Глава 40

Новогодние праздники для сотрудников полиции, работающих на «земле», редко являлись праздниками в полном смысле этого слова и, в основном, сулили лишь дополнительные дежурства и «усиления» в местах проведения праздничных мероприятий. ППС-ники и ПДН-щики были задействованы на «елках», бухгалтерия и штаб выделили по одному человеку из отдела в день на случай, если возникнет какое-то ЧП, опера же были заняты выездами на различные разборки, без которых не обходились праздничные застолья.

Неизменно дважды в день Саша приезжал в больницу, как и раньше, привозя пакеты с фруктами, соками, сладостями, какими-то молочными продуктами.

Благодаря тому, что он не забыл щедро поздравить с Новым годом и Рождеством заведующую отделением и постовых медсестер, теперь он был еще более желанным гостем здесь и всегда удостаивался широких улыбок персонала.

Юля встречала его спокойно, не отводя глаз, внимательно слушала новости о том, что происходило там, за стенами больницы. На его вопросы о самочувствии отвечала уклончиво, но Саша чувствовал, что ее постоянно что-то беспокоит.

Малыш немного подрос, и было видно, что передвигаться ей стало тяжелее. Она постоянно прикладывала ладонь к животу и иногда замирала, боясь пошевелиться, когда ребенок упирался куда-то в ребро. Желая хоть как-то развеять ее монотонное пребывание в больнице, Степнов приносил ей новые фильмы, без разбору стопками скупал журналы, проспонсировал покупку телевизора им в палату и все чаще заходил к ее лечащему врачу, чтобы узнать о ее состоянии.

Следующая неделя для него прошла все в тех же раздумьях. По своим источникам Саша узнал, что до конца праздников Мельниховский с сыном уехали на горнолыжный курорт в Швейцарию. Аня, отработав свою смену в рождественскую ночь, наутро отзвонилась сообщить, что тот в баре не появлялся. Прикинув, что возвращаются Мельнихи как раз примерно к очередной смене Анны, Степнов размышлял, каким образом ему заполучить отпечатки Беслана.

Однако и в другую смену девушки, уже после новогодних праздников и еще несколько последующих, парень в баре так и не появился. Хотя, по слухам, Мельнихи уже были в Москве.

Саша сходил с ума от невозможности проверить свои подозрения, по-прежнему просиживая вечера возле входа в клуб и, на всякий случай все же не снимая наружку с оставшихся четырех, находящихся на их территории. Опера, его стараниями получившие приличные премии по итогам работы за год, без возражений соглашались на эту сверхурочную работу.

И все-таки Степнов чувствовал, что он что-то упустил. Озарение пришло неожиданно, ухнув где-то внутри ледяным холодом — ориентируясь на слова свидетельницы, они все это время ждали появления темного Мерса, но ни один из посетителей клуба, приезжающий на подобной тачке, под описание не подходил. Зато Беслан Мельниховский подошел под описание идеально, однако в его арсенале авто не было Мерседеса темного цвета. И в тот предновогодний вечер, когда Саша увидел его в баре, он приехал на чем-то другом, так как на стоянке Мерсов не было.

Купив хорошую бутылку вискаря, Степнов отправился к знакомому в ГИБДД и попросил пробить по базе, числящиеся за Мельниховскими автомобили. Таковых они насчитали порядка пяти штук — две Toyota и Land Cruiser, записанные на Мельниха-старшего, а также Mitsubishi и новенький Porsсhe на Беслане.

Вдруг в памяти медленно всплыли слова Шведова месячной давности: «Мельниховскому от сынка одни проблемы — то подстрелят, то тачку разобьет».

Если это было больше месяца, то, наверняка, та машина уже снята с учета.

Пощелкав пальцами по клавиатуре, приятель согласно кивнул: так и есть, темно-синий Mercedes E-класса стоимостью в три ляма, был разбит в конце ноября на повороте к коттеджному поселку в Рублево, где находится загородный дом Мельниховских.

А вечером, сидя в машине, Саша увидел, как на парковку клуба въехал Porsche Мельниховского-младшего, сам он не спеша вышел из авто и, держа руки в карманах, медленно направился к входу в заведение. Несколько минут спустя раздался звонок от Ани: настойчивый поклонник здесь.

— Саша, что мне делать? — тихо спросила девушка, и опер различил в ее голосе страх.

— Я здесь, возле клуба, — уверил ее Степнов. — Просто не соглашайся куда-то с ним ехать, а в клубе он тебе ничего не сделает. Ань, мне очень нужны эти отпечатки.

— Хорошо, я сделаю. Постараюсь, — сделав глубокий вдох, пообещала Аня, и в трубке послышались короткие гудки.

Два часа спустя Мельниховский-младший покинул клуб. Один. Выглядел он очень недовольным, быстро спустился с крыльца и направился к своей машине.

Еще минуту спустя, взвизгнув тормозами, авто умчалось в сторону проспекта.

Выждав некоторое время, из дверей заведения вышла Аня. На ней была серебристая шубка, едва прикрывающая колени и высокие сапоги на тонкой шпильке. Едва она показалась на лестнице, Саша моргнул фарами, привлекая ее внимание, и девушка быстро направилась в его сторону.

— Вот, сделала, как ты и говорил, — она устроилась на пассажирском сидении и протянула ему прозрачный пакет, внутри которого была рюмка.

Степнов повертел пакет в руках, все еще не веря, что совсем скоро все прояснится.

— Спасибо, — искренне поблагодарил он девушку, которая выглядела усталой и притихшей, достал портмоне и вытащил несколько купюр.

— Ты больше не придешь, да? — помолчав, проговорила Аня грустно и взглянула на него, пытаясь поймать его взгляд.

Саша ничего не ответил, лишь отвел глаза в сторону.

— Знаешь, он реально какой-то извращенец, — она тоже опустила взгляд. — Все уговаривал поехать с ним, так настойчиво. И смотрел так зло. Думаешь, это, правда, он и есть? — Я это узнаю. И совсем скоро, — твердо сказал Степнов. Только вот как было дождаться утра, пережить эти бесконечные часы. — Ань, помни, никому ничего не говори.

Наутро он прямиком направился в лабораторию к эксперту и положил на стол перед ним пакет с рюмкой.

— Василий Петрович, у меня просьба к вам. Сравните эти отпечатки с теми, что…нашли там, — он замолчал, не в силах продолжать. — Ну, вы понимаете, о чем я.

— Я понял тебя, Саша, — кивнул мужчина. — Подойди завтра.

В коридоре Степнов встретил инспекторшу Ирину, которая как раз выходила из своего кабинета. При виде него девушка расцвела и с удовольствием напомнила ему о ее долге перед ним в виде обеда. Неизвестно, сколько бы они так еще простояли, обмениваясь любезностями, если бы в коридоре не появился Шведов.

— Саша, зайди ко мне.

То, что разговор предстоит серьезный и неприятный, парень понял сразу.

Нервно постукивая костяшками пальцев по лакированной поверхности стола, Константин Николаевич жестом предложил Степнову присесть.

— Саш, что у нас с этим делом… по шлюхам? Опер поначалу засомневался, говорить или нет. У него имелись свои подозрения насчет начальника. Впрочем, вот и подходящий момент, чтобы их проверить.

Сработает или нет? — Ну, есть кое-какие мыслишки. Точно говорить пока рано, но подозреваемый имеется. Голословно утверждать пока не могу. Получим его отпечатки, сравним с базой и… все.

Шведов помолчал, озабоченно провел рукой по лицу, подошел к окну, постоял какое-то время, все также храня молчание, и, резко развернувшись к Степнову, неожиданно выдал: — Это дело нужно списать в висяки…

Удивленно приподняв бровь, Саша молчал, ожидая дальнейших пояснений начальника.

— Саш, ходить «вокруг да около» не буду. Ты — первоклассный опер и это дело раскрыть для тебя как два пальца… Вопрос времени. Да и так, думаю, ты уже близко подобрался.

Степнов все также молчал, с интересом наблюдая за Шведовым. Лишь в глубине темных глаз зажегся нехороший огонек.

— Хватит! Будешь рыть дальше, они тебя грохнут, — и видя, что парень и дальше продолжает хранить гробовое молчание, не выдержал: — Ну, что ты так за этих шлюх впрягаешься? Были б нормальные девки, а то… — Кто … «они»? — раздельно произнес Степнов. Внешне он оставался спокойным, но в душе давно уже клокотала буря, грозящая вырваться наружу.

Шведов осекся, видимо, растерявшись от такого прямого вопроса, но быстро взял себя в руки.

— Хочешь раскрытия громкого дела? Найдем мы тебе кандидата на роль убийцы.

Получишь очередную звездочку. А еще, — мужчина сделал многозначительную паузу. — Скажу тебе честно, я собираюсь уходить выше, в Министерство. И когда будет решаться вопрос о новом начальнике Мневников, буду рекомендовать на свое место тебя.

— Так, кто «они»-то? — все так же спокойно поинтересовался Саша.

— Я думаю, ты уже понял, — Константин Николаевич взглянул ему в глаза.

— Беслан Мельниховский? — усмехнулся Степнов, стараясь ничем не выдать своего внутреннего состояния, в то время как внутри все сорвалось и полетело куда-то вниз. Теперь и никаких экспертиз не нужно. Это он! Чертов ублюдок! — Я же говорю, что ты — первоклассный опер, — с заметным облегчением выдохнул Шведов. — И все прекрасно понимаешь. Если надо, закроем какого-нибудь нарика, это не проблема. И волки сыты, и овцы целы.

— А если он и дальше будет … убивать? Что тогда, а? — с издевкой спросил Саша, ответив ему прямым взглядом. — Еще одного нарика закроем? Так и будем? Он — шлюх мочить, а мы — нариков закрывать?! — А тебе не все равно? — поморщился тот.

— Не все равно, — упрямо ответил парень. Если бы Шведов только знал, каким огромным усилием воли ему удается сдержать порыв в эту же секунду отправиться убивать Мельниховского-младшего. Ох, и мучительную смерть он устроит этому ублюдку! — Саш, за Бесом отец будет присматривать, — как можно увереннее проговорил начальник, хотя по его взгляду было видно, он и сам в это не особо верит. — Он за него ручается.

— Ага, теперь трупы они будут в бетон закатывать, чтобы не нашли! Ну, а что? В Москве строек много, — кивнул Саша, словно соглашаясь, что окончательно вывело полковника из себя.

— Полегче, полегче, Саш, — поиграв желваками, резко осек его Шведов. — Нам с ними ссориться и бодаться тоже не к чему, — и добавил наигранно мягко. — А у тебя девушка теперь есть, ребенок вот-вот родится. Вроде как семья. Подумай о них. Мало ли что…

— Что-то я не понял? — уже другим тоном ответил Степнов и даже привстал со стула. — Это что, угроза? — Господи, Саша, ну какая угроза?! Кто, в здравом рассудке, будет тебе угрожать? — развел руками Константин Николаевич. — Я просто тебя не узнаю в последнее время. Что с тобой? — зло поинтересовался он. — Подумай, мы с тобой можем неплохо поиметь с этого дела. И преступление раскроем, и карьерный рост получим, и Мельниховских к ногтю прижмем. Будут как шелковые, зная, что мы в любой момент можем им кислород перекрыть.

Саша молчал. Стало тяжело дышать, словно кто-то сдавил шею своей ледяной рукой.

— Я надеюсь, ты меня услышал, — тем временем спокойно произнес Шведов, как бы подводя итог этого разговора и давая понять, что тема закрыта.

Так ничего и не ответив, Степнов медленно поднялся и направился к двери.

Выйдя в коридор, прислонился спиной к стене и несколько секунд переводил дыхание, пытаясь успокоиться.

Суки. Нашли слабину в нем. Самое беззащитное место у него сейчас — это Юля с ребенком. Как он ни старался не афишировать свою связь с ней, но в отделе же не дураки работают, догадались. Да и Шведов сам — бывший опер.

От этих мыслей у него снова разболелась голова, возникло одно желание — напиться. В кабинете Саша опрокинул пару рюмок коньяка, но легче не стало.

Позвонив Юле, сказал, что не приедет — срочный вызов, который затянется до ночи. Не может он смотреть в ее глаза и знать, что из-за него она или малыш могут стать жертвой криминальных разборок.

Вечером, по дороге домой, Степнов заехал в супермаркет и купил пару бутылок водки. Дома, не раздеваясь, приложился к бутылке прямо из горла. Напиться, забыться, умереть… Но нельзя. У него теперь есть Юля. Как там сказал Шведов? «Вроде как семья». Один раз Бес уже отнял у него семью, второй раз — не получится. Но и просто завалить этого гада тоже не получится. Не в данной ситуации. А то, что ему хотели сказать, он понял. Будет и дальше копать под Беса, под ударом окажется и он сам, и Юля. А этого Саша допустить не мог. Но и, простив, забыть — тоже…

***

— Как думаешь, он все понял? — озабоченно поинтересовался Равиль Георгиевич.

— Ну, Саша дураком никогда не был. Думаю, понял, — кивнул Шведов..

— Но на крайний случай хотелось бы иметь запасной вариант. Ты как-то говорил, что знаешь, как его можно обезвредить.

— Угу, — промолвил полковник, задумчиво водя пальцем по кромке стакана с коньяком. — Я уже говорил, просто так убрать его нельзя, следствие серьезное начнется, — он сделал многозначительную паузу. — Так вот, у него есть девушка, тоже работает в органах. Бухгалтерша, зарплату считает. Сейчас в декрете, вроде как скоро родить должна. И если с ней, к примеру, произойдет несчастный случай, то, вполне вероятно, что опер может с катушек съехать, забухать, да что угодно, хоть совершить суицид. Тут уже разбираться долго да в детали вникать никто не будет, — Шведов с удовольствием отпил дорогой напиток и добавил как бы невзначай: — В этом году у него мать с сестрой умерли, так что если еще его гражданская жена погибнет, то будет совсем неудивительно, что парень не выдержал.

— Константин Николаич, но… беременная девушка…или грудной ребенок… Тебе не кажется, что это… слишком? Двойной грех, — покачал головой Мельниховский- старший.

— Смотри сам. Только я в нем уже не так уверен, как раньше, — безразлично пожал плечами тот. — Перемкнет у него, что он должен закрыть твоего сына и все. А вообще, у них с Бесом сразу неприязнь возникла, ты не заметил? Не знаю, почему, правда. Но когда-нибудь, чувствую, случится что-то плохое. Думай, сын твой, не мой…

Последние дни Юля видела, что Сашу что-то гнетет. Он все также старался приходить каждый день, но периодически она улавливала исходящий от него запах алкоголя. Она чувствовала, что в его жизни что-то происходит. Что-то не совсем хорошее. От этого и у нее на душе становилось тревожно. Раньше он всегда с удовольствием ловил ее взгляд, шутил, улыбался. Сейчас же у нее возникло чувство, что ему стыдно перед ней и поэтому он старательно отводил глаза. Посидев немного, быстро уходил.

Долгими часами после его ухода она размышляла о нем, о себе, о жизни, почти забросив журналы и планшет. Может, ему надоело разыгрывать из себя заботливого будущего отца и уделять ей слишком много времени и внимания? В конце концов, у него же есть и своя личная жизнь. Кто знает, как он проводит время вне стен больницы? И вполне возможно, что у него кто-то есть, ведь с ней-то он только из-за ребенка. От таких мыслей становилось горько и обидно на душе. Юля сама поражалась, почему не может выкинуть его из головы. Даже с Леной она старалась не затрагивать эту тему, предпочитая ограничиваться малозначительными фразами да беседами о поведении малыша.

Каждую пятницу Юля ждала, что наблюдающая ее врач и по совместительству заведующая отделением скажет ей долгожданные слова о том, что пора собираться домой. Но шли неделя за неделей, а выписывать ее никто не собирался. Добавив к уже известному Юле диагнозу еще парочку непонятных для нее показаний, заведующая говорила, что ей еще «лежать и лежать». До предполагаемой даты родов оставалось уже две-три недели, и Юля хотела заняться приготовлением приданного малышу. Она ведь так еще ничего не купила. Девушка знала, что по суевериям задолго до родов покупать ничего нельзя, но Юля бы хотела, чтобы все было готово заранее — выстирано, проглажено — к рождению малыша.

Но, как всегда, жизнь внесла свои коррективы. Сначала у нее заболела поясница, потом резко потянуло низ живота. Если это предвестники, то они были какие-то слишком частые и интенсивные. Девчонки с палаты посоветовали обратиться к постовой медсестре, а та уже, выслушав Юлины жалобы, пригласила дежурного врача, и началось… Ее осмотрели на кресле, прослушали сердцебиение ребенка, наказали засекать время схваток, а это были именно они, и вспоминать все, чему учили ее на курсах для будущих мам.

Она только успела набрать номер Саши и сказать несколько слов о том, что все началось, а дальше… Юля думала, что ей никогда не забыть эти бесконечные часы, когда она теряла разум от боли. Казалось, вот сейчас самая болезненная схватка, что больнее уже некуда, как накатывала новая, еще сильнее и больнее.

Сознание периодически отключалось, и некоторых моментов девушка совершенно не помнила. Все было, словно в фильме, нарезано кадрами и смонтировано. И лишь с его первым криком вроде бы все вернулось на свои места, Юля вздохнула с облегчением, живой…

— Поздравляю, мамочка, у вас сыночек, — услышала она откуда-то издалека. На секунду прикрыла глаза и в следующий миг ощутила, как ей на живот положили что-то теплое. Малыш казался совсем крошечным. Он тут же вцепился в нее своими маленькими пальчиками, как котенок уткнулся носом.

Протянув руку, Юля провела ладонью по его темным волосикам, только сейчас почувствовав, что слезы безостановочно катятся по лицу. И едва сдержала разочарованный вздох, когда медсестра забрала его, чтобы обмыть и запеленать. Юле же еще предстояла весьма неприятная и болезненная процедура зашивания, впрочем, по сравнению с самими родами эта боль была терпимее. Еще десять мучительных минут и малыша снова положили рядом с ней. Он смотрел на нее внимательно. Точная копия Саши, невольно подумала девушка. Те же карие глаза, такой знакомый глубокий взгляд…

И только сейчас Юля, наконец, осознала, что мучения закончились, она справилась. Все закончилось, и все началось. Время, о котором она так долго думала, наконец-то наступило. Вот она и стала мамой, и теперь сильнее прежнего в ее сердце билась такая горячая и такая нежная любовь к этому маленькому, родному существу. Абсолютная, безусловная любовь.

В коридоре послышались быстрые шаги. Дверь еще не открылась, а она уже знала, что это Саша. Сколько же он заплатил, чтобы его пустили в родильное отделение?! Юле было известно, что эти несколько часов он провел возле отделения, изводя вопросами врачей и медсестер.

Степнов в два счета пересек комнату, лишь у постели на секунду замер на месте, затем медленно опустился на корточки рядом и погладил ее руку, все вены которой вдоль и поперек были истыканы капельницами. На ней была бесформенная больничная одежда какого-то защитного цвета, на животе лежала ледяная грелка, на простыне повсюду виднелись кровоподтеки.

Широко распахнутыми глазами парень смотрел попеременно то на Юлю, то на малыша, который сладко посапывал, утомленный появлением на свет. Не передать словами все те эмоции, которые отражались на его лице, так же как и не описать то, что ощущала она в этот момент. В его взгляде одновременно были и восторг, и тревога, и что-то еще… Слезы?! Слезы…

— Спасибо, — Юля не узнала его голос, срывающийся, охрипший.

Смешно, но ей хотелось сказать ему то же самое. Несмотря ни на что сейчас прошлого словно и не было вовсе. А самое невероятное, что все эти безумные часы, она постоянно думала о нем. И стоило все это пережить хотя бы ради этого восторженного взгляда и тихого «спасибо».