Глава 5
У меня есть парень
Первое помолвочное кольцо Криста Энн надела на палец в шестнадцать лет. Оно было недорогим – простая, но симпатичная бижутерия, купленная в местном торговом центре. И подарил его вовсе не «жених» – она приобрела его сама, воспользовавшись подвернувшейся скидкой. (Энн тогда подрабатывала в книжном магазине неподалеку, а потому решила не упускать акции.) Для хозяина книжной лавки появление кольца было важным знаком: он понял, что тут ему ловить нечего. Маленькое украшение действовало на мужчин убедительнее, чем любые слова девушки о том, что она не заинтересована в более близком общении. Оно служило сдерживающим фактором для тех, кому она могла показаться привлекательной.
= Иногда приходится имитировать болезнь, чтобы отбиться от назойливых приставаний
С той поры прошло почти двадцать лет. За это время Энн освоила множество необычных способов, позволяющих дать отпор тому, кто проявляет ненужное ей внимание. Она стала старше и сменила кольцо невесты на обручальное. Потом она немного прибавила в весе. И стала отвечать заинтересовавшимся ею малознакомым кавалерам, что она не просто замужем, но еще и беременна.
Она притворялась глухой, тем более что знание языка жестов помогало делать это убедительно. Девушка с рождения страдала синдромом Элерса – Данлоса и фибромиалгией и умела виртуозно имитировать случающиеся у нее иногда спазмы и судороги, подчеркнуто демонстрируя болезнь, чтобы отбить у мужчин желание с ней знакомиться.
Некоторые ее уловки давали отличный эффект, а некоторые вообще не срабатывали. Но Энн выдумывала все новые трюки. Ей необходимо было показать себя малопривлекательной, потому что она твердо усвоила: заявлений типа «Меня это не интересует» – как правило, бывает недостаточно.
= Существуют «мачо», которые настаивают на своем, даже если им прямо дают понять, что встречного интереса нет
Тут она не уникальна. Бесчисленное количество женщин говорили бесчисленному количеству мужчин «У меня есть бойфренд», ну, или что-то в этом роде, но те не слушали. Они не допускали мысли, что их внимание нежелательно. Правда, Энн довольно далеко зашла в искусстве обмана; она отнеслась ко лжи творчески. Отчасти этому способствовали ее жизненные обстоятельства. Живя в Далласе, девушка много пользовалась общественным транспортом и там сталкивалась с навязчивыми незнакомцами куда чаще, чем женщины, которые ездят на машине. Некоторое время она даже работала в секс-шопе, и посетители-мужчины по умолчанию считали, что с ней легко завести интрижку. Однако даже те женщины, которые не ездят в метро и не стоят за прилавком с игрушками для любовных утех, прекрасно знают: существуют «мачо», которые настаивают на своем, даже если им прямо дают понять, что встречного интереса нет.
Некоторые сочтут, что соврать про бойфренда – невелик грех. Ведь таким образом мы щадим мужское самолюбие, показывая, что ничего лично против них не имеем. Другие скажут, что за этим кроется более серьезная проблема. Когда я спросила Нила Штраусса, автора книги «Игра: проникаем в секретное сообщество мастеров пикапа» (The Game: Penetrating the Secret Society of Pickup Artists), как он смотрит на эту универсальную женскую «отмазку», тот сказал, что никогда об этом не задумывался. Однако вне зависимости от того, упоминается ли реальный бойфренд или воображаемый, сама эта форма отказа от общения с мужчиной дает пищу для размышления. Вот одна из интерпретаций: в 2013 году в онлайн-издании xoJane вышла статья, в которой утверждалось, что фраза «У меня есть парень» служит женщинам дурную службу, потворствуя мужскому шовинизму (65). Получается, что девушка придает бойфренду (даже виртуальному) бо́льшее значение, чем собственному желанию или нежеланию общаться.
Иногда возмущение мужчин этим видом вранья доходит до крайности. Один из примеров – вирусный ролик, быстро распространившийся по всей сети Facebook (66). Его сняли два юных пранкера, Моу Брэдбери и Этайим Рэй из Бруклина. Они пытались знакомиться с девушками на улице, ловко подлавливали их на лжи о наличии или отсутствии бойфренда, а затем выкладывали видео в Сеть, демонстрируя всему миру еще одно подтверждение старой истины о том, что все женщины – беззастенчивые лгуньи. Увы, такое мнение очень распространено.
Конечно, женщины врут, особенно когда это единственный способ отвязаться от нахала. И все же если мы ограничимся таким нехитрым объяснением, то можем не заметить стоящих за этим явлением более глубоких причин. И не обратим внимания на то, как общество внушает мужчинам, что те всегда должны брать на себя инициативу в ухаживании и настаивать на своем, а женщина должна покорно отвечать. Именно такой стереотип романтических отношений и такая техника соблазна прочно укоренились в наших головах. И большинство женщин просто не в состоянии вырваться из этого шаблона.
* * *
Тогда же, когда Криста Энн купила себе первое кольцо, чтобы дать отпор заинтересовавшимся ею мужчинам, Арден Ли изо всех сил билась, чтобы привлечь мужское внимание. Она мечтала о поклонниках. Ли – автор книги «Новые правила привлекательности: как заманить его, удержать его и заставить молить о продолжении» (The New Rules of Attraction: How to Get Him, Keep Him, and Make Him Beg for More), а также создатель форума о соблазнении Sirens Seduction Forum. С виду не скажешь, что у этой красотки могут возникать проблемы с поиском ухажеров. Последние несколько лет она работала секс-наставницей в образе доминатрикс (госпожи), и мужчины выстраивались в очередь и платили за то, чтобы она уделила им свое драгоценное время.
= Арден Ли решила, что женщинам хорошо бы усвоить мужской подход к общению с противоположным полом
Но обольстительная и сексуальная Арден, встретившая меня на пороге своей квартиры в Лос-Анджелесе, не сразу стала такой. Ее образ – результат долгих лет изучения себя и работы над собой. В старших классах и колледже она была угловатой дурнушкой и не представляла, чтобы кто-то мог ее полюбить. Она читала книги «Почему мужчины любят стерв» или «Правила», а в них говорилось, что найти бойфренда удастся, если будешь «сидеть тихо и не высовываться». Но вскоре девушке стало ясно: чем больше она погружена в себя, тем меньше до нее дела мужчинам. Расстроенная тем, что она постоянно одна, Арден решила попробовать решить проблему очень необычным путем. Она обратилась к сообществу пикаперов, в котором молодые люди с громкими прозвищами – Мистери или Матадор – оттачивали искусство соблазна, экспериментировали со способами по привлечению женщин, делились наблюдениями и опытом.
«Пикаперы время от времени собирались вместе и сравнивали разные стратегии и методы обольщения. Они были удивительно целеустремленными, уж не знаю, хорошо это или плохо. Но мне понравился их рационализм. Он мне близок», – рассказала Ли, давая мне интервью. Приемы, о которых говорили в этом сообществе, резко контрастировали с советами, которые обычно получали женщины. Им все вокруг твердили: «Будешь активной, все сочтут, что ты прилипчивая зануда или что ты уже отчаялась кого-то себе найти».
= Девушкам все время твердят: инициатива – признак невостребованности
Ли решила, что женщинам не помешает усвоить мужской подход к общению с противоположным полом. Он строился на холодном расчете и был нацелен на конкретный результат. Арден присоединилась к компании «соблазнителей», стала изучать их техники и думать, как переформатировать эти наработки с учетом женских потребностей, чтобы они были применимы для девушек, находящихся в поисках партнеров.
Оригинальный опыт Арден Ли очень заинтересовал меня, ведь она – одна из немногих представительниц слабого пола, кто сумел проникнуть в мужскую среду и близко познакомился с теми, кто учит других мужчин, как «кадрить подруг». Я надеялась, что у нее найду ответ на вопрос, почему молодые люди продолжают настаивать на контакте, даже когда им ясно дают понять, что ответного интереса нет.
«Иногда мне их очень жалко», – говорила Ли, когда мы пили чай в ее гостиной в пригороде Сильвер-Лейк. И пояснила: на мужчин ложится весь груз по управлению романтическими отношениями. Женщин никто не учит, что иногда стоит пойти навстречу и помочь своей потенциальной половине на ранней стадии общения. «Нам внушают, что, если мы быстро скажем «да», нас сочтут шлюхами».
Кроме того, девушек все отговаривают от активной позиции в поиске спутника, советуют никак не показывать, что они заинтересованы в сексе. И вообще им лучше проявлять как можно меньше инициативы в романтической сфере. Ли прочитала множество руководств, посвященных тому, как женщины должны вести себя на свиданиях, и везде фигурировал один и тот же постулат: инициативность – признак невостребованности. Не надо первой заводить разговор с мужчиной, не надо самой предпринимать шаги для перевода отношений на новую стадию. Статистика показывает, что спустя десятилетия после публикации «Правил» все эти установки так же актуальны. Они проникли глубоко в наше сознание: в 2015 году было проведено исследование на базе сайта знакомств OkCupid (67), и выяснилось, что женщины (вне зависимости от их возраста и степени привлекательности) крайне редко первыми посылают сообщение понравившемуся мужчине.
Арден Ли убеждена: мужчинам тоже все время напоминают, что их потенциальная партнерша никогда не сделает первый шаг, даже если ей хочется контакта. Она будет мяться и сомневаться, хотя бы внешне, чтобы не нанести ущерба своей репутации. Представителям сильного пола иногда бывает очень трудно понять, действительно ли женщина не заинтересована в общении или она просто строит из себя недотрогу.
Нас фактически заставляют лукавить, так стоит ли удивляться, что всякое наше «нет» воспринимается неоднозначно?
Глубоко в общественном сознании засела уверенность: женщина, которая сразу соглашается на любое романтическое предложение, либо легкомысленна и даже развратна, либо невостребованна, либо еще по какой-то причине чрезмерно озабочена необходимостью добиться мужской благосклонности. Над этим шутят в сериалах, об этом рассуждают авторы колонок о любви, эта тема часто фигурирует в чатах, которые ведутся в приложениях для знакомств. Существуют неписаные законы, диктующие, сколько необходимо ждать, перед тем как согласиться лечь в постель с понравившимся молодым человеком. По мнению Арден Ли, все это заставляет мужчин упорствовать в попытках «пробить оборону», что, в свою очередь, очень раздражает женщин.
= Ожидание отказа заставляет мужчин действовать бесцеремонно и с напором
«Честно говоря, именно на этом базируется большая часть пикап-стратегий: надо быть довольно настойчивым, чтобы у девушки было оправдание, и она могла сказать «Ну, так само собой получилось…» – утверждает Ли. Иногда эта назойливость переходит фактически в агрессию и наглость. Но как еще можно действовать в обществе, где женщин жестоко осуждают, когда те открыто и честно говорят о своих сексуальных желаниях?
Ли подводит итог всему сказанному: «Нельзя винить представительниц слабого пола за то, что они говорят «нет», имея в виду «да». Но и мужчин нельзя винить, что они думают, будто отказ на самом деле может значить согласие, правда особым образом поданное, чтобы женщина не чувствовала себя слишком доступной».
Арден рассказывает, что пикаперы знают множество приемов, помогающих сломить сопротивление потенциальной партнерши, прогнать сомнения и заставить ее «снять защиту». Допустим, в ответ на предложение встретиться она говорит, что у нее есть парень. В этом случае можно пошутить, что его с собой брать необязательно. «Честно говоря, эту шутку можно было бы счесть неуместной, если бы не один факт… Некоторым женщинам просто нужно немного времени, чтобы почувствовать минимальное расположение к новому человеку, – замечает Ли. – А чуть позже они спокойно ему признаются: «Знаешь, нет у меня никакого бойфренда».
Впрочем, имеется один тонкий и дольно опасный момент, который я проходила, и не раз, со многими моими приятелями. Меня, например, раздражает, что мужчина не верит, когда я пытаюсь объяснить ему, почему не хочу чего-то делать. Почему он игнорирует выставленные мною границы и думает, будто есть интерес там, где на самом деле его нет? Почему в ответ на мой отказ я должна выслушивать истории о «неких девушках», которые часто лгут, скрывают свои желания, не хотят говорить о них прямо, а ждут, что мужчина все возьмет на себя и чуть ли не силой добьется установления «контакта»? Разве сам факт наличия девушек, которые не умеют правильно коммуницировать, служит оправданием, чтобы не считаться с волей всех остальных?
Ли, которая в буквальном смысле построила свою карьеру на том, что научилась открыто высказывать свои романтические и сексуальные устремления, точно знает: заранее запрограммированное ожидание отказа заставляет мужчин действовать с женщинами особым образом. Она рассказывала, как незадачливые ухажеры неоднократно пытались прорваться в ее личное пространство. Это были настоящие «охотники», которые полагали, что само ее присутствие в сообществе пикаперов означает заинтересованность в сексе со всяким, кто положит на нее глаз. В частности, она поведала мне о сексопатологе, который не смутился ее отказом продолжить знакомство в интимной обстановке, и перешел к действиям в грубой форме. Или о бойфренде, с которым она уже начала встречаться, а на третьем свидании тот признался ей, что «только сейчас начинает верить ее словам»! Эта история особенно меня поразила. Неужели женщине требуется несколько недель доказывать свою честность, чтобы ей можно было доверять?!
Однако, несмотря на богатый негативный опыт, Ли все же продолжает с сочувствием (бо́льшим, чем я ожидала) относиться к мужчинам. Она считает, что виной всему не дурные намерения, а дурные установки и общественные стереотипы.
С ее точки зрения, если бы сильный пол лучше понимал, что чувствуют их потенциальные подруги, а те, со своей стороны, открыто говорили о том, чего хочется или не хочется им, всем было бы легче. Пытаясь проиллюстрировать, как работают данные механизмы, Арден объяснила мне, что включает в себя понятие «бич-шилд». Этот термин изобрели пикаперы, и он не настолько обидный, насколько может показаться. Придумавшие его не имели намерения кого-то очернить. Скорее он дает мужчинам возможность осознать: к девушкам, особенно привлекательным, так часто пристают, что те предпочитают грубо отшить любого, чем потратить на него хоть минуту своего времени. Их отказ нельзя принимать как личное оскорбление. А чтобы достичь успеха в знакомстве, потребуется выяснить, что интересно женщине, и показать, что ты достоин ее внимания.
= Пикаперы убеждены, что главное в общении – уверенность, то есть умение сломить сопротивление
Арден Ли верит в перспективу научить мужчин проявлять эмпатию вместо агрессии. И все же она прекрасно понимает: какими бы благими ни были цели пикапера, само знание о «защите стервы» настраивает его на определенный лад. «А значит, он не всегда готов принять отказ», – говорит писательница. Он будет склонен расценивать любое «нет» просто как защитную реакцию, которую необходимо сломить. Собственно, суть проблемы как раз в том, что грань между настойчивостью и назойливостью (и даже домогательством) слишком тонкая. Правда, всем знакомым мне женщинам эта грань более чем ясно видна. Ее трудно не заметить, но мужчины почему-то не в состоянии или просто не желают ее увидеть.
* * *
Чтобы понять истоки мужского упорства, сначала необходимо разобраться в природе гетеросексуального влечения. Так, во всяком случае, советует консультант по знакомствам и пикапу Джей Ти Трэн в беседе со мной. «Что тебя больше всего обычно привлекает в мужчине, с которым ты готова пойти на свидание?» – озадачивает он меня при первой нашей встрече. «Он должен быть интересным собеседником», – отвечаю я. Мой визави несколько озадачен, но его замешательство длится не более секунды. Далее он констатирует: большинство женщин ищут уверенного партнера. А что же такое уверенность? Это готовность настойчиво противостоять сопротивлению.
Надо сказать, что сам Трэн не всегда был достаточно уверен в себе. Хотя в двадцать лет этот умный и талантливый юноша уже был подающим надежды ученым в аэрокосмической области. У него была хорошая работа, новый блестящий «Мерседес». «Но я пасовал перед девушками», – признается мне нынешний гуру пикапа. Поначалу Джей Ти верил в сказку, будто женщины тянутся к тем, кто многого достиг. Однако, несмотря на его успехи, никто не хотел с ним встречаться. Даже сайт знакомств eHarmony дал ему от ворот поворот! После заполнения анкеты система отказалась подбирать ему пару, выдав вердикт: мол, ты, парень, слишком расчетлив и рационален.
Как и Арден Ли, Трэн пришел в сообщество пикаперов, чтобы избавиться от комплексов в общении с противоположным полом. Как и Ли, он со временем превратил это хобби в профессиональное занятие и основал компанию ABCs of Attraction, занимающуюся индивидуальным консультированием в области отношений и знакомств, а также групповыми тренингами. Трэн, по его собственным словам, видит свою задачу шире, чем просто обучение клиентов пикаперским трюкам. Вместо того чтобы готовить их к встрече с девушкой и грамотному проведению свидания, он пытается открыть своим слушателям новый взгляд на здоровый образ жизни и на здоровые отношения. «Я каждый раз повторяю: больше всего преуспеет тот, кто научится смотреть на вещи глазами женщин», – заявляет Трэн. До начала своей пикаперской биографии Джей Ти считал, что отвергнувшая его девушка «либо стерва, либо лесбиянка, либо расистка». Но потом он понял, что всему виной броня, которую приходится «наращивать» женщинам, чтобы отгородиться от нежелательного внимания.
Когда у него самого появились поклонницы, причем немало, он стал еще больше сочувствовать нелегкой доле привлекательных женщин. «К тебе начинают все чаще подходить незнакомки, чтобы просто поговорить с тобой. Поначалу это радует, – признается он. – Но в какой-то момент начинает раздражать и даже пугать». В отеле в Сиднее одна фанатка прямо-таки преследовала Трэна. Даже для представителя сильного пола это не очень приятно. А хрупкую девушку, как говорит мой собеседник, такая навязчивость может всерьез напугать.
= На улицах Нью-Йорка ко мне не раз привязывались незнакомые молодые люди. Некоторые сразу, не смущаясь, предлагали замужество
Так что некоторой эмпатией, пусть и в зачаточном состоянии, гуру пикапа, с которым я общалась, все-таки обладает. Но при этом он по-прежнему непоколебимо убежден, что мужчина должен идти напролом, уверенно добиваясь своих целей. Я решила спросить мнение Трэна об одном ужасном совете, прочитанном мною в пикаперском блоге. Кстати, этот текст распространялся по Сети с «вирусной» скоростью. На портале Modern Man был опубликован пост «Как говорить с девушкой в наушниках» (68). Автор начал, на мой взгляд, хорошо, признав: «Девушка использует наушники именно для того, чтобы не вступать ни с кем в беседы, я это понимаю». Но потом он бесконечно далеко ушел от сочувствия естественному желанию женщины, мечтающей, чтобы ее оставили в покое. И в итоге сделал вывод: «Если бы они не хотели видеть рядом с собой уверенных мужчин, это качество не было бы так повсеместно востребовано».
Трэн пытается взглянуть на эту проблему с другой точки зрения. Для него вопрос не в том, стоит ли в данном случае действительно отступиться. «Может ли мужчина попробовать подойти к незнакомой женщине (даже если совершенно очевидно, что та не желает общаться) и обратиться к ней так, чтобы ей это понравилось?» Он полагает, что, если найти правильный подход, общение будет приятным для обоих. Девушка, которой только что казалось, что она не желает ни с кем говорить, сменит гнев на милость и порадуется, что передумала.
«Изначально она не настроена идти на контакт, но тут появляется отличный парень, и ее планы меняются. Я не знаю ни одной девушки, которая не мечтала бы, чтобы ее удивили. Вряд ли в свой звездный час она сказала бы: «Оставьте меня, хочу дальше скучать», – уверяет Трэн. – Все ждут, что с ними произойдет что-то необыкновенное, как в кино, когда будто по волшебству рядом вдруг окажется человек, с которым хорошо и интересно».
Да, звучит заманчиво. Прямо идеальное знакомство, будто заимствованное из романтической комедии! Правда, в выстроенной Трэном логике есть серьезная червоточина. Мне она заметна сразу, а автору теории будто бы и не видна. Конечно, женщины могут сделать исключение, если перед ними явится кто-то по-настоящему прекрасный – герой грез, действительно достойный внимания. Однако если каждый пикапер вдруг решит, что он и есть тот самый экстраординарный супермен, принц на белом коне, которому позволено заговорить с девушкой в наушниках, игнорируя явно демонстрируемое ею отсутствие заинтересованности, то такой прием превратится в рутину, и никакой исключительности уже в нем не будет.
= Все привыкли думать, что герой, неутомимо преследующий предмет своей страсти, поступает правильно
Мне вспоминается множество случаев, когда на улицах Нью-Йорка ко мне привязывались незнакомые молодые люди. Скажем, я стою возле кафе, смотрю в телефон, жду подругу, а они пытаются завести беседу. Некоторые из них сразу, не смущаясь, предлагают замужество. Один действительно заставил меня снять наушники, но только для того, чтобы сообщить, что несколько минут назад мы с ним ехали рядом в вагоне метро. Может, все они считали себя очень умными; может, им казалось, что они дарят мне необычайные мгновения и новые впечатления. Однако для меня они были лишь бесчисленными невыразительными раздражителями. В памяти не остается их лиц, помнится лишь досадная навязчивость. В этом трагедия подобных поверхностных знакомств: женщин пытаются «закадрить», и им приходится из последних сил терпеть бесчисленные приставания.
* * *
«Для меня первым образчиком домогательств стало поведение Пепе Ле Пью», – говорит Дебджани Рой, заместитель директора организации Hollaback, глобального некоммерческого движения против харассмента. Персонаж мультфильма компании Warner Brothers – любвеобильный скунс, докучающий своими чувствами равнодушной и апатичной кошке. Пепе вряд ли можно назвать романтическим героем. Но при этом он и не злодей. Это комический образ: скунс не замечает собственного отталкивающего запаха и, как и другой анимационный герой, Хитрый Койот, продолжает неутомимо преследовать свою цель, наплевав на постоянные неудачи. Попытки скунса соблазнить красотку кошку никогда не увенчаются успехом, и все же его упорство вызывает у зрителя толику симпатии. Его уверенность в себе как раз и должна привлечь нас на его сторону, хотя возлюбленная в ужасе бежит от его всепоглощающей страсти.
= В кино и поп-музыке навязчивостью не только восхищаются, но трактуют ее как романтику
Конечно, возникает искушение списать со счетов Пепе как пример устаревших представлений об ухаживаниях и соблазне. И все-таки принципиально его стратегии мало чем отличаются от того, с чем сегодня пытается бороться Арден Ли, и от того, на чем продолжает настаивать Джей Ти Трэн. Приключения неутомимого скунса демонстрируют твердую убежденность героя: женщины не могут или не хотят прямо говорить о своих желаниях, однако мужская уверенность послужит универсальным афродизиаком. Подобные штампы и по сей день воспринимаются как норма и лежат в основе правил гендерного поведения. Дети усваивают все эти истины, когда смотрят мультфильмы в качестве развлечения. Они видят, что Пепе не замечает ничего: ни того, что кошка не реагирует на заигрывания, ни того, что она его избегает. Даже агрессию в свой адрес он «не считывает», потому что живет в мире, где женщины обязаны быть тихими, скромными и недоступными, всеми силами изображая защищенную крепость, которую необходимо взять штурмом. Прошло более семидесяти лет с момента выхода истории о Пепе Ле Пью на экраны, однако перечисленные формы поведения в значительной степени остаются актуальными.
Тот же сценарий, что и в мультсериале, мы встречаем во многих романтических комедиях, в популярных песнях о любви, да и вообще в разных сферах поп-культуры. Трэн, рассуждая о том, что женщины мечтают об уверенном партнере, на самом деле утверждает тот же принцип. Мы привыкли думать, что мужчина, настаивающий на своем и преследующий предмет своей страсти, несмотря ни на что, поступает правильно. Предполагается, что дерзко добиваться расположения сопротивляющейся дамы и требовать от нее секса – это мило, романтично и вообще достойно восхищения. Сколько фильмов выстроено по единой сюжетной схеме: девушке не нравится молодой человек, но он продолжает упорствовать, а зрители с интересом следят, когда наступит развязка. Об этом пишет Штраусс в книге «Игра». Культура диктует нам: мужская настойчивость – особая доблесть, ее надо всячески поощрять, а вовсе не считать предосудительной наглостью и насилием над личностью другого человека.
Сюжет этот невероятно распространен. Мы находим его в комедиях (таких как «Охотники за привидениями»/Ghostbusters), и в мелодрамах (например, в «Унесенных ветром»/Gone with the Wind), и в романтической истории «Десять причин моей ненависти»/Ten Things I Hate about You» (нечто вроде современной версии шекспировской пьесы «Укрощение строптивой»). Классические музыкальные хиты «На улице холодно, детка» (Baby It’s Cold Outside) и ритм-энд-блюзовый шедевр Криса Брауна «Эй! (Извините, мисс)» (Yo! (Excuse Me Miss) подают историю о преследовании девушки как высокий класс ухаживания. Мораль всегда одна: желание мужчины побеждает сопротивление женщины. Навязчивостью не только восхищаются, но трактуют ее как романтику. Представление о том, что мужской напор способен подчинить женщину; что навязчивость и упорство – не только прекрасные, но еще и романтические качества, – все это вместе уже создает проблему. Но еще хуже то, что в публичном поле не существует никакого альтернативного взгляда на этот вопрос.
«В нашей культуре универсализируется мужской опыт, – говорит Джессика Валенти, основатель феминистского блога Feministing. – Мы не слышим женских голосов, заявляющих, чего на самом деле хотят представительницы прекрасного пола, и в таком вакууме мужское мнение становится единственно верным. И все, конечно, ему верят».
Отдельные женщины, могут, конечно, резонно возразить: «Уж мы-то способны открыто говорить о своих романтических устремлениях; уж мы-то не считаем назойливость привлекательной и не хотим, чтобы нас «брали штурмом» агрессивно-самоуверенные кавалеры». Да, это так. Но если в обществе доминируют совсем иные установки, то в критической ситуации большинство будут ориентироваться на принятую всеми норму.
Укрепляя стереотип, будто женственность всегда ассоциируется с пассивностью, а маскулинность – с агрессивностью, мы способствуем тому, что мужское желание становится мерилом всего – и в романтической, и в сексуальной сфере. А согласие женщины даже если и важно, то глубоко вторично.
* * *
Обратите внимание, как студент Стэнфорда Брок Тернер, признанный виновным по трем эпизодам сексуального насилия, описывает на суде общение с одной из своих жертв (69). «Как-то раз мы болтали с девчонкой, которой Том приносил пиво… Мне казалось, что у нас с ней взаимная симпатия. В какой-то момент она подошла ко мне поближе и сказала, что поражена тем, насколько я похож на одного ее школьного друга. Я счел, что она со мной заигрывает» (70).
Кстати, поймали его двое прохожих, заметивших, как Тернер трогал полуобнаженную женщину, лежавшую без сознания за мусорным контейнером. Конечно, этот парень – извращенец, однако он апеллирует к общей норме, снова и снова повторяя, что ему казалось, будто все идет хорошо. Точно так же многие мужчины могут сказать о своих попытках добиться внимания женщины. Насильник говорит, что его жертва была готова к сексуальному контакту. Но это очевидно для него одного. Он интерпретировал ее поведение так, будто она хочет близости. Мужчины привыкли считать, что только их интерпретация, а не реальный интерес партнерши имеет значение. Тернер не обращал внимания на то, что девушка сильно пьяна, что она не дала прямо понять, что согласна, да и просто была не в состоянии нормально высказать свои желания. Молодой человек захотел ее и тут же сделал вывод, что она не против.
= Если ты не пресекла заигрываний резко и сразу, значит, готова к интимной интрижке
В своих воспоминаниях, озаглавленных «Сексуальный объект» (Sex Object), Джессика Валенти рассказывает о том, каково это – быть пассивной стороной в подобных «односторонних» отношениях. В частности, она рассказывает об электронном письме, которое написал ей некто «Д.» – ее приятель, женатый человек, чьи сыновья часто играли на детской площадке с ее маленькой дочерью (71). Д. написал ей, что давно, уже около года, мечтает переспать с ней. После этого Джессика пытается понять, в какой момент подала ему призрачную надежду на то, что между ними что-то может быть:
«На мне была юбка с высокой талией, оставлявшая открытой небольшую полоску живота. Я была так рада, что можно хотя бы на время вырваться из дома. Няня посидит с дочкой, а мы с мужем немного развеемся, погуляем по городу, который еще недостаточно изучили… Мы немного выпили в компании, после чего я и Д. вышли на улицу покурить. Когда мы болтали, он быстро коснулся рукой открытого моего живота. Сделав шаг вперед, он придвинулся ко мне вплотную – ближе, чем следовало бы, – а затем сказал, что нам следует чаще выходить покурить. Этот человек вообще всегда любил пофлиртовать… Все знают, что Д. – очень симпатичный парень. Но нельзя сказать, что он настолько сексуален, что прямо теряешь голову. Меня он нисколько не «зацепил».
Как и многие женщины в таких случаях, Валенти начинает винить себя, полагая, что сама спровоцировала его, пусть и неосознанно. Она считает, что дала понять, будто готова к внебрачной интрижке, потому что не пресекла заигрываний резко и сразу. Конечно, она думает, что все дело в ней и в ее поступках – именно оттуда, по ее мнению, выросло его последующее предложение. Но также вероятно (а может, даже более вероятно), что дело обстояло совсем иначе: ее приятель почувствовал влечение и тут же рассудил, что женщина расположена к нему.
= Женщине нужно исхитриться и выглядеть сексуально, но при этом пристойно; проявить интерес, но не показывать сексуального голода
Когда я расспрашивала Джессику об этом эпизоде, она согласилась, что Д. действительно представлял себе все совсем не так, как она. То, что для нее было просто флиртом (пусть и на грани приличия, но в целом ничего особенного, обычное дело между мужчиной и женщиной), для него выглядело совсем иначе. Сам факт, что после прикосновения Валенти продолжила дружески болтать с ним (хотя и не проявила особого сексуального интереса), для него стал свидетельством, что она хочет продолжения.
В связи с тем, что в обществе принято считать, что женщине не стоит открыто выражать свои желания, мужчины начинают воспринимать любой ее поступок как намек на желание или как секретный код, который им удалось расшифровать. Если она надела джинсы; если пошла по определенной улице; если, по мнению мужчины, оделась красиво (иными словами, он считает, что эта одежда служит для привлечения внимания) – значит, можно заключить, что она посылает романтические сигналы. Если женщина никак не отвечает на свист или возгласы, несущиеся ей вслед, значит, она их принимает. Особенно горько это осознавать, когда вспоминаешь о том, как девушкам старательно внушают, что нужно всегда быть вежливой. В данном случае соблюдение ими правил хорошего тона оборачивается против них.
Вероятно, мужчины рассуждают так: если бы женщины не хотели, чтобы к ним приставали незнакомцы, они бы не наряжались, не шли бы в бары и, наверное, вообще бы не выходили из дому.
Как и Джессика Валенти, которая ломала голову, пытаясь вспомнить, чем спровоцировала своего приятеля Д., остальные женщины тоже гадают, как им вести себя и что делать, чтобы адекватно донести до противоположного пола свой отказ. Дебджани Рой из Hollaback отмечает, что перед выходом на улицу многие женщины всерьез задумываются о том, как одеться, накраситься, какую сделать прическу, чтобы «не возбудить» нежелательных поклонников. И даже когда дамам необходимо найти партнера, им тоже приходится быть настороже и пытаться соблюсти баланс: выглядеть сексуально, но при этом пристойно; продемонстрировать заинтересованность, но не показывать сексуального голода.
Валенти называет это «постоянным поиском открытых дверей, которые следует срочно закрыть». Она замечает, что женщины сами себе полиция нравов – следят, чтоб никакое их действие не было воспринято как «приглашение». По словам Джессики, очень часто мужчины по умолчанию решают, что девушка открыта для контакта. Все, что им прямо не запрещают, с их точки зрения, разрешено.
Однако надо учитывать: слишком часто бывает, что никакие женские уловки с целью остаться незаметной вообще не имеют никакого значения. Дебджани Рой подчеркивает: «Главное, как прочитывает ситуацию мужчина». Мужскому мнению окружающие придают бо́льший вес, во всяком случае в том, что касается развития сексуальных отношений. «Если он так сказал, значит, так и было. Все остальное – туман, ложь и вообще не стоит слушать». Такая презумпция основана на вере, что сильный пол точно знает, чего хотят женщины.
Мужчины убеждены, что их домогательства льстят девушкам. А те, кто обвиняет партнера в насилии, сначала согласились, а потом передумали или спровоцировали его своим флиртом, то есть так или иначе позволили обращаться с собой подобным образом.
= Навязчивых поклонников не отпугивает даже открытое признание: «Я – лесбиянка»
Мне хотелось бы снова вернуться к тому, о чем говорил Джей Ти Трэн. Он полагает, что любая женщина мечтает, чтобы ее неожиданно «подхватили на руки». Гуру пикапа убежден, что любое вторжение в ее жизнь может быть принято благосклонно, если оно правильно обставлено. Когда ты живешь в мире, где главным комплиментом женщине становится мужское внимание, легко поверить, что вся проблема просто в неверном подборе ключа в случае с конкретным объектом желания. Ну, или в том, что ты обратился к женщине, которая уже кому-то принадлежит. А агрессивная настойчивость как таковая – вовсе не проблема.
* * *
Мне хотелось бы верить, что намерения у пикаперов действительно самые лучшие, просто не все умеют выразить свое уважение к женщине. И все же наивно полагать, что мужчины так ведут себя только потому, что им дали неверные советы на курсах, посвященных знакомствам, или потому, что они усвоили определенные гендерные стереотипы.
Очень трудно быть уверенной в чьей-то доброй воле, когда вдруг сталкиваешься с некоторыми странностями. Почему, интересно, мужчина по умолчанию заключает, будто женщина-лесбиянка, состоящая в моногамных отношениях с партнершей, будет готова распахнуть свою спальню для его похотливого взгляда? Почему, когда ты признаешься, что бисексуальна, он автоматически решает, что ты готова участвовать в сексе втроем? Почему виртуальный бойфренд (а иногда и реальный, даже физически присутствующий неподалеку) не удерживает других мужчин от непристойного поведения? Все это реальные случаи, а не выдумки. Как-то раз к девушке, рядом с которой находился ее парень, здоровенный морской пехотинец, подсел совершенно чужой молодой человек и попытался задрать ей рубашку, чтобы получше разглядеть татуировку!
Белла Вендетта, лесбиянка и стриптизерша, работающая на западе штата Массачусетс, рассказала мне приведенные выше истории. Ей приходится часто сталкиваться с мужским преследованием. Ни разу ей не удавалось сходить с подругой в бар и при этом избежать домогательств. «Моя партнерша – человек прямой, – говорит Вендетта. – Она сразу отвечает любому: «Я – лесбиянка». Ей кажется, что нетрадиционная ориентация отвратит назойливых поклонников. Но этого не происходит». Напротив, пристающие воспринимают это заявление как брошенный им вызов. «Остаток вечера они посвящают тому, чтобы убедить ее: она вовсе не любит женщин, ей просто еще не встретился настоящий мужчина».
Накануне нашей встречи Вендетта ходила в клуб с друзьями. Вместо того чтобы расслабиться и выпить пива, она весь вечер отбивалась от заигрываний веселой компании строителей, которые изо всех сил пытались добиться внимания сексапильной стриптизерши и ее подружки. В конце концов они все-таки направили свои усилия на другой объект – нашлась девушка, более дружественно к ним настроенная. Можно было бы посмеяться, если бы это был единичный случай. Но когда тебя постоянно донимают мужчины, уверенные, что если приложить достаточно усилий, то они обязательно заберутся тебе под юбку, становится невесело. А в жизни Беллы это происходит настолько часто, что домогательства иногда становятся похожи на фоновый шум.
По ее словам, мужские тактики поведения, с которыми она сталкивается, довольно стандартные. Примерно такие же, какие она использует на работе в стрип-клубе, правда, менее профессионально отточенные. «Допустим, я прихожу в обычный клуб или в бар, где парни пытаются «клеить» меня. Я им говорю: «Вы используете те же приемы, что и я, когда пытаюсь раскрутить людей на деньги. Разница только в том, что вам нужны не деньги, а секс», – рассказывает Белла.
Однако работающая в стрип-клубе женщина имеет все основания полагать, что находящиеся в этом заведении посетители пришли туда добровольно, то есть сами захотели вступить с нею в своеобразные отношения. И совсем другое дело, когда мужчина атакует проходящую мимо женщину, которая просто зашла, чтобы выпить или потанцевать на дискотеке, да и вообще рискнула высунуть нос из квартиры. Это вовсе не значит, что она согласилась быть объектом сексуального интереса. Одно дело – выставлять себя на показ «по долгу службы», в строго установленные часы, когда при желании можешь бросить это занятие. И совсем другое – когда к тебе так относятся всякий раз, когда ты оказываешься на людях.
=Город – мужская территория, и вся его инфраструктура выстроена с учетом потребностей сильного пола
Впрочем, удивляться тут нечему. Скажем, Дебджани Рой нисколько не поражена сходством, которое Вендетта видит между клиентами в стрип-баре и потенциальными «кавалерами», пристающими к ней на досуге. «Уличный харассмент есть итог совершенно очевидного дисбаланса сил в социуме, – констатирует она в беседе со мной. – Мужчины своим поведением дают понять, кто хозяин на улице и в общественных местах».
Стриптизерша «прессует» клиента, потому что он пришел туда, где она трудится. Он должен заплатить ей за услуги. И домогательства на улицах, в свою очередь, должны сигнализировать женщинам нечто подобное. Мужчина как бы сообщает женщине: «Это мое пространство, и ты сейчас должна играть по моим правилам».
Казалось бы, почему власть на площади или проспекте, в баре, в транспорте или любом другом общественном месте принадлежит только мужчинам? Однако посмотрите, насколько вся наша городская инфраструктура действительно приспособлена к потребностям сильного пола. Еще в 1980 году вышла статья Долорес Хайден под названием «Каким был бы несексистский город? Размышления о жилье, городском пространстве и работе» (72). В XX веке наиболее важным принципом в строительстве и архитектурном дизайне в США был постулат о том, что «место женщины – дома».
Хайден – историк-урбанист, в основном концентрируется на зонировании и других вопросах городского дизайна, помогающих женщине находиться подальше от тех, кто каждый день ходит на службу. Это дает ей возможность спокойно заниматься своими делами на кухне. Во всех рассуждениях автора статьи читается одна невысказанная, но глубоко укоренившаяся идея: в частном пространстве доминирует слабый пол, а в общественном – сильный. Женщины, попадающие на чужую территорию, должны понимать, что там на них обратят внимание (возможно, тем, что они туда выйдут, они как раз хотят показать, что жаждут этого внимания).
Когда-то дамам вообще был закрыт вход в питейные заведения – салуны. Некоторые виды общественного транспорта тоже предназначались только для мужчин (73). И уж конечно, в давние временам не предполагалось, что женщина будет путешествовать без сопровождения. Наша самостоятельность – относительная инновация для американской культуры. Те места, в которых сейчас регулярно появляются представители обоих полов, первоначально не были доступны всем. Стереотипное мышление заставляет мужчин и поныне воспринимать оказавшихся там женщин как «пришлых», «заезжих гастролерш», явившихся прежде всего для развлечения «местных», которые здесь распоряжаются.
«Женское отношение к пребыванию в общественном пространстве изменилось куда быстрее, чем мужское консервативное большинство могло себе это представить», – замечает Дебджани Рой. Целый ряд исследований подтверждает, что это так: представители сильного пола, как правило, меняют свои взгляды на роль женщины на работе и дома куда медленнее, чем их подруги (74). Мужчины-миллениалы все еще с подозрением относятся к руководителям противоположного пола, по-прежнему считая, что женщина должна выполнять основные домашние обязанности. И, что самое печальное, большинство мужчин уверены, что феминистки добились слишком многого и зашли чересчур далеко.
В итоге формируются противоречивые гендерные ожидания. Женщины моего поколения росли, понимая: мы можем стать, кем захотим, и достичь чего угодно. А наше сверстники-парни, взрослея, представляли, что у них будет такое же превосходство и столько же власти, сколько у их отцов и дедов. И что женщины будут им подчиняться – так же, как это было раньше. В итоге девушки, вошедшие во взрослый мир, с ужасом обнаружили, что он еще не готов воспринимать их личностную независимость. А мужчины с не меньшим ужасом (а иногда и гневом) осознали, что представительницы противоположного пола не желают по первому требованию выполнять все их прихоти.
= Возможно, домогательства и угрозы вызваны панической реакцией мужчин, которые боятся потерять власть
«Меня особенно удручает, что молодые люди нынешнего поколения, созревавшие в уже преобразившейся среде и знакомые с новыми формами взаимодействия между полами, все же не спешат меняться», – констатирует Рой. И добавляет с откровенной горечью: «Да и зачем им пытаться адаптироваться? У них есть власть, они могут диктовать свои условия и устанавливать правила».
Моя собеседница полагает, что, возможно, домогательства и угрозы как раз вызваны панической реакцией мужчин, которые боятся потерять контроль. «Если подчиненная сторона никак не реагирует и даже игнорирует проявления доминирования, значит, власть утрачена. И это вызывает фрустрацию у многих». На улицах, по словам Рой, мы встречаем «множество раздосадованных личностей, не вполне понимающих, какова теперь их роль. Отсюда их настойчивость, конфликтность, тяга к насилию».
= Предъявление воображаемого бойфренда – это не столько обман, сколько стратегия выживания
Валенти также видит связь между достижениями феминистского движения и нарастанием мужской агрессии. Женские голоса становятся громче, к ним приходится прислушиваться, и мужчины понимают, что в перспективе все радикально изменится. С этим они еще в своей жизни не сталкивались. По мнению Джессики, «они растеряны, потому что все это кажется им странным, незнакомым». В будущем прекрасный пол перестанет жаждать внимания и не всегда будет открыт для ухаживаний. Мы больше не хотим, чтобы на нас охотились. Иногда мы желаем одного – чтобы нас просто оставили в покое. Подобная картина слишком резко отличается от той, которую рисовали себе мальчики с самого детства, и они инстинктивно начинают этому сопротивляться, чуя подвох. В итоге мужчины приходят к отрицанию реальности, выплескивают свой гнев на окружающих и нередко даже применяют силу, чтобы добиться своего.
Если видеть в мужской навязчивости не только романтический порыв, но и борьбу за власть и стремление доминировать в широком смысле этого слова, то обычная женская ложь о несуществующем бойфренде становится вполне оправданной. Естественно было бы прибегнуть к такой отговорке, если хочешь вывернуться из неловкой ситуации. Кто здесь главный, кому принадлежит контроль? Мужчине? Тогда я предъявляю вам его, пусть даже и виртуального, он и даст вам отпор как равный.
«Женщину далеко не всегда воспринимают как индивидуальность и как отдельную личность, у которой есть своя жизнь, желания, устремления», – говорит Дебджани Рой. Но ключевой вопрос не в том, чего хотят женщины, а какую роль они играют в жизни мужчин. Создание воображаемого партнера позволяет противостоять желаниям и вниманию других, и это не столько ложь, сколько, по словам Рой, «стратегия выживания».
И в этом качестве заявление «У меня есть парень» очень эффективно, так как показывает отсутствие интереса, но при этом щадит мужское эго и подтверждает приверженность традиционным идеям (женщина признает, кому принадлежит главенствующая роль в общественном пространстве и личных отношениях).
Конечно, эта формула неидеальна. Правы те критики, которые считают, что, апеллируя к несуществующему бойфренду, девушка подписывается под теорией, будто мужская власть сильнее, чем ее собственная воля. С другой стороны, когда твоя задача – защититься от агрессора, очень сложно сохранять приверженность высоким принципам.
Криста Энн, кстати, знает еще один способ, который подойдет для женщин, не желающих отговариваться наличием парня. «Я могу отпугнуть мужчину, неожиданно ответив ему в той же оскорбительной манере, которой пользуется он. Если ко мне подкатывают с возгласом «Какие буфера!», я рявкну, к примеру: «А достаточно ли велик твой член, чтобы постучаться ко мне?» Многих как ветром сдувает». Тактика, скажем прямо, рискованная, но она хотя бы позволяет женщине заявить о себе как о полноправном субъекте, а не прятаться за выдуманной фигурой, безоговорочно признавая авторитет самца.
* * *
«В конечном итоге весь вопрос в том, как человек воспринимает окружающих. Считает ли он их равными себе, человеческими существами с такими же потребностями, как у него, или это всего лишь объекты для удовлетворения его желания? – так ставит вопрос Нил Штраусс. – Есть люди, которые вроде бы ничего дурного не делают, но при этом в глубине души твердо верят, что других можно просто использовать. В том-то и проблема».
Стоит ли говорить, что большинство женщин привыкли к тому, что их воспринимают как объект? Это стало неотъемлемой частью представлений о женской сексуальности. За нами гоняются, как за трофеями. Нас завоевывают, как крепость. Нас определяют прежде всего по отношению к мужчине – чья-то дочь, подруга, жена, мать, – и уже во вторую очередь как самостоятельную личность. Надо сказать, что женщина не перестает быть объектом, покидая публичное пространство. Часто таким же образом на нее смотрят в интимных отношениях. Мы боремся за то, чтобы в каждой из нас видели уникальное существо. Нам не надо, чтобы нас обожествляли, как мадонн, или поносили, как шлюх. Наши поступки невозможно классифицировать в соответствии с заранее расписанным сценарием. Но не все это понимают. Отчасти, наверное, именно в этом кроется причина того, что многие девушки не перестают лгать даже после вступления в настоящие глубокие отношения с любимым человеком.
Штраусс отмечает, что все виды притворства можно приблизительно разделить на две категории. Бывает, что мы говорим неправду из вежливости, чтобы пощадить чувства другого. А есть ложь, которая служит тому, чтобы подстроиться под социальные нормы (ведь выпадение из них может дорого обойтись). Большинство из нас полагают, что женские хитрости относятся к первой категории. Просто девушки не хотят обижать партнера. Однако я бы с этим поспорила. Обман второго типа встречается ничуть не реже. Да, женщины не говорят всей правды о своем сексуальном прошлом, чтобы не наносить урона мужскому самолюбию и уверить свою половину, что он – самый лучший любовник. Но, кроме того, женщины делают это еще и для подтверждения своей лояльности к сложившемуся социальному укладу, в котором они имеют право на свое маленькое счастье, и никто не властен это право отобрать.
