Глава 15

Любимый ученик

Прохор почти всю ночь не смыкал глаз. Всё думал о старце и его Евангелии. Его мучило новое учение о Логосе, которого не было в Писании. Под утро Прохор решил, что будет держаться благовестия старца, сколько сможет. Трудно было мыслить Иисуса разом как человека и бога, но как иначе верить и старцу, и апостолам? Прохор молился со слезами, чтобы Бог помог ему. Заснул засветло. Проснулся он от стука в дверь. Приходила Елена. Когда ушла, тут же позвал старец:

– Прохор, что приносила Елена? Я слышал её голос.

– Она принесла письмо из Сардиса. Говорит, проходили оттуда трое странников к причалу. Направляются в Фесалонники по поручению своего старосты – просить помощи у тамошних в связи с постигшим их бедствием. У них сгорело полгорода. А в Фесалонниках предстоятель родом из Сардиса.

– И что же, ближе не нашли, кто бы явил милосердие?

– Как будто нашли, но не хватило. Уж больно страшный был пожар. А в Фесалонниках община христианская побогаче.

– И что пишут? Садись, читай.

Прохор начал читать слегка нараспев, как всегда, когда чтение касалось Бога и Христа:

– Старец Иоанн, радуйся. Благословит тебя Бог. Нас постигло бедствие, редкое по тяжести. Но мы не унываем. Надеемся на помощь Бога и братьев во Христе. А тебе пишем, чтобы получить от тебя вразумление вот по какому вопросу. От апостолов получили мы учение, что вера в Бога спасает. И что Иисус Христос умер и был воскрешён Богом, чтобы мы имели веру и упование на Бога. На нём исполнилось пророчество Моисея, что Бог воздвигнет из братьев пророка, подобного самому Моисею, который заключит с Богом новый завет. Крестясь во имя Иисуса, мы признаём его посредником между Богом и нами, как древний Израиль Моисея, и присоединяемся к его завету, который заключён в крови его, то есть через жертву на кресте. И этот союз обещает нам не просто помощь Бога в земных делах, а жизнь вечную. Мы же обещаем Богу добрую совесть. По нашему учению Христос родился от семени человеческого, из рода Давида, как и предречено о нём пророками, и по всему был человеком. Но Бог сделал его совершенным через страдание, как о том писал Павел, и поставил его над всем творением своим, главою над всем, дабы всё небесное и земное соединить под его властью. Так что и ангелы поклонятся ему, когда Бог введёт его в новую вселенную, которую сотворит, – это из послания Павла к евреям. К нам же пришли некоторые с учением, которое мы не знали. Но они смутили многих, и мы не находим слов истины, сильных против их лжи. А они учат, что Христос по природе высший из ангелов, принявший только плоть человека от матери. Но если он ангел, то не мог и умереть на кресте! Мы же как можем подражать ему, и как можем уповать на Бога, который бесплотному ангелу дал новые одежды, если мы сами смертные и умираем со смертью плоти? Из Евангелий знаем, что это ложь. Но эти лже-словесники убедительны для многих из наших своей человеческой мудростью и красивым слогом. Просим тебя, отец, написать нам так, чтобы мы закрыли уста этим язычникам живым и сильным словом, которым, как мы слышали, ты силён на врагов веры.

– Что скажешь, Прохор? Что мы им ответим?

– Ответим, что воплотился не ангел, а само Слово, и что Слово было богом?

Старец пристально посмотрел на Прохора. Надо же, он сегодня покладист, словно забыл рыбацкие басни. Это странно… Но старец остался доволен видом ученика, тот явно не лукавил.

– Нет, дитя моё. Разве они примут наши слова? Это книжники – всё их письмо из цитат. Они набрали их из евангельских писаний и посланий апостолов. Ты разве не понял? Если объявить, что Христос не просто человек и даже не воплощённый ангел, как говорят их противники, но сам бог воплотившийся, то они и меня запишут в еретики.

– Но старче, Вы же можете прямо написать, что Вам было откровение свыше и что сам ангел небесный вам это открыл в ночном видении, как и должно быть с пророчеством.

– Догадываешься, что они нам ответят? Нет? У тебя пробелы в учении, дитя моё. Нужно чаще читать, а ты больше любишь бегать в Эфес, к кожевнику Александру. Что там привлекло тебя? Его дочери? Да, они красивы, но ты не смей на них засматриваться, иначе забросишь учение. А нам с тобой ещё большое дело нужно сделать. Вот тебе ещё послушание – перечитать послание к Галатам.

– Вспомнил, старче: …но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема.

– Вот, ты сам понял. Нам нужно быть мудрыми, как змеи. Мы напишем, что у нас есть благая весть от апостола Иоанна. И что ему было открыто больше, чем другим ученикам, потому что он был любимый ученик.

– Но разве поверят, отче? Уже давно никого не осталось из апостолов и из тех, кто был с ними. Где, скажут, хранились его писания и как нашлись, так что никто их не видел? И ещё, старче, разве он был любимым? Господь одинаково выделял троих, которых призвал первыми.

– Ну, а среди них мог выделить Иоанна. Кто это знает? А мы напишем так для пользы благого дела. Плохо только, что пишем мы с тобой отрывками, никак в одно не сведём. Я и запутался уже. Чем мы закончили с тобой наше Евангелие?

– Сейчас посмотрю. А, вот. Про Фому Вы начали было диктовать, что он не поверил в воскресение. Но мы тогда отставили, а Вы сказали, что после… что после допишем.

– Ну вот и хорошо. Мы напишем, как Иисус после воскресения явился апостолам на море.

Старец долго диктовал, как явился Господь ученикам на море Тивериадском, так что устал и попросил тёплой воды. Отпив, он безмолвно сидел несколько минут и потом торжественно продиктовал:

Пётр же, обратившись, видит идущего за ним ученика, которого любил Иисус и который на вечери, приклонившись к груди Его, сказал: Господи! кто предаст Тебя? Его увидев, Пётр говорит Иисусу: Господи! А он что? Иисус говорит ему: Если я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе? Ты иди за мною. И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрёт. Но Иисус не сказал ему, что не умрёт, но: если я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе [до того]? Сей ученик и свидетельствует о сём, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его.

– Кто может быть авторитетнее любимого ученика? – продолжал старец. – А он мог прожить долее всех. А сколько? Кто ж знает? Говорили, что он погиб с братом от рук Ирода, но то были слухи. Мы не много погрешим против истины, если несколько прибавим к его жизни лет, хорошенько домыслив, как оно могло быть на самом деле.

– Так, старче, и записать он мог всё позже других. Но как его Евангелие попало бы к нам?

– Из Антиохии не могли принести? А им из Тивериады?

– Да, могли. А вот море – оно разве Тивериадское, где Господь встретил учеников?

– Ты сам слышал, что приходящие оттуда торговцы называют его так. Там в основном иудеи живут, в Тивериаде. Так что не сомневайся. Апостолы были рыбаками и по неграмотности называли море просто Галилейским. Кто там зовёт?

Прохор вышел и вернулся с молодым белокурым мальчиком лет тринадцати.

– Старче, это Поликарп из Смирны. Он желает учиться у старца Иоанна, то есть у Вас, старче.

– Ну пусть пока пойдёт в сад, соберёт упавшие смоквы и разложит – это ему первое послушание для смирения. Посмотрим, как справится. Атак будешь ему зачитывать наши записи, чтобы нам не отвлекаться.

Прохор отвёл юношу и вскоре вернулся.

– А он почитает Вас за одного из двенадцати, за Иоанна. Так я не стал его отговаривать. Уверяет, многие в Смирне так считают. Ещё он рассказал мне, что и Мария, мать Иисуса, была с Вами здесь.

– A-а, это они про вдову из Кипра, которую я погребал здесь так давно, что уже и не упомню. Ты ещё не родился. Святая праведница была, по истине говорю. Но раз такое сложилось предание, мы не будем их разочаровывать и упомянём в Евангелии, что Иоанн принял Марию к себе в дом прямо у креста. Примирим Христа с матерью, как оно и должно было быть. Рыбаки называют её просто Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, не упоминая Христа в числе её сыновей. Помнишь ли, Прохор, братьев Христа по именам?

– Конечно, старче: Симон, Иуда, Иаков и Иосия.

– Да, верно. Симон и Иуда были постарше и однажды пошли как взрослые за Христом, а не за матерью.

– Я думаю, это после того случая, когда он не допустил их к себе. Они тогда пришли в Капернаум с матерью забирать его домой, как вышедшего из ума. Старшие могли остаться, а Иосия и Иаков были младшие и вернулись с ней в Назарет.

– А ты всё никак от рыбацких историй не поднимешься к высокому богословию. Сколько говорить, что Иисус не проповедовал сколь-нибудь долго в языческой Галилее и Капернауме? Ну да что с тобой сделаешь? Если Бог не откроет, так и пребудешь во тьме. Если уж ты единомыслен с рыбаками, то скажи-ка мне, кого в их писаниях Иисус назвал своими братьями, и сёстрами, и матерью?

– Тех, кто слушают слово Отца.

– Так-то. А мать по их писаниям его не слишком слушала поначалу – больше слушала фарисеев. Даже чести пророка он не имел в доме своём, среди сродников! А когда она смирилась и приняла его, то ходила наравне с остальными, и Господь не выделял её из женщин. Так они про мать Христа нам записали. Ты согласен с ними?

– Старче, а мы писали с Вами про чудо с вином в Кане. Мать как будто верила, что Иисус может дать вино, когда оно закончилось. По-Вашему, получается, она знала об Иисусе, кем он был? А апостолы написали так, словно она не знала и не верила даже, что он пророк?

Старец задумался. А ведь действительно, если хоть доля правды в этих историях, записанных рыбаками? Господи, как всё засорилось мифами и преданиями человеческими! Нужно всё описать заново да духовно, чтобы мысль обжигалась, прикасаясь к слову о Христе, и не смела сомневаться и что-то менять. Вслух он сказал:

– Быть мудрыми, как змеи… Ох, часто не хватает нам этой мудрости. Вот что, Прохор. Этот Поликарп – смышлёный парень? Грамоте научен?

– Нет. И драчун изрядный.

– Ну, это неплохо. Будем читать ему наши записи, научишь его грамоте, пусть тоже записывает. После смерти моей и саму рукопись ему отдашь. Смирнские, думаю, примут Евангелие от Иоанна скорее этих, из Сардиса.