15. Сэм

В шесть часов утра мне звонит Кеция и сообщает, что оба подозреваемых со Смертельного Камня задержаны и мы можем возвращаться домой. Это хорошо. Я всю ночь ворочался без сна, чувствуя, что что-то не в порядке. Что мне нужно действовать.

– Спасибо за оперативность, – говорю я Кеции. – Отличная работа.

– Да не такая уж отличная, и не особо даже работа, – отвечает она, и я слышу в ее голосе веселье. – Бон сдался сам, он не дурак. Олли Бельден оказался для нас сюрпризом: мы ожидали, что его папочка спрячет его где-нибудь в холмах, но вместо этого они позвонили нам и предложили приехать за ним. Могу только предполагать, что они не хотят, чтобы мы снова шарились в их логове. – Почти сразу она снова становится серьезной. – Сэм, мне понадобится, чтобы Ланни приехала для официального опознания и снова дала показания для протокола. Когда вы сможете добраться сюда?

– Мы в нескольких часах езды от Нортона, как раз возвращались домой, – говорю. – Я позвоню.

Я не обещаю привезти Ланни на допрос и не говорю, во сколько именно мы будем дома. Во-первых, я, конечно, сейчас присматриваю за детьми, но я им не родитель и даже не официальный опекун; мне не позволят присутствовать на этом допросе, и я хочу, чтобы там была Гвен. Не то чтобы я не доверял Кец или детективу Престеру, они оба честные служители закона. Но, как известно, что-то всегда может пойти не так, и иногда это случается по чьему-либо умыслу.

Я бужу детей. Они недовольно ворчат из-за раннего подъема, но я сообщаю им радостное известие о том, что плохие парни за решеткой, а мы можем возвращаться домой. Я не говорю Ланни о том, что полиция снова желает побеседовать с ней: нет смысла заставлять ее нервничать заранее. Через час мы уже сидим в машине и выезжаем на дорогу, ведущую домой, – можно считать это мировым рекордом скорости.

Нам остается ехать примерно час до Стиллхауз-Лейк, когда мне на телефон поступает звонок. Я смотрю на экран. Телефон совершенно новый, как и советовала Гвен, все свои важные контакты я перенес в него. Обычно мне звонят только те, кто входит в этот список. Сейчас идентификатор сообщает, что звонит начальница Гвен, некая Джи Би Холл. Меня пробирает ледяной холод. Я сворачиваю к обочине дороги, включаю аварийку и отвечаю на звонок.

– Алло?

– Мистер Кейд? – Голос на другом конце линии звучит тепло, но серьезно. – Гвен дала мне ваш новый номер. Обещаю, что никому не передам его; я понимаю, что нужно соблюдать конфиденциальность…

Я прерываю ее, потому что не могу ждать:

– С Гвен что-нибудь случилось? – Не могу придумать другую причину, по которой эта женщина стала бы звонить мне. Ни одну. Чувствую, как сердце начинает колотиться чаще, и ощущаю резкий, словно удар током, прилив адреналина.

– Она в безопасности, – отвечает Джи Би, и я выдыхаю. «О, слава богу». До этого Коннор спал в пассажирском кресле, но напряжение в моем голосе заставило его проснуться, и теперь он с тревогой смотрит на меня. Его сестра все еще дремлет на заднем сиденье, надев наушники. – Она в полном порядке, Сэм. Я только что видела ее.

– Хорошо. Тогда почему вы звоните мне?

– Потому что она арестована по обвинению в нападении.

Я открываю рот, потом закрываю, не произнеся ни звука. Могу вообразить дюжину достоверных ситуаций, в которых Гвен могла бы применить силу, но я говорил с ней минувшей ночью, и она вела себя совершенно обычно, никуда не собираясь вляпываться. Джи Би не ждет, пока я задам вопрос, и продолжает:

– Та девушка, которую Гвен опрашивала в ходе расследования… Кэрол, кажется. Она подставила Гвен, едва та успела выйти из номера. Сама себе нанесла побои и позвонила в «девять-один-один». В итоге Гвен остаток ночи провела в камере. Кэрол отказалась от медицинской помощи и исчезла сразу же после дачи показаний. Полиция уже подозревает, что все это – подстава. Я сейчас в суде, скоро будет слушаться дело. Не беспокойтесь, скорее всего, оно будет просто закрыто. Детективы, которые этим занимаются, понимают, что к чему.

Я вспоминаю звонок Гвен и то, как беспечно мы болтали с ней. К тому времени, как звонок был завершен, все было в полном порядке, но, вероятно, сразу после этого дела́ пошли наперекосяк. Гвен не так-то легко обмануть или обдурить. Должно быть, эта Кэрол действительно очень хитра, если сумела провернуть такое.

– Сэм… – Джи Би, похоже, совершенно не желает говорить то, что должна сказать. – Вы же понимаете, что история об этом аресте за нападение вот-вот разлетится по всей округе? В нынешних обстоятельствах это будет как ведро керосина в огонь. То, что некая девушка обвинила Гвен, будто та удерживала ее силой…

Я зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох, потом говорю:

– СМИ просто взорвутся от таких новостей. Я понимаю.

– Им не понадобится много времени, чтобы добраться до Стиллхауз-Лейк и взять ваш дом в осаду. Вы можете отвезти детей в Ноксвилл…

– Да, часть проблемы заключается в этом. Нам нужно поговорить с копами в Нортоне. Ланни – свидетельница того, что случилось позавчера вечером, и ей нужно произвести опознание. Мы не можем уклониться от этого. – Я размышляю над этим в течение нескольких секунд. Джи Би ждет. – Хорошо, мы заедем домой, возьмем все, что нам нужно, отправимся в полицейский участок, а оттуда поедем прямиком в ваш офис.

В будущем, похоже, нас ждут новые отели. А может быть, и нет. Может быть, мы просто найдем жилье в Ноксвилле, а телевизионщики пусть поджидают нас у дома. Может быть, это будет то самое избавление, которое нам нужно. Гвен будет трудно пойти на такой шаг, но подобное решение будет более разумным. И при этом мы отделаемся от Бельденов.

Но, черт возьми, мне отвратительно думать обо всех этих репортерах, которые будут на нас охотиться. Джи Би будет защищать нашу тайну, пока сможет, но нас неизбежно найдут. Я уже воображаю их хитрые вопросы: «Как вы, будучи братом одной из жертв Мэлвина Ройяла, относитесь к тому, что Джина Ройял обвиняется в нападении и похищении?» Или: «Учитывая эти новые обстоятельства, вы всё еще верите, что Джина Ройял невиновна в пособничестве преступлениям своего мужа?» Я совершенно не заинтересован в том, чтобы отвечать на подобные вопросы, разве что мои ответы будут состоять из пары слов: «Отвалите на хрен!»

Я завершаю разговор с Джи Би и выключаю аварийные сигналы. Потом выезжаю на дорогу – впрочем, движение на ней сейчас не особо оживленное – и спрашиваю Коннора:

– Ты это слышал?

– Кое-что, – отвечает он. – У мамы проблемы?

– Возможно, ненадолго, – говорю я. Не хочу, чтобы дети тревожились. – Мы увидим ее вечером, и это самое позднее, ничего?

– Ничего. – Он молчит несколько секунд, потом произносит: – Сэм, я… я хотел бы, чтобы все снова стало так, как когда-то.

– Да? И когда же? – Слова слишком резкие, и я жалею о том, что сказал их. – Извини, Коннор, я не хотел. Ты имеешь в виду – как тем летом, когда мы строили веранду?

Именно тогда мы начали знакомиться по-настоящему, и я осознал, каких замечательных детей вырастила Гвен. И какая она хорошая женщина. Да, это было прекрасное, славное время…

– Да, – тихо отвечает Коннор. – Я просто хотел, чтобы все снова было хорошо. Без всех этих репортеров, без людей, которые нас ненавидят и все время выслеживают.

– Нормальная жизнь, – говорю я, и он кивает. – Хорошо. Обещаю тебе, что мы попытаемся добиться этого. Но скучно не будет никогда, ты же это понимаешь, верно?

Он улыбается и смотрит в окно.

– Да. Я имею в виду, с мамой никогда не бывает скучно.

– Никогда. А вот со мной бывает достаточно скучно. Может быть, это и хорошо…

– Я не считаю, что с тобой скучно.

– Рад слышать. – Я взъерошиваю ему волосы, он шутливо тычет меня кулаком в плечо, и все снова в порядке. Пока что. Но парень прав: нам нужна нормальная жизнь. Отчаянно нужна. Учитывая жуткое переживание, которому Коннор подвергся в школе, и то, что Ланни едва не погибла на озере, и то, что Гвен сейчас арестована… не лучшие времена. Я предвкушаю относительный покой, ждущий нас в Ноксвилле, и надеюсь, что Джи Би вытащит Гвен из этих неприятностей и позволит нам просто уладить свои дела.

За несколько миль до Нортона я получаю еще один звонок. Этот абонент числится в списке моих контактов, и хотя разговаривать по телефону за рулем незаконно, я хватаю телефон и подношу его к уху – вместо того чтобы включить громкую связь. Коннор и так уже нервничает, я не хочу усугублять это.

– Привет, – говорю я. – Хави?

Хавьер Эспарца отвечает:

– Чувак, если уж вы влезаете в дерьмо, то по самые уши, верно?

– Ты звонишь, чтобы подбодрить меня, или что?

Хавьер верный друг, славный мужик и отставной морпех. Он называет меня «креслолётом», а я его – «дуболомом», но мы братья по оружию во всех смыслах. Он заправляет местным тиром, и это – одно из моих любимых мест вблизи Стиллхауз-Лейк. Мы с ним по-дружески состязаемся в стрельбе, и пока что за тридцать с чем-то матчей Хави опережает меня на одно очко. В стрельбе на длинных дистанциях он меня превосходит, но на короткой я могу дать ему фору. Хавьер – очень надежный товарищ, который не раз прикрывал нам спины в чрезвычайно тяжелых ситуациях. К слову сказать, я ему должен – мы уговорились, что за проигрыш в матче я буду обязан либо один раз вычистить все туалеты в тире, либо взять у него урок ныряния с аквалангом. Я не имею никакого желания нырять, да и вообще ненавижу плавать. Предпочту драить сортиры.

– Хотел бы я тебя подбодрить… – Хави вздыхает. – Кец беспокоится.

Кеция – девушка Хавьера, обычно она живет у него.

– О чем именно беспокоится?

– Она убьет меня, если узнает, что я тебе обмолвился, так что я тебе ничего не говорил, лады?

– Конечно.

– Она беспокоится, что для Ланни все может обернуться плохо. Понимаешь, Бон и Олли – люди нехорошие, все это знают. Проблема в том, что они рассказывают не противоречащие одна другой истории. А она что-то утаивает.

– В смысле?

– Она была на этой вечеринке с кем-то еще, приятель. Она пришла не одна. С какой-то подружкой или кем-то вроде того. Тебе нужно уговорить ее прояснить это дело, пока все не пошло плохо. Она не должна ничего скрывать, если хочет, чтобы следствие поверило ее истории, а не рассказу парней. Черт, они же сами сдались, и хотя бы поэтому их будут слушать.

Я хотел бы отстаивать невиновность Ланни, но на самом деле меня не было на месте происшествия. Мы с Гвен прибыли туда, когда все уже практически закончилось, и хотя я верю девочке, я не могу знать, что произошло. Он прав. То, что кто-то из Бельденов сдался правосудию? Это достаточно сильный аргумент.

– Хорошо, – говорю. – Я с ней побеседую. – Удерживаюсь от того, чтобы оглянуться и посмотреть на Ланни, хотя соблазн велик. Это может подождать до дома. В зеркало заднего вида я замечаю, что она все еще лежит на сиденье, закрыв глаза. Я даже слышу едва различимые звуки музыки из ее наушников. – Еще какие-нибудь хорошие новости есть?

– Ну, я забронировал на завтра бассейн, как мы договорились, – сообщает он.

– Хави… прежде всего, я не говорил, что сделаю это…

– Ты проиграл состязание, приятель, так что за тобой должок. Придется тебе надеть акваланг и нырнуть в воду. Эй, если б ты выиграл, то обязательно затащил бы меня в какой-нибудь самолетик и крутил бы «бочки», пока меня не стошнило!

– Обязательно, – признаю́ я. – Но, учитывая всю ситуацию с Ланни… может быть, я предпочту мыть туалеты. У меня ведь есть выбор.

– Ты видел, на что похожи эти туалеты? Ко мне ходит всякая деревенщина и дальнобойщики. Вне тира никто из них не способен как следует прицелиться. Но, конечно, выбирать тебе.

Он изо всех сил пытается поднять настроение, несмотря на всю серьезность положения Ланни. Я ему за это признателен.

– Я лично буду драить унитазы, пока они не засверкают. Но, как бы ты ни пытался, тебе не сделать из меня морпеха.

Хавьер отвечает, явно сдерживая смех:

– Ладно, ладно, знаю. Я вообще добрый – даже не заставлю тебя отмывать их зубной щеткой.

– В учебном лагере бывало и похуже.

Он молчит некоторое время, потом тон его становится серьезным:

– Будь осторожен, дружище. И помни – есть люди, которым на тебя не наплевать.

– Знаю, – говорю я ему. – И ты тоже. На тот случай, если сам не додумался.

– Проблемы сейчас не у меня. А когда будут, я позвоню тебе первым делом. Ну ладно, вторым. Сначала Кец.

– Вполне честно.

Мы завершаем звонок, и, несмотря на все тревоги, мне становится легче. Мы не одни.

Может быть, на нас и охотятся, но мы не одни.

Дорога постепенно становится знакомой. Нортон остается все тем же сонным городишком; мы проезжаем его и сворачиваем на дорогу к озеру. Проезжая мимо Смертельного Камня, я оглядываюсь на берег под ним. В наше отсутствие кто-то потрудился, прибравшись здесь. Я не вижу мусора, хотя обрывок заградительной ленты, протянутой полицией, все еще трепещет на дереве. Это напоминает мне о том, что наши проблемы пока еще не завершились.

И как только мы окажемся дома, мне предстоит серьезный разговор с Ланни.

Когда въезжаем на подъездную дорожку к дому, мой инстинкт дает красный сигнал. Я сам не знаю почему, пока мой взгляд не падает на окно спальни Ланни. Оно приоткрыто дюйма на три, и полупрозрачная занавеска покачивается на сквозняке.

Ланни зевает, они с Коннором уже спорят о том, кто первым пойдет в душ, но я велю им:

– Тише.

Дети мгновенно замолкают и озадаченно смотрят на меня.

– Э-э, то есть? – спрашивает Ланни. – Ты велел нам заткнуться?..

– Почему твое окно открыто?

Я смотрю на нее в зеркало заднего вида и точно отмечаю мгновение, когда на нее обрушивается чувство вины. Она знает, о чем я говорю, но отвечает:

– Понятия не имею. Может, кто-то вломился туда?

– Не потревожив сигнализацию?

На это Ланни ничего не говорит. Я уже догадался: она отключила свое окно от охранной системы. Вот так и выбралась из дома позавчера вечером… И мне следовало понять и исправить это еще до отъезда.

Черт побери! Мы отвлеклись на всю ситуацию в целом и слишком беспокоились о Ланни.

Но по выражению ее лица я вижу, что побег через окно – еще не вся история. Я думаю о звонке Хавьера и о том, что на вечеринке Ланни была вместе с кем-то. Поэтому спрашиваю:

– Кто забрался в дом, Ланни?

– Я не знаю!

– Нет, знаешь, – возражает Коннор. – Это, скорее всего, Ви.

– Заткнись, предатель! – рявкает она. Коннор только пожимает плечами и парирует:

– Но ты же сама виновата. – Потом поворачивается ко мне. – Ви приходила к нашему дому.

– Ви Крокетт… – говорю я. Боже, сколько же проблем от этой Ви! Мне жаль эту девочку, но… нет смысла отрицать, что за ней тянется длинный хвост неприятностей. Это началось еще до смерти ее матери, и я сомневаюсь, что после этого стало хоть чуть-чуть лучше. Я не хочу, чтобы Ланни оказалась втянута во все это. – Ты не рассказала об этом своей маме?

Она лишь качает головой.

Черт побери! Я понимаю, что это многое объясняет.

– Это из-за Ви ты пошла на вечеринку у Смертельного Камня.

Такие фокусы совершенно не в духе Ланни, но участие Ви придает этому событию некий смысл.

На этот раз ответа нет, но я уверен, что прав. Я не настолько стар и еще помню, почему удирал на вечеринки в таком возрасте, – не только ради того, чтобы повеселиться с приятелями. Обычно это делалось для того, чтобы произвести впечатление на девушек. Я продолжаю нажимать:

– Ланни, ты впрямую солгала копам о том, что была на этой вечеринке одна. И нам тоже. Она была с тобой наверху, на утесе?

– Ви ничего не сделала!

– Да? И ты была рядом с ней на протяжении всей вечеринки?

На это она ничего не говорит, и ее молчание – само по себе ответ. Ви болталась по всей вечеринке, а Ланни пыталась за ней угнаться. Меня очень тревожит, что Ланни прикрывает ее, рискуя подвергнуться большим неприятностям.

Коннор все еще смотрит на приоткрытое окно, потом говорит:

– Туда нельзя входить. Что, если там не Ви, а кто-то из Бельденов?

В его словах есть смысл, но я совершенно уверен, что Бельдены врубили бы сигнализацию. Тонкость не в их духе, они просто выломали бы входную дверь, перевернули всё вверх дном и удрали еще до приезда полиции. Да и откуда им было знать, что именно это окно снято с сигнализации?

Впрочем, Коннор прав. Нам хватает угроз со всех сторон. Поэтому я велю детям остаться в машине. Ланни стискивает в кулаке свой телефон – если понадобится, она вызовет помощь. По крайней мере, в этом я могу на нее рассчитывать.

Подхожу к окну Ланни и отодвигаю занавеску, чтобы заглянуть внутрь.

Ви Крокетт сидит на краю постели, глядя на меня и сжимая в руках бейсбольную биту, подобранную с пола. Она испугана и уже готова замахнуться. В Вулфхантере она была похожа на загнанного дикого зверька. Не могу сказать, что с тех пор что-то сильно изменилось.

– Спокойно, Ви. Это всего лишь я, Сэм Кейд. Ты меня помнишь? Я живу здесь.

Проходит секунда, потом она опускает биту, но все еще держится за нее.

– А, вы вернулись, – говорит она. – Я спала.

Ее вид подтверждает это: яркий макияж размазан, волосы спутались, выглядит она как с похмелья.

– Я войду через переднюю дверь, – сообщаю я ей. – Оставайся здесь. Не беги, я не сделаю тебе ничего плохого.

Я вижу, что она в это не верит, поэтому на всякий случай прикрываю окно – это задержит ее на пару секунд. Потом подхожу к входной двери, отпираю ее и набираю шифр на пульте сигнализации. Возвращаюсь к окну. Ви уже выкинула наружу грязную дорожную сумку синего цвета и перебросила одну ногу через подоконник, готовясь последовать за своими вещами.

– Пожалуйста, не делай этого, – снова говорю я. – Мы не причиним тебе неприятностей. Залезай в дом, прими душ, отдохни. Всё в порядке.

Она насторожена, я это вижу, но вдобавок невероятно устала. И напугана.

– Ланни здесь?

– Да. – Я поворачиваюсь и машу рукой детям, показывая, что можно выйти из машины. Они вылезают и останавливаются рядом со мной под окном.

– Привет, Ви, – говорит Коннор. – Ты похожа на черта.

– Тебя никто не спрашивал! – рявкает она в ответ, но при этом смотрит на Ланни. А Ланни смотрит на нее.

Мне знакомо это выражение лица. Я иногда отмечаю у себя такое же, когда вижу Гвен.

Черт, менее всего нам нужно, чтобы эти две девицы влюбились друг в друга.

– Все в дом, – приказываю я. – Багаж заберем потом. – Поднимаю с земли дорожную сумку Ви. – Не считая этого. Ее я отнесу в гостиную.

Потому что я знаю, что Ви не бросит эту сумку. Если б она могла, то оставила бы ее и сбежала, пока у нее был шанс.

– Эй! – протестует Ви, все еще наполовину свешиваясь из окна.

– Забирайся обратно. Я сделаю кофе.

Не знаю, что повлияло на ее решение – обещание кофе или то, что я «взял в заложники» ее сумку, – но, когда я оглядываюсь, Ви влезает обратно в комнату Ланни и захлопывает окно. Я, по крайней мере, заслужил, чтобы она уделила мне несколько минут. Уверен, что Гвен поступила бы иначе, но мне жаль эту девочку. У нее была хреновая жизнь, и похоже, что с тех пор, как мы покинули Вулфхантер, эта жизнь не особо улучшилась.

Мы входим в дом. Я готовлю кофе. Ланни и Ви пристроились рядом на диване. Я говорю «пристроились», потому что Ви выглядит так, словно в любую секунду готова сорваться и удрать. Мне знакома эта въевшаяся до мозга костей настороженность. Иногда я замечаю ее у Гвен и знаю, откуда она берется.

Я стараюсь поддерживать спокойную, непринужденную обстановку. Кофе варю так, как они просят, – за исключением Коннора, который получает кружку горячего какао. Потом предлагаю после кофе сделать обед. Ви, похоже, отчасти теряет желание укусить и убежать, а перспектива поесть по-домашнему на миг вызывает у нее неподдельный энтузиазм.

– Спагетти готовить просто, – говорю я им. – Пятнадцать минут – и всё.

Это весьма сокращенное описание, но мне кажется, что в нынешней ситуации неуместно вдаваться в кулинарные тонкости. Ланни взглядом умоляет Ви сказать «да», и та наконец кивает. Скованно, как будто в шею ей вставили стальной прут.

Я по-прежнему не заговариваю ни о чем, кроме минувшей поездки, пока мы не рассаживаемся за стол. Ви принимается жадно поглощать спагетти с тефтелями. Тогда я говорю:

– Хорошо, Ви, значит, ты сбежала из приемной семьи. Верно? Спокойно, я не собираюсь тебя осуждать. Мне просто нужно знать факты.

Она не намерена убегать от еды – напротив, придвигает тарелку ближе к себе, как будто кто-то собирается отнять у нее ее порцию. Но ее взгляд предупреждает меня о том, что давить на нее не следует.

Плохо.

– Да, – в конце концов отвечает Ви. – Я сбежала. И что?

– У тебя была веская причина?

– Они были просто скотами.

– И в чем выражалось их скотство?

– Ни в чем, – говорит она. – Просто самой по себе мне лучше.

Я не оспариваю это. Я не знаю всей истории и не хочу расспрашивать ее о том, как именно к ней относились в этой семье. Пусть в этом разбираются копы. Важно показать, что я не сомневаюсь в ее словах и не считаю ее опасной – иначе она убежит со всех ног. И, вероятно, прихватит с собой еду.

– Тебе есть где жить? – спрашиваю я ее. Знаю, что это не так, иначе она не стала бы пробираться в дом.

– Есть одно местечко в лесу, – говорит Ви. – Скорее укрытие. Совсем не дворец.

– Звучит не очень-то обнадеживающе, – говорю я. – Хочешь остаться здесь? С нами?

Глаза ее широко раскрываются. Она осматривается по сторонам, словно не может поверить в то, что кто-то готов поделиться подобной роскошью. Я вижу лишь обычный дом среднего класса с достаточно удобным диваном и неплохим телевизором, купленным на распродаже. Но у всех свои понятия.

– Здесь? – переспрашивает она. – Где?

– В моей комнате, – отвечает Ланни в тот же момент, когда я говорю: «Этот диван раскладывается».

Получается неловко. Но я совершенно уверен, что не следует укладывать влюбленную девицу в одну постель с Ви Крокетт – всякое может случиться. Гвен наверняка сказала бы то же самое. И это напоминает о том, как мне не хватает присутствия Гвен при этом разговоре. Я ожидал, что к этому времени Джи Би уже позвонит мне, но на моем телефоне нет пропущенных звонков.

– Она останется со мной. В моей комнате, – заявляет Ланни так, будто окончательное решение остается за ней.

– Нет, – возражаю я и кладу в рот очередную порцию спагетти. Я не намерен обсуждать этот вопрос, и она это знает, поэтому бросает на меня сердитый взгляд. – Этот диван вполне удобный, я это знаю – сам спал на нем несколько месяцев.

После того как Гвен узнала, насколько глубоко я был вовлечен в дела «Погибших ангелов», ей понадобилось некоторое время, чтобы переварить это. Было совсем невесело, но насчет удобного дивана – чистая правда.

– Всё в порядке, – говорит Ви, обращаясь к Ланни. – Не то чтобы мне не понравилась твоя постель…

Она подмигивает, и я открываю рот, чтобы спросить, сколько раз она там ночевала, но сразу же передумываю. Лицо Ланни покрывается алыми пятнами; она, похоже, глубоко шокирована тем, что Ви прямо сказала об этом в моем присутствии.

– Ви, – говорю я, не клюнув на эту приманку, – полиция не придет сюда искать тебя? Из-за каких-то обстоятельств, от которых ты убегаешь? Я не имею в виду сам побег из приемной семьи – я тоже рос без родителей и несколько раз убегал оттуда, куда меня определили. Я хочу знать, не связана ли ты с какими-либо реальными преступлениями?

Ви прекращает есть и смотрит на меня. Я вспоминаю это безэмоциональное, глухое неприятие – именно так она смотрела на всех в Вулфхантере.

– В последнее время я никого не убивала, если ты об этом спрашиваешь, – отвечает она саркастически. Ви Крокетт обвинялась в убийстве собственной матери. Насколько мне известно, на самом деле она не убивала никого. Но это не дает мне повода доверять ей.

– Я выразился достаточно ясно, – говорю я. – И жду такого же прямого ответа, Ви. Если, конечно, ты хочешь остаться здесь.

Она понимает, что я говорю серьезно. Я вижу, как она просчитывает ситуацию. Ви умная девочка – не особо образованная, может быть, зато хорошо умеет читать людей. Дети, живущие в маргинальной среде, зачастую рано обучаются подобной мудрости. Некоторые используют это в мошеннических целях. Некоторые – для защиты, как это делает Ви. Она попытается обхитрить меня, если решит, что это сработает.

Вероятно, она понимает, что сейчас это не получится, потому что говорит:

– Я делала то, что мне приходилось делать. Кое-что из этого, наверное, может быть не совсем законным.

– Достаточно, чтобы на тебя выписали ордер?

На это Ви просто мотает головой. Полагаю, она не лжет.

– Хорошо. Можешь оставаться здесь до возвращения Гвен. Потом поговорим более предметно. Доедай обед, а потом вы втроем решите между собой, кто будет мыть посуду.

Я приканчиваю свою порцию спагетти и проверяю свой телефон. От Гвен по-прежнему нет вестей. Набираю ей короткое сообщение: «Забавно, в нашем доме новая гостья». Насколько я понимаю, подобное известие может заставить ее связаться со мной сразу же.

Смотрю на экран. Ответа нет.

Я начинаю ощущать, как напряжение охватывает меня, мышцы на спине сводит судорогой. Дети болтают между собой, но я не слушаю – мое внимание полностью сосредоточено на экране.

Ничего.

– Уборка на всех вас, – говорю я, вставая из-за стола. – Мне нужно позвонить. Ланни, поставь свое окно обратно на сигнализацию и запри его. Ви, эта сигнализация включена постоянно. Ты сможешь уйти, если захочешь, но прежде чем открыть эту дверь, спроси разрешения. Понятно?

Она устало салютует мне.

– Так точно, босс.

– Не умничай, у нас действительно хватает проблем. – Я уже направляюсь в кабинет. Гвен сделала там усиленную звукоизоляцию, потому что многие ее звонки конфиденциальны. Я не хочу, чтобы дети слышали меня сейчас.

Набираю номер Джи Би, и она отвечает на первом же гудке.

– Извините, я как раз собиралась звонить вам. Суд не смог собраться вовремя. Гвен вызовут примерно через час, и потом я смогу внести за нее залог.

– Я надеялся, что дело будет закрыто до суда.

– Знаю. Я тоже на это надеялась, но местный окружной прокурор намерен получить свои пятнадцать минут внимания в прессе, прежде чем позволит развалить дело. Кэрол уже исчезла, телефон, по которому ее выслеживала Гвен, молчит, так что у них нет ничего. Сомневаюсь, что копы смогут снова найти ее – похоже, у этой девушки настоящий талант скрываться. Гвен говорила вам?.. – Она умолкает, предоставляя мне самому заполнить паузу. Я так и делаю.

– О секте, из которой сбежала та девушка? Да. Это звучит знакомо.

– Здесь определенно есть некое сходство с вулфхантерской сектой, но та была подрезана на корню. Однако есть большая вероятность, что Вулфхантер был лишь одним из нескольких центров. Вам нужно посоветоваться со своим другом Майком Люстигом. Он из ФБР, верно?

– Верно, – подтверждаю я. Майк был глубоко вовлечен в ситуацию в Вулфхантере, он непосредственно наблюдал, что там творилось, и, зная Майка, я уверен, что он все еще роет под эту секту, если там еще осталось что раскапывать. – Я спрошу его на этот счет – вдруг есть что-то полезное…

– Может быть, – соглашается Джи Би. – Хорошо. Я снова свяжусь с вами, когда Гвен будет на свободе. Но, боюсь, от этого всего неизбежно пойдет отдача.

– Я понял. Передайте Гвен… а, к черту. Она знает.

После вежливого прощания я вещаю трубку и захожу на сайт с повесткой дня в Ноксвиллском суде. Если репортеры до сих пор и не распознали дело Гвен, все равно на нас скоро двинется торнадо. До этого момента я должен сделать все, чтобы дети – включая Ви Крокетт, раз уж я взял ее под нашу ответственность – были в безопасности. А значит, нужно укрепить нашу оборону.

Первым делом я звоню Кеции, чтобы предупредить ее. Она уведомит Нортонский полицейский участок о необходимости присматривать за нашим домом – на случай, если журналисты толпой направятся сюда. Действия на этот счет уже обговорены заранее, и я не особо беспокоюсь до тех пор, пока Кеция не замечает:

– Я надеялась, что мне не придется говорить с тобой, Сэм.

Мне это совершенно не нравится.

– Почему?

– Потому что показания, которые дают наши подозреваемые, противоречат тому, что рассказала нам Ланни. Они говорят, будто ничего не знали о Кэнди, а преследовали Ланни просто потому, что считали, будто это сделала она, и собирались – я цитирую слова Бельдена – «передать ее в руки правосудия».

– Вранье, – рычу я.

– Но они твердо настаивают на этом. Так или иначе, нам понадобится побеседовать с девочкой еще раз, и чем скорее, чем лучше.

– Я против.

– Сэм!

– Слушай, я знаю, что ты человек честный. Но окружной прокурор, судьи, присяжные – ты можешь поручиться, что они так же честны, Кец? Они не встанут на сторону дочери маньяка.

Я вижу все аргументы, которые могут выдвинуть против нас. Мы – новоприбывшие. Чужаки. Ланни росла в плохой семье. Бельдены жили в этих местах со времен войны Севера и Юга. Все будут заступаться за местных.

– Сэм, я собираюсь сделать все, что смогу, ты это знаешь. Но ты должен привезти ее, чтобы внести ясность в это дело.

– Я не могу, – отвечаю. – Я – не ее законный опекун. А Гвен сейчас здесь нет. – Я никогда не был так рад этому. Они не могут допрашивать Ланни – несовершеннолетнего подростка – без разрешения родителя или законного опекуна. А с Гвен сейчас невозможно связаться. – Я сообщу, когда она вернется.

Кец вздыхает.

– Черт побери, не пытайся что-нибудь выкинуть. Я не хочу разыскивать и тебя тоже.

Кеция – наш хороший друг. Но это не значит, что она не станет арестовывать меня в случае чего. И я это знаю.

– Я позвоню, когда вернется Гвен, – говорю. – Но до тех пор никто не будет расспрашивать Атланту Проктор. Без обид.

– Я и не обижаюсь. Рада, что у нее есть защитники. До скорой связи, Сэм. Патрульная машина будет кататься вокруг озера, как ты и просил.

Это одновременно поможет сдержать натиск репортеров и даст Кеции знать, когда вернется Гвен. Двойная польза.

Я думаю о том, что еще могу сделать. Не очень-то много, и это бесит. К тому времени, как я смогу добраться до Ноксвилла, за Гвен уже будет внесен залог и она поедет домой. Но сидеть здесь, как бы логично это ни было сейчас, тоже кажется мне неправильным.

Услышав стук в дверь кабинета, я поднимаю взгляд и подхожу, чтобы открыть. За дверью стоит Ви Крокетт.

– Привет, – говорит она. – Можно зайти на минутку?

Я жестом приглашаю ее в комнату и инстинктивно закрываю за ней дверь. Ви садится в рабочее кресло Гвен и крутится в нем, откинувшись на спинку под таким углом, что я опасаюсь – вдруг она опрокинется назад и сломает себе шею? Протянув руку, я закрываю ноутбук.

– Я не смотрю, – заверяет Ви, неожиданно перестает крутиться на кресле и пристально смотрит на меня. – Ты гадаешь, почему я заявилась сюда так издалека, да?

– Ты здесь не ради Ланни?

Она улыбается. В этой улыбке есть какая-то неправильность, заставляющая меня напрячься.

– Не-а, – отвечает я. – Ну, мне, конечно, нравится Ланта, она ужасно милая. Но я хотела кое-что сказать мисс Проктор.

– Ясно. И что же?

– Ты не мисс Проктор, – возражает Ви.

– Ви, у меня был хреновый день, я жутко устал и не хочу сейчас выслушивать всякую чушь. Просто выкладывай, что хочешь сказать.

Она окидывает меня взглядом, потом кивает.

– Это насчет Вернона Карра. Помнишь того типа, у которого было укрепленное поместье возле Вулфхантера? Ну, того владельца гаража?

Глава секты и полный, абсолютный мерзавец.

– И что насчет него?

– Я знаю, где он.

Я искренне не знаю, верить ей или нет. Выглядит она достаточно хитрой. И я качаю головой.

– Сообщи в ФБР, это они его разыскивают.

– Я так понимаю, что за это полагается вознаграждение. Но мне его не дадут, я еще не совсем взрослая. Но ты мог бы получить его и передать мне…

Я слишком устал для всего этого. Слишком беспокоюсь за Гвен, Ланни и Коннора.

– Мы не копы, не агенты, и я не собираюсь лгать ФБР в твою пользу. Ладно, Ви? Давай ты останешься здесь до приезда Гвен, а потом мы поговорим о том, что делать дальше. Больше я ничего не могу тебе предложить. Что скажешь?

– Хреновое предложение, – резко отвечает она. – А ты – изрядная скотина, Сэм.

– Когда надо – да. Но в основном я сейчас слишком устал, чтобы смягчать ситуацию и выбирать слова. – Я жду, что она уйдет. Но она не уходит и снова принимается крутить свое кресло, только на этот раз медленнее. – Ви, мне нужно сделать несколько звонков. Ступай.

– Погоди минутку. – Она снова разворачивается ко мне лицом. – А если я скажу тебе, что старина Верни сбежал, чтобы заявиться к патеру Тому?

– Я даже не знаю, кто это, так что…

– Ты много чего не знаешь, да? Все в Вулфхантере знали про патера Тома.

– Почему?

– Потому что он начинал там. Это он основал там Собрание.

– Церковь?

– Некоторые так это и называют. – Ви кивает. – Это то, чем занимался Карр, когда их там всех перестреляли. «Собрание» – это сокращение от «Собрание Святых», то, что создал патер Том. Вполне сойдет за причину, по которой неплохо бы отыскать Карра. И то, где сейчас патер Том.

Не церковь. Секта. Я так и не узнал название группы, действовавшей во владениях Карра, – и даже того, было ли у нее какое-либо название. И… Гвен сейчас тоже выслеживает некую секту. Неожиданно заинтересованный, я подаюсь вперед.

– Подожди, разве это не Карр основал ту секту, которая обитала в его поместье?

– Нет, просто управлял ею. Ее основал патер Том, но потом уехал. Нашел место получше, где больше фанатов. Он не хотел оставаться в Вулфхантере. А кто бы захотел?

Законный вопрос.

– Значит, ты знаешь, куда патер Том перенес свою секту?

Ви пожимает плечами и впервые отводит взгляд. Теребит ткань своих штанов. Она нервничает – а ведь Ви Крокетт не нервничает никогда.

– Мне ты можешь сказать.

Ви снова вскидывает на меня глаза, и я вижу, как она снова замыкается в себе.

– Я об этом ничего не знаю.

– Ты сказала, что знаешь, где находится Карр.

– Да, но я же тебе сказала – он с патером Томом! Я не знаю, где это на карте!

– Ты уверена, что говоришь правду?

– Потому что я врунья, да? – вопрошает Ви и резко вскакивает на ноги. Взгляд ее и без того заставляет нервничать, а когда она зла – так и еще в большей степени. И сейчас она, кажется, способна прожечь им дырку во мне. – Отлично, я врунья! Да пошел ты, с меня хватит!

Так же неожиданно, как и пришла, Ви выбегает из кабинета и захлопывает за собой дверь. Я опускаю голову на руки и зажмуриваюсь от разочарования. Головная боль усиливается. Мне нужно понять, в какую игру играет Ви. Она умная девочка, но при этом опасна.

Пара таблеток обезболивающего и холодный душ отчасти возвращают мне силы. По крайней мере, мне уже не так хочется спать, хотя голова все еще болит. Я делаю еще кофе и пью его, потом понимаю, что не знаю, куда делась Ви. Или Ланни, если уж на то пошло. Стучусь в закрытую дверь комнаты Ланни.

– Да? – отзывается она. – Я не одета!

– Ви у тебя? – спрашиваю я.

– Нет, она в гостиной.

В гостиной Ви нет. Как и во всем остальном доме. Я ищу методично, комната за комнатой, заглядываю даже в шкафы. Во все места, достаточно большие, чтобы она могла укрыться.

Когда я проверяю сигнализацию, та оказывается отключенной, и я быстро включаю ее заново. «Твою мать!» Я знаю, что прикрывал панель, когда набирал шифр, так как же она…

А потом осознаю: я машинально повесил ключи от внедорожника на вешалку у двери… а к брелоку был прицеплен пульт дистанционного контроля. Ей требовалось только нажать кнопку. А я пропустил характерный писк, потому что в это время принимал душ.

Когда Ланни открывает дверь, я проверяю и ее комнату, но никаких признаков присутствия Ви здесь тоже нет. Она исчезла. Свою дорожную сумку забрала с собой. Она не намерена возвращаться.

– Что ты ей сказал, Сэм? – Ланни сердито смотрит на меня. – Это из-за тебя она ушла?

– Я сказал, что она может остаться. Я ее не прогонял.

– Но ты, должно быть, сказал ей что-то такое…

Может быть, я и виноват. Я надавил на Ви, и она умчалась отсюда с космической скоростью. Теперь я понимаю, что чего-то подобного и следовало ожидать от человека с таким сочетанием агрессии и травмы. Я подобрался слишком близко к чему-то, что ее пугает или причиняет ей боль. Как бы то ни было, инстинкт велел ей бежать.

– Мы должны найти ее, – говорит Ланни. Я останавливаю ее, когда она направляется к двери. Едва успевает набрать шифр, я снова включаю сигнализацию и меняю при этом код. – Сэм!

– Нет, – отвечаю я. – До возвращения твоей мамы – нет. Ты никуда не пойдешь.

– Мы должны…

– Ланни. Мы никуда не пойдем. Хватит.

У нас нет времени на Веру Крокетт и ее то ли выдуманные, то ли правдивые истории.

Я не ожидаю, что Ланни не послушается меня. Это ошибка с моей стороны, потому что она бросает на меня злобный взгляд и широко распахивает входную дверь. Сигнализация начинает выть, я быстро отключаю ее, но к этому моменту Ланни уже мчится вниз по склону. А бегает она очень быстро.

«Черт бы тебя побрал, девчонка!»

Я закрываю и запираю дверь и бегу следом за Ланни, но она добегает до опушки, и через пару минут я теряю ее из виду. Если она не хочет, чтобы я ее нашел, я ее и не найду. Поэтому я останавливаюсь, достаю свой телефон и активирую приложение отслеживания.

Она уже отключила его на своем новом телефоне. «Черт!»

Во всем мире не хватит кофе, чтобы компенсировать усталость этого дня.

– Ланни! – кричу я. – Выходи! Не делай этого. Не сегодня.

Я знаю, что она слышит меня. Но ответа нет. Разворачиваюсь и направляюсь обратно к дому. И сразу же замечаю что-то среди деревьев с другой стороны. Блеск стекла. Это может быть объектив камеры, и моя первая мысль – опять репортеры. Черт, только не сейчас…

Но потом я осознаю́, что в тени деревьев практически неподвижно сидит человек – молодой мужчина с клочковатой бородой в дорогом камуфляжном комбинезоне расцветки «осенний лес». Вероятно, кто-то из клана Бельденов.

В следующий миг до меня доходит, что он смотрит на меня через оптический прицел винтовки.

Я не думаю. Просто разворачиваюсь и пластом бросаюсь на землю, прячась за самым толстым древесным стволом в окрестностях.

А потом вижу, как из кустов вылезает Ланни и направляется в мою сторону. На щеке у нее красная царапина, в волосах застрял сухой лист. Я кричу без слов и сбиваю ее с ног, прижимая к куче опавших листьев, потому что если ее подстрелят из-за меня…

Но выстрела не следует.

Ланни визжит и лупит меня кулаками, пока я не откатываюсь в сторону, потом ползу по-пластунски туда, откуда можно снова увидеть засидку человека, целившегося в меня.

Но он исчез. Просто исчез, как будто его и не было.

Ланни вне себя от злости, но я вталкиваю ее в дом, хватаю свой пистолет и иду проверить место засады. То, что я там нахожу, убеждает меня – мне не почудилось. Там лежит распечатанная на принтере фотография: я стою на крыльце и разговариваю с Гвен. Должно быть, снимок сделан совсем недавно, не более двух недель назад – я вижу возле крыльца груду опавших листьев, которую сгреб девять дней назад.

Надпись на фотографии гласит: СКОРО.

На само́м листе, прямо поверх моего лица, лежит остроконечный винтовочный патрон.