, было тяжело. И то, что Аня через раз испуганного вздрагивала, процесс любовных игр не облегчало. Как-то зажато она себя ведет, когда переместимся на ближайшую горизонтальную поверхность, которой скорее всего станет заваленный бумагами стол, надо будет провести предварительное зондирование…А то мало ли…Она, конечно, довольно большая девушка, но вдруг это окажется её первый раз…
— Семен! Семен! — Ворвавшуюся в квартиру Гулю мы раньше услышали, чем увидели. Чтобы расцепиться нам этого времени хватило, но халат Ани и моя рубашка, которую уже удалось снять, по-прежнему лежали на полу. И не понять, чем мы тут занимались, вернее пытались заняться пока нас столь грубо не прервали, было решительно невозможно. — Се…Ой!
— Ты не заперла дверь перед тем как меня соблазнять? — С усмешкой посмотрел я на Аню, которая никак не могла определиться, стоит ей прикрываться руками или нет. С одной стороны, в подобной ситуации подобает испытывать смущение, с другой — чего такого нового она могла бы показать Гуле? Да и видели уже девочки друг друга голыми, когда в бане мылись. — Очень непродуманно с твоей стороны.
— Забыла спросонья, — Аня все-таки решила наплевать на правила приличия, перестала прикрываться. — Гуль, ну у тебя же сегодня смена на стене…Вот чего ты от работы отлыниваешь?! Не могла домой вернуться минут на десять попозже?
— Эй, какие еще десять минут?! — Я не удержался от желания похулиганить и ущипнул Аню за попку в тот момент, когда она нагнулась за своим халатом. — Просил ведь уже не выказывать мне такого оскорбительного недоверия…А в случае повторного преступления наказание принято увеличивать, так что это уже не жалкая пара шлепков, а гораздо больше!
— Убери свои грабли, пока я по ним не настучала! — Вспылила Аня. — И тон умерь! Тебе никто не давал права так со мной обращаться!
— С удовольствием бы посмотрела на то, чем вы тут будете заниматься дальше, но к сожалению времени нет. — Хмыкнула Гуля, а потом развернулась и направилась к выходу из квартиры. — Одевайтесь, хватайте оружие и спускайтесь вниз. К воротам танки подъезжают!
— Армия?! — Ахнула Аня, мгновенно забыв про обиду в мой адрес.
— Возможно, в прошлом это и были солдаты, — ответ донесся уже из-за двери. — Но сейчас над ними черный флаг с каким-то черепом и он, черт побери, ни капли не внушает доверия.
— А почему тогда молчит сирена?! — Я с трудом подавил порыв сначала метнуться за автоматом, а только потом поднять с пола рубашку.
— Сломалась, похоже, — тон Гули явно давал понять, что в такие случайные совпадения она не верит. — А резервной системы оповещения, ну если пальбы и взрывов не считать, у нас как-то не предусмотрено…И кажется мне, до них осталось не долго.
К сожалению, это был не розыгрыш или глупая шутка. Невдалеке от стен нашего анклава действительно остановилась автоколонна, в состав которой входило четыре танка. А еще десяток бронемашин пехоты, оснащенных крупнокалиберными пулеметами, что для имеющегося у нас ручного оружия были также неуязвимы. Кажется, там были еще какие-то транспортные средства, но они остались за домами, не спеша вылезать на хорошо просматриваемые и простреливаемые улицы, с которых наши люди давно убрали все брошенные автомобили, опустошенные ларьки и прочий крупногабаритный мусор, за которым могли бы прятать различные агрессивные существа. Ну а реющие над этими личностями флаги, изображающие рогатый и клыкастый белый череп на черном фоне, ни капли не походили на символику каких-либо вменяемых личностей.
— Может, это анархисты какие-нибудь? — Пробормотала Аня, уставившись на грозные боевые машины. — Была у меня подружка, которая с одним встречалась…Пока его не прибили. Ну, вернее то помер он в больнице и не сразу, но это уже детали…
— Бандитом был? — Почему-то заинтересовалась данным обстоятельством Гуля.
— Юристом, что-то там на подхвате у налоговых инспекторов…
Из-за домов выехал мотоцикл с коляской, к тыльной части которой был приторочен большой белый флаг и неспешно покатил к нашим воротам, вздымая брызги из глубоких луж, которые до сих пор пятнали собою землю здесь и там.
— Семен, за мной! — Мирохин, до того сгонявший со стены зевка, чтобы если дойдет до боя толпу народа парой очередей не накрыло, с решительным видом направился к лестнице у ворот. — Узнаем, чего от нас надо господам бандитам.
— Думаешь, все плохо? — Полуутвердительно спросил я, следуя за лейтенантом.
— Я танк узнал, который у них стоит крайним справа, — Мирохин прямо на ходу пожал плечами. — Это один из тех, что были у нас на вокзале…И на котором кто-то из бандитов с завода укатил.
— Видимо они не только выжили, но и нашли себе новых приятелей, — мне очень захотелось выругаться. Недавние неприятности с записями по магии, которые никак не получалось пристроить к делу, на фоне нарисовавшихся ныне проблем казались мелкими и несущественными. Полтора десятка единиц бронетехники в наших условиях — сила огромная, почти непреодолимая. Особенно если у них достаточно боеприпасов, чтобы не экономить снаряды.
Мотоцикл лихо подкатил к воротам, на последних метрах поддав газу и взметнув фонтан брызг чуть ли не до стоящих на стене ополченцев, а после остановился. И тот, кто вылез из его коляски, был кем угодно, но только не человеком, пусть даже некоторое сходство с людьми у него и присутствовало. Пергаментно-серая кожа, идущая на щеках морщинистыми складками. Вертикальные алые зрачки в глазах лимонно-желтого цвета. Белые, не седые, а именно белые волосы, цвет которых не мешала оценить даже короткая прическа, кажется являющаяся стандартным армейским ежиком. Пара коротких чуть загнутых кверху рожек на лбу. Если бы не крайне скромная мускулатура — в плечах существо оказалось узковато, да и руки-ноги его не выглядели накаченными, то я бы сказал, что перед нами демон и немножко испугался…Но грозным существо с телосложением дистрофика ну никак не выглядело, пусть даже умом я и понимал — внешность далеко не главное и ничего не мешает этому заморышу являться великим магом, способным срыть нашу крепость до основания силой мысли. Ну или просто иметь артефакт, способный это сделать. Тем более сдвинутые на один глаз магические очки сумели разглядеть под его одеждой, похоже представляющей из себя кольчугу с наброшенным поверх плащом, несколько цветных отметин. Три черных, два синих, зеленый и даже белый…Интенсивность их свечения была довольно тусклой, что вероятнее всего указывало на небольшую эффективность волшебных предметов, но как бы там ни было на себе этот гуманоид нес целую пригоршню волшебных побрякушек.
— Прветствую вас, жвущие в этой крепости. — Речь нелюдя была несколько странной, поскольку он практически глотал гласные звуки, а букву «и» похоже, вовсе не выговаривал, но тем не менее его слова оставались понятны. Что ж, вряд ли имеет смысл отправлять под белым флагом того, с кем нельзя поговорить. — Я несу послание великого лорда Кршкверора, хозяна земель, что ранее счталсь вашм могучм городом. Покортесь и жвите, отрцате его власть и бегте, либо сражатесь и погбнете.
