ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Дагомейский Проглот
Майю разбудила пульсирующая боль в виске. Еще прежде, чем ей удалось открыть глаза, девушка ощутила сильную качку, которая не позволяла понять, где верх, а где низ. Руки Майи были туго стянуты в запястьях, локти притянуты к телу, щиколотки связаны. Майя рванулась было из пут, но тотчас же взяла себя в руки и совладала с охватившей ее паникой.
Ее ложе раскачивалось из стороны в сторону. Недоумение Майи длилось недолго: она поняла, что ее несут на импровизированных носилках, сделанных из двух длинных палок или шестов с натянутым между ними одеялом. Один носильщик шел впереди, другой сзади. Майя моргнула. Небо успело побледнеть, лес наполнился фиолетовыми тенями. Процессия вилась между деревьев, а вокруг нее шелестели Бесчисленные. Они были повсюду.
Майя заставила себя успокоиться и сосредоточиться. Она не беспомощна: у нее есть магия. Сейчас она призовет…
Тут Майя поняла, что кистреля у нее больше нет.
Так вот почему Бесчисленные так льнут к ней — у нее нет больше защиты против них! Их привлекает беспомощность жертвы. Бесчисленные вились в сумерках вокруг, и она слышала их мысли: они ждали темноты, они готовились напасть, насладиться ее страхом, проникнуть ей под кожу, лишить ее воли и заменить ее своей собственной. С каждым ударом молота в груди ужас подступал к горлу, и Майя, не выдержав, отчаянно забилась в путах.
— А, очнулась, — проворчал один из солдат.
— Ты, девка, лучше молчи, — посоветовал другой. — Будешь болтать, так у нас кляп есть. Сам велел.
Майя изогнулась, пытаясь пересчитать солдат. Ей удалось увидеть дюжину или чуть больше, все — в мундирах Дагомеи. За носилками, спотыкаясь, брели кишон и Джон Тейт. Руки им сковали, а к оковам привязали веревку. У кишона половина лица была залита кровью. Заплывший глаз испытующе уставился на Майю, но кишон не произнес ни слова. Лицо его было бесстрастно, словно вырезанное из камня. Майя поняла: он планирует побег.
Джон Тейт шел, уныло понурив голову. Оружия у него не было. Как ни странно, пса солдаты пощадили, и Аргус трусил рядом с хозяином, поджав хвост. Пасть собаки была перевязана ремешком. При виде целого и невредимого Аргуса Майя облегченно вздохнула, однако тут же напомнила себе: пусть ее друзья живы, будущее их может быть ужасным.
Бесчисленные ликовали, упиваясь ее поражением и беззащитностью.
— Вы нашли ее? — спросил голос откуда-то спереди. Майя вывернула шею, пытаясь разглядеть говорившего, но у нее ничего не вышло. Качка прекратилась.
— Так точно, капитан. Охота увенчалась успехом. Мы ее загнали.
— Значит, мы опередили Корриво. Она жива?
— Так точно, капитан. Все как приказал его величество. Она потрепана, но невредима. А с предателями что делать? — сплюнул солдат.
— В петлю. На заре. Они нам дозор перерезали, забыл? Уведите. Не кормить. Охранять как зеницу ока. За попытку побега — убить на месте. Медальон у вас?
— Вот он, капитан.
Зашуршала цепочка, и кистрель лег в руку капитану. Бесчисленные возликовали, кольцо их сжалось, рыла с фырканьем тыкались в грубую ткань носилок. У Майи похолодело в животе.
— Поставьте ее.
Носилки опустились на землю. Один из носильщиков рассек кинжалом веревку, которая связывала ее щиколотки. Двое солдат поставили Майю на ноги. Она пошатнулась. Кто-то придержал ее, не дав упасть. У капитана в руках был факел, и в свете огня Майя разглядела светлую бородку и кривые зубы. Капитан поднял факел повыше и с нескрываемой неприязнью впился глазами в Майю. Свисавшая из кулака цепочка кистреля ярко блестела, отражая пламя.
— Ее правда хочет видеть сам король? — с любопытством спросил кто-то из солдат.
— Да, — самодовольно подтвердил капитан. — С ним Финт Кольер. Кольер ее уже видел раньше, и король хочет, чтобы он подтвердил ее личность. По описанию сходится.
Сузив глаза, он рассматривал Майю от макушки до щиколоток.
— Темно-красное платье. Темные волосы. Красотка. Вот только глаза не светятся.
Он хищно улыбнулся.
— По-моему, это она. Иди за мной, девка, тебя хочет видеть сам король.
С ними отправился отряд из десяти солдат. Майя слышала, как они топают у нее за спиной. Ее внимание было приковано к цепочке, свисавшей из кулака командира. Руки и ноги у нее болели и дрожали, в голове стучала кровь. Оглянувшись, Майя увидела, что Джона Тейта, кишона и Аргуса уводят в противоположном направлении. Больно было сознавать, что они идут на смерть. Правда, Майя намеревалась умолять короля пощадить их, но разве король станет ее слушать?
Лагерь был наводнен Бесчисленными. Они дымом вились над многочисленными кострами, на которых солдаты готовили себе еду. Лагерь готовился ко сну — вокруг костров виднелись пятна остывшего жира, слышался звон кружек, пахло вином. Всюду — на земле, на одежде — лежала грязь. От вони Майя сморщила нос. Когда она проходила мимо, солдаты таращились на нее с неприкрытым интересом, кое-кто тыкал друг друга в бок и показывал на нее пальцем. От страха Майю мутило, но она гордо вздернула подбородок. Надо как-нибудь вернуть кистрель, а уж с ним она ударит в полную силу и прогонит солдат. Увы, без кистреля Майя была бессильна.
Посреди лагеря раскинулись высокие шатры. Собраны до конца были еще не все, но главный — королевский — шатер уже стоял, и на торчащем из центра крыши шесте развевалось знамя. У входа стояли стражники, а за их спинами Майя разглядела освещенное фонарями убранство шатра. Воздух был тяжел и жарок, по щеке девушки скользнула капля пота. Призвав на помощь всю свою отвагу, Майя приготовилась встретиться с человеком, которому она еще ребенком была обещана в жены.
Капитан показал стражникам у входа кистрель. Майя отвернулась, чтобы не видеть свой медальон в чужой руке, и взгляд ее упал на лошадей у коновязи. Был среди них и соловый жеребец Финта Кольера. Мысль о встрече в таких обстоятельствах пугала Майю, но, возможно, Кольер поможет ей сбежать? При воспоминании о танце она вновь ощутила легкое головокружение. Джон Гейт говорил, что Кольеру нельзя доверять, но Майя втайне надеялась на то, что охотник ошибся. В беседе с королем придется следить за каждым своим словом. Не хочет же она выдать Кольера.
Стражники развели в стороны полотнища занавеса. Первым, пригнувшись, чтобы не задеть головой складки ткани, вошел капитан. Обернувшись, он втащил следом Майю, мимо установленных у входа шестов. К удивлению Майи, шесты эти оказались не чем иным, как яр-камнями с зажатыми в зубах фонарями. От камней исходила сила. В шатре Давящее чувство присутствия Бесчисленных поблекло.
Пол был устлан медвежьими шкурами. Посреди комнаты стояла небольшая жаровня с потрескивающими углями. По Центру крыши имелось отверстие для выхода дыма. Ткань стен была светлого цвета с пурпурной отделкой и узором из странных цветов и рун.
В шатре были люди, но первым Майя заметила Финта Кольера. Судя по всему, казнь за измену ему не грозила. Человек, с которым он стоял рядом, имел с ним несомненное фамильное сходство — оба они были почти равного роста (Финт немного превосходил короля), красивые, темноволосые, широкоплечие. Вот только король выглядел немного моложе, одет был ярче и не скупился на украшения для собственной персоны, от серьги в правом ухе до колец на пальцах и усыпанной самоцветами шпаги на боку. Пояс, и тот был богато расшит драгоценными камнями.
Майя почтительно опустилась на одно колено и поклонилась. В животе у нее засосало. Ее мучили противоречивые чувства. Она знала, как следует вести себя при дворе в Дагомее, и гадала, сколько еще сможет умалчивать о своем истинном происхождении, не опускаясь при этом до прямой лжи.
— Мой господин, — сказал стражник, — по вашему приказу пленница доставлена. С ней были двое убийц. Они приговорены к смерти и ждут лишь вашего приказа. Мы и дерево подходящее нашли.
— Благодарю, капитан.
Даже голос короля удивительным образом походил на голос Кольера. Даже в этом они были схожи.
— По вашему приказу мы первым делом сняли с нее вот это.
Зашуршала цепочка. Подняв глаза, Майя увидела кожаную перчатку, на которой покачивался кистрель. Будь ее руки свободны, сумей она избавиться от веревок, она могла бы в отчаянном прыжке схватить амулет. Витые края кистреля пели, взывали к ней. Эта магия принадлежала ей. Иной надежды на побег у Майи не было.
Король шагнул вперед. Он смотрел на кистрель с опаской, словно на ядовитую змею. Осторожно, едва касаясь его затянутой в перчатку рукой, король принял кистрель у капитана, отошел к небольшому складному столику и убрал амулет в шкатулку. Кистрель ярко блестел в свете светильников. От желания обладать им у Майи заныло сердце. Девушка заставила себя опустить глаза.
— Оставьте нас, — приказал король.
— Мой господин? — опасливо спросил капитан, нервно дернув остроконечной бородкой.
— Капитан, пленница надежно связана, а если она задумает какую-нибудь глупость, со мной ведь мой кольер. Вы свободны.
— Как прикажете, ваше величество, — поклонился капитан и вышел, уводя за собой солдат. Сгущались вечерние сумерки, но в шатре было светло. Здесь не чувствовалась лагерная вонь, а на краешке жаровни, как подметила Майя, курились палочки с благовониями. Король и Финт уставились на Майю. Она ждала, стараясь не замечать боли в колене.
— Что ж, ваше величество, — хмыкнул король, — я вас оставлю, чтобы не мешать вам говорить.
Забыв о сдержанности, Майя недоуменно вскинула глаза. Король погладил подбородок, подмигнул Финту Кольеру, шагнул к противоположной стене шатра, отодвинул неприметное полотнище и вышел.
Майя не верила своим глазам.
Кольер несколько смущенно почесал уголок глаза, подошел к Майе и помог ей встать.
— Вы?.. — дрожащим шепотом произнесла Майя и потрясенно умолкла.
— О, я могу быть кем пожелаю, — ответил Кольер. — У короля множество привилегий, и это лишь одна из них. Для тебя я Финт Кольер. Для многих других — дагомейский Проглот, хотя, должен заметить, мне это прозвище не по вкусу. Люди сами решают, во что им верить.
Достав из ножен охотничий кинжал, он зашел Майе за спину. Не успела она испугаться, как веревки, притягивавшие ее руки к телу, были перерезаны и упали на пол. И хотя запястья по-прежнему были связаны, в душе у Майи вспыхнула надежда.
— Добро пожаловать в Дагомею, принцесса Марсиана, — произнес король, коснувшись локона у ее шеи. — Или, как мне сообщили, вы предпочитаете, когда вас называют Майей?
Непрошеная интимность его прикосновения заставила Майю вздрогнуть и резко увернуться.
— Вы меня обманули.
— Приятно это слышать, — гордо улыбнулся он.
— И вы все это время знали, кто я такая? — возмутилась Майя.
— О вашей красоте слагают песни, моя госпожа. Ее не скрыть ни синяками, ни царапинами, ни грязью. И потом, будьте же справедливы — я пытался сказать вам правду.
— Когда? — спросила Майя, лихорадочно припоминая их встречу.
— Я положил вам в седельную суму цветок. Дагомейскую лилию. Это символ правящего дома. Я хотел, чтобы вы знали, что я знаю, кто вы такая, и дал вам небольшую подсказку. Вас тщательно охраняли, и свободно говорить я не мог, не то кишон перерезал бы горло — не мне, так вам.
— Он должен защищать…
— Он убийца, ему за это платят.
Король неторопливо подошел к стоящему на столе подносу, взял с него несколько соленых орешков и бросил в рот.
— По всей вероятности, ваш отец платит ему за то, чтобы вы не попали ко мне в руки. Как неделикатно! А ведь я, как-никак, ему почти зять.
Майя смотрела потрясенно.
— Да, я обманул вас самым беспардонным образом, — насмешливо поклонился Кольер. — Но ведь вам понравилось, не так ли? Мне, например, понравилось, и очень. Никогда не забуду того танца в Бриеке. Все было так невинно и так коварно. Вы не знали, кто я, а я делал вид, будто не знаю, кто вы.
На губах его заиграла самодовольная усмешка. Майе очень хотелось дать ему пощечину.
— Мне редко удается так поразвлечься, — он доел орешки и аккуратно отряхнул руки. — Итак, что дальше? Теперь вы у меня в руках, моя госпожа. Я не собираюсь требовать за вас выкуп, о нет. И казнить я вас не стану, и дохту-мондарцам этого тоже не позволю. Нынче же вечером я отпущу вас на все четыре стороны — ступайте куда хотите, плетите свои интриги, делайте то, зачем посланы. Я же хочу от вас лишь одного — всего одного, моя госпожа. Я хочу заключить с вами брак. Прямо сейчас.
— Да вы с ума сошли, — задохнулась Майя.
— О нет. Я хитер, умен, коварен — а многие дамы считают, что еще и красив, — но отнюдь не безумен. Скажем так, — продолжал он, садясь на край небольшого грубо сработанного столика, — я стремлюсь исполнить клятву, данную нашими отцами, когда мы были детьми, и заключить союз по законам ордена Дохту-Мондар, ибо ни вы, ни я не являемся мастонами.
Он торжествующе улыбнулся.
— Брак с вами даст мне законное право захватить ваше королевство и объявить его своим от вашего имени, свергнуть вашего бестолкового, безжалостного и даже, вполне вероятно, безумного отца и объединить Коморос и Дагомею. На этом я, конечно, не остановлюсь: объединенными силами мы захватим и другие королевства, а затем вторгнемся в земли нессийцев, — он задумчиво потер подбородок и подмигнул Майе. — К Духову дню, пожалуй, управимся. Что думаете?
Майя смотрела на него, не в силах произнести ни слова, и лишь моргала, пытаясь собраться с мыслями. Неужели он говорит серьезно? Или он попросту играет с ней? Как будто мало ей было лжи и обмана!
— Что-то вы примолкли, — вздохнул король, покачивая головой. — Чудеса, да и только. Должно быть, вы предпочитаете более тонкую игру. Ну, а я редко что принимаю всерьез. Впрочем, сейчас, леди Марсиана, я серьезен как никогда, — он шагнул к ней, и она попятилась. — Мой тон может показаться вам легкомысленным, однако я совершенно серьезен. Если вы желаете сохранить жизнь своему отцу, мы можем заключить его в башню Пент — пусть доживает там свои дни. Вас ведь он в эту башню отправил, и надолго.
В глазах у него блеснул огонь, и Майя поняла, что, несмотря на легкий тон, король разгневан.
— Вы — истинная наследница Комороса. А он поступил с вами как… — его голос умолк, и король овладел собой.
— Что было, то было, — ответила Майя, пытаясь говорить как можно тверже. — Я здесь потому, что отец умолял меня спасти мой народ. Когда дохту-мондарцев изгнали из страны, у нас начались бедствия.
— Ну разумеется, начались, — пожал плечами Кольер. — Бесчисленные всегда вьются где-то рядом, а больше всего их на моих землях. Тут они просто кишат, — небрежным тоном заметил он.
Подойдя к столу, где лежал кистрель, король взял кубок с вином и отпил из него.
— Люди слишком слабы и слишком легко идут на поводу у инстинктов. Им нужен сильный правитель. Некогда таким правителем был Дэйре, мой предок, а теперь им стану я.
Не сводя с него глаз, Майя покачала головой:
— Под его рукой погибла целая страна.
Король нахмурился и покачал головой:
— Причина его неудачи заключалась в том, что он не сумел получить то, что желал больше всего на свете. А желал он любви одной-единственной женщины, — и король кубком указал на Майю. — Звали эту женщину Марсианой. Какая ирония, правда? Я хочу стать вашим мужем. Я хочу, чтобы вы правили вместе со мной. Но не ждите от меня любви и не ждите, что я паду к вашим ногам. Наш брак не будет консумирован даже поцелуем. Я читал мастонские книги, я знаю, что вы собой представляете. Как я уже говорил, я не мастон, но я проходил испытания, и, хотя успехом они не увенчались, в процессе я многое узнал. Я знаю, почему ваш отец послал вас в утраченное аббатство, и знаю, что это не имеет никакого отношения к Бесчисленным и прочей чепухе.
Он поставил кубок на стол и поднял кистрель. Амулет закачался на цепочке.
— Хотите его назад? — тихо, вкрадчиво произнес король голосом, который почему-то напомнил Майе расплавленный сыр.
Майя не сводила взгляда с амулета. Близость его причиняла ей боль. Веревки туго врезались в запястья.
— Я чувствую, как вы жаждете его вернуть. А я, как уже сказал, стремлюсь к союзу с вами — союзу, который начнется с немедленного бракосочетания. Этим самым вечером, не откладывая ни на день. Я ничего от вас не скрываю. С вашей помощью я смогу захватить все королевства, и тогда мы вместе будем ими править.
Дразня Майю, он покачал амулет.
— Утраченное аббатство — это то самое место, куда после падения аббатства Дохту перевезли яр-камень хэтары. Он был вырезан в форме змеи. Змеи, пожирающей свой хвост. Этот знак выжжен на вашем плече. Верьте мне, Майя, — теперь он говорил негромко и хрипловато, — верьте: между нами нет места лжи. Я верну вам ваш медальон. Я догадываюсь, что вы уже использовали его против меня. Я видел это во сне. Что ж, пользуйтесь мной, делайте что хотите, только дайте мне власть. А я подарю вам свободу. Выходите за меня замуж сегодня же вечером — и вы свободны.
Мне довелось побывать в логове хэтары и пройти испытания. По воле Истока я прокляла тамошний яр-камень и запечатала проклятие нерушимым обетом. Проклятие это пребудет вовеки. Я стояла перед Эрешкигаль, Королевой Нерожденных, и она попыталась поработить меня. Она угрожала местью мне и моим потомкам. Яр-камень был силен, и разрушить его мне было не под силу, однако его увезли из аббатства Дохта и спрятали от дохту-мондарцев. Знай, что камень этот до сих пор имеет большую силу, а клеймо его — две переплетающиеся змеи — по-прежнему можно выжечь на плече. Обычно на левом. По клейму и узнают хэтару. В мое время хэтара соблазняла королей и шерифов и втайне составила заговор, дабы убить всех мастонов. Мою собственную мать тоже убила хэтара. В твое время многие мастоны слабы и плохо умеют пользоваться силой Истока — в отличие от дохту-мондарцев, которые приумножают силу с помощью кистреля. Но хэтара превосходит силой и тех и других. Сила ее так велика, что может уничтожить все живое. Помни, что проклятье, наложенное мною наяр-камень, по-прежнему действует. Поцелуй хэтары несет с собой чуму. Нессийцы боятся чумы больше всего на свете, и любая девушка с кистрелем или с отметкой на плече тотчас же будет убита. Скажу больше: девушка, обученная грамоте, будет убита тоже.
Лийя Демонт, Альдермастон аббатства Муирвуд
