ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Позор

Майя уперлась лбом в тяжелую деревянную дверь. Подступали сумерки. Девушка понимала: ей не хватит сил, чтобы вернуться в деревню. И на бессонную ночь у ворот тоже не хватит. Она заколотила в дверь ладонями — ответа не было. Тогда она стала дергать за веревку. Колокол грянул так громко, что у нее зачесалась кожа и зазвенело в костях. Но шагов по ту сторону ворот так и не было слышно.

Не зная, что делать дальше, Майя опустилась на колени и прижалась щекой к воротам. Она так устала. Она снова ударила по двери и прислушалась. Издалека доносился невнятный шум и топот, но к двери так никто и не пришел. Солнце опускалось за горизонт, по земле ползли тени. Призрачные бесформенные существа фыркали из сгущающейся темноты, и Майя вздрагивала, пугаясь их присутствия. Девушка поморгала, прогоняя сонную одурь, но стоило ей закрыть глаза, как внутри себя она видела первобытную, подобную морским волнам силу, которая накатывала, грозя смести ее своей мощью.

Майя встала и снова подергала за веревку. Ночь огласили звуки колокола. Какой грязной и усталой чувствовала себя Майя!

«Ну пожалуйста, Альдермастон, придите!»

Спустя некоторое время за дверью вновь зазвучали шаги. Прислужник приоткрыл створку и смерил Майю брезгливым взглядом.

— Пошел прочь! Ночь к Альдермастон нельзя. Пошел!

И прислужник сердито замахал руками.

Майя покачала головой:

— Я не могу уйти. Я должна повидать Альдермастона прямо сейчас.

Прислужник свел брови:

— Дать тебе фонарь.

Он извлек из-за спины фонарь и протянул Майе.

Девушка сложила руки на груди и отрицательно покачала головой.

— Мне не нужен свет. Мне нужен Альдермастон!

Прислужник фыркнул, пожал плечами и захлопнул дверь у нее перед носом.

— Ну пожалуйста, позовите его! — взмолилась Майя и снова замолотила в дверь. Ах, почему она не взяла у Джона Тейта топорик! Можно было бы вырубить петли. Девушка вновь опустилась на колени у двери и ощутила могучую силу, которая приливом поднималась внутри, грозя смести ее решимость. Майя сильно прикусила губу — пусть боль отвлечет ее от темных мыслей. Коленям было больно, но она твердо решила, что не позволит себе уснуть.

Время тянулось медленно. Камни стен и дерево двери остывали, впуская в себя ночной холод. Вырывавшееся изо рта дыхание серебрилось в лунном свете. С трудом встав на ноги — боль ударила как ножом, — Майя вновь потянула за веревку. Зазвонил колокол.

«Ну пожалуйста, придите! Мне так нужна помощь!»

Под дверью мелькнул луч света, и через мгновение она открылась. На пороге вновь стоял хмурый прислужник с фонарем в руках. Смерив Майю взглядом холодных, как у совы, глаз, он мотнул головой, приказывая девушке следовать за ним, повернулся и пошел во двор.

Недоверчиво, но с облегчением она пошла следом. Внутренний двор аббатства оказался невелик. Они вошли в железные ворота, которые прислужник тотчас же закрыл и запер за собой. Железные столбы, на которых висели ворота, были увенчаны узорчатыми шпилями. Вокруг мощеного двора стояли каменные вазоны, в которых в изобилии росли дикие цветы, неприхотливые обитатели здешних гор. В каждом вазоне стояло по яр-камню. Камни слегка светились. Где-то лопотал фонтан, и, сделав еще несколько шагов, Майя нашла взглядом источник звука: восемь излучавших свет яр-камней стояли кругом, а девятый, посередине, выбрасывал высоко вверх струю воды, которая, падая, разбивалась о выложенное плиткой дно чаши и убегала в закрытые решетками стоки. По другую сторону двора беседовали ученики, темноволосые, с оливковой кожей; они проводили Майю внимательными взглядами, но старались держаться в тени и тихо переговаривались друг с другом. За журчаньем фонтана их голоса были едва слышны.

Покачивая на ходу фонарем, прислужник привел Майю в небольшое каменное строение, вырубленное в утесе, к которому примыкало аббатство. Задрав голову, Майя разглядела высящуюся над ним громаду похожей на наковальню горы и ощутила себя пылинкой по сравнению с ней.

Они миновали еще один яр-камень. Майя почувствовала на себе его взгляд. Обвиняющий взгляд. Тебе здесь не место, говорил он.

У очередной двери прислужник остановился и громко постучал. Пожилой мужчина, седовласый, с крупным носом, открыл дверь и отступил на шаг назад. Судя по виду, это тоже был слуга. Он жестом приказал Майе войти, однако прежде она нашла руку прислужника и пожала.

— Спасибо вам, — смиренно поблагодарила она.

Фыркнув, прислужник не спеша удалился. Носатый слуга проводил Майю в покои Альдермастона — по крайней мере, она решила, что это именно они. От страха и стыда у Майи посасывало в животе. Она замерзла, однако по виску у нее скользнула капля пота. Майя смахнула ее рукой. Во рту было сухо.

Старик спросил ее о чем-то, но он говорил на монском наречии, и потому Майя ничего не поняла.

— Можно по-дагомейски? — спросила она.

Он покачал головой и остановился у открытой двери. За дверью обнаружился невысокий толстячок с окладистой бородой и очень коротко остриженными волосами. На толстячке была серая ряса Альдермастона. Бурно жестикулируя, он обсуждал что-то с двумя посетителями; языка, на котором шел спор, Майя не знала. Посетители кивнули и вышли. Не успев остыть, Альдермастон жестом пригласил Майю войти.

Острый взгляд его темных глаз свидетельствовал о взрывном характере. Альдермастон заговорил по-дагомейски:

— Мне сообщили, что ты груба и непослушна. И не говоришь на нашем языке. Ты из Дагомеи?

Майя сглотнула. Здесь, в доме Альдермастона, груз, лежавший у нее на плечах, стал еще тяжелее. Не на такую встречу она рассчитывала.

— Простите мне визит в столь поздний час, Альдермастон.

Нахмурившись, он вгляделся ей в лицо, и лоб Альдермастона прорезала морщина.

— Ты не из Дагомеи, — объявил он после некоторого размышления. — Но хорошо говоришь на дагомейском. Какие еще языки ты знаешь?

Она неуверенно посмотрела на Альдермастона, гадая, сколько она может ему сказать.

— Не могли бы мы поговорить наедине, Альдермастон? — она кивнула на дверь, которая так и осталась распахнута.

— У меня нет времени на долгие разговоры, — отрывисто произнес Альдермастон. — Один из учеников полез днем на стену, упал и сломал руку. Целитель собирается вправлять кость, а это больно. А я ведь еще не ужинал, и когда поужинаю — неизвестно. Да свитки, которые надо прочесть, да книги, в которых надо гравировать новые страницы, да наказания для нерадивых учеников… Нет у меня лишнего времени, милочка. Ну да ты своего добилась. Чего тебе нужно? Денег?

Майя покачала головой.

— Но ты не мастон. Прислужник спрашивал у тебя знак, но ты не показала.

Майя снова покачала головой.

Альдермастон отошел к столу и провел рукой по бороде, пропуская пряди между пальцев.

— Прислужник полагает, что ты намерена потребовать милостыни. Как правило, посетителей такого рода я заставляю денек подождать. Я шесть лет здесь Альдермастоном и за это время успел убедиться: заставь проблему подождать день, и, пф-ф-ф, она улетает прочь.

Поморщившись, он сложил руки на упитанном животе.

— Так чего ты хочешь? Тебе ведь и двадцати еще нет.

— Нет, — согласилась Майя.

— Откуда ты?

Она решительно втянула воздух:

— Из Комороса.

Брови его взлетели, прямые, как два кинжала.

— Из Комороса?

Он закашлялся, глядя на нее так, словно она свалилась с луны.

— Я — принцесса Марсиана. Зовите меня Майя.

— Незаконная дочь короля? — резко спросил он и снова откашлялся.

Майя потупилась и кивнула.

— Вот уж чего не ожидал… Ну и ну! — он недоверчиво покачал головой и поскреб в бороде. Пальцы у него ни на минуту не оставались без движения. Альдермастон схватил со стола какой-то свиток, но тут же бросил обратно. Опустил взгляд, затем вновь посмотрел на Майю — остро, испытующе.

— Чем ты это подтвердишь? Кольцо с личной печатью у тебя есть? Или иные доказательства?

— Нет, — она покачала головой. — Альдермастон, прошу вас…

Ее сжигали страх и стыд. Надо бежать. Надо уйти из этого места. Мыслимо ли это — довериться человеку столь поверхностному и нетерпеливому? Но Майя постаралась овладеть собой.

— Мне нужна ваша помощь.

Он в замешательстве развел руками:

— В чем, позвольте спросить?

Она подошла на шаг ближе и понизила голос.

— Помогите мне, — шепотом повторила она. — Я… я…

Слова не шли у нее с языка. Она просто не могла произнести это вслух.

— Ну что еще? — нахмурился Альдермастон. — Говори громче!

Она попыталась заговорить, но горло сжало тисками. Ее терзал стыд.

— Я не мастон. Мои родители были мастонами, и я хотела стать тоже, но отец отрекся от меня. Альдермастон, я хэтара. Пожалуйста… вы должны мне помочь. Я так устала… ужасно устала. Мне нельзя спать, потому что во сне я становлюсь сама не своя. Как… как чужая кукла. Помогите мне!

Рот и глаза Альдермастона округлились так, словно в лицо ему плеснули кипятком. Он поспешно обошел Майю и захлопнул дверь кабинета. Обернувшись, Альдермастон с непритворным ужасом уставился на девушку:

— Кто-кто ты?

— Я… не по своей воле. Мне не разрешили учиться в аббатстве. Отец отрекся от меня, когда я была еще маленькая. Он отправил меня в Дагомею, в утраченное аббатство, где стоит яр-камень хэтары…

— Стоп! — выставил ладонь Альдермастон, прикусил указательный палец и что-то забормотал себе под нос на чужом языке. Спустя долгую минуту он снова посмотрел Майе в лицо:

— И ты пришла сюда? В аббатство Крюи? Но почему? Почему именно сюда?

— Во мне кто-то поселился! — простонала Майя и с искаженным мукой лицом схватилась за грудь. — А прогнать Бесчисленного может только Альдермастон! — Она умоляюще сложила руки. — В Дагомее за мной гнались дохту-мондарцы. Я бежала от них через горы. Я три дня шла без сна, только бы добраться до аббатства!

— Сядь, — приказал Альдермастон.

Майя ответила ему непонимающим взглядом.

— Ты сейчас упадешь. Сядь, пожалуйста.

Благодарно кивнув, Майя уселась на один из многочисленных стульев и опустила плечи. Альдермастон встал перед ней.

— Закрой глаза. Тебе не положено видеть мастонский знак. Я одарю тебя.

С облегчением подчинившись, она склонила голову. Альдермастон опустил на ее волосы тяжелую ладонь. Так начинался обряд Дара. Майя задрожала. В животе у нее все связалось узлом, к горлу подступила какая-то кислая дрянь.

— Леди Марсиана, — на ломаном дагомейском произнес Альдермастон. — Э-э… Я подношу тебе… э-э… Дар. Да, верно, Дар. Во имя руки Идумеи, я… я вижу в тебе… присутствие… присутствие… одного из Бесчисленных.

Дыхание у него начало сбиваться. Майя ощутила, как внутри у нее собирается и нарастает сила. «Только не здесь! — взмолилась она. — Помоги мне!»

— Во имя руки… руки Идумеи, я… подношу дар. Дар Знания.

Он дышал коротко, отрывисто, словно бежал вверх по лестнице.

— Отыщи… Великую Провидицу. Она… она… призывает новых… Альдермастонов. Она совершает… помазание. У нее… Дар Провидения… без него… ах-х… невозможно… узнать имя Бес… Бесчисленного… который… внутри. Ищи ее в… в Нессе.

Альдермастон рывком убрал ладонь с ее головы и принялся хватать воздух ртом. Подняв голову, Майя увидела, что ладонь покрылась пузырями, как будто Альдермастон голой рукой схватил кипящий чайник. Он поддерживал запястье другой рукой, а по лицу его катился пот. На Майю Альдермастон смотрел со страхом. Он был бледен и дрожал.

— Только… только не здесь! Уходи из моего аббатства! — простонал он. — Где угодно, только не здесь!

Злобы в его взгляде не было — одно только отчаяние.

— Уходи! Немедленно! Уходи!

Майя встала.

— Я не хотела принести сюда зло, — сказала она, не в силах отвести глаз от его обожженной руки.

— Я знаю, — тихо сказал он. — Я прочел это в твоем сердце. Но ты воистину хэтара. В тебе живет Бесчисленный. Чтобы прогнать его, нужно узнать его истинное имя. Узнать его может только человек с Даром Провидца.

— Я думала, любой Альдермастон…

Альдермастон яростно мотнул головой:

— Не любой! Но три дня назад я слышал шепот Истока. Исток велел мне совершить бдение. Три дня не спать, не есть и не пить. Я не понял, зачем это. Это так тяжело. Я был очень занят и устал. Если бы я совершил бдение, то, быть может, у меня хватило бы сил помочь тебе. Но я не могу прогнать этого. Он слишком силен. И ты слишком сильна. Сильней меня. Твоя кровь, дитя… твоя кровь очень сильна.

— Альдермастон! — взмолилась Майя, и кровь отхлынула с его лица.

Знакомая тяжесть заполнила каждую клеточку ее тела. Она вспомнила могучие волны, бившиеся о борт «Благословения Бернайленда». Как ни крепки были паруса, как ни прочны веревки, волны играли с кораблем как с игрушкой. И вот теперь такая же волна захлестывала и ее. Майя пыталась сопротивляться волне, но и одежда, и тело были слишком тяжелы, чтобы устоять.

Она подняла дрожащую руку. На лице проступили бисеринки пота.

— Я… недовольна… тобой…

Волны силы вздымались все выше, поглощая ее целиком. Она услышала голос. Свой собственный — и такой чужой.

— Ты слишком много знаешь, Альдермастон.

— Изыди! — хрипло каркнул он.

Майя услышала собственный смех.

— Кто может изгнать изгнанника? Не родился еще на свет мужчина, который мог бы совладать со мной, Альдермастон.

— Великая Пророчица — женщина! — гневно возразил Альдермастон. — А дохту-мондарцы отвезут тебя прямиком в Несс.

Снова серебристый смешок.

— Знаю. Именно на это я и рассчитываю. Глупец! Думаешь удержать меня парой ворот да дверью? Нас много. Мы — одно.

И она завела погребальный плач из старых книг:

— Нет! — застонал Альдермастон. — Не надо!

— Не надо! Умоляю тебя!

Накатила новая, немыслимая волна силы. Пальцы рук закололо. Майя была в сознании, однако сознание это было убрано в самый дальний уголок ее разума. Она билась, пытаясь вновь завладеть собственным телом, но это было все равно что бороться с морскими волнами. Сила расступалась под ее ударами и тотчас же смыкалась снова.

По коридору прогремели башмаки. Распахнулась дверь Кабинета. Альдермастон корчился, стоя на коленях, одна его рука покоилась на столе, другой, дрожащей, он пытался изобразить мастонский знак.

— Альдермастон! — раздался крик. — Аббатство! Аббатство горит!