Глава 36

И понеслось… Последующие несколько дней снова прошли в выяснении личности жертвы, составлении запросов и опрашивании соседей и коллег погибшей. Как и предыдущие девушки, она также трудилась на подтанцовках в одном из ночных клубов и не отказывалась от приватов. В крови был обнаружен тот же наркотик. Но подруги убитой добавили еще информации к уже имеющейся: ухажер Ольги М. передвигался по городу на машине «Мерседес» темного цвета. По логике, расправившись с очередной игрушкой, тот ублюдок должен был начать поиск новой жертвы, однако вряд ли бы он вновь сунулся в те клубы, где уже «засветился». В итоге было решено установить наружное наблюдение за оставшимися подобными увеселительными заведениями на подконтрольной «Мневникам» территории на случай, если там появится тип, похожий на составленный фоторобот на «Мерсе» темного цвета. Таковых в районе было еще пять, не считая мелких притонов.

В течение двух месяцев каждый вечер кто-то из оперов посменно дежурил возле этих клубов, в том числе и сам Степнов, появляясь дома лишь время от времени.

Юля практически всегда находилась дома — сессия закончилась, и ей больше не нужно было ездить в институт, лишь в конце октября она вышла на два дня на работу, чтобы передать дела какой-то новой сотруднице, которую, наконец, где- то нашли. Когда он приходил поздно ночью, она уже спала, а когда уходил утром — еще не выходила из комнаты. Все чаще приходилось ограничиваться смс и короткими разговорами по телефону, когда на его короткие вопросы она отвечала односложными ответами. И лишь раз в две недели по утрам он отвозил ее в поликлинику, чтобы пройти врача и сдать анализы.

Эти несколько часов, проведенные с Юлей, были единственной отдушиной.

Саша мог любоваться ею, пока она собиралась, спускаться рядом по лестнице, открывать дверцу машины и всю дорогу осторожно кидать взгляды в зеркало заднего вида, а потом, ожидая ее в машине, вызывать в памяти картины прошлого или представлять себе возможное будущее.

И в это утро Степнов тоже застыл посреди холла, наблюдая за тем, как Юля повязывает шарфик перед зеркалом, садится на пуфик, надевает сапоги.

Молния идет совсем туго, и девушка хмурится, потому что подросший животик мешает наклониться. Опустившись на корточки и осторожно коснувшись ее голени, он тянет за замочек, затем надевает сапог на другую ногу и лишь после этого поднимает глаза.

С этого момента так и повелось. Теперь Юля реально ощутила, что его присутствие необходимо. Обуваться, разуваться, наклоняться стало совсем неудобно, и его помощь была как нельзя кстати. Поначалу она стеснялась, ведь это было так… интимно, его прикосновения обжигали, но видя, что он относится к этому совершенно спокойно, тоже решила не заморачиваться. Тем более, это было бесполезно. Она давно поняла, что если он что-то решил, то так и будет. А лишний раз ругаться не хотелось, ведь помогает же… Юля взяла с полки стеллажа стопку направлений, чтобы убрать их в сумку. Один из листков выпал и, кружась, приземлился на пол прямо возле ног парня.

Наклонившись, Степнов поднял бумажку и на секунду задержал на ней взгляд, после чего протянул Юле.

— Почему ты мне не сказала, что сегодня собираешься на УЗИ? — спросил он.

— Зачем? — пожала плечами девушка.

— В смысле, зачем? — хмыкнул Саша. — Я тоже пойду.

Юля посмотрела на него с недоумением, но вслух ничего не сказала. Убрала направление в сумку вместе с другими, проверила наличие паспорта и, застегнув замочек, перекинула ремешок через шею.

Что это ему еще взбрело в голову? Для чего пойдет вместе с ней? Лучше сидел бы в машине со своим телефоном, вел переговоры с операми, которые без него и шагу ступить не могут. Но, по-видимому, он решил играть роль заботливого папаши по полной программе — совместное УЗИ, словно они счастливая семейная парочка, ожидающая своего первенца.

— Вот его ручки, вот ножки, видите? — врач водила пальцем по монитору.

Юля медленно перевела взгляд на Сашу. Он завороженно глядел на экран, по лицу парня блуждала улыбка. Там, на экране монитора, была уже не едва заметная точка, сгусток клеток, а маленький человечек, который шевелил крошечными ручками и ножками, тер лицо и, словно ощущая, что на него смотрят, отворачивался. Это зрелище было самым невероятным, что Степнов когда-либо видел в своей жизни.

— А видно, кто это? — с явным интересом спросил он.

— Прячется, ножки сжал. Будет вам сюрприз, — с улыбкой заметила врач, что-то записала в карте и обратилась к девушке: — Ну, что ж, все довольно-таки неплохо, ребенок развивается по срокам. Продолжайте соблюдать покой и выполнять все назначения врача.

Она нажала на кнопку, и принтер распечатал фотокарточку с экрана. Врач обернулась к парню, вложив картинку ему в руки.

— Держите, папаша, для истории, — улыбнулась она. Всегда было приятно, когда мужья приходили вместе с женами посмотреть на малыша, пусть пока еще только на экране. Врачиху очень умилило выражение лица парня, с какой нежностью он глядел то на экран, то на девушку. Она и не догадывалась, какими сложными и путанными были их отношения.

Когда стрелки часов перевалили за полночь, рядом с машиной Степнова остановился темно-синий «Фольксваген» Влада. Саша завел мотор и медленно подал назад, выехал на проспект и, проехав немного, оставил машину у обочины и пешком вернулся к клубу.

— Ничего? — поинтересовался Влад, когда он опустился на пассажирское сидение.

Саша кивнул: — Еще один вечер впустую.

— У ребят тоже, — вздохнул напарник и друг.

— Ладно… Посиди до трех и езжай домой, вряд ли он появится позже, — посмотрев по сторонам, заключил Степнов и, взяв из бардачка банку энергетика, откупорил крышку и сделал несколько глотков. — До одиннадцати можешь на работе не появляться.

— Сань, я тебе совсем забыл сказать, тебя сегодня вечером Петрович спрашивал.

Кажется, что-то важное.

— Василий Петрович? А по поводу? Не знаешь? Влад только неопределенно хмыкнул. Наверное, Петрович нарыл что-то по последней девушке. Хорошо, если будут отпечатки, да хоть что-то, что позволит выяснить личность любителя сексуальных игрищ со смертельным исходом.

Степнов набрал номер эксперта, но телефон был отключен. Ладно, тогда все завтра.

— Сань, время позднее, человек-то пожилой уже. Завтра утром и спросишь на работе, езжай спать.

— Да, сейчас поеду. Только зайду оглядеться. У девчонок узнаю, может, кого заметили, — посмотрев на наручные часы, сказал Саша. — Давай, до завтра. Звони, если что, — и, махнув парню рукой, вылез из машины. На ходу сделав еще несколько глотков из банки, выбросил ее в урну у входа и, поднявшись по ступенькам, скрылся за дверями клуба.

Проводив его взглядом, Влад достал из пачки сигарету и прикурил. Как же, оглядеться он пошел. Останется, как минимум, на час. И ходит всегда к одной и той же — невысокой миниатюрной девице с пепельно-русыми волосами и обычным именем Анна. Один раз Влад не удержался, спросил у девчонок, которые и рассказали, что заходит он к ней стабильно раз в две недели. Еще пошутили: «Уж не запал ли ваш нач серьезно на нашу Анютку?». И это в то время, когда дома его ждет беременная девушка.

Юля… Такая красивая, нежная и всегда такая грустная, тихая. Интересно, почему она с ним? Неужели простила то, что он сделал? Или пришлось простить, потому как другого выхода не было? От одного воспоминания о ней по телу разлилось приятное тепло. Он заметил ее еще задолго до ее прихода к ним на проверку. В начале весны ему по долгу службы доводилось не раз бывать в Управлении и заходить к ним в кабинет для написания рапорта на получение аванса. Вполне возможно, что и Степнов обратил на нее внимание еще до того, как ее направили к ним в «Мневники». А, скорее всего, он же и приложил к этому руку. И если он, Влад, всего лишь осторожно разглядывал ее издали, намереваясь завязать знакомство при первом же удобном случае, Саша тут же перешел к активным действиям. Но даже не смотря на то, что тот наворотил, Юля согласилась жить с ним, носит его ребенка, а ему, Владу, так и остается наблюдать за ней со стороны и ограничиваться лишь стандартными приветствиями в эти редкие мгновения, когда Степнов просил его куда-то ее отвезти. Да уж, чужая душа — потемки, а уж женская — тем более. А знает ли она о том, что Саша регулярно изменяет ей со стриптизершей из ночного клуба? И, возможно, не только с ней. Если бы только… Он бы от такой девушки ни на шаг не отходил.

От этих мыслей парень злился все больше. На себя — за то, что постоянно думает о той, которая ему не принадлежит и никогда не посмотрит в его сторону. На Сашу, ставшего для него практически лучшим другом, но в то же время остававшимся непреодолимой преградой к счастью. На Юлю — что простила человека, перевернувшего ее жизнь с ног на голову.

Саша медленно поднялся с кровати, застегнул ремень. Достал из кошелька несколько купюр и кинул на тумбочку, девушка молча сгребла деньги и убрала их в верхний ящик. Бесшумно ступая по пушистому ковру, подошла к нему и, привстав на мыски, провела пальчиком по его щеке.

— Когда ты теперь еще придешь? — мягким и обволакивающим голосом поинтересовалась она.

Степнов мазнул взглядом по ее ногам в чулках на подвязках и тонком пояске, проходящем вокруг талии, и отвернулся, продолжив одеваться.

За последние два месяца он уже несколько раз приезжал именно к ней. Она всегда умелыми действиями без лишних слов помогала ему снять физическое напряжение, но с пустотой и недовольством в душе совладать не могла.

— Не появлялся? — кинул он, не глядя на нее.

Девушка еле-слышно вздохнула и покачала головой:

— Не-а… Получив свое, клиенты, как правило, теряли к ним интерес. А ей так хотелось, чтобы этот красавец взглянул на нее иначе, чем просто как на шлюху. Когда она только ступила на эту стезю, девчонки поопытнее ей сразу сказали: одно из правил — не влюбляться в клиентов, даже постоянных. А она, кажется, влюбилась в главопера их района. Только ему она была интересна лишь как средство для получения удовольствия.

— Если увидишь, ты или девчонки, кого-нибудь похожего на него, через Жеку дай знать. Я на днях заскочу еще.

Степнов вышел на улицу, освещаемую желтоватым светом фонарей, мазнул взглядом по стоянке — почти все клиенты заведения уже разъехались по домам, на часах половина второго ночи. Машины Влада отсюда видно не было, но Саша знал, что он на прежнем месте, в тени деревьев, куда не доходил свет фонаря. И сейчас наблюдает за тем, как он выходит из клуба лишь полтора часа спустя.

Наверняка, догадывается, почему он провел здесь столько времени. Впрочем, плевать. Что бы Влад там ни думал, ни завтра, ни потом он не скажет об этом ни слова.

Закурив, Степнов медленно дошел до машины. Сделав лишь пару затяжек, бросил окурок куда-то в ночную тьму и потянул за ручку двери. Заняв водительское место, он обхватил руль руками и опустил на них голову, на несколько минут прикрыл глаза. Неприятно, муторно, пусто, тревожно. Душа чего-то просит, вот только чего?

С утра по приезду в отдел Саша первым делом отправился на поиски эксперта-криминалиста.

— На ловца и зверь бежит, Василий Петрович! Вы меня искали? — Да, Саш, — мужчина как раз сам направлялся в кабинет к начальнику уголовного розыска. Он протянул Степнову бланк заключения: — Взгляни, думаю, тебе будет это интересно.

Саша пробежался глазами по строчкам заключения.

— И…? — Саша, такие же отпечатки нашли в гараже. Я про твою сестру, — осторожно проговорил эксперт.

Несколько долгих секунд парень молчал, пытаясь осознать услышанное.

— Вы хотите сказать, что… — с трудом проговорил Степнов, чувствуя, что при одной только мысли об этом ему не хватает воздуха. — Это сделал один и тот же человек? Василий Петрович утвердительно кивнул. Выдохнув растерянное «спасибо», парень медленно развернулся и, все еще сжимая в руке лист заключения, словно во сне направился к своему кабинету, не сразу услышав свое имя.

Посреди коридора стоял Шведов.

— Саша, зайди! — коротко бросил он, когда тот, наконец, обернулся. Кажется, начальник был чем-то разозлен. Эксперт поспешно скрылся у себя в кабинете, видимо, не желая накликать гнева руководства праздным шатанием по отделу.

Сложив лист вчетверо и убрав его в карман, Саша прошел в кабинет Шведова.

— Наверху уже не знают, чем заняться. Они думают, нам тут делать совсем нечего. Всякую ерунду придумывают, — возмущенно проговорил Шведов, усаживаясь за стол. — Сейчас опять до вечера в Главке торчать придется, а здесь работа стоять будет! — кипятился он непонятно на что, но быстро успокоился. — Ладно, Саш, что у вас по банде, что наркотой в школах приторговывают? Сегодня их брать идете? — Да, вечером планируем произвести контрольную закупку, — огромным усилием воли отогнав от себя водоворот мыслей о сестре, Степнов постарался включиться в работу.

— Осторожно, говорят, они совсем отмороженные, — предупредил Константин Николаевич.

— Ну, не больше, чем мы, — совершенно серьезно ответил Саша.

Юля взяла в руку заключение УЗИ. Какие-то цифры, слова, в которых заключалась важная информация о малыше. Самое главное, что все в порядке.

Осталось совсем немного времени, и он появится на свет. Девушка улыбнулась, почувствовав, как ребенок толкнулся в животе, как будто знал, что мама сейчас думает о нем. Наблюдающий Юлю врач порекомендовал через месяц начать посещать подготовительные курсы к родам, чтобы встретить, как он выразился, «самый важный и самый приятный период ее жизни во всеоружии», и не дать ложным страхам испортить последние недели перед родами.

А страхи уже начали появляться. Как и любая девушка, Юля всегда считала, что родильный дом — это какое-то особенное место, где происходит чудесное таинство рождения новой жизни, и то, что происходит за его дверьми окутано восхитительной аурой волнующего счастья с ноткой болезненного ожидания. Ей хотелось поскорее там оказаться и испытать непередаваемое чувство безграничного блаженства от того, что она держит на руках частичку себя, но иногда холодом накатывал страх того, что она не справится. К тому же, в последнее время все чаще стали появляться мысли о маме, которая умерла при родах.

Отец никогда не рассказывал в подробностях, почему так случилось, что молодая здоровая женщина, в муках родив дочку-первенца, отошла в мир иной.

Раньше Юля была для этого слишком молода, а сейчас и рассказывать было некому. Что это было, ошибка врачей или какие-то патологии со здоровьем у мамы, девушка не знала, вот и домысливала всякое. Если патологии, то не передалось ли и ей по наследству? И не попадет ли она в руки к врачам- непрофессионалам? С учетом того, что эмоциональный настрой у Юли был скорее пессимистичный, обусловленный нежеланным и насильным присутствием Степнова в ее жизни, неудивительно, что иногда у нее возникали тревожные и жуткие мысли, а если и она умрет? Что тогда будет с малышом? И как последняя надежда — хорошо хоть отец у ребенка будет, а то бы совсем один остался, одинокий и никому не нужный, одна дорога ему — детдом. Жалость к нерожденному малышу пробирала до самых нервов, не давая спокойно спать ночами, но потом неожиданно Юля брала себя в руки и отгоняла мрачные мысли. И сама же удивлялась себе, вроде всегда старалась быть оптимисткой, что же происходит сейчас? Почему она никак не может успокоиться и просто наслаждаться беременностью, ведь мучивший ее столько времени токсикоз, наконец, отступил? В такие моменты Юля даже была благодарна Степнову за то, что он есть. Того, что произошло, уже не исправить. Время не повернуть вспять. Нужно жить дальше. И если уж судьбой ей предначертано этот отрезок жизни делить с ним, то упираться бессмысленно. Тем более что сейчас парень вел себя иначе. Если бы он раньше был таким, может, и нормальное общение у них получилось бы.

Он приходил поздно, уходил рано. Иногда заезжал и в течение дня. График работы у оперов ненормированный, а у начальника вообще, можно сказать, круглосуточный. Он мог и среди ночи куда-то сорваться. Пару раз, стоя у окна, Юля видела, как он приезжал, выходил из машины, неизменно держа в руках пакет с продуктами для нее, направлялся к подъезду, но потом, после разговора по мобильному, был вынужден разворачиваться с полпути и нестись обратно к машине. Срочный вызов. Неотложная проблема, требующая его вмешательства.

Москва — слишком большой и оживленный город, в нем каждую минуту что-то да происходит: кого-то грабят, избивают, убивают, просто предают. Как там говорится, Москва слезам не верит. Жива-здорова? Крыша над головой, работа есть? Остальное будет, главное, отпустить прошлое, медленно ядом разъедающее настоящее и будущее.

Через месяц, глядя на его тревожное и усталое лицо, она ловила себя на мысли, что ей его уже жаль, и гнала ее прочь. Этого еще не хватало! Он сам выбрал себе такую профессию и, похоже, даже получает от своей работы истинное удовольствие, раз кидается в нее с головой, по крайней мере, жить иначе, наверное, он уже не сможет. И такими глазами на нее смотреть не надо! Пережить сколько, год-два-три, пока ребенок не пойдет в детский сад, и она не выйдет на работу, и все, до свидания. Но прежнего запала уже не было, как и ненависти. Она исчезла, пропала, растворилась в череде ежедневных забот.

Написание диплома (благо, интернет дома, ходить по библиотекам не нужно), общение с Леной, думы о приданом для ребенка отвлекали ее от невеселых мыслей о прошлом, да и сами воспоминания несколько стерлись в водовороте новых впечатлений от шевелений малыша и осознания своего материнства.

Степнов расплатился с водителем и вылез из автомобиля. Его машину к утру обещали пригнать опера. Приветливо моргнув фарами, такси скрылось в темноте ночи. Было тихо и свежо. На земле поблескивал серебром иней. В небе таким же серебром светила луна. Вздохнув полной грудью, Саша поморщился.

Вот суки! Ребро теперь будет болеть несколько дней. Хорошо, додумался бронежилет надеть, а то и вовсе сейчас валялся бы в больничке, или и того хуже. А ему теперь нельзя умирать, никак нельзя. Не сейчас.

Во время контрольной закупки «школьные» наркоторговцы предприняли попытку к бегству, оказав вооруженное сопротивление. В итоге, один из них был убит, с двумя другими еще предстояло поработать — впереди допросы, очные ставки. А кроме этой швали еще куча незакрытых дел, но главное — ежевечерние дежурства у клубов, которые отныне были важнее всего. Весь день ему не давали покоя мысли о том, что он узнал от эксперта — этот ублюдок, которого они ищут, имеет прямое отношение к тому, что произошло с Викой. Пока это никак не укладывалось в его голове. Однако в жизни порой случаются настолько странные и страшные совпадения.

Постояв еще какое-то время на свежем воздухе, выкурив сигарету, Саша почувствовал, что алкоголь постепенно выветривается. Не нужно было пить, теперь голова начинает раскалываться, как всегда, на тысячи мелких осколков.

Да и не хватало еще, чтобы Юля увидела его нетрезвым.

Кинув взгляд на ее окна, Степнов нахмурился. Четвертый час ночи, а сквозь шторы пробивается свет. Может, что-то случилось? Он достал из кармана телефон и взглянул на дисплей — пропущенных вызовов не было. Саша снова поднял глаза на окна. Его ждет?! Если бы это было так… В любом случае нужно было идти — такси уехало, а его машина осталась стоять у отдела.

Открыв дверь, парень постарался двигаться неслышно, чтобы не разбудить Юлю. Слабая полоска света, пробивающаяся из-под двери в ее комнату, так и привлекала его внимание, манила, притягивала магнитом.

Осторожно приоткрыв дверь, Саша вошел в комнату, освещаемую лишь тусклым светом ночника. Юля спала, сжимая в руке книгу, одна рука девушки застыла на животе в привычном защитном жесте. В квартире было жарко, и во сне Юля раскрылась — тонкая бретелька сползла, оголив плечо, а и без того коротенькая ночнушка задралась, обнажив стройное бедро. Волосы волной разметались по подушке, на щеках дрожали тени от длинных ресниц, дыхание еле слышно вырывалось сквозь полураскрытые губы. Саша вздохнул, какая красавица…

Все также глядя на нее с восхищением, парень медленно подошел к кровати и, опустившись на корточки, уткнулся лицом в ее тонкие пальчики. В тот же момент грудная клетка отозвалась глухой болью, стало тяжело дышать.

От его прикосновения Юля проснулась и резко отпрянула назад, глядя на него с испугом и недоумением, натянула на себя одеяло до самой шеи. Саша усмехнулся, понимая, что заслуживает такого отношения к себе с ее стороны.

— Прости, не хотел тебя будить, — тихо сказал он.

Юля пригладила растрепавшиеся волосы и посмотрела на часы, затем снова на опера. Она внимательно разглядывала его рассеченную пополам бровь и запекшуюся кровь на верхней губе, не удержалась и все-таки спросила: — Что с тобой? Саша смотрел на нее, и ему безумно захотелось ее поцеловать, просто прикоснуться к ее губам, почувствовать их вкус.

— Все то же самое, работа, — ответил он с усмешкой и, не удержавшись, протянул руку, мягко провел ладонью по щеке девушки, встретив ее настороженный взгляд.

— Убери руку, — попросила Юля, чувствуя, что сердце бешено колотится в груди от безотчетного страха и каких-то еще совершенно непонятных чувств. — Ты пьян? В ее глазах застыла тревога и смятение, в его же, напротив, спокойная уверенность, словно, наконец, окончательно и бесповоротно к нему пришло осознание чего-то важного.

— Какой же я был дурак, — задумчиво произнес Саша, убирая руку и не спуская глаз с девушки.

Он разглядывал ее красивое лицо, в свете ночника казавшееся еще более утонченным и нежным, а очертания ее фигурки под легким одеялом — более хрупкими. Внутри него нарастало безумное желание, чтобы она принадлежала ему снова, но только не так как это случилось тогда. Теперь все было иначе.

Саша хотел, чтобы она ответила ему взаимностью. Хотел видеть себя в ее глазах, а не страх. Там, где страх, нет места любви. А он уже давно был безнадежно влюблен, как бы ни было странно это признавать.

— Как бы я хотел вернуть время назад, — парень был тих и серьезен.

Юля натянула одеяло выше и напряженно смотрела на парня, не сводящего с нее глаз, и молчала. Он был нетрезв, она это видела. И именно это останавливало ее от резких слов. Неизвестно как он поведет себя, если она потребует, чтобы он покинул комнату. Мурашки пробежали по ее спине — было что-то в его взгляде, что ей не понравилось.

— Я тоже, — медленно произнесла девушка и, не удержавшись, добавила: — Поверь мне, я никогда бы не переступила порог вашего чертова ОВД.

Усмешка слегка тронула его губы, отдавшись в них обжигающей болью. Саша попытался представить, что было бы, если бы они не встретились, и мог сказать однозначно — испортив жизнь ей, он одновременно наполнил смыслом свою.

Неожиданно приподнявшись к ней, он коснулся губами ее губ.

Девушка застыла на месте, не в силах даже пошевелиться. Кажется, сердце пропустило удар, затем бешено заколотилось в груди, и накрывающей ледяной волной накатило «дежавю». Кабинет. Ватный диск с перекисью в ее руке. Его глаза, совсем близко. И настойчивые, обжигающие губы с привкусом крови. И снова привкус крови, на этот раз ее, и боль в запястьях, в мышцах, в каждой клеточке придавленного тела, где-то в глубине живота… Юля резко отстранилась, уперевшись обеими руками в его грудь, и произнесла дрожащим голосом:

— Саша … не надо…