ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Граф Дэйре

В полдень они устроили привал в тополиной роще у чистого ручья, чтобы напоить лошадей и дать им отдых, а сами подкрепились содержимым переметных сум. Кишон ушел проверить окрестности. Майя полезла в мешок за обернутым в тряпицу хлебом и тут на самом дне заметила что-то светлое. Там, между трех груш, лежал цветок. Девушка протянула руку и извлекла из мешка белую лилию, маленькую, но красивую, явно не случайно угодившую в мешок с провизией.

Майя держала на ладони лилию — шесть изящных лепестков, — и щеки у нее наливались краской. Этот цветок оставил для нее Финт Кольер. Мелочь, красивый жест, и все же он тронул Майю до глубины души. Вздохнув, она убрала цветок обратно в мешок и на мгновение застыла, пытаясь разобраться в тех сложных чувствах, что переполняли ее сердце. Она не верила им. Она не верила ему. И все-таки эта мимолетная забота сделала чуть светлее ее затянутый черными тенями путь.

— Слышите? — стоявший на коленях у ручья Джон Тейт резко поднялся, вытер рот и бороду и бросился к краю рощи. Спустя несколько мгновений Майя тоже услышала встревоживший его звук. И кишон тоже наверняка услышал. Это был стук копыт.

Судя по звуку, лошадь шла галопом. Спустя несколько мгновений из-за поворота дороги, оттуда, куда лежал их путь, вылетел взмыленный конь. Всадник спешил в Рок-Адамор. Из укрытия в тени деревьев Майя разглядела цветную куртку и черную войлочную шляпу. Это был королевский гонец. Не Кольер — тот был повыше ростом, да и не носил ничьей формы.

Всадник пролетел мимо и был таков. Поднятая им пыль медленно опускалась на дорогу.

— Это не разведчик, — сказал Джон Тейт, почесывая заостренную бороду. — Гонец. Не себе шею, так коню ноги переломает, коли дальше так гнать будет, дубина. Жаль конягу.

— Он был в королевской форме, — заметила Майя.

— Видел. Кольер сказал, армия на севере. Мы идем на восток. Кольера он, что ли, ищет, этот торопыга? Ну да что бы он там ни задумал, наше дело — оставить коняшек в Бриеке, да и топать себе дальше, пока не сцапали. А оттуда Два дня пути до перевала, и вот он, Мон.

— Чем скорей мы выберемся из Дагомеи, тем лучше, — решительно сказала Майя.

— Это что ж вам так понравилось-то в нашем славном королевстве — гадюки, клещи-мясоеды или, может, мошка? — ухмыльнулся Джон Тейт. — Эх, я и сам порой скучаю по Прай-Ри.

На краю разума снова зашелестел черный шепот: «Здесь вы останетесь навеки. Здесь родилась сама смерть».

— Чтой-то вы помрачнели так? — озабоченно спросил Джон Тейт. — Случилось что?

Майя не могла рассказать ему о шепотке Истока, который звучал в ее голове снова и снова, в последний раз — несколько дней назад. Когда приближалась опасность, Исток говорил с ней чаще. Он предупреждал ее, и Майя привыкла верить этому шепотку. Из книги канцлера она узнала, что голос Истока может быть едва слышен, и люди часто принимают его за собственные мысли. Впоследствии она убедилась в этом на своем опыте.

— Просто вспомнила кое-что, — солгала она и весело похлопала спутника по толстому плечу. — Знаешь, а я едва не стала королевой этой страны.

— Как это? — удивленно уставился на нее Джон Тейт.

— Когда родился Проглот, я была еще совсем маленькая, и наши отцы уговорились о браке, чтобы скрепить союз между королевствами. В два года меня начали учить дагомейскому. Я всегда любила учить языки. Помолвку разорвали задолго до отречения, но я-то помню, что моим будущим супругом когда-то считали Проглота.

— Вы ведь знаете, что у них за история была, а? — спросил Джон Тейт.

Майя улыбнулась, вернулась к Присли и потрепала ее по мягкой шее, жалея, что нельзя оставить лошадь себе. Впрочем, это была глупая мысль, достойная разве что капризной принцессы, какой когда-то была Майя.

— Эту историю знают все, Джон. И я знаю.

Подошел кишон.

— А я не знаю. Расскажите.

Майю его слова не удивили. Кишона учили драться и убивать, а вот историю ему преподавали вряд ли. Девушка отвела волосы с глаз, повернулась к кишону, взялась за луку и приготовилась вскочить в седло.

— Незадолго до Скверны мастоны покинули эти берега, и тогда моя прапрабабка Лийя Демонт сделала предсказание. В нем говорилось о графе Дэйре. Лийя прокляла его и сказала, что он переживет Скверну, станет последним человеком на этих землях и будет жить до тех пор, пока своими глазами не увидит свершившееся проклятье. Дэйре был дворянин из Комороса. После прихода Скверны он сражался в гражданских войнах и в Дагомее получил титул. Он всю жизнь любил Марсиану Прайс, невестку Лийи, но не нашел ее и женился на другой. Марсиана уплыла за море вместе с мастонами. Дэйре взял в жены дворянку из Дагомеи, младшую сестру королевы Довагеры, и в приданое за ней получил земли в этом королевстве. Он успел показать себя в бою и потому получал титул за титулом, а потом свергнул короля Комороса и постепенно, по одному, захватил близлежащие земли и объявил себя императором семи королевств.

Мужчины не сводили с нее глаз, ловя каждое слово. Майя говорила, и ей казалось, что она наяву слышит звон мечей и Далекие крики — память земли, впитавшей в себя пролитую кровь. Девушка содрогнулась.

— И что было дальше? — не выдержал Джон Тейт.

— В старых королевствах тогда бушевала Скверна, и люди гибли от нее, как от чумы. А Дэйре все сражался. Его трижды свергали, и трижды он возвращался с армией и вновь завоевывал трон. Считается, что последняя битва произошла в Дагомее, и в случившейся там резне выжил он один. На нем не было живого места, от потери крови он едва держался на ногах, и все же выжил, как и предсказывала Лийя. В поисках живой души он бродил по всем семи королевствам, но никого не находил. Всех убил либо его меч, либо Скверна.

На сердце у Майи стало темно. Какая страшная история! Думая о ней, она всякий раз содрогалась от ужаса. Каково это — быть последним человеком на земле, видеть, как неотвратимо исполняется мастонское пророчество? Майя содрогнулась, и в душе у нее проснулось сочувствие к этому одинокому человеку.

Девушка вскочила в седло, но на душе у нее было черно от старой истории. Кишон и Джон Тейт не сводили с нее мрачных взглядов, явно ожидая продолжения истории. А продолжение у нее было.

— Ну и вот, император Дэйре — он так себя называл — был последним человеком в этих землях… покуда не явились нессийцы. Сначала они обнаружили разрушенный Коморос и Прай-Ри. Потом стали присылать все новые корабли и исследовать павшие королевства. У них были не парусные суда, как у мастонов, а длинные ладьи с гребцами. И вот однажды в Отландии они наткнулись на развалины уединенного замка и нашли Дэйре. Он тогда уже был стар. Он прожил с ними девять месяцев, а потом умер. Это он научил их читать книги из разграбленных аббатств. Среди этих книг были и тайные труды мастонов, и творения ордена Дохту-Мондар. Нессийцы объединили полученные знания в одно целое и научились управлять Истоком с помощью кистрелей. Нынешние дохту-мондарцы — давно уже не те, что были до Скверны. От ордена осталось лишь имя.

Клянусь Чишу, — охрипшим голосом сказал Джон Тейт, — вот это история. Да только не выдумка ли это?

— Даже мастоны верят, что все так и было, Джон Тейт. Вернувшись, они обнаружили, что их земли захвачены нессийцами. Многие из них знали древние языки, по крайней мере, настолько, чтобы вступить в контакт, — Майя потрепала Присли по гриве. — Но Дэйре перед смертью тоже оставил пророчество. Он сказал нессийцами, что с мастонцами уплыла женщина, ребенок которой нес в себе его кровь. Он назвал потомков этого ребенка своими наследниками и сказал, что они унаследуют его империю.

— Клянусь кровью, — тихо выругался кишон. — Так жадный Проглот — потомок Дэйре?

Майя кивнула.

— Теперь вы понимаете, почему мне нужно как можно скорей выбраться из Дагомеи? Если я попаду в руки Проглота, он объявит меня наследницей моего отца и воспользуется этим, чтобы захватить Коморос. Проглот хочет править всеми королевствами, как некогда Дэйре. А я вам уже рассказала, что из этого вышло.

— Все померли, — бесцветным голосом произнес Джон Тейт.

Остаток дня прошел в бешеной скачке, зато в Бриек они въехали задолго до заката. Город был обнесен низкой полуразрушенной стеной, которая не сумела бы остановить даже самую бестолковую армию. Джон Тейт объяснил, что дальше к северу города укреплены лучше и много лет ведут войну друг с другом, поскольку короли то и дело норовят напасть на соседей.

Бриек же был невелик и не имел ни аббатства, ни замка. В самом высоком и самом приметном здании города располагалась таверна. Майя насчитала штук шесть островерхих крыш, в точности как виденные ею в Рок-Адаморе, за тем лишь исключением, что здесь все шесть принадлежали одному и тому же строению, словно бы сложенному из нескольких поменьше. Крыши разнились размером и формой, а кое-где торчали под довольно странным углом. Высоко над этой мешаниной вздымалась плевавшаяся дымом труба. К таверне были пристроены конюшни, и конюшенный мальчик охотно принял у путников лошадей.

Внутри гостиница состояла из огромного зала с грубо срубленными столами и единственным камином. Зал был полон путников в тяжелых башмаках, с заплечными мешками и посохами. Путники ненадолго заходили выпить и отдохнуть, а потом шли дальше. В дальнем углу комнаты располагалось небольшое возвышение, рядом с которым настраивали свои инструменты музыканты. Майя задержала на них тоскливый взгляд — очень уж хотелось послушать музыку. Кое-кто из посетителей приветствовал Майю и ее путников радостными взмахами руки. На Майю поглядывали, и некоторые — слишком пристально, и девушка пожалела, что не надела капюшон.

— Надолго мы здесь? — спросила она Джона.

— Я пройдусь по деревне, послушаю, что говорят, — ответил Джон, кивая какому-то своему знакомцу. — Если армия Проглота и впрямь так близко, ночевать здесь мы не станем. Закажите поесть и выпить. Я скоро вернусь. Сидите тише мыши.

Майя кивнула и вслед за кишоном пошла к свободному столу. Служанка принесла им поднос, уставленный плошками с мясом, хлебом и маслом — заморить червячка, — приняла несколько монет и спустя небольшое время вернулась с горшочком расплавленного сыра и еще одним, в котором исходил паром бульон. Успевшая привыкнуть к здешним обычаям Майя уверенно взялась за мясо и принялась купать его в бульоне. Кишон, как всегда, был неразговорчив, и спутники молча поедали хлеб, макая его в сыр.

Музыканты заиграли что-то веселое. Гости помоложе принялись растаскивать столы, чтобы освободить место для танцулек. По всей видимости, горожане помоложе давно облюбовали это местечко и теперь рассчитывали хорошо повеселиться. Танцы были самые обычные, из тех, что Майя знала с детства, и вскоре пол уже гудел под башмаками, а музыке вторили громкие хлопки. Беззаботная атмосфера напоминала дворцовые празднества, которыми славился отец Майи. Он и сам любил потанцевать, и Майя тоже никогда не упускала такого случая.

Кишон фыркнул и опрокинул в себя кружку вина.

В надежде раздобыть сведения Майя попросила служанку позвать хозяина, того самого Клема Прайка, к которому им велел обратиться Кольер. Девчонка кивнула и исчезла в толпе. Спустя несколько минут к столу подошел мужчина. В руках у него была тяжелая кружка, которую он яростно натирал полотенцем.

— Добро пожаловать в Гейблз, — объявил он. — Свободных комнат нет, зато поесть и потанцевать — всегда пожалуйста.

— А почему нет комнат? — с любопытством спросила Майя, удивившись такой популярности этой таверны.

— Королевская армия рядом. Мне велено придержать комнаты на всякий случай. Уж простите, моя госпожа.

— А если королевская армия здесь так и не появится? — поинтересовался знакомый голос.

Даже не видя его обладателя, Майя немедленно узнала голос Финта Кольера и вздрогнула. Финт обнял хозяина таверны за плечи, и сразу стало видно, насколько трактирщик был ниже Кольера.

— Ты не хуже моего знаешь, мастер Кольер, что мне за эти комнаты уплачено, а придет король или нет — дело десятое. Он мне и денег прислал. А ты что-то рано в этот раз. Мы тебя ждали через день-другой.

— Планы изменились, — широко улыбнулся Кольер, и Майе показалось, что улыбка эта предназначалась ей. — Послушай, если комнаты все равно пустуют до прибытия армии, позволь ты ей там переночевать. В самом деле, Клем, не будь свиньей. Пусть забирает мою комнату. А я и в конюшне неплохо устроюсь.

Перспектива была заманчивой, но Майя сдержалась и покачала головой:

— Мы скоро уходим. Я спросила просто из любопытства. У вас очень милая таверна, мастер Прайк.

Финт Кольер хлопнул трактирщика по спине.

— Ну, леди приказала — я спорить не стану. Гляжу, ты нашел себе толкового парнишку в конюшню? С лошадьми он обращаться умеет. Держи крону, это для него. А кто у тебя нынче играет? Откуда эти ребята?

— Из Пинновии, — ответил трактирщик. — На хорошую музыку охотники всегда найдутся. Ну, приятно оставаться.

С этими словами он улыбнулся, кивнул и был таков.

Когда спина трактирщика исчезла в толпе, Финт Кольер тут же перестал улыбаться и сделался очень серьезен.

— Деревушку в горах вырезали всю до последнего жителя, — прошептал он, не размыкая губ.

Сердце у Майи упало.

— Это был Корриво, — шепотом ответила она. — И с ним солдаты в королевских мундирах.

Во взгляде Финта мелькнула ярость.

— Когда король об этом узнает… — начал он. — Клянусь, они зашли слишком далеко. В темноте многие жители деревни сумели ускользнуть и добрались до Рок-Адамора. Они утверждают, что резню устроили дохту-мондарцы. Как в старые времена. Они пришли из проклятых земель за горами. Они за кем-то гнались.

Его острый взгляд остановился на Майе.

— Это вы и так уже знали, — сказала Майя. В животе у нее засосало. — Зачем вы приехали?

— Например, повидать вас, пока вы не исчезли навсегда, — негромко ответил Финт.

Майя сглотнула. Живот свернулся в холодный комок.

— Мне просто необходимо исчезнуть, — прошептала она. — Рядом со мной опасно находиться. Нам надо уходить.

Кишон отодвинул стул и встал, с угрозой глядя на незваного сотрапезника.

Кольер покачал головой.

— Я сбил их со следа, — ответил он. — Они все еще обыскивают Рок-Адамор, дом за домом, и останавливают любого, кто пытается выйти из города. Они убеждены, что вы все еще там, — Финт успокаивающе улыбнулся: — Я купил вам время, моя госпожа. Не спешите убегать.

— Спасибо, — ответила Майя. — Но нам и тут небезопасно находиться.

— Сударь, — повернулся Кольер к кишону, — не спешите и доешьте свой ужин. Можете воспользоваться моей комнатой. А я, как уже было сказано, переночую на конюшне или здесь, в зале.

Майя покачала головой.

— Вы и без того уже очень много для нас сделали, — сказала она. — Лошадей мы вернули, как и договаривались, но вам вовсе незачем рисковать собой ради того, чтобы помочь нам. Вы ведь уже теперь подвергаете себя опасности.

— Знаю, — с улыбкой согласился Кольер. — Но что поделать — люблю риск! И я сам хочу вам помочь.

Майя пожалела, что Джон Тейт до сих пор не вернулся. Ей хотелось поскорее уйти. Хотелось найти приют в лесу, подальше от музыки, сыра, тепла — и от этого красавца, который оставил ей цветок в переметной суме. Рядом с Кольером она начинала смутно жаждать чего-то такого, чего у нее никогда не будет. По крайней мере, не будет до тех пор, пока ее жизнью управляет отец.

— Не надо, — покачала она головой.

Отказ обидел его. Он нахмурился.

— Ну что ж. Тогда оставьте мне что-нибудь на память. Майя вздохнула.

— Имя я вам все равно не скажу, — упрямо ответила она. Кольер покачал головой. Лицо его было серьезно, голос звучал как-то особенно мягко.

— Я не об имени. Подарите мне одну вещь.

В сердце Майи боролись противоречивые чувства. Где же Джон Тейт? Ей было неловко и отчего-то страшно.

— Чего вы хотите?

— Потанцевать, — сказал Финт, предлагая ей руку. — Этой ночью вы уйдете — ну так оставьте мне хотя бы воспоминание. Окажите мне честь, моя госпожа. Я приглашаю вас на танец.