XL

Молния рубит воздух топором из огня

 

Мутные окна дважды слепы,

В них глаза старух в кофтах нелепых,

Герань в горшочке, бутылка от мадеры.

Пыль кистью дальтоника красит вс серым,

 

 

А мы дождались дождя.

Молния рубит воздух топором из огня,

Хрясает с треском – небо в осколках.

Телефоны прохожих – уже на полках.

Разлетелись по этажам, сидят в гнёздах,

На ключи запертых.

Их трели неизменны, как позы мёртвых.

 

 

Город ощетинился зубами домов,

Рычит и кусает небесный покров.

 

 

В его помойках застряла пища,

В карманах богача только ветер свищет.

Смердит трубы сигарой его грязный рот,

На мосту стоит, качаясь, банкрот.

 

 

Тихо скользит тень, прячась под зонтом,

Между луж лавирует владыка Хризостом.

Небо раскатисто и смачно чихает,

Тень кряхтит, пугаясь, и Бога хает.

Дождь нагло стучит в железную крышу,

Требуя внимания.

Но никто не слышит.

Прочь из города. Он почти не дышит.

 

 

Лес полон блеска, он привык благоухать.

И какое благозвучие птиц!

Дождь запутался в листьях,

Говорит шёпотом.

Тепло от земли мягкой периной застелило поляну.

Всем хорошо.

Боже, как хорошо.

 

Опять в город. Храмов с головой погрузился в работу. Каждую неделю командировки, раз в месяц совещание в Минобороны. Царь не спит – значит, и всем не спать: совещаются до одиннадцати. А утром в восемь нужно быть на работе и отвечать на звонки бодрым голосом, а не спросонья. Ритм, как в тридцатые. Ну что ж, это бодрит. Споткнулся, упал – долой. Неужели скоро война?

Почитал материалы с грифом – ежемесячная сводка на тему цифры. Все бегут вперед в неизвестное, сломя голову, боятся опоздать. Самые быстрые – китайские товарищи, они уже почти скрылись за поворотом квантовой запутанности. И шифруют, и передают. Мы только пиаримся, а дел пока нет. Но у них там странное творится, в этой стране жёлтого дракона: сотни миллионов камер по всей стране, полный контроль и, наконец, социальные рейтинги. У них там буквально ни купить ничего, ни продать, ни за границу выехать, в вуз приличный не поступить, если не набрать нужное количество баллов. Пишут, что если кто-то женился на даме с низким рейтингом, то и рейтинг мужа снижают, и дети не могут учиться в престижной школе. То ли антиутопия, то ли ещё что-то пострашнее. Апокалипсис разыгрывается как по нотам.

Это потом. Пока нужно продолжать работу с вживлением чипов. Импланты не отторгаются, но нужно развить эффективную коммуникацию через имплант с ИИ. Пока хорошо идёт односторонняя коммуникация – от киборга к ИИ. А вот обратная связь – это самое важное. Кажется, эту тему все суперсекретят. Нужно докладывать и добиваться – пусть воруют там всё, до чего дотянутся. Смогли они запутать сигналы для двоих? Это будет началом грандиозной сети, реального муравейника.

Перед дверью все собрались на планёрку. Храмов зашёл в кабинет, впустил всех, расселись. Пока докладывали, переругивались, Храмов постукивал мерно карандашом и думал о вчерашнем разговоре в компании с врачом-остеопатом. Штайнер тоже была там. Чёрт возьми, они заговорят любого. Но кое-что я понял. Интересная тема, может понадобиться – сейчас всё связано… Храмов всегда продумывал по нескольку раз всё, что ему казалось важным. Так информация систематизировалась и помнилась дольше.

Оказалось, остеопаты – это почти шаманы, медиумы. Ловят сигналы и передают. На пальцах врач объяснил так. Дело в том, что нервные окончания – это своего рода электроды с тонкой двуслойной мембраной, заряженной как конденсатор с помощью протонной пушки, – так называется фермент, выбрасывающий протоны из клетки. Можно измерять потенциал любого тела, к которому прикасается рука, и передавать сигнал по нерву. Нерв – это провод. Он может генерировать продольную электромагнитную волну, разряжая заряд мембраны. Так что он излучатель и приёмник, антенна, как любой провод. Этой электромагнитной волной рука остеопата может прощупать объект в глубину, как радар. Показания радара передаются в мозг по нервам. А мозг подстраивается и учится анализировать входящие сигналы от природных электродов и антенн, если остеопат поставил задачу различать эти сигналы. Это происходит так же, как инвалиды у нас обучаются двигать мышкой на экране с помощью вживлённого в мозг микрочипа или управлять искусственной рукой. Удивительно, насколько человек похож на программно-аппаратный комплекс. Вернее, наоборот – он похож на человека, на своего творца.

И ещё одно… Кажется, мы нащупали то, что можно использовать в нашем деле объединения естественного интеллекта с искусственным. У нервной системы есть собственные частоты. Это как струна – дёрнул, и она возвращается, пробегая начальное положение, потом опять. Эти гармоники неизбежны там, где есть гомеостаз, где необходимо устранять отклонения и возвращаться к исходным параметрам. Будь то температура, состав крови или заряд мембраны. Всё это банально. Но вот на что обратила внимание Штайнер: на этих собственных частотах нервная система остеопата, похоже, проверяет частоты пациента и видит нарушения. Где есть отклик, там есть резонанс на собственной частоте. Где нарушение, там у пациента нет соответствующей гармоники. Её нужно запустить, тогда начинает нормально функционировать окружающая ткань. Эту связь двух систем можно использовать в нашем деле.

У остеопатов собственные частоты системы как-то называются – типа первичные ритмы дыхания или ещё иначе. Под всё это подведена теория, имеющая вид наукообразия, но для традиционных учёных она примитивна и вызывает насмешки своей доморощенностью. Остеопатам нужно пообщаться с настоящими физиками и разработать, наконец, приличный понятийный аппарат. Правда, плаваем все мы во всём этом, как дилетанты. Я тем более – забыл уже даже то, что не знал. Кто это может свести в одно целое? Наверное, уже никто. Ландау и Перельманы у нас перевелись.

Ещё одну идейку Штайнер подкинула – где она их откапывает? В онтогенезе организм развивается якобы по заложенной в генах программе. Это только частично так. Но зашифровать в последовательности трёхмерную структуру белка ещё возможно, а вот клетки или целого организма – никак. Это несопоставимые объёмы информации, а главное – информация в ДНК и целого организма организована по-разному. Трудно создать природный автомат, который бы занимался переводом с одного языка на другой. Вот рибосома – такой автомат, но занимается он трансляцией, переводом одной линейной информации в другую линейную: последовательности нуклеиновых кислот в последовательность аминокислот. Это просто. И даже трёхмерная структура белков – простое следствие жесткой линейной структуры белка. Ну… не на все сто, конечно, там ещё много всего. Но в целом… А как перевести линейную кодировку в трёхмерную структуру клетки с помощью автомата? Кирпичи, в данном случае в виде белков, не знают архитектуры здания. Нужен, кроме кирпичей, проект. Человеческое изобретение – 3D-принтеры, имеют такой проект, поэтому из условных кирпичей строят запрограммированную структуру.

Штайнер рассказала о гипотезе, которую мы должны учитывать при конструировании ИИ на принципах работы человеческого мозга. Суть гипотезы такова: а что, если минимальной ячейкой, способной хранить и размножать информацию о трёхмерной структуре клетки, является не ДНК и не мозг, а мембранная структура клетки? В ней ведь целый мир сложно организованных заряженных мембран, от митохондрий и комплекса Гольджи до наружной ядерной мембраны. И все они формируют устойчивую конфигурацию электрического поля, как и наш мозг. Так может, этот глубинный мозг начинается с клетки и её структур? Клетка – такой же квантовый компьютер, сингулярность, объект, описываемый как квантовый, но в соответствии со своими размерами являющийся частью макромира? Если так, то развитие органов и всего организма поначалу направляется квантовым компьютером, состоящим из одной клетки. Выглядит это, конечно, просто как деление клеток. А затем формируется специальная сеть, направляющее развитие зародыша, которая с определённого момента превращается в его нервную систему. Нервы, нервные узлы и мозг – это вышедшая из клеточной шинели гигантская информационная система. Она взяла от мембранных структур клетки принцип, а затем масштабировалась с использованием клеток, превращённых в связанные между собой проводящие мембраны, то есть нейронов. Гены – важная библиотека информации о структуре белков и нуклеиновых кислот, а также о режимах работы и защиты организма. Плюс дифференцировка клеток. Но это далеко-далеко не вся информационная система. Базовая информация о структуре клетки хранится в поле её мембран. Такая вот гипотеза. Генетическая информация делает всю информационную систему более устойчивой. Для нас важно применять природные принципы, если они эффективны. А они обычно эффективны.

Пётр Афанасьевич вдруг вспомнил, что сидит в кабинете на совещании, и обратился к присутствующим:

– Коллеги, давайте-ка усилим совместные программы с Центром психического здоровья. Наши американские партнёры, как вы знаете, внедрили нейрокомпьютерные интерфейсы через сонную артерию овце. Я думаю, они засекретили работы с пациентами. Стентроды наверняка применяются в клиниках для душевнобольных. И у нас в части зрительного интерфейса научение происходит эффективно: камеру вживили – через полгода пациент всё видит, как своими глазами. Но нам нужна передача через вторую сигнальную систему. Здесь у нас пока застой. Моисей Германович, что с семантическим атласом у врагов?

– У врагов не знаю, а мы пока только полшага сделали. Да у нас на добровольцев денег нет. SQUID закупили, а подопытных? Ещё месяц назад – никого.

– Ну а что с ЦПЗ? С ними согласовали? Нет? Давайте пойдём в рамках ФЦП, если у них нет своих программ. Готовьте техзадание, будем проходить госэкспертизу и вперёд – пусть участвуют, у них пациентов достаточно. Можно и стартаповскую группу какую-нибудь под эту тему подключить. Их вон нарастили – целая птицефабрика в Сколково. На кой они ещё нужны? Пусть прикрывают наши программы.

– Пётр Афанасьевич, да я сам сегодня же в центр заеду. Я думаю, мы заключим с ними прямой договор на обследование пациентов на СКВИДе. А стентрод мы также через сонную введём, как лекарство, в рамках закрытой темы – чтобы никто нос не совал и не шумел в прессе. Он абсолютно безвреден, мы на кафедре ВИД на обезьянах всё давно опробовали. Пора уже и на пациентах.

– Хорошо, Моисей Германович, поезжайте сегодня же. Мы инструментально залезем туда, куда всякие шаманы с помощью мухоморов лазали тысячи лет. Найти вход в сингулярность. Звучит странно – пролезть в точку. А?

Храмов подмигнул. Моисей Германович улыбнулся в ответ. Совещание завершилось.