Глава 46

Кунал пытался понять то, что сказала Эша. Его тело и разум словно бы онемели.

– Дядя внушал, что мне следует учиться контролю, поскольку я слаб, слишком эмоционален.

– Твой дядя? – уточнила она. Он побледнел, осознав, какой секрет только что выдал. – Генерал, – выдохнула Эша. – Забыла, что твой отец был его братом.

Кунал видел, как затуманилось ее лицо, как будто Эшу разрывали потрясение, растерянность и – сожаление?

– Все это время… я и не подозревала. Ты решил поймать меня не только ради поста командующего, верно? – тихо спросила она. – Генерал был твоей семьей.

Он на миг уставился на нее.

– Я хотел почтить его память, но… столького о нем не знал.

– Но он тебя принял. Как же он, должно быть, ненавидел любовь брата к принцессе Самьяд, – промолвила она про себя. Эша потянулась к нему и схватила за руки. – Кунал, именно эмоции делают тебя тем, кто ты есть. Ты сын принцессы Пайял. По праву рождения.

– Мама была придворной дамой, поэтому мы и проводили время в летнем дворце, вдали от Гвали. Мы содержали дом в полной готовности к приездам ее величества.

Даже говоря это, в темных уголках сердца Кунал знал, что Эша права. Королева за шесть лет приезжала только дважды, и притом без личной свиты.

Он ощутил, как огонь, в точности такой, о котором рассказывала Эша, разрастается внутри. Дядя всегда говорил, что единственное подобающее чувство для солдата – ярость, а остальные требуют жесточайшего контроля и соблюдения умеренности.

В этот раз он не стал сдерживать чувства. Не стал препятствовать смущению, боли, горю или ярости при мысли о том, что все сведения о близких могут оказаться ложью.

Вместо этого он позволил им внедриться под кожу. И там, глубоко внутри, ощутил, как нечто другое поднимает голову. Скорбь, укрытая так надежно, что походила, по сути, на бездну океана, – и при мысли о материнском голосе она захлестнула его целиком. И без противодействия этой скорби и мыслям о прошлом…

Он вспомнил.

Тихий смех, перезвон колокольчиков.

То, как кланялись ему слуги перед тем, как остановиться.

Истории и песни династии Самьядов, которые он узнал в детстве.

Четкость, с которой он помнил лицо матери, сияющее, словно солнце. Ее твердый голос, когда она приказала стражникам перекрыть двери в ночь переворота и увести Кунала. Она сидела на троне, а его, вопящего, уволокли прочь.

На каждый факт из жизни Кунала у дяди находился быстрый ответ, и Кунал стал считать себя ненормальным.

Сын одного из членов королевского рода? Чушь. Что за выдумка из уст столь тщедушного мальчишки.

Вскоре любой намек на прошлое из него выбили напрочь, и Кунал позволил себе забыть все эти причудливые детские сказочки. Такова была цена выживания в новом мире.

А теперь Эша стояла перед ним, подтверждая то, что он так долго отрицал. Глядя на него с выражением изумления и обвинения.

Он не хотел, чтобы эти истории были правдой. Они повиснут на его шее, навяжут новую личность, которую Кунал не желал и с которой сейчас не смог бы справиться.

Это уж слишком.

Но если он похоронит эти воспоминания, то уничтожит и память об Эше. Ибо проведенное с ней в детстве время не может быть реальным, если все прочее – вымысел.

Сердце Кунала начало раскалываться пополам, вскоре то же стало происходить и с разумом, и остаток самоконтроля развеялся.

Все произошло одновременно: боль, крик, страх, снова боль.

Он был человеком, а потом – стал зверем изнутри.