Глава 58
Кунал быстро зашагал к тренировочным площадкам, наблюдая, как солнце вырывается из цепкой хватки горизонта.
Он интуитивно понял – местные тренируются рано утром. Он привык вставать с рассветом, когда лучи только ложатся на песок, и хотел восстановить в чужом городе хоть часть прежнего уклада.
Кунал пытался, но не находил в себе сил забыть о том поцелуе. После него прошли дни, и они с Эшей больше не виделись, за исключением одного случая. Два дня назад она настигла его и быстро сообщила, какую легенду сочинила и почему. Кунал должен был притвориться солдатом, который решил предать Крепость и поддержать мятежников.
Все прошло легче, чем можно было подумать.
Он сплел для команды историю о том, что видел ужасы войны в городах и опустошение земель.
Эша кивала за его плечом, когда он все это пересказывал, счастливая тем, как убедительно у него выходит.
У него не хватило духа признаться – ей или самому себе, – сколько истины прозвучало в его словах. Похоже, все поверили, за исключением Харуна – тот лишь молча уставился на Кунала. Но пока его секрет не раскрыт, он сможет выдержать много таких взглядов принца.
Кунал пытался не думать о другом, уже разоблаченном секрете, касавшемся дядиной смерти. Он постоянно возвращался к этой мысли, изумляясь, спрашивая, испытывая боль.
Но раздумья о дяде до сих пор были тяжелы, особенно после всего, что Кунал узнал о событиях в Сандаре, – и утверждения Эши о том, что дядя защищал его в течение многих лет. Кунал боролся, чтобы примирить эти две части Сету Хотха, и его сердце изнемогало под грузом нового знания о собственном происхождении.
Несмотря на все это, он с нетерпением ожидал предстоящей тренировки. Знакомые движения принесут ясность в смятенный разум.
И он снова увидит Эшу…
А худшее в том, как они завершили поцелуй, это его понимание Эши – ее желание завершить месть, ее радость быть Гадюкой.
Он видел это своими глазами, и как же мог он протестовать против чего-то, что казалось неотъемлемой ее частью?
В то же время Кунал видел, как это влияло на нее, давило. И он не был уверен, сознавала ли это Эша.
Кунал решил отложить эти раздумья на потом. Он знал, что поцелуй спас его от правдивого объяснения – о том, что он вопреки дяде все еще считает себя солдатом Джансы.
Это часть его жизни, от которой он не собирается отказываться здесь, в плену.
И в то же время он хотел простой сельской жизни. И не мог не мечтать про огонь в глазах Эши.
В глубине души он до сих пор хотел исполнить то, в чем он поклялся на присяге: защитить Джансу и ее народ.
Перед ним простиралось столько дорог, но не было и намека на то, какая из них является правильной. Говоря откровенно, Кунал надеялся, что кто-нибудь выбьет из него ответ сегодня.
Кунал не знал, чего ожидать – он только что получил записку, в которой ему приказывали спуститься вниз и принять участие в общей тренировке.
Он надел подаренные ему свободные хлопковые дхоти и зашнуровал свои кожаные налокотники, таинственным образом вновь объявившиеся среди вещей.
Чуть раньше этим утром Кунал вскарабкался на парапет дворцовой крыши. Конечно, он отыскал наивысшую точку, наслаждаясь ощущением невесомости и видом домов-муравейников.
Он также заметил тренировочные площадки. Они скрывались в восточных садах возле дворца, в местечке, на вид почти непролазном. Отсюда, сверху, было ясно, что это не так – среди чащи и осыпающихся стен мелькали поляны, пригодные для упражнений.
Стражники, которые наорали на Кунала, чтобы слез с парапета, только подтвердили его догадку.
Кунал еще не окреп, и ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы сюда влезть, однако вкус свободы стоил любых усилий. Хотя Кунал не сидел в клетке, как Ракеш, он тоже был заперт во дворце, и прекрасные покои и отсутствие цепей тут роли не играли.
После правильности, которую он почувствовал во время превращения, почти все казалось теперь стесняющим. И внутри до сих пор гнездилось неверие. Как он, солдат Кунал, мог быть Самьядом? Оборотнем?
Он мысленно вернулся к намекам, которые теперь обрели смысл: пребывание на высоте всегда умиротворяло его, и это чувство казалось диким, естественным. А мигрени, появившиеся во время слежки, – неужели из-за стремления его тела к смене формы? Или же все из-за приказов дяди контролировать эмоции и тем самым сдерживать превращение? И каким образом человек может контролировать этот процесс?
У него осталось столько вопросов и не было ни единой идеи, кому их задать или где искать ответы. Сверлящее напряжение в его груди поселилось как раз благодаря любопытству и жажде разобраться в собственной истории.
Имей он чуточку передышки, мог бы проскользнуть в библиотеку. Но Куналу хотелось найти кого-то, с кем можно поговорить о вновь обретенной семье.
Он снова почувствовал себя в этом громадном дворце одиноким и неприкаянным. Человеком, играющим чужую роль, причем во многих смыслах.
* * *
По крайней мере он понял, куда идти, без расспросов стражи. Он поспешил к восточному саду и прошел через скрытые двери на большую открытую поляну, усыпанную песком, с расставленными кое-где низкими каменными колоннами.
Вдоль одной стороны площадки выстроились в ряд мишени, и люди с изогнутыми длинными луками по очереди целились и выпускали стрелы. В дальнем уголке виднелся очерченный мелом квадрат, в котором пританцовывали двое мужчин с пристегнутыми к поясам деревянными учебными булавами. В другом углу двое девушек с круглыми серебряными щитами и кривыми мечами практиковались в дхарканском щитовом бою, ныряя и уклоняясь от ударов друг друга. По периметру парни и девушки выполняли беговые упражнения.
Кунал поискал в этом хаосе Эшу, но вместо этого заметил вблизи мишеней силача Бханду.
Он пробрался сквозь толпу мятежников, которые игнорировали его присутствие. Все якобы так сосредоточились на собственных усилиях, что никто и глазом не моргнул, когда Кунал появился на площадке.
Хотя Кунала официально пригласили, он чувствовал себя лазутчиком, допущенным к закулисью внутреннего круга мятежников.
Все выглядело одновременно страшным и волнующим, ибо он знал – чем глубже проникнешь, тем труднее будет уйти.
Он пытался не замечать количества рекрутов или силы бойцов – всего того, что ему следовало бы вызнать и доложить.
Приближаясь, он краем глаза заметил Эшу, которая исправляла стойку одного из близнецов – того, что с волосами ниже плеч. Его брат находился слева и пытался принять ту же боевую стойку.
Оба воспринимали указания Эши с необычайной серьезностью, вслушиваясь в каждое слово, несмотря на то что с виду все трое были ровесниками.
Эша переоделась для тренировки в хлопковые блузку и дхоти, на ногах были кожаные сандалии на толстой подошве. На обеих руках красовались кожаные налокотники, ладони обмотаны полосками льняной ткани. Она еще не заметила Кунала, и он воспользовался моментом, чтобы рассмотреть группу.
Справа от Эши тренировалась высокая девушка с темно-коричневой кожей и короткими волосами. Она отрабатывала с Бханду комбинацию из блока и короткого прямого удара. Кунал восхитился простотой и силой движения.
Бханду фыркнул, словно кабан, и тут заметил Кунала.
– Эй, кошачьи глазки! А ну-ка, иди сюда! – крикнул он, перекрывая гул скрещивающихся мечей, стука булав и невольных возгласов боли.
Кунал вздохнул, покачал головой и подошел к группе.
– Меня зовут Кунал, а не «кошачьи глазки».
Глаза девушки метнулись к нему. Она прервалась, чтобы смерить его откровенно оценивающим взглядом сверху донизу. Кунал почувствовал, что краснеет. Кажется, ей понравилось то, что она увидела, и девушка быстро кивнула.
Бханду расхохотался, звук напоминал рычание.
– Что ж, пусть будет Кунал. Хоть ты из бывших солдатиков, но есть у тебя кое-какие черты, которые могут мне понравиться. Поглядим-ка, сможешь ли ты пройти испытание. Арпийя, брось мне свой меч.
Девушка – Арпийя – потрясла головой.
– Не-а, вызовешь его и померяешься с ним длиной мечей попозже, в свободное время. – Она ухмыльнулась. – Все равно мне придется тащиться к новым рекрутам, так что сейчас – единственный момент, когда я могу показать тебе это движение, и, если ты не выучишь его до конца тренировки, Эша ох как косо на нас посмотрит.
Бханду перекосило.
– Ненавижу этот взгляд.
– У меня от него ноги превращаются в желе, – призналась Арпийя, заметно вздрогнув.
Кунал перевел взгляд с нее на Бханду.
– Эша в вашей команде? Думал, она работает в одиночку, – осторожно сказал он, припоминая свои первые рассуждения о Гадюке.
Бханду кинул на него косой взгляд.
– Тебе нельзя даже знать такое, ко… Кунал. Она не в нашей команде.
– Она руководит ею, – отрезала Арпийя. От ее вмешательства Бханду нахмурился.
Кунал внимательно поглядел на Эшу: на то, как она выравнивает стойку по меловой линии на земле, как выхватывает стрелу, кладет на тетиву и отпускает в полет. Стрела угодила как раз рядом с центром мишени. Впечатляющий выстрел с учетом немаленького расстояния и слишком большого для ее роста лука.
В детстве она проводила больше времени в библиотеках и в гостях у театральной труппы, чем на тренировочных площадках. Но сейчас она выглядела как человек в своей стихии. И вновь он поразился тому, как сильно они оба изменились за прошедшие десять лет.
– Она об этом никогда не упоминала, – тихо произнес Кунал.
Бханду закатил глаза.
– С чего бы? Разбалтывать секреты солдату? Даже если теперь ты на нашей стороне.
Бханду не заметил его колебаний, поскольку уже сосредоточился на близнецах. Он орал им какую-то похабщину.
Арпийя перехватила его взгляд, и в ее глазах блеснуло коварство. Он высоко вздернул подбородок, стараясь не выдать того, что мысли приняли совершенно иной оборот. Он следил, как одежда Эши очерчивает контуры тела, как чуть развеваются волосы, как брови приподнимаются от напряжения.
Захватывающая картина вкупе с хаосом, царившим в его разуме и теле после поцелуя.
Эша носила свою уверенность как доспехи. Прямо сейчас Куналу хотелось иметь свою броню. В этот миг Эша огляделась, их глаза встретились, и на ее лице зажглась улыбка. Она так же быстро исчезла, но Кунал все заметил и запомнил.
Арпийя ткнула его в бок и указала туда, где стояли Эша, близнецы и присоединившийся к ним Бханду. Они приблизились к ним.
– Рада видеть тебя на ногах и здоровым, – легко бросила Эша.
Кунал прочистил горло.
– Да, чувствую себя гораздо лучше. – Он прибавил мягче, чем следовало: – Говорят, все благодаря тебе.
– И мне, – встрял Бханду. Эша закатила глаза, но тихо фыркнула от смеха.
– Мы тоже помогли, – поддержал один из близнецов. Он протянул руку Куналу. – Аахал. А это – Фархан. – Он показал на брата. – Не бойся нас спутать, это не так уж страшно.
Кунал уже заметил разницу. Во взгляде Аахала горела искорка, в то время как Фархан выглядел более серьезным и разглядывал Кунала с дружелюбием подкрадывающейся пантеры.
Кунал склонил голову перед обоими, повторяя их имена.
– Я постараюсь, – пообещал он.
– Очень на это надеюсь, – ответил Фархан голосом, ничуть не более дружелюбным, чем его лицо.
Эша цыкнула на него, и его жесткие черты расслабились. Арпийя махнула парням рукой, отсылая посостязаться стрельбе из лука. Победитель должен был купить на всех вина.
Он остался наедине с Эшей.
Она шагнула в сторону от ряда мишеней, показав жестом, чтобы Кунал следовал за ней. На этой площадке Кунал чувствовал нерешительность, неуклюжесть – все такое знакомое, но чужое. А вот ей здесь было спокойно, и от этого что-то кольнуло его в сердце.
После того представления он было решил, что понимает ее жизнь, но видеть Эшу здесь, в своем окружении? Это лишь напомнило, как мало он на самом деле о ней знает.
Эша поиграла коротким клинком, прежде чем передать его, рукоятью вперед, Куналу.
– Что, мне можно носить оружие? – вырвалось у него, прежде чем он успел себя остановить. – Да меня привечают как короля, сравнительно с Ракешем.
Эша хмыкнула.
– Ага, и не заставляй меня об этом пожалеть. Если же хочешь присоединиться к своему товарищу-солдату… – Она пожала плечами, точно говоря – это можно устроить. – Если собираешься остаться здесь, с таким же успехом можешь и тренироваться. Стыдно впустую разбрасываться таким хорошим воином.
Он принял меч, приподнял его на ладони, оценивая вес.
Хорошая вещь, но иное ощущение, чем от джансанского клинка. Чеканная работа, а не простое орудие убийства.
– С ним все хорошо?
– С поросенком? Отлично. Несмотря на то чему тебя учили в Джансе, мы не забываем о честном обращении с военнопленными. Он в клетке, кормежка ежедневная. Поскольку перемирие продолжается, Харун пока не решил, что с ним делать, но кто знает, парень может доказать свою полезность попозже.
– Спасибо, – сказал он. – За то, что спасла меня. Знаю, я не выжил бы без твоей помощи. По крайней мере, хоть это я помню.
– Ты помнишь?
– Куски, обрывки. Достаточно.
Эша, казалось, намеревалась задать другой вопрос, когда кто-то пихнул Кунала, вывалившись в разгар кулачного боя из мелового круга. Она быстро покачала головой и снова нацепила на лицо улыбку.
– Как насчет поединка, Кунал? Посмотрим, на что ты способен.
Он сомневался, серьезно ли она предлагает, однако не мог отрицать – внутри все ныло от желания ступить на заветную площадку. Все что угодно, только бы не думать.
– Оружие?
