Глава 25
Эша следила за тем, как солдат из Крепости посмотрел сначала на лежавшую в его объятиях девушку, а затем – на нее. Потом вновь перевел взгляд с одной на другую.
За эти несколько секунд сердце Эши двадцать раз останавливалось и опять начинало биться.
– Не припомню, чтобы раньше девушки так легко падали мне в руки, – промолвил он, широко улыбаясь.
Она изучала его – высокого и худого, в сверкающих доспехах, а люди обходили их по широкой дуге, и кое-кто уже начал шептаться.
Это был не ее солдат.
Ей бы радоваться, потому что этот парень ничего не знал о ее личности. Но крошечная ненавистная часть Эши ощутила резкую боль. Другой солдат, Кунал, – вот кто был по-настоящему интересной головоломкой.
Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, она изобразила застенчивую, с оттенком кокетства улыбку. Уж в эту игру она могла бы сыграть с закрытыми глазами.
– Простите, моя сестра плохо переносит толпу. – Эша говорила быстро, с мольбой. – Танцующая обезьянка, особенно сальто назад, и еще все эти люди – это уж слишком, – пояснила она, бросая на него взгляд из-под ресниц.
Солдат кивнул, словно все понял.
– У меня тоже так бывает. Йаварскими всадниками меня не напугать, но от пляшущей обезьянки я бы сам упал в обморок, клянусь.
Хотя в его голосе чувствовалась улыбка, она не отражалась во взгляде – он оставался таким же острым, как и черты лица.
Эша захихикала, стараясь, чтобы это выглядело правдоподобно.
– Мне кажется, тут скорее все дело в жаре, но придется признать, что пляшущая обезьянка – в самый раз для кошмаров.
– Точно! Раз они танцевать умеют, на что еще они способны? – спросил он, озорно шевельнув бровями. Холодность начала исчезать с его лица, но Эша все равно чуяла ее внутри, как быстрину в замерзшей реке.
Его бронзовые доспехи сверкали в мягком свете, и вспыхивающие блики будили в ней иное воспоминание – то, из-за которого рука Эши невольно потянулась к пристегнутому к ноге клинку. Было бы так здорово убить солдата, тем более такого, что перешел ей дорогу. Одним мертвым солдатом больше, одним шагом ближе к тому, кто перерезал своим ножом сначала горло ее отца, затем – горло матери. Одной чумой меньше на этой земле.
Она остановила руку. Если действовать с умом, этот солдат поможет им выбраться с базара, ей ускорить движение, если использовать его с умом. Тана уже очнулась, но Эше было ясно – нехватка воздуха пока что сказывается.
– Благодарю вас, эменда, но нам пора идти. – Эша подождала ответа, позволив тишине задрожать между ними.
Она ожидала, мысленно считая мгновения. Если у него осталась хоть крупица порядочности…
– Позвольте мне вам помочь, – произнес солдат спустя несколько биений сердца.
Она послала замершему перед ней солдату самую нежную из своих улыбок, воображая все способы удушения на тот случай, если он подойдет ближе.
– Да? Как мило с вашей стороны. Папочка всегда говорил: солдаты – люди благородные. Я покажу дорогу.
Когда он поднял Тану, на его руках вздулись мышцы. Эша махнула куда-то вперед, и они пошли рядом без толкотни, потому что теперь горожане расступались, давая им пройти.
– Как вам базар? – спросил солдат. Его глаза обращались к Эше всякий раз, когда он думал, что она не видит.
Эша изобразила на лице наслаждение.
– Обожаю его и люблю сюда приходить в конце каждой луны. Сестричке тут тоже нравится, но мне пришлось уговаривать ее выскользнуть из дома, чтобы посмотреть сегодняшние представления.
Эша смотрела вперед, вычисляя расстояние между ближайшими улочками и проверяя, как близко друг к другу края крыш. Когда они спустились с отлогого холма, на котором стоял базар, Эша повела их к восточному предместью, где обитали богачи.
Возвращаться в гостиничный номер нельзя – его съемщик, скорее всего, мучился страшной головной болью и гадал, куда исчезло его утро. Во время прогулки в торговый квартал она приметила голубой дом, и быстрый осмотр дома и садов подсказал Эше, что, во-первых, он пуст, во-вторых, там есть ванна.
Она вела их в направлении дома, тщательно поддерживая легкую беседу. Они шли на восток, к знаменитым фаорским скалам, которые обступили этот конец города, бросая тень на все, что располагалось внизу.
Когда Эша заметила голубой дом, она остановила спутников и, показав на него, прижала палец к губам. Солдат смолк, и она склонила перед ним голову.
– Нельзя, чтобы папочка увидел, как мы крадемся внутрь. Он нас запрет на целую луну! А мне нужны новенькие браслеты на праздник, который состоится на той неделе, – кокетливо улыбнулась она. – Опустите сестричку. Она еще намного отдохнет, и мы проберемся туда через кухни. Если вы, конечно, не против, – добавила она, закусывая губу.
– Конечно, – сказал солдат. – Я бы хотел вас проводить лично…
Она решительно покачала головой.
– Нет, что вы, и просить не смею. У вас ведь столько важных дел по службе.
Его глаза стали рассеянными, и он кивнул, почти равнодушно, словно что-то вспомнил.
– Ничего более важного, чем услуга прелестной девушке.
Она вспыхнула, накинула край уттарьи на глаза, скрыв улыбку только наполовину, и взмахнула рукой.
Эша зорко следила, как солдат нагнулся и уложил Тану наземь. Распрямившись, он поглядел на нее и о чем-то спросил. Эша кивнула, не слушая.
Все, о чем Эша могла думать, – так это о его обнаженной шее, о том, как было бы просто и легко обнажить кинжал и спрятать его труп в саду.
Ее рука покоилась на скрытых ножнах. В крови разгоралось желание убийства. Знакомый зов, теплый и влекущий.
До того как она смогла шевельнуться, он выпрямился, и преимущество пропало из-за ее минутной слабости.
* * *
Эша проследила за тем, как солдат – Лакш – убрался обратно на базар, и испустила вздох облегчения. Он несколько минут проболтал с ней о пустяках, явно ожидая приглашения, но она приложила все силы, чтобы солдат ушел.
В этот раз она представилась фальшивым именем. Эша не ведала, сколько в этом районе солдат – и ей следовало выбраться отсюда как можно скорее.
Проблема заключалась в девушке. Эша не могла бросить ее в каком-то переулке.
Эша просунула руку под тело Таны и поволокла к саду при голубом доме. Там она втащила ее в подвальную кухню.
В кухне Тана сползла по стене и, растирая шею, едва не сшибла металлический котел. Эша со вздохом тоже облокотилась о твердую поверхность. Себе она сказала: только на секундочку, девица была такая тяжелая.
Но она устала, и сердце щемило.
– Ты тащила меня столько времени, чтобы убить? – спросила Тана, наконец вернув себе нормальный цвет лица.
Эша фыркнула.
– Это было бы крайне неэффективно. Нет, я решила спасти тебя. Пожелай я твоей смерти, ты бы умерла. Поначалу план был именно такой.
Девушка немного расслабилась и со стоном легла на пол, прислонившись головой к стене. Откашлялась. Ее вдохи были резкими и хриплыми.
– Что ж, спасибо. Я знаю, как наказывают дезертиров, и ты была должна… – Девушка прервалась и закончила иначе: – …Ты не должна была меня спасать.
Эша покачала головой. Она не была героем, хотя Тана считала ее именно такой.
То письмо стало стрелой, пущенной в ее сердце. То самое сердце, которого, по словам Эши, не было или оно было спрятано глубоко внутри. Видеть, как кто-то рискует жизнью ради любви – обретет ли она это заново?
Убив раз – остаешься убийцей. Запятнаешь руки единожды – никогда не отмоешься. А руки Эши уже много раз омылись кровью.
Она подумала, что бы сказал о ней отец сейчас.
– Я не хотела бросать мятежников, – продолжала девушка. – Но мне пришлось…
– Тана, я видела ожерелье и письмо, – выдавила Эша. Тана повернулась к ней, глаза вспыхнули благодарностью.
Эша отвернулась. Она всего лишь поступила так, как полагала правильным.
– Нам лучше разделиться. Отдохни здесь спокойно и собери припасы. Меня здесь никогда не было, мы никогда не встречались. Вернешься на базар и уедешь, куда хотела. Никому обо мне не говори. – Тана, протестуя, открыла рот, и Эша шикнула. – Возьми другое имя – так легче остаться незамеченной в любом случае. Тана Памина сегодня умерла, ясно?
Тана быстро кивнула и села. Эша видела, что она что-то хочет сказать – на это у нее самой не было настроения. Она собралась уходить, но выражение лица Таны ее остановило.
– В чем дело? – спросила Эша.
– Я кое-что слышала, – прервала девушка ее размышления. Эша подняла бровь, ожидая продолжения. – Мой последний контакт поссорился с группой солдат прежде, чем узнал в них Щитов Сенапа, – и они находились в его крохотном городке, не где-нибудь.
Щиты вдали от дворца или границы? Это новость, и любопытная новость, хотя Эша пока не понимала, что она означает. Она благодарно взглянула на Тану.
– А еще я слышала, будто Вардаан перебрасывает войска от границ внутрь Джансы. Наверное, все это связано.
Эша поджала губы и уточнила:
– А перемирие? Что-то слышно о предстоящем подписании мирного договора?
Тана не подставляла ее, так что ей не следует знать о гибели генерала.
– Люди счастливы получить передышку. Больше ничего.
В какую игру играл Вардаан? Эша знала, что солдаты нашли меч-плеть, но все шло как раньше. Несколько лун назад Вардаан использовал бы такую новость, чтобы стереть с лица Земли приграничные деревни.
– Слышала, Вардаан счастлив, раздаривая придворным драгоценности и земли после перемирия. Нутром чую, все не так просто, тем более после того, как он неустанно добивался нашей земли столько лет. Что-то изменилось. Может, он хочет союза, а может, получил новое оружие. Не знаю, что и думать, но я не верю в перемирие. Не с таким королем, – призналась Тана.
Эша подумала о докладах, которые не смогла перевести.
Могли ли в них содержаться сведения о новом союзе Вардаана? Хороший ход для короля-самозванца, особенно если он планировал в ближайшем будущем возобновить войну с Дхаркой.
Тана заметила молчание Эши.
– Это все, что я знаю, – выпалила она. Эша коснулась лица девушки, убедившись, что к ней вернулись силы.
– Ты тут жила. Может, знаешь какого-либо ученого, понимающего стародхарканский? – спросила Эша, снова думая о докладах. Теперь у нее оставалась только эта зацепка.
Тана кивнула.
– С Клинками работает мало ученых, но у меня есть контакт в Амали, которому я бы доверила собственную жизнь. – Девушка взяла клочок бумаги и мелом нацарапала несколько слов. – В благодарность за спасение.
Эша подняла бровь, услышав сообщение.
Амали. Городок, расположенный в отдаленном районе северного Парвалокха. Она там когда-то была.
– Уверена, что не хочешь остаться у Клинков? – уточнила Эша.
Глаза Таны расширились, и Эша расхохоталась.
– Все хорошо. Я понимаю. Но если передумаешь, просто пошли мне записку. И прости за это.
В глазах Таны блеснуло недоумение.
Эша макнула пальцы в сонную настойку и мазнула ими по рту девушки.
Тана выглядела на несколько лет младше самой Эши, во сне ее лицо стало еще более юным. Не так молода, чтобы не работать на мятежников, – и тем не менее. Если у нее будет иная жизнь – маленькая, счастливая, – разве Эша обязана ее останавливать?
Все могло окончиться плачевно, однако нечто в глубине разума Эши подсказывало, что Тана никогда не заговорит о Гадюке или мятежниках.
Эша немного понаблюдала за девушкой, за ее дыханием, а после поднялась по лестнице.
