26. Гвен

Я ненавижу ждать. Майк Люстиг взял с меня слово, что я, Кец, Джи Би, Хавьер и Ланни останемся там, где нас разместили, – на южной стороне лагеря, подальше от ворот. Он назначил двух агентов Теннессийского бюро оставаться с нами и следить, чтобы мы сдержали обещание.

Конечно же, я его не сдерживаю. Мы ждем, пока не слышим, как в поселении начинается суматоха. Внутри периметра вспыхивают прожекторы. Джи Би проверяет свой телефон и отправляет сообщение. Никто не говорит ни слова. У обоих агентов ТБР такой вид, словно они предпочли бы быть в гуще событий, а не торчать здесь с нами.

Поэтому они поначалу не замечают, как появляются Цисли Уэст и Джо Фруд, материализовавшиеся из темноты, подобно призракам. Наконец, разобрав, что к чему, агенты выпрыгивают с передних сидений внедорожника и достают оружие. Цисли и Джо поднимают руки.

– Мы безоружны! – кричит Джо. Агенты ТБР бросаются вперед.

Они не видят, как сзади на них кидаемся мы с Хавьером и Джи Би. Им предстоит на краткое время пожалеть об этом.

Кец остается в тылу с Ланни. Мы связываем лодыжки и запястья агентов наручниками-стяжками и заталкиваем на заднее сиденье их собственного внедорожника. В качестве меры предосторожности соединяем все теми же стяжками их поясные ремни и дверные ручки, чтобы агенты никуда не уползли.

– Вы за это в тюрьму сядете! – рычит один из них, помоложе. Старший, похоже, смирился с поражением.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете.

– Знаем, – заверяет его Кеция и ухмыляется, словно предвкушая забаву.

Джи Би подводит внедорожник ближе к металлической ограде, Хавьер и Кец достают из багажника толстый резиновый мат и перебрасывают его через колючую проволоку, тянущуюся поверху. Хавьер перелезает первым, спрыгивая и приземляясь с гимнастической легкостью, которую я явно не смогу скопировать. Кец переправляется почти так же ловко.

– Мама… – Я уже упираюсь одной ногой в бампер, намереваясь вскарабкаться наверх. Но моя дочь обращается ко мне, и я убираю ногу и поворачиваюсь к ней. Вид у нее бледный и напряженный, в глазах стоят слезы. Я обнимаю ее и черпаю силу в этом мгновении. – Верни Коннора, пожалуйста, – дрожащим голосом шепчет она.

Я целую Ланни в щеку и отвечаю:

– Конечно, милая.

Потом отворачиваюсь, карабкаюсь на бампер, на крышу и перелезаю через ограду.

Толчок от приземления отдается во всем моем теле, но я ничего себе не ломаю; я знаю, как упасть и перекатиться, чтобы смягчить соударение. Джо и Цисли перелезают последними. Джи Би даже не собирается этого делать. Ее задача – оставаться по ту сторону заграждения с винтовкой одного из агентов, дабы остановить любого незваного визитера.

И охранять мою дочь, пока я сама не могу этого делать.

Прежде чем спрыгнуть вниз, Цисли передает нам наше снаряжение. Под легкой одеждой на нас с Хавьером надеты гидрокостюмы; несмотря на холод, я натянула поверх него тонкие лосины и футболку, чтобы ничто не сковывало мои движения под водой. На нас обоих – быстро сохнущая обувь для плавания, чтобы не задерживаться на переобувание, входя в воду или выходя из нее.

Хавьер прихватил воздушные баллоны, маски и регуляторы для дайвинга. Его план заключается в том, чтобы пробраться в лагерь быстро, тихо и скрытно. Он бы справился с этим один, но у меня тоже есть небольшой опыт погружений с аквалангом. Когда-то я даже получила сертификат, но это было много лет назад, еще до моего замужества. Я могу лишь молиться о том, чтобы вспомнить основы подводного дыхания. Хави прав: самый прямой путь в лагерь – через озеро. Если мы будем идти вдоль ограды, то окажемся на открытом участке, освещенном прожекторами, и нас наверняка встретит вооруженная охрана.

В водонепроницаемых мешках, висящих у нас за спинами, лежит оружие и патроны.

– Вы уверены? – спрашивает нас Цисли. – Вы хотите, чтобы мы оставили вас здесь?

– Да, – говорю я ей. – Будьте аккуратны. Эти люди опасны.

Она кивает, потом они с Джо скользят прочь через густой кустарник, пробираясь к ограде, которая огибает озеро. Им потребуется больше времени, но в конечном итоге они доберутся кружным путем туда же, куда направляемся мы. И к тому моменту нам наверняка потребуется подкрепление.

Кеция говорит:

– Жаль, что я не могу пойти с вами.

– Нам нужно прикрытие, – отвечает ей Хавьер и легонько целует ее, потом проводит большим пальцем по ее губам, словно скрепляя этот поцелуй. – А ты чертовски хорошо стреляешь, Кец.

– Да, я знаю, – спокойно говорит она и поднимает бровь. – Если услышите, как я стреляю, оставайтесь под водой.

Хавьер кивает, я тоже. Кеция почти незаметна в своем охотничьем камуфляже. Как и Джи Би, она будет прикрывать нас, если что-то пойдет не так.

«Слишком многое может пойти не так».

Собрание выстроило стену по всему периметру, чтобы окружить ею озеро, водопад и ручей, который его питает, но, похоже, они не очень интересуются этой стороной. Заросли здесь густые, и я рада, что нам хотя бы не придется прорубаться сквозь них слишком далеко.

Переговорщики ФБР, должно быть, уже у главных ворот. Майк не поделился со мной своими планами, однако проговорился, что вызвал отряды особого назначения – и это значит, он лгал мне относительно того, что не собирается вламываться внутрь. Обязательно будет перестрелка: Люстиг планировал это с самого начала. Да, он пустил вперед переговорную команду, но это не значит, что в то же самое время он не даст приказ ворваться внутрь периметра силой. Может быть, в этом поселении и полно фанатиков, но оно слишком велико, чтобы быть неприступным. Ограда предназначается для того, чтобы удерживать людей внутри, а не сдерживать снаружи.

Майк не поведал мне свой план потому, что не хотел, чтобы мы участвовали в этом. Но я не могу держаться в стороне, когда люди, которых я люблю, в опасности. Именно поэтому мы только что напали на двух агентов Теннессийского бюро расследований, именно поэтому мы сейчас направляемся к зарослям деревьев у берега озера. В случае если все пойдет совсем плохо, мы должны суметь вытащить Сэма и Коннора из этой заварухи.

Когда мы доходим до берега, Хавьер внезапно пригибается, и мы с Кец следуем его примеру. Я медленно смещаюсь вперед, чтобы видеть, что происходит.

Что-то затевается по другую сторону озера. Два человека тащат третьего, едва стоящего на ногах. Они роняют его на илистую отмель, и один изо всех сил пинает его.

Хавьер достает из своего мешка маленький бинокль, и я вижу, как он напрягается всем телом, прежде чем передать бинокль мне. Я боюсь смотреть, но знаю, что должна.

Это Сэм – испачканный грязью, окровавленный, полуголый.

– Нет, – шепчу я. Картинка в окулярах бинокля прыгает, и я понимаю, что у меня дрожат руки. – Сэм…

Хавьер забирает у меня бинокль, я ахаю и пытаюсь встать. Кеция удерживает меня.

– Стой, – шепчет она. – Погоди. Хави, что они делают?

– Не могу разобрать, – отвечает он. – Они… – Он слегка подается вперед. – Черт, они опоясывают его цепью. Кец!

Она привстает на колено и смотрит в прицел своей винтовки. Это достаточно большое расстояние для выстрела, а Сэм находится там же, вплотную к этим двоим. Я задерживаю дыхание.

Треск винтовочного выстрела разносится в воздухе, и мне не требуется бинокль, чтобы увидеть, как падает один из мужчин, склонившихся над Сэмом. Кец снова взводит затвор и целится, но второй мужчина хватает Сэма, вздергивает его на ноги и прикрывается им.

– Гвен! – командует Хавьер. – В воду! Живо, живо. – Он уже надевает баллон. Кец откладывает винтовку и помогает мне нацепить снаряжение. Я проверяю регулятор, сделав судорожный вдох. Все работает.

Мы встаем и бежим к берегу.

– Сэм! – кричу я и слышу, как мой голос эхом разносится над водой. Кажется, я вижу, как Сэм поднимает голову.

Но тот человек, прикрываясь им, толкает его все дальше в воду.

– Святые восстанут! – На сей раз уже от водной поверхности отражается голос сектанта, держащего Сэма. – Настал День Расплаты! Славен Господь! – Он снова толкает Сэма вперед, и тот пытается устоять на ногах. Мы с Хавьером заходим в воду по колени. По пояс.

На другой стороне озера Сэм почти без всплеска исчезает под водой. Цепь, охватывающая его туловище, увлекает его вниз. Сектант направляется обратно к берегу.

Мне хочется кричать, однако я сохраняю дыхание, натягиваю на лицо маску и сую в рот загубник регулятора. И вот я уже в воде. Под водой.

Сквозь гидрокостюм я ощущаю ледяной холод, но скоро привыкаю к нему. Паника бьется у меня внутри, словно тысячи мотыльков. Я хочу лишь добраться до Сэма; каждая секунда, необходимая для того, чтобы доплыть туда, – это еще одна секунда, приближающая его к одинокой смерти на дне, в темноте.

Один шаг, второй – и внезапно дно обрывается в бездну; за тысячи лет водопад выбил в камне глубокую яму. Открытые участки моей кожи обжигает внезапным холодом; я погружаюсь быстрее, чем намеревалась. Но мне плевать. Сэм там, внизу. Там, на дне!

Он не продержится долго.

Сейчас мне трудно сохранять спокойствие, а использование акваланга требует сосредоточенности и ясной головы. Мне приходится преодолевать свои инстинкты, чтобы действовать без ненужной спешки. В озере темно, как в чернильнице, но когда Хавьер включает свой подводный фонарь, луч рассекает тьму, словно меч, превращая черную воду в мутно-зеленую. Я тоже включаю фонарь. Хавьер плывет вперед, и я следую за ним – так близко, что могла бы дотронуться до его пятки. Я не могу позволить себе потерять его из виду. Только не здесь. Расстояние в пять футов здесь все равно что в пятьсот.

Мы продолжаем погружаться, но я не вижу Сэма, я не вижу его… Сколько времени прошло? Тридцать секунд – по меньшей мере.

Мы плывем, плывем, и мне хочется кричать от того, как долго все это тянется. Не секунды. Минута. Больше. Не знаю. Мы погружаемся. Мои уши болят от давления, и я сглатываю, чтобы выровнять его. Хавьер слегка меняет направление. Наши фонари освещают отвесную гранитную стену впереди. Это подводный обрыв на другой стороне озера. Но я не вижу Сэма. «Нет, пожалуйста…»

Я смотрю вниз, и из мути возникает бледное лицо, темной тучей клубятся волосы. Глаз нет, кожа сморщена и покрыта пятнами, тело разбухло от пребывания под водой, но его удерживает на дне тяжелая цепь, охватывающая его, а к цепи привешен груз.

Я хочу закричать, но не могу. Чувствую давление воды. Мы уже довольно глубоко, но всё еще не на дне.

И я не вижу Сэма. Мое сердце колотится так часто, что каждый удар причиняет боль, словно бы сотрясая все мое тело. Голова раскалывается от давления. Я дышу чаще, стараясь получить больше воздуха, и понимаю, что лишь делаю себе хуже. Я стараюсь успокоиться… Нет, не могу. Не могу. Сэм где-то здесь…

Лучи наших фонарей скользят по мертвым телам. Некоторые представляют собой лишь кучки костей, валяющихся на густом черном иле; некоторые еще удерживаются вместе сухожилиями и жутко перекрученными мышцами. Некоторые еще целы, и удушающий ужас приказывает мне убраться отсюда, убраться поскорее.

Но я никуда не уйду без Сэма.

Сначала я принимаю его за одного из мертвецов, потому что он не шевелится.

Но он истекает кровью. Облачко красного тумана колышется вокруг него, проступая из-под промокшей повязки на талии. Он колышется в толще воды, удерживаемый тяжелой цепью, запертой на висячий замок, и чем-то похожим на маленький лодочный якорь.

Глаза его закрыты.

Все мое тело едва не взрывается от последнего прилива адреналина, от отчаяния, от ужаса. Я должна спасти его, должна.

Совершаю рывок вперед и прикасаюсь к нему. Сэм открывает глаза. Потом начинает яростно дергаться. Он собирается вдохнуть воду, я вижу это по выражению слепой паники на его лице. Я хватаю его за нос и сжимаю. Потом делаю глубокий вдох и сую загубник своего акваланга ему в рот. «Дыши, – молю я его. – Ради бога, дыши, пожалуйста, дыши, милый!» На одну мучительную секунду мне кажется, что Сэм не может этого сделать; он пытается убрать мои пальцы со своего носа, но потом я вижу, как его тело облегченно расслабляется. Он делает вдох. Я отпускаю его нос. Сэм прижимает загубник обеими руками и втягивает воздух, выдыхая пузыри.

Он жив. Он в порядке. Нет, не в порядке, он истекает кровью, он замерзает – кожа у него бледная, рубашки на нем нет, и это при таком-то холоде! Переохлаждение быстро убьет его, как и потеря крови. Нам нужно вытащить его.

Я дергаю за цепь и понимаю, что она крепко стянута замком. У нас нет с собой ничего, чтобы снять ее.

Мои легкие горят и трепещут от нехватки воздуха. Хавьер подает мне сигналы, но я не понимаю, что он имеет в виду, пока Эспарца не снимает со своего пояса еще один регулятор – полагаю, такие двойные устройства предназначаются для того, чтобы поделиться с другим аквалангистом, попавшим в беду. Он вкладывает загубник Сэму в рот, но я не могу разобрать, дышит ли Сэм.

Мы должны снять цепь, но через голову не сможем – она слишком тугая. Единственный вариант – стянуть ее через ноги, однако этому препятствуют штаны, все еще надетые на Сэма. Я сдергиваю с него джинсы, и они уплывают прочь. Он остается в одних трусах. Руки у меня дрожат, пальцы немеют. Я хватаю цепь со своей стороны и сдвигаю вниз на полдюйма. Мои пальцы соскальзывают, и я рычу в свой загубник от ярости. Хавьер действует с другого бока. Мы растравляем рану Сэма, но сейчас это не имеет значения. Я вижу, как он неуклюже шевелится, пытаясь помочь нам, но не вполне осознавая, что делает. Его тело начинает отключаться.

Я дергаю сильнее, чувствуя острую боль, когда мои ногти трескаются и ломаются, но мне плевать. Опускаю цепь ниже. Сэм дергается от боли. Я продолжаю тянуть, зная, что мучаю его, зная, что не могу прекратить это, даже если все во мне кричит, протестуя против такой пытки. Я не обращаю внимания на эту панику. Я сделаю это… сделаю…

Потом цепь соскальзывает на его бедра и ослабевает, скользит вниз по его посиневшим от холода ногам и падает на дно, подняв облачко вязкой мути. Я втягиваю сладкий консервированный воздух, сбрасываю поясные грузила, и мы с Хавьером поднимаемся, держа Сэма с двух сторон. Он едва шевелится. «Оставайся со мной, милый. Мы почти выбрались. Почти выбрались…»

Когда мы буксируем его к мелководью, он висит в наших руках, обмякнув. Я устала, меня бьет дрожь, я дышу слишком глубоко и слишком часто. От резкой смены давления в голове пульсирует жестокая боль, но это не волнует меня; меня волнует то, что Сэм не шевелится.

Я первая вылезаю из воды, хватаю бессильные руки Сэма и тащу его на сушу, к Кеции, которая ждет, держа в руках фольгированное спасательное одеяло.

– Сэм? – Я срываю с себя маску. – Сэм!

Хавьер вынимает загубник изо рта у Сэма. О господи, он не отвечает, глаза его открыты, но он не смотрит на меня, и этого не может случиться, просто не может!

Только не после всего того, что мы вынесли… Пожалуйста, нет…

Я вижу, как в глазах Сэма медленно разгорается огонек сознания, и черная тяжесть, давящая мне на грудь, начинает таять. Я кричу от облегчения, мои глаза затуманиваются, из них катятся слезы.

Сэм содрогается и делает два глубоких, судорожных вдоха, а потом выдавливает:

– Коннор… Найди Коннора…

Все внутри у меня замирает. Я оглядываюсь на озеро и снова погружаюсь в кошмар. Встречаюсь глазами с Хавьером и вижу в них такое же потрясение. Я не могу спросить. Не могу. Я слишком боюсь ответа. Вместо меня спрашивает Хавьер:

– Сэм, Коннор там, в воде?

Его голос зловеще спокоен. Внутри у меня все кричит и распадается на части. Если мой сын там, под водой, я умру, глядя на него.

Сэм шепчет «нет», и я зажмуриваюсь – и плачу еще отчаяннее. Облегчение так сильно, что причиняет боль. Я наклоняюсь и кладу руку на плечо Сэма, чтобы не упасть. Когда снова открываю глаза, Сэм смотрит на меня. Он похож на призрака – мертвенно-бледный, дрожащий, с посиневшими губами. Но он жив.

– Они отвели его туда, где живут женщины. Он должен быть там. Вытащи его. Извини, что я не смог…

Я целую его. Губы у меня холодные, мокрые и дрожат, но его губы – просто ледяные, как будто я целую айсберг. Однако он здесь, он жив, и в этот поцелуй я вкладываю всю свою яростную, горячую любовь, пытаясь передать ему. Я чувствую на своей и его коже отвратительный привкус этой мертвой воды. Но мне все равно. Я выпила бы это озеро досуха, чтобы спасти его.

– Я пойду за ним, – говорю я Сэму. – Хави, вам понадобится веревка, чтобы перебраться обратно через ограду. Джи Би поможет вам на той стороне. Но чтобы поднять Сэма наверх, вы должны действовать вдвоем.

– Ты не пойдешь одна, – возражает Хавьер. – Гвен…

Я качаю головой. Кец не управится с Сэмом одна; идти до ограды довольно далеко, и чтобы поддерживать его, охранять и греть, требуются усилия двух человек. Я не могу пойти с ним.

Я должна найти своего сына. Снова надеваю маску, беру в рот загубник и ныряю обратно в темное озеро, прежде чем кто-либо успевает меня остановить.

Самый короткий путь к моему сыну – путь на другую сторону.