Глава 63

Кунал поднялся рано утром, когда ночь еще не прощалась с миром, и лишь тоненькие полоски света намекали на грядущую зарю.

Остальные солдаты напились, но Кунал опрокидывал свои чашки в траву, когда никто не видел, тем временем обдумывая план. Он всегда считал боевых товарищей по-настоящему хорошими людьми, но начал понимать, что это мнение произрастало больше из надежды, а не из действительности, – Лакш и Амир были исключениями.

Недели в пути что-то перевернули в самой его глубине. Кровь, смерть, война – всего этого он не мог изменить. Но он больше не чувствовал слепого зова долга и не видел вещи только в черно-белом цвете. Это звучало в сердце так же ясно, как голос матери. Он провел ночь, пытаясь вновь почувствовать себя таким же, как все, солдатом, но все окончилось лишь осознанием – никогда он не станет с ними единым целым.

Кунал двигался, словно ветерок, движения были стремительными, но безмолвными. Он украл кое-что из оружия ребят. На миг замерев, он оставил оружие Лакша на месте и бросил на друга долгий взгляд.

А там, где он спал, Кунал положил найденный в сумке Эши меч-плеть. Пусть думают, что его снова схватили, чтобы убить.

В конце концов, он же видел Гадюку.

Они не пойдут его искать, и память о нем исчезнет – правило солдат запрещает возвращаться за пленниками.

Он надеялся, что Лакш и Амир вернутся в Крепость и когда-нибудь простят его. Кунал отдал бы что угодно за возможность объясниться с ними, но у него оставалась только крошечная возможность для маневра.

Однажды он это сделает. Кунал спрятал эту надежду глубоко внутри, готовясь к уходу.

Что случится с ним потом? Он не знал, но был готов к неизвестности.

Кунал сжал зубы и прицепил оставшиеся ножи на пояс, затем подобрал одну из сумок, принадлежавшую молодому солдату.

Внутри нее лежало достаточно провизии на несколько дней, пока он не отыщет Эшу.

Нежная утренняя роса украшала молодую поросль джунглей, в воздухе роились насекомые, и Кунал, неслышным шагом удаляясь от лагеря, постарался не поскользнуться на влажной растительности. Зайдя за деревья, он судорожно вздохнул и услышал шорох.

Он застыл.

Кунал взглянул наверх, откуда раздавался звук, и уловил какое-то шевеление в кроне дерева. Похоже на лицо молодой женщины в капюшоне. Он сменил курс и вернулся, крадучись, на несколько шагов, чтобы удостовериться в увиденном. Ее лицо навсегда запечатлелось в его памяти, и, если она там, им обоим надо убраться отсюда до того, как солдаты проснутся.

Другой шорох сзади испугал Кунала, рука взлетела к рукояти ножа, и он резко обернулся.

Проклятье, Эша.

Он встретил взгляд – но это были не карие, насмешливые глаза Эши.

– Куда-то идешь? – спросил Лакш, выходя из теней.

На его лице было странное выражение.

– Просто услышал шум, решил сходить на разведку. – Кунал пожал плечами, быстро соображая. Он попытался расслабиться, чтобы не казаться таким же виноватым, каким себя чувствовал.

Сколько увидел Лакш, пока он готовился к побегу? Поверит ли друг его лжи, возненавидит ли, если он расскажет правду?

Ему хотелось ощутить облегчение – это ведь просто Лакш, однако вместо этого внутри появилась тяжесть. Так что он последовал примеру Эши – обратился к ее излюбленному язвительному юмору.

– Похоже, Джагит уснул во время дежурства, – слегка усмехнулся Кунал, сохраняя непринужденную позу.

– Зверь или человек? – быстро спросил Лакш.

Кунал покачал головой, не желая, чтобы Лакш разбудил остальных солдат. Его друг подошел ближе, золотые наручи блестели в слабом свете зари. Он уставился на Кунала, скрестив руки на груди.

– Или, возможно, это была змея? Слышал, в этом районе Дхарки они водятся. Особенно гадюки.

Кунал вскинул голову и встретился с Лакшем взглядом. Он тяжело сглотнул. Лакш усмехнулся, давая понять, что его выбор слов не был случайным.

Эша. В спешке бегства Кунал позабыл, ради чего был затеян весь этот поход, что четырех из них послали с одной целью – схватить ее и тем самым завоевать должность нового командующего Кровавой крепости.

Очевидно, Лакш этого не забыл.

– Нет, никаких змей. Только олень. Вообще-то я шел назад к лагерю, но остановился набрать воды. Извини, что разбудил.

Кунал начал сдвигаться ближе к дереву, откуда послышался первый шорох. Лакш кивнул, оставаясь неподвижным.

Он надеялся, что лицо Эши ему привиделось и что ее не было поблизости. Если она здесь и Лакш все понял, Эша подвергнется смертельной опасности. Они оба.

– Ты всегда идешь на разведку со всеми пожитками? – поинтересовался Лакш, отвлекая Кунала, сосредоточившегося на звуках джунглей.

– Никогда не стоит пренебрегать осторо…

Лакш прервал его.

– Хватит, Кунал. Больно тебя слышать. Ты ужасный лжец. – Кунал промолчал. – Я видел меч и, что еще важнее, тебя вместе с ней.

Кунал ощутил укол страха.

Он знал. Лакш знал, что Кунал нарушил приказы, но, что еще хуже, он знал о личности Эши. И все-таки Кунал попытался сохранить уверенный, ровный тон. Нужно лгать сквозь зубы. Есть шанс убедить Лакша, что он ошибся.

– С той девчонкой? – фыркнул Кунал.

– Ты имеешь в виду ту девушку с прекрасными глазами, она же Гадюка?

– Что?

– Нет смысла это отрицать. Перестань притворяться. Я тебя знаю, Кунал, как брата.

Кунал откашлялся, давая себе секунду на размышления и гадая, не пригрезилась ли ему нотка боли в голосе друга. Нужно время, чтобы объяснить свой выбор, но станет ли Лакш слушать? Или боль от притворства Кунала заставит его завершить порученное задание?

– Лакш, это не то, что ты думаешь.

– Нет? – Лакш сухо улыбнулся. – Я вот думаю, ты врал мне, скорее всего, с Фаора, а может, еще раньше. Вчера на поляне я увидел вас обоих, ведущих себя приветливо, а когда ты упомянул, что Гадюка – женщина, связал концы. А уж то, что ты оставил меч этим утром, – последний ключ к разгадке.

Кунал не мог нащупать верного направления. Если он это признает, то раскроет Эшу и подставит ее под удар. Если продолжит лгать, лишится доверия Лакша, возможно даже, его дружбы.

Так или иначе он потеряет нечто дорогое.

– Ты утаил от меня все, Кунал. И давно ты об этом узнал?

– Поверь мне, я никогда не желал тебе лгать, но ты сам сказал – это состязание.

– Это было состязанием, но я считал, что мы друзья, Кунал, – сказал Лакш, и в его маске проявилась первая трещина. От этого невидимый нож еще глубже пронзил нутро Кунала.

– Мы друзья, Лакш.

– Вчера, обнаружив вас на поляне, я подслушивал. Ваша беседа была трогательной, даже душераздирающей, особенно когда ты решил уйти… но ты действительно ушел. Ты пошел обратно в Крепость. Я принес тебя в лагерь, чтобы присматривать за тобой. Надеялся, что ошибся.

Кунал вздрогнул. Лакш надеялся, что Кунал не вернется в Крепость?

Лакш потряс головой.

– Почти не верю в это. Ты, Совершенный Кунал, – дезертир.

Разум Кунала закипел в попытках найти способ, как объяснить все Лакшу на понятном ему языке. Но поймет ли друг? Или просто увидит солдата, который забыл о долге? Несмотря на уверенность, с которой Кунал повернул прочь от лагеря, он знал – эти вопросы будут преследовать его в течение многих лун.

– Я не дезертир, я только…

– Тогда что? Ты всего лишь гуляешь утром с сумкой и оружием?

– Я всегда ношу оружие с собой.

– Тебе следует благодарить за то, что это я услышал тебя, а не другие солдаты, – покачал головой Лакш.

И Кунал был благодарен. Если бы речь шла о других солдатах, они бы атаковали, не спрашивая. Вопросы Лакша сами по себе являлись опасным оружием, но они давали Куналу выиграть время. Если бы только Кунал знал, что сказать.

– Лакш, я…

– Я просто не понимаю, отчего ты мне не сказал. Что Гадюка одна из Клинков. Что ты присоединился к дхарканским мятежникам.

– «Дхарканским» мятежникам? – переспросил Кунал, прежде чем смог остановить себя.

Недели словесных поединков с Эшей научили его слышать нюансы там, где раньше он бы их упустил. Кунал весь напрягся, сосредоточившись на лице Лакша. Там, где он ожидал увидеть отвращение, стыд, ужас, он не увидел ничего.

В Крепости солдаты никогда не называли врагов короля «дхарканскими мятежниками». Они были просто «мятежниками» или «Клинками».

– Ты имеешь в виду обычных мятежников из Дхарки? – снова спросил Кунал, стараясь избежать любой речевой ловушки.

Кунал вновь вспомнил разговор с Эшей по пути сюда о том, как кто-то хотел отвлечь Крепость и Клинков. И этот яд, с которым Лакш произнес «дхарканские мятежники». Могла ли существовать еще одна группа сопротивления, джансанская?

– Потому что, насколько мне известно, других групп мятежников нет, – продолжил Кунал ровным голосом. На щеке Лакша дернулся мускул, но в остальном лицо осталось неподвижным. Кунал наконец-то ощутил, что вырвался немного вперед в этом диалоге, даже если Лакш и подобрался к правде ближе, чем хотелось бы. Он проигнорировал слабое чувство предательства, угнездившееся в горле. – Верно? Только дхарканские мятежники. И как ты узнал, что Гадюка – одна из них? Если только у тебя нет кое-чего другого, что ты желаешь сообщить мне, Лакш.

– Время, проведенное с Гадюкой, изменило тебя, – произнес Лакш, цокая языком и улыбаясь.

Он шагнул к Куналу, тот покачал головой и отступил на шаг.

– Ты знал, что наша земля умирает? Не просто слабеет кое-где, как нам говорили в Крепости, а истощается до предела? Эта бешеная обезьянья погоня только прояснила все для меня, – сказал Лакш.

Кунал наблюдал, как друг ходит туда-сюда, по дуге. Похоже, на смену оскорбленному Лакшу пришел кто-то другой. Он всегда был хамелеоном, но от этой мгновенной перемены Кунал растерялся и никак не мог опомниться.

– Знал. – Кунал понял – настало время для честности. Ложь нависала над ними обоими. Частичка правды может спасти их дружбу. – Я сразу увидел это в некоторых городах. Голод и гибель.

Лакш одарил его одобрительным взглядом и поднял руки.

– Ты заметил. И судя по тону, тебе это не понравилось.

Кунал потряс головой.

– Нет, но не понимаю, как это может быть ответом на мой вопрос.

– Вардаан убивает нашу землю, наших людей. Он не один из нас, чего же еще нам было ждать? – Лакш никогда не был солдатом по призванию, однако это выходило за рамки простого раздражения. В его словах звучала хлесткая убежденность неофита. Выражение страстной готовности отразилось на его лице. – Признаю, сначала я почувствовал себя преданным, увидев твой уход, но больше из-за твоего выбора в пользу дхарканцев. Я-то уже год мечтал тебя завербовать. Алока мне было бы легко склонить на нашу сторону, но тебя? Ты ставил долг превыше себя. Как я мог убедить тебя, что в мире есть многое другое? Очень много того, что скрывают от нас? Но я все же надеялся, что однажды ты откроешь глаза на истину.

Лакш схватил Кунала за плечо.

– Я рад, как ни странно. Ты – настоящий джансанец и преданно сражался за свою страну. – Его голос смягчился, в нем появилась льстивая нотка. – Но ты сбился с пути. Как и мы все. С тех пор как я узрел свет под руководством Дхармдева, то ощутил, что цель найдена.

– Осторожнее, Лакш. Ты говоришь как изменник, – тихо проронил Кунал.

Его разум кипел, проводя сопоставления с той скоростью, какую мог дать лишь страх. Лакш упомянул этого человека, Дхармдева, «Владыку правосудия». Должно быть, его завербовала новая группа джансанских мятежников.

Или же все это – уловка, чтобы его подловить? Заставить его признаться в измене, только чтобы вернуть обратно? Кунал не хотел верить в такое поведение старого друга, но, будучи на волосок от свободы, тем сильнее ухватился за идею. И не сказал ничего.

– Кунал, ты знаешь, что солдаты Крепости сделали несколько лун назад с моей деревней? Когда я туда вернулся, то нашел только куклу моих сестричек. Все остальное сгорело.

Голос Лакша сломался, буря страдания выплеснулась на лицо, и оно было столь глубоким, что Кунал почти отвернулся.

В последний раз Лакш вернулся из деревни иным, он изменился. Кунал предположил, что дело было в зрелости, сделавшей его более серьезным. Он никогда не узнавал, никогда не спрашивал.

– Мне так жаль, Лакш. Если бы ты рассказал мне…

– Как я мог рассказать, что увидел дома? Последнее, что я хотел бы услышать, – что ты прощаешь своего проклятого дядю, выгораживаешь солдат, которые разрушили мою деревню, мою семью, – резко бросил Лакш.

Кунал потянулся к Лакшу, но друг вскинул руку.

За считаные мгновения хладнокровие вернулось к нему, и Лакш слегка улыбнулся.

– Вот почему ты нужен нам. Присоединяйся к нам, присоединяйся к мятежникам своей родины. Мы желаем того же, чего и ты. Дхармдев желает того же, чего и ты.

– И что же это, в точности?

– Свободная Джанса. Наша страна и земля – снова в наших руках. Королю Вардаану нет дела до джансанцев. Он сжигает деревни, грабит и без того нищие города. Все ради собственной выгоды.

Кунал уставился на него, не зная, стоит ли задавать вопросы, одолевающие его разум. Свободная Джанса? А как насчет здоровой, единой Джансы? Джансы, процветающей под сенью нерушимых уз «джанма»?

И кто встанет у руля, если они свергнут Вардаана? Как новоявленные мятежники собираются развеять все эти опасения?

И тогда Кунал понял. Первая маска Лакша на самом деле была уловкой – он пытался использовать чувство вины Кунала против него самого. А когда не сработало… Но почему? Это ранило его.

Он был племянником генерала, символом всего, чем являлась Крепость. Была ли дружба Лакша хоть в чем-то искренней?

От этой мысли во рту появился кислый привкус.

Но его подстерегала не только эта опасность. В голове Кунала звучал голос Эши. Если эти джансанские мятежники раскроют тайну его происхождения, кончатся его мирные дни. Легкокрылая, только что найденная свобода и способность делать самостоятельный выбор могут исчезнуть.

Вопреки всему Кунал не мог отрицать притягательности слов Лакша. А Лакш, кажется, это заметил.

– Ты нужен нам, Кунал. Наше дело нуждается в тебе, – продолжил Лакш, его голос понизился, стал более настойчивым. – Отведи меня к Гадюке, и нам удастся привезти ее обратно. Ты сможешь стать командующим Крепости, и мы сумеем осуществить перемены, о которых ты грезил и рассказывал Алоку. Мы вернем страну изнутри, вернем джансанскую армию. Наша группа остается верна Джансе, и мы подбираемся все ближе и ближе к ключу, который исцелит нашу страну. Подумай о том, что мы могли бы сделать вместе.

От слов Лакша в груди Кунала заныло – это был ответ на невысказанное желание, переживаемое годами. Разве это не было одной из его целей? Перекроить армию таким образом, чтобы она соответствовала матери-Джансе?

Боль только усилилась, когда он осознал, что это старое стремление, отложенная мечта. Он не мог испортить новую жизнь, выдать Эшу и даже ее команду, только чтобы исполнить свою старую дикую мечту. Если он и был в чем-то уверен, то в этом.

А ключ к исцелению страны? Что Лакш имел в виду, говоря о нем? Может ли это означать разрушенные узы «джанма»?

– Мальчики, вы обо мне говорите?

Эша спрыгнула с дерева. Ее волосы встали дыбом от ярости, а в каждой руке было по мечу, когда девушка легко коснулась земли.

Лакш рассмеялся, и его лицо расплылось от искренней радости.

– Рад снова тебя видеть, Гадюка. Должен сказать, я впечатлен – похоже, тебе удалось перевербовать Кунала. Сколько себя помню, я мог об этом лишь мечтать. – Он подарил ей ослепительную улыбку. – И если бы я только знал тогда в Фаоре, что добиться встречи с тобой будет так легко. Даже танцующих обезьянок не требуется.

– Наслаждайся, прошу тебя. Хотя уверена, мы бы нашли время поболтать, появись я в Крепости чуточку раньше, не так ли?

Кунал вскинул голову. Что Эша имела в виду?

Лакш скрестил с ней взгляд, но ничего не ответил.

Эша кивнула Куналу.

– Он наплел очень много сладкой лжи. – Она повернулась к Лакшу. – Но почему бы тебе не рассказать правду?

– Любопытно узнать, как ты все вычислила, – сказал Лакш, и на его скулах заиграли желваки. Кунал заметил, как рука друга медленно ползет к кушаку. Он, в свою очередь, приблизился к Эше, стараясь незаметно взяться за рукоять ножа.

– Меч был фальшивкой, – поощрительно улыбнулась Эша. – Очень хорошей, но фальшивкой, мой кузнец сразу ее разоблачил.

– Слышал, ты оставила вместо него свой. Смелый поступок, – сказал Лакш непринужденным тоном. Его пальцы все еще танцевали вдоль внутреннего края кушака.

Эша не поддалась на его игру. Она поджала губы и постучала по ним пальчиком.

– Знаешь, как только я узнала, что копию изготовили в Крепости, то поняла – искать нужно солдата. Я все подслушала, об этом Дхармдеве, о твоем новом видении Джансы – и попытку завербовать Кунала тоже. А он знает? О крови на твоих руках?

Лакш расхохотался.

– Будто на твоих ее мало.

– Приму это как «нет». Говоришь, оставить свой меч – смелый поступок? – Лицо Эши напряглось, и Кунал заледенел от его выражения. – Твой был смелее. Убить генерала в его же спальне. Если бы ты не сказал, что знаешь о связи Гадюки и Клинков, я бы так и не догадалась.

Ее слова ошеломили Кунала, и звенья цепи соединились в сознании. Тот, кто подставил Эшу, знал о работе Гадюки с Клинками, и это он хладнокровно прикончил Сету Хотха, подбросив булавку и меч.

Неужели он действительно убил дядю Кунала – собственного генерала?

Может ли человек измениться так сильно, так глубоко, что остается удивляться – как ты вообще мог думать, что знаешь его? Или все это было враньем с самого начала?

Лакш смотрел ему в лицо, но Кунал не знал, может ли доверять этой маске больше, чем предыдущим.

– К этому моменту ты уже должен был узнать обо всех совершенных им злодеяниях. Моя семья…

– Ты убил его? – Что-то внутри Кунала хотело подтверждения, требовало его.

Лакш поколебался, но кивнул.

– Кунал, это нужно было сделать. Нам необходимо было защитить полученные секретные сведения.

Когда Кунал промолчал, Лакш продолжил:

– Кунал, ты стал одним из первых моих друзей в Крепости, и тут никогда не было притворства. Но это? Это больше нас с тобой. Больше твоего дяди. И даже так, сожалею, что причинил тебе боль.

Кунал всем существом почувствовал, что Лакш говорил искренне.

А Лакш, видимо, уловил в его глазах тень сомнения.

Он протянул руку к Куналу.

– Присоединяйся ко мне, и давай покончим с этим. Никто больше не должен терять семью.

И на мгновение Кунал поддался звучащему в его словах обещанию.

Но были ли эти новые джансанские мятежники лучше, чем Клинки? Лучше, чем Крепость?

Кунал взглянул на Лакша и уловил краешком глаза, как Эша подбирается все ближе к ним. Она стала нужным ему напоминанием.

– Нет. – Кунал покачал головой. – Ты знаешь, я не могу.

Лакш глубоко вдохнул, словно готовясь заново убеждать Кунала.

– Я подозревал, что ты так скажешь, – произнес Лакш, а затем метнул нож прямо Эше в грудь.