Глава 28
Ноги вместо головы
Разговор за трапезой. Сидят Прохор со старцем и Поликарп. Старец обращается к Прохору:
– Неужели ты, детка, допускаешь, что Иисус перед праздником опресноков осквернился в доме прокажённого? Это басни для невежд. Он прекрасно знал Лазаря, Марию и Марфу из Вифании. Я полагаю, в их доме он с учениками останавливался всегда, когда бывал в Иерусалиме. Как и в са-а-мом начале нашего благовестия. Тогда Иоанн и Андрей спросили Иисуса: Учитель, где живёшь? И пошли за ним. Вифания расположена как раз рядом с тем местом, где крестил Иоанн. Забыл, Прохор, начало нашего Евангелия?
– Что-то я не припомню, отче. Или запутался. Иисус же призвал учеников, когда они рыбачили в Геннисарете? Разве нет?
У Прохора последнее время произошли интересные перемены. Он прекрасно помнил рыбацкие Евангелия и представлял всё так живо, словно события происходили наяву. А писание старца у него окончательно отделилось и воспринималось как один из мифов, которых он знал раньше множество. Когда старец спрашивал что-то из своего Евангелия, что явно противоречило остальным, Прохор, чтобы не раздражать учителя, старался сделать вид, что не помнит. Но это никогда не получалось, и всё оканчивалось спором.
– Да нет же, забыл уже… Помнишь, я тебе диктовал о встрече Иисуса с учениками на Иордане? Они были сперва учениками Иоанна Крестителя. И Креститель указал им на Иисуса, и они пошли к Иисусу домой, и пробыли там весь день.
– Да-да, вспомнил, учитель. Но ведь это только по Вашей мысли! Я это уважаю, но помню и другое. Нужно выбирать, а иначе голова кругом.
– У нас одни только мысли и есть. Что ещё, кроме мыслей? Просто некоторые – от рыбаков, а другие – от духа, как то, что я тебе говорю. Теперь слушай. Аты, Поликарпушка, пиши. Пиши, дитя моё. Перед праздником опресноков Иисус с учениками остановился в доме Лазаря. Не у Симона какого-то, да ещё прокажённого, а у Лазаря, которого он воскресил из мёртвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отёрла волосами своими ноги его; и дом наполнился благоуханием от мира. Так и запишем. Поликарпушка, пиши, пиши.
– Учитель, Вы позабыли. Женщина возлила ему миро на голову, а не на ноги.
– Что ты, чадо? Я ничего не напутал. Конечно, она помазала ему ноги. Неужели ты думаешь, кто-то достоин помазать на царство бога? А рыбаки, как всегда, мало что поняли и потому запомнили неверно. А ты что думаешь, Поликарпушка?
– Я полностью на Вашей стороне, учитель. Как Вы, так и я, отче. Прохор не сдавался:
– А что же тогда соблазнило Иуду? Он же после этого помазания решил предать Христа.
– Как что? Он был жаден и вор, имел денежный ящик и носил, что туда опускали. И вдруг его лишили трёхсот динариев. А мы так и запишем. Поликарпушка, пиши ещё.
Старец диктовал, Поликарп выводил стилом слова. Наконец старец удовлетворённо заметил:
– Вот и молодец. Послушание – вот главная добродетель. Так что, согласен, Прохор, что Иуда был вором?
– Отче, но разве он и апостолы не оставили всё, когда пошли за Иисусом?
– Конечно, оставили. Но человек переменчив, а сребролюбие – корень всех грехов. Да он изначально был лжецом и предателем.
– Истину Вы сказали, отче, как есть истину, – отозвался эхом Поликарп. – Я перечитывал Ваши записи, как обычно. Там написано: когда Иисус говорил, что он есть хлеб, сшедший с небес, и для спасения нужно есть его плоть и пить его кровь, многие оставили его. А он от начала знал, кто неверующие и кто предаст его. И сказал, что один из двенадцати диавол. Там у Вас, батюшка, прямо написано, что Иуда Искариот хотел предать его. Уже тогда. А это Вы отдуха писали! Кто ж будет сомневаться в том, что написано? Так что…
Поликарп посмотрел на Прохора так, словно он и был Иудой.
Прохор молчал.
XLIII
Редкая сволочь
Храмов последнее время спал по пять-шесть часов. Перед планёркой он погрузился в мрачные размышления. Наши ресурсы в сравнении с китайскими и американскими ничтожны, и гонка за ИИ требовала полной отдачи сил. Но все вокруг привыкли к симулякрам: сделали картинку, презентацию, написали умными словами отчеты – а что за этим? Никого не интересует. Никакого содержания, смысла, истинной цели, результата. Приходится калёным железом выжигать эту гниль и возвращать к сталинским методам прорыва.
Ударили часы. Все зашли, расселись. Говорят, говорят…
Наконец Петр Афанасьевич прервал перебранку:
– Моисей Германович. Вы посмотрели новый Journal of Neuroscientist. Там Пеппель уже вторую статью опубликовал об использовании ТМС – транскраниальной магнитной стимуляции, если кто не знает, – Пётр Афанасьевич обвёл тяжёлым взглядом присутствующих, – для передачи сигналов в мозг.
– Петр Афанасьевич, но мы дальше продвинулись. Особенно впечатляющие результаты получили на прошлой неделе в ЦПЗ на пациентах-добровольцах, – на этих словах Моисей Германович как-то странно хмыкнул.
– Что вы хмыкаете? Странные пациенты?
– Да есть у нас один экземпляр с психотикой. Бывший режиссёр.
Петра Афанасьевича словно током ударило. Оправившись, он быстро окончил совещание, отпустил всех.
– Моисей Германович, а Вас попрошу остаться.
Когда все ушли, Пётр Афанасьевич достал из шкафа бутылку виски и два стакана.
– Выпьем?
– Так ведь утро, Пётр Афанасьевич.
– Утро-то утро. Да какое. Расскажи-ка про твоего пациента.
Моисей Германович подробно рассказал всё, что знал, но фамилию и имя пациента не помнил. Его получили в состоянии острого расстройства, доставил знакомый, документы в порядке. Потом перешли на политику и состояние дел в отрасли. Просидели до обеда.
– Вот что, Моисей Германович, поехали-ка в ЦПЗ к твоему пациенту. Я хочу его лично увидеть.
Приехали. Зашли в кабинет. Левий сидел в кресле, опутанный проводами. Храмов попросил всех выйти.
– Сергей, вот я тебя и нашёл. Ты что, прятался от меня?
– А ты искал?
– Я немедленно выписываю тебя, мы выезжаем.
– Нет.
– Ты что, хочешь быть подопытной мышкой?
– У меня свой эксперимент. Я хочу разобраться с одной странной личностью, которая мне докучает.
Пётр Афанасьевич боялся говорить о Маргарите.
– Я всё знаю, можешь не мяться, – сказал Сергей Афанасьевич.
– …
– Тогда прости. Я редкая сволочь и…
Попрощались, и он вышел.
– Эксперимент продолжайте.
Сергей Афанасьевич простил его.
Он был абсолютно здоров. Кем бы ни была странная личность, представившаяся ему духом, – реальным дьяволом или плодом шизофренического расщепления сознания – этот дух больше не мог хозяйничать в его голове. Но тот странный бровеносец, которому он внезапно решил поклониться, занимал его всё больше. «Я действительно сам решил поздороваться или он послал сигнал, которому я подчинился? – Сергей Афанасьевич передёрнулся при воспоминании об эксперименте. – Неужели я просто электрическая машина, а не личность, имеющая свободную волю и способная общаться с Творцом? Всё равно придётся с этим разобраться».
Пришла ассистентка Виктория:
– Сергей Афанасьевич, Вы согласны на продолжение эксперимента? Да? Хорошо. Подпишите здесь, ещё вот здесь, здесь с полной расшифровкой. Так, приступим? Хорошо.
Виктория села за компьютер и на некоторое время погрузилась в работу. Сергею Афанасьевичу сделалось скучно, и он сосредоточился на внутреннем диалоге. Как отделить свои мысли от привнесённых извне то ли духом, то ли вот такими приборами? И действительно ли существует личность, с которой я беседовал? Наконец Виктория подняла глаза на Сергея Афанасьевича.
– Что Вы чувствуете?
– Ничего необычного, – у Левия затекла нога, и он заёрзал в кресле, пытаясь восстановить кровообращение – А что я должен чувствовать?
– Вы чувствуете левую ногу?
– Что-о-о? Вы хотите сказать, что это Вы?
Сергей Афанасьевич лихорадочно начал вспоминать, когда начала затекать нога, но этот момент отсутствовал в его памяти. Видимо, за размышлениями он не заметил начало процесса. А если они управляют моей вегетативной и парасимпатической нервной системой с компьютера – где хотят? Расширяют сосуды, когда хотят сужают, управляют сокращениями сердца? К чему всё это идёт? Волна страха накатила, вызвав частые и сильные удары сердца. Внезапно Сергей Афанасьевич успокоился и спросил:
– А я могу наблюдать за тем, что Вы делаете на экране?
– В принципе да. Но пока нам нужно завершить сегодняшнюю работу, а завтра я проконсультируюсь о Вашей просьбе. Итак, продолжим. Вы не против?
– Нет, продолжайте.
– Сергей Афанасьевич, Вы знаете, что такое парасимпатическая нервная система?
– Откуда мне знать, я что, врач? Так, погодите-ка. Я кое-что читал в детстве, в школе ещё. А почему Вы спрашиваете?
– Нет, ничего. Давайте померяем Ваше давление и пульс.
Вошла медсестра. Сергей Афанасьевич протянул руку. Через пару минут сестра вышла. Виктория сделала какие-то записи и объявила:
– На сегодня всё. Спасибо большое за сотрудничество. Можете отдыхать. Надеюсь, завтра мы продолжим.
– До свидания.
Вошедшая сестра сняла все датчики. Сергей Афанасьевич пребывал в некотором недоумении от происшедшего и в задумчивости. Парасимпатическая система… Я подумал, а она спросила. Странно. Сестра проводила его в палату. Ему очень хотелось спать, глаза буквально захлопнулись, и он повалился на постель.
