Брусилов, получив под командование отряд скоростных крейсеров и имея указания дожидаться командующего, решил наведаться в Цусимский пролив, пока вице-адмирал «каторжанил» на Сахалине. Утопленный «Хасидате» только «раздразнил» команды, а Небогатов при расставании советовал «поступать по ситуации». Ну а ситуация складывалась для русских рейдеров весьма благоприятная. Того с броненосцами и частью броненосных крейсеров «застрял» под Владивостоком, Камимура точно будет прикрывать проливы Лаперуза и Сангарский от прорывающихся в главную базу кораблей «Сахалинской эскадры»…

Цусима же оставалась по сути беззащитной, – старьё Катаоки, без поддержки тихоходного, но достаточно забронированного «Чин Иена», ушедшего в Сангарский пролив, мощные и быстроходные «Россия» и «Громобой» догоняли и уничтожали максимум за пару часов. История с утоплением «Хасидате» была для Брусилова, Лилье и Ферзена ярчайшим тому подтверждением. Приятно порадовала командиров и выучка артиллеристов, не сплоховавших в бою, не кидавших снаряды впустую. Даже придирчивый Небогатов по итогам боя похвалил комендоров с «рюриков».

Утро 11 июня четвёрка крейсеров встретила у Квельпарта, закончив бункеровку с угольщика, не дошедшего в порт назначения. Брусилов передумал топить англичанина, с которого осталось «забрать» примерно полторы тысячи тонн кардифа и оставил трофей на попечение «Риона», также служившего для маленькой эскадры и судном снабжения. Всего с начала рейда было утоплено 11 пароходов и рыбацких шхун, плюс захвачен угольщик. Можно было топить мелочь и далее, но моряки склонны верить приметам и с тринадцатым врагом решено было покончить чуть позже.

«Рион» с трофеем неспешно двинулись в сторону Шанхая, оставив «Изумруд», «Громобой» и «Россию» изготовившимися к рывку в Цусиму.

Брусилов считал, что от японских коллег русский вспомогательный крейсер отобьётся, тем более во Владивостоке на «Рион» перешли младшие офицеры и комендоры с «Богатыря», существенно усилившие экипаж. А всех не желающих воевать на море рионовцев, как впрочем и «трутней, неумех и революционеров» с иных кораблей эскадры по указанию Небогатова старшие офицеры с огромным удовольствием после прорыва во Владивосток списывали в формирующийся батальон морской пехоты.

Адмирал рассудил, уж коли придётся флоту продемонстрировать молодецкую удаль героев-десантников на земле японской, то для этого безнадёжного дела лучше всего подходят «отбросы», которых не жалко, а таковых на спешно, «с бору по сосенке» укомплектованных эскадрах хватало. Да, жестоко, цинично, но – война…

С «Риона» в пехоту перевели 28 матросов, больше чем с любого другого корабля (с «Александра», например – ни одного, с «Суворова» – двух, с «Орла» – одиннадцать).

А ответственных и грамотных матросов, поучал Небогатов, надо беречь, воспитывать, и обучать, желательно в боевой обстановке. Неудивительно, что опытные, но «застоявшиеся» подопечные Стеммана с удовольствием отправились в «тренировочный» поход на «Рионе», ведь «Богатырь» ещё пару месяцев должен был провести в ремонте…

Капитан второго ранга Пётр Аркадьевич Троян «богатырскому пополнению» обрадовался неимоверно, его тяготили призванные из запаса разбитные и острые на слово матросы, шипевшие в спину матерные слова. А тут – боевые моряки, «кадровые»!

Дотошный Брусилов перед расставанием указал Трояну район рандеву и примерное время. На «англичанине» принимая в расчёт нечаянную но весьма вероятную встречу с крейсерами-соотечественниками (мало ли) аккуратно закрасили название, подняли российский торговый флаг и добавили три десятка моряков с «Риона», где и так был сверхкомплект экипажа, как раз на такие случаи и рассчитанный. Флаг командующего флотом по-прежнему гордо реял на «Громобое», с офицерами и матросами прошли беседы, где прямо говорилось – при угольных погрузках, при заходах в порты о Небогатове – ни слова, тем более о том, что адмирала нет на флагмане.

«Изумруд» предсказуемо отправился в передовой дозор, «неспешно поспешая» к Цусиме на 14–15 узлах. «Громобой» и «Россия» держали двенадцать, о чём Ферзен знал, но быстроходный «камешек» всегда мог отбежать к «большим братьям». В Корейском проливе было пусто. Очевидно, противник просчитал дальнейшие действия рейдеров и судоходство между Японией и материком прекратилось.

Брусилов не сомневался в оперативности японцев и в талантах штабистов Соединённого флота. Сам бы он, получая по телеграфу известия о движении русских крейсеров, обязательно бы перебросил от Гензана в Цусимский пролив «Асаму» и «Якумо» и пару «собачек», усилив эскадру Катаока. Лев Алексеевич не без оснований полагал, что Того прикажет броненосным крейсерам сойтись с «Россией» и «Громобоем» накоротке, дабы нанести рейдерам максимально возможные повреждения. После чего о крейсерстве можно забыть и плестись на интернирование в Циндао.

Японцы же свои побитые корабли восстановят самое большее – за месяц. Небогатов прав, не бросая флот в генеральное сражение. С такой то хилой ремонтной базой! «Камчатка» у Клапье де Колонга, судя по информации из «Амурской лужи», творила чудеса «воскрешая» старые броненосцы. Но сама плавучая мастерская во Владивосток проскочить не могла, а была бы там ой как к месту… Брусилов даже досадливо выругался представив вышедшие против четырёх броненосцев Того четыре же бородинца, усиленные «Ослябей».

Пока каперанг предавался стратегическим размышлениям от радиста прибежал посыльный. Ферзен извещал: «Преследую японский вспомогательный крейсер, начал перебивать его передачи. Противник уходит на норд, даёт не более 16 узлов».

– Аллярм! – Брусилов повеселел, – ход восемнадцать узлов, догоняем «Мару»! Без четверти одиннадцать, никуда разведчик от нас не денется!

На «России» чётко отрепетовали сигнал с флагмана и мгновенно, ну так показалось Брусилову, увеличили скорость.

Через пару часов погони крейсера подтянулись к месту поединка лёгкого крейсера с пароходом, переделанным под крейсер вспомогательный. Если все характеристики боевых кораблей японского флота были офицерам флота российского прекрасно известны, улучшения и переделки в ходе войны заканчивались максимум добавкой пары-тройки орудий и не могли послужить очень уж неприятным сюрпризом для знающих моряков, то про крейсера вспомогательные знали крайне мало.

Даже об их количестве данные расходились, по одним сведениям в Соединённом флоте насчитывалось около тридцати «вспомогателей», по другим переваливало за полсотни.

Впрочем, все они уступали русским вспомогательным крейсерам и тот же «Рион», доведись ему встретиться с «коллегой», имел заметное преимущество. Хотя японцы могли смело идти на размен, что немногочисленным русским вспомогательным крейсерам было категорически противопоказано. Небогатов даже специальный приказ по флоту издал, когда стояли на Амами, перед самым разделением эскадр. Грозный документ запрещал командирам вспомогательных крейсеров вступать в бой с более слабыми «вспомогателями» противника без крайней необходимости.

Но «Изумруд» то был прекрасным новеньким крейсером, предназначенным для боя и погони. И Ферзен свой шанс отличиться не упустил. Артиллеристы «Изумруда», после адмиральского «втыка» при утоплении конвоируемого «Хасидате» парохода, учли все свои ошибки и горели желанием реабилитироваться. Тем более на крейсере был двойной боекомплект и отпускать «какое-то там Мару» никто в экипаже даже не думал.

Кавторанг дал отмашку комендорам примерно на тридцати пяти – сорока кабельтовых, хотя японец уже с полчаса «бухал» из своих пушек, но недолёты и частота выстрелов ясно показывали, что вооружён оппонент «Изумруда» ой какими древними орудиями.

Ободрённые спокойствием командира и неточной стрельбой противника артиллеристы «камешка» через пять минут добились первого попадания, через полчаса противник с развороченной кормой сбросил ход до пяти узлов, но продолжал вести огонь, равно как и передавать сообщения по радио. Ферзен отмахнулся от предложений подойти ближе и ввести в дело всю артиллерию, кавторанг хотел чистой и бескровной победы, без единого попадания в свой крейсер. На Тихоокеанском флоте офицеры считали образцовым бой «Мономаха» в рекордный срок утопившего два вражеских крейсера и закончившего артиллерийскую дуэль без единой царапины. Недаром старший артиллерист старичка «Мономаха» Нозиков наряду с каперангом Поповым получил орден Святого Георгия…

Одного только и боялся командир «Изумруда», что ему помешают «затоптать» врага или японские крейсера (а кому ещё непрестанно радировал вспомогатель?) или подоспевшие к шапочному разбору «Громобой» и «Россия»…

К 13.45 «Мару» погрузившись кормой уверенно шла на встречу с Нептуном, экипаж вспомогательного крейсера, стравив пар и бестолково суетясь пересаживался на уцелевшие шлюпки, а уцелело их немало, так как русские, пользуясь существенным, а затем и подавляющим преимуществом в скорости, «долбили» исключительно «по тылам», не рискуя подставляться под орудия с бортов, в чём и преуспели – ближе пары кабельтовых от «Изумруда» японские снаряды не падали.

– Поздравляю, Василий Николаевич, – старший офицер подошёл к Ферзену, – как и хотели, «чистая» победа.

– Чёрт побери, – выругался кавторанг, – дымы с норда, очевидно Катаока спешит на выручку. Расшумелись то мы на весь пролив, да и радио…

По команде командира «Изумруд» набрал ход и пошёл навстречу неприятельскому (а какому ещё?) отряду, известив об этом флагмана. Брусилов, получая от разведчика постоянную информацию о ходе боя и о непрерывных сообщениях по радио с повреждённого японского «…Мару», решил не гнать что есть мочи для помощи изумрудовцам, те и сами справлялись неплохо, а затаиться.

Вдруг да выскочат на «Изумруд» старенькие «Чиода» с «Идзуми»…

Но честолюбивым мечтам начинающего флотоводца – устроить крейсерскую резню в Цусимском проливе, сбыться было не суждено.

Ферзен радировал, что наблюдает отряд из «Асамы», «Идзуми» и «Чиоды» и ещё далее на норд-ост появились дымы…

– Очевидно, пара «Мацусим» поспешает к драке, – хмуро буркнул Брусилов.

Появление броненосной «Асамы» путало каперангу все карты. Конечно пара «рюриков» топила «Асаму» хоть и не мгновенно, но гарантировано. Но минимум четыре крейсера поддержки, это слишком для рейдеров. А ведь ещё японские миноноски подтянутся. Уж непременно.

– Нет, хорошего понемножку, – каперанг принял решение и обратился к вахтенному офицеру, – передайте на «Россию», поворачиваем, отходим к Квельпарту на двенадцати узлах. Радио Ферзену – наблюдать за противником, в бой не вступать, в случае погони идти на соединение с отрядом…

Лилье и Ферзен решение командира одобрили, хотя офицерская молодёжь и рвалась отомстить за «Варяга» утоплением «Чиоды» и «Асамы».

– Полно, господа, – успокоил «мушкетёров» приглашённый на ужин в кают-компанию Лилье, – Лев Алексеевич совершенно прав. Мы сейчас оторваны от баз, любое серьёзное повреждение означает интернирование. А предстоит ещё с Сахалина дождаться командующего с крейсерами. Вы же предлагаете вступить в бой с неясным исходом, поставив под угрозу стратегическую операцию Тихоокеанского флота. Ну что за мальчишество? Сегодня и так удачный день, Соединённый флот убавился на один вымпел.

«Громобой», «Россия» и «Изумруд», без проблем оторвавшийся от старых японских крейсеров уходили на юг, вражеских наблюдателей «камешек» за собой не притащил.

Усиление японской эскадры в Цусимском проливе броненосным крейсером заставляло задуматься. Неужели «Асама», ставшая козырным тузом адмирала Катаока, откомандирована в пролив одна, без «одноклассника» «Якумо». Ведь скоростные мощные крейсера, хороши, когда действуют единым отрядом, не связанные с тихоходами. У Того к его броненосцам есть «Ниссин» и «Кассуга», этих сил с запасом хватает, чтобы не выпускать из залива Петра Великого тройку из «Александра», «Суворова» и «Орла».

Но Ферзен уверяет, что определил все вражеские крейсера: «Мацусима», «Икуцусима», «Чиода», «Идзуми», «Асама»…

Хватит, чтобы отогнать боящихся повреждений рейдеров от Цусимы, но явно недостаточно для воспрепятствования прорыва во Владивосток, когда такое решение будет принято. Впрочем, сейчас всё зависит от Бухвостова и Небогатова, и если командующий не планирует рисковать и ввязываться в бой с крейсерами Камимуры, уповая лишь на разгон японских рыбаков и «купцов», то Бухвостов запросто мог сражаться с Того, после чего и пошли броненосные крейсера неприятеля в Цусимский пролив. Но где же тогда «Якумо»?…

Впрочем, долго колдовать над картой у Брусилова не получилось, пришло радио с «Риона», на который выскочил немецкий пароход с интернациональным экипажем, перевозящий в Нагасаки какие то железные конструкции. Досмотровая партия так и не поняла их предназначения, а документы предсказуемо «затерялись». Военная контрабанда, тут и думать нечего, сам старенький пароходишко вряд ли получится довести до Владивостока, значит – на дно и груз и контрабандиста! Только вот топить «немца» в свете новой информации, полученной от Небогатова, ой как нежелательно.

В Циндао русских ждали две дальнобойных радиостанции, добытые по линии дипломатии и разведки. Погрузку их на русский крейсер вице-адмирал обговорил с Брусиловым особо. В немецкую колонию зайдёт «Изумруд», в том числе и для угольной бункеровки. И тогда на его борту «незаметно» окажутся передатчики. «Громобой» и «Россия» в это время дежурят в десятке миль от порта, готовые прикрыть Ферзена. «Изумруд» должен быть готов в любой момент прервать погрузку и выйти в море. Конкретной даты командующий при расставании не обозначил, только уточнил, что визит к подданным кайзера можно нанести и после того, как русские крейсера распугают в Восточно-Китайском море всех японских приспешников, явных и тайных. Небогатов надеялся до последнего скрывать свой переход на «Урал», ведь телеграф в Николаевске на Амуре находился под флотским контролем…

Соединившись к ночи с «Рионом» и двумя трофеями крейсера легли в дрейф. Уже ночью, «без пяти минут адмирал» лично побывал на «немце» и осмотрев стальные листы и железные балки твёрдо решил пароход топить, а к Циндао отправить «Изумруд» и «Россию». Таким образом «Громобой» под адмиральским флагом будет в море. И пусть контактов с администрацией колонии германской империи избежать не удастся, но Ферзена проинструктируем, выкрутится.

Да и «Рион» оставлять в одиночестве чревато. Подползёт какой-нибудь паршивый англичанишка, тот же клятый «Талбот», заинтересуется «трофеями» и что тогда делать Трояну? Героически открывать кингстоны? К «Громобою» же с его восьми и шестидюймовыми аргументами у «просвещённых мореплавателей» вопросов точно не возникнет…

Ранним утром 12 июня 1905 года «Изумруд» и «Россия» взяли курс на Циндао. Брусилов дал команде день отдыха, дрейфуя рядом с захваченными пароходами, а «Рион» побежал выискивать контрабанду в радиусе полусотни миль от флагманского крейсера…

День 13 июня стал несчастливым для германского парохода, Брусилов пересадил незадачливых немецко-испанско-голландских контрабандистов боевой сталью, равно как и команду бывшего английского угольщика на «Рион» и вновь отправил крейсер Трояна в море. Едва вспомогательный крейсер скрылся за горизонтом на «германце» открыли кингстоны.

Лев Алексеевич не сомневался, что пароход со столь нужным грузом, сделай они «дружеский жест» Германии, отведи контрабандиста в Циндао, через пару дней уйдёт по назначению в Страну Восходящего солнца. А на нет – и суда нет, мудро рассудил капитан первого ранга. Офицеры «Громобоя» о «дальнобойных» радиостанциях в Циндао, разумеется, не знали, (что-что, а секретность при Небогатове блюлась на должном уровне) и между собой подшучивали над нелогичными решениями командира, отправившего бункероваться забитый углём «Изумруд» и готовившего к утоплению угольщик с отменным кардифом.

«Рион» меж тем «нарезал круги» вокруг «Громобоя», действуя на нервы перевозчикам и страховым компаниям. Вечером 13 июня Троян, вернувшись к флагману сообщил, что наблюдал прохождение трёх пароходов под торговым флагом «владычицы морей» из Шанхая в направлении Японии. Сопровождал пароходы уже упомянутый «Талбот», изготовившийся к бою и рванувший на пересечку русскому вспомогательному крейсеру. «Рион» ушёл от сближения «самым полным». Брусилов действия Трояна одобрил и вспомнил пророческие рассуждения Небогатова о грядущем конвоировании флотом Великобритании ценных военных грузов. Что ж, свою задачу рейдеры в какой-то мере выполнили, противник серьёзно озаботился доставкой в Японию сырья и вооружений. Теперь такие лихие «молодецкие наскоки» как в прошлом году успеха не принесут. Прав, прав Николай Иванович, какая из двух империй одержит победу, решится в Маньчжурии. Интересно, как бы повёл себя командир «Талбота», выскочи конвой на «Громобой» с английским же угольщиком-трофеем, который, в принципе можно было и опознать, не так уж тщательно его и «переделали» умельцы с «Риона»…

В полдень 14 июня вернулись «Россия» и «Изумруд», Ферзен и Лилье перебрались на флагман.

– Рассказывайте, Василий Николаевич, – обратился к командиру «камушка» Брусилов, – что всё прошло благополучно это радует, но хотелось бы подробностей. Владимиру Александровичу тоже интересно, он то на мостике «России» весь поход провёл. А вы и сушу потоптали и тайную дипломатическую миссию блестяще исполнили. Да, кстати, а где газеты, привезли?

– Газеты вот они, в портфеле, вместе с документами на радио. Прошло всё, Лев Алексеевич на удивление гладко. Едва пришвартовались, приготовились к погрузке, сразу подошли немцы и человек, отвечающий за груз. Так как угля было достаточно, грузились неспешно, как и оговаривали с вами, взяли с запасом продуктов, и на корабли отряда в том числе, в этих же ящиках и переправили передатчики на «Изумруд». Написал расписку немцам, консульский её заверил своей подписью. Офицеры и матросы с интернированных «Цесаревича» и миноносцев помогали и при погрузке и в получении провизии и прочих необходимых припасов. Замучались они, скучают, хотя условия жизни вполне сносные, но очень надеются на скорое заключение мира, или хотя бы перемирия.

– Откуда такие сведения, – живо отреагировал Лилье, – может быть, какие-то слухи доносятся от дипломатов?

– Какие дипломаты в Циндао, Владимир Александрович, – Брусилов усмехнулся, – там третьеразрядные миссии, ну а немцы секреты хранить умеют и вряд ли склонны их разбалтывать. Не верю я в бескорыстную тевтонскую дружбу, за те же радиостанции Германии заплачено золотом и изрядно переплачено в связи с войной. Наверняка наши морячки от скуки выдумывают невесть что и рады пересказать «заглянувшим на огонёк» землякам. Небогатов бы нас непременно оповестил о скором перемирии. У командующего прямой выход на императора, а у матросов с «Цесаревича» – разве что на кабацких собутыльников.

– В газетах много вранья, – подхватил Ферзен, – что касается нашего крейсерства, каждый пишет во что горазд, такой бред, что пересказывать неловко. То мы перетопили половину японского флота, то нас утопили и не по одному разу. Консульский чиновник, поднявшийся на борт «Изумруда», заявил, что за двое суток до нас у Циндао крутились крейсера Камимуры. Чушь полная, но подаётся с серьёзным видом. Вразнобой работают воюющий флот, дипломаты, разведка, словно крыловские лебедь рак и щука…

– Хватит о печальном, Василий Николаевич, – Брусилов поспешил «переключить» Ферзена, имеющего склонность внезапно впадать в мрачную меланхолию, – задание вами исполнено, теперь у флота на две мощных радиостанции больше. Вот только не найдём мы сейчас умельцев установить хоть одну на «Громобое», увы. Я справлялся, незнакомы с немецкой чудо техникой радисты, боятся напортачить. Значит – лежать ценному грузу до Владивостока, а нам надлежит совершать крейсерские операции и ожидать командующего.