Снег с дождем монотонно барабанил по жестяной крыше нашего временного жилища. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к этому звуку, но вскоре он превратился в уютный фон, который почти убаюкал меня, несмотря на нашу новую задачу. Я глотнула мятного чая, наслаждаясь свежим, чистым вкусом. Вдали громыхнуло, комнату озарила серебристо-белая вспышка. Я поплотнее укуталась в шаль. В последнее время я перестала представлять волков и прочих темных существ, крадущихся в ночи, но в подобные вечера мое воображение играло в дьявольские игры.

Второй удар грома заставил меня задержать дыхание. Я посмотрела в окно на полыхающее ночное небо. По стеклу вились тонкие ледяные линии, словно изящное кружево. Мать-природа прекрасная рукодельница, стежки у нее почти такие же аккуратные, как у меня, когда я зашиваю трупы.

Томас поднял голову от своего занятия и слабо улыбнулся.

– Уодсворт, ты боишься грома?

Не соизволив ответить, я послала ему самый сердитый взгляд. Он и так без конца дразнит меня по поводу клоунов и пауков.

– Я не против обнимать тебя под одеялом, пока гроза не пройдет. Это было бы по-джентльменски.

Я резко вдохнула, и комната словно вдохнула вместе со мной. В голове проносились воспоминания о ночи перед нашей свадьбой. Томас внимательно наблюдал за мной со смесью отчаянной надежды и неослабевающего страха. Надежды на то, что я привычно подразню его в ответ, и страха от того, что я этого не сделаю, что его отцу удалось разлучить нас навсегда. Пауза длилась всего мгновение, но казалось, что прошла вечность.

– Предложение в твоем духе, – наконец сказала я, справившись с собой. – Удивлена, что ты не намекнул сделать это без одежды. Теряешь хватку.

Растущее напряжение сразу же сменилось облегчением.

– Вообще-то, я как раз собирался предложить это. И совсем не из эгоистичных соображений. – Его лицо выглядело слишком невинным, значит, жди беды. – Тебе известно, что контакт кожи с кожей вызывает прилив эндорфинов, которые усиливают мозговую активность? Если мы решим избавиться от одежды и обниматься, пока не кончится гроза, то сможем быстрее раскрыть это дело.

– И в каком медицинском журнале ты это прочитал? – прищурилась я. – Я думала, что контакт кожи с кожей эффективен при гипотермии.

– Не сердись. – Томас поднял руки. – Я не могу удержаться от цитирования научных фактов. Если хочешь доказательств, можем провести эксперимент. Давай проверим, кто прав.

– Я бы согласилась, будь это действительно научный факт, а не развратные глупости.

– Разве существуют глупости лучше?

Я засмотрелась на его губы, но быстро отогнала тоску по ним. Если мы не докажем, что Чикаго наиболее вероятное место следующего удара Джека-потрошителя, то мне придется смотреть, как Томас уезжает в Англию, чтобы жениться на мисс Уайтхолл.

Не поддаваясь этим горьким мыслям, я отпихнула дневник.

– Может быть, дядя прав? Может, Потрошитель и правда мертв, а мы гоняемся за призраком?

– А может быть, он здесь, как утверждают Дачиана с Иляной, и ждет удобного момента, чтобы объявить о себе. – Томас повернулся на стуле и забарабанил пальцами по столешнице. – Не знаю, заметила ли ты, что мы с сестрой обладаем впечатляющей способностью видеть тщательно скрытое и составлять целостную картину по малейшим зацепкам.

– А еще вы очень скромные, – пробормотала я. Томас свел брови, и я вздохнула. – Ты хотел меня впечатлить? Или хвастался? Иногда сложно понять.

– Потому что чаще всего это и то, и другое, любимая.

Он широко улыбнулся, но сразу поморщился. Ему сложно было привыкнуть не называть меня больше своей любимой. Интересно, такую реакцию вызвали изменения в моем лице? Каждый раз мне казалось, будто невидимая сила вырывает мое сердце. Томас уставился на свои руки, потом снова поднял голову.

– Я думал про Ноя.

– Очень продуктивно. Думать про другое дело, пока пытаешься доказать, что не сочинил повод покинуть Нью-Йорк и невесту.

При слове «невеста» его глаза потемнели. Ему может сколько угодно не нравиться слово или его значение, но, пока мы не найдем способ освободить его, он принадлежит другой женщине.

– Дело Ноя подсказало мне идею для нашего. Под таким углом мы еще его не рассматривали. В заметках твоего брата есть газетные вырезки о пропавших женщинах. – Он развернул дневник и показал мне статью. Все заигрывания испарились, оставив только твердую решимость. – Почему? Зачем ему обращать на них внимание, если это не его рук дело или между ними нет связи?

Я вернулась мыслями к мистеру Сигранду, убежденному, что дьявол восстал из ада и похитил его дочь. Весьма вероятно, что ей просто надоели его религиозные тирады и она сама бросила прежнюю жизнь. Это и пытался установить Ной.

– Признаю, что собирать статьи о пропавших в Лондоне женщинах немного странно даже для моего брата, – сказала я. – Но боюсь, что это не достаточное доказательство для дяди. Нам нужно что-то посущественнее, что-то, к чему он не сможет придраться. – Я покрутила на пальце мамино кольцо. – Он без колебаний выполнит обещание. Если дядя посчитает, что мы ему соврали, он притащит тебя в Англию в цепях, если придется. Он презирает обман.

– Я никого не обманывал. На самом деле, это меня обманули. – Томас раздраженно вздохнул, запустив руку в волосы. – Ненавижу сложности.

Мы снова погрузились в молчание, нарушаемое только звуками грозы и шорохом переворачиваемых страниц. Я обнаружила еще несколько пропавших в Лондоне женщин и добавила их имена в свои записи, совершенно не надеясь на их значимость для нынешнего американского расследования, но отчаянно нуждаясь в любых ниточках. Время шло, и Томас становился все более беспокойным.

Он встал и принялся ходить по комнате, бормоча себе под нос на румынском. Я занервничала, что он слишком взволнован, чтобы сосредоточиться и увидеть те зацепки, которые умел заметить только он. Если мы вскоре не отыщем нужную ниточку, все это дело рассыплется у нас на глазах.

Я слегка дотронулась до Томаса, и он вздрогнул.

– Кресуэлл, хочешь, завтра отправимся на поиски приключений?

Его волнение тут же рассеялось. Он прижал мою ладонь к своей груди.

– Чувствуешь? – Его сердце восторженно колотилось. – Уодсворт, ты заставляешь мое мрачное сердце петь.

Он осторожно перевернул мою руку и поцеловал ладонь. Нервные окончания прошило электричеством. Меня тянуло снова прикоснуться к нему, исследуя, как несколько ночей назад. Я сжала руку в кулак. Я не имею права желать его с такой силой.

– На самом деле вопрос в том, хочешь ли ты отправиться на поиски приключений со мной сегодня ночью?

Что-то подсказывало мне, что он зовет меня не кататься на санях. Я не отрывала взгляда от его губ. Так легко притвориться, что нескольких последних дней не было. Но они были. Я покачала головой.

– Томас, ты же знаешь, что я не могу.

– Почему? – нахмурился он.

– Ты знаешь – почему, – прошипела я. – Ты обещан другой. Мы не можем поддаться распутным желаниям. Подумай, как это отразится на наших семьях.

– Так уж и не можем? – Он провел большим пальцем по моей нижней губе. В неярком свете его голос звучал вкрадчиво и соблазнительно. – Если мир считает, что мы катимся прямиком в ад, можем заодно получить удовольствие по пути туда. Предпочитаю сплясать с дьяволом, чем петь с ангелами. А ты?

Ливень стучал по окнам, ожидая моего ответа. Не знаю насчет ангелов и дьяволов, но идея провести вечер с Томасом вдвоем, позабыв о наших растущих тревогах, привлекала меня больше, чем следовало.

Почувствовав мою нерешительность, Томас снова поцеловал мое запястье, передвинувшись чуть выше и глядя мне в глаза. Сложно сказать, кому из нас нужнее отвлечься. Я подумала о своих заметках, о пропавших в Лондоне девушках. Большинство были моего возраста или чуть старше. Им даже не дали возможности по-настоящему пожить. Изучить себя или мир вокруг. Жизнь коротка и драгоценна. И преступник может отнять ее, когда мы меньше всего этого ожидаем. Если невозможно предсказать, что ждет нас завтра, то я выбираю сегодня.

Я робко провела пальцами по волосам Томаса. Если мы не найдем информации, он скоро исчезнет из моей жизни. Я больше не хочу проводить ночи без него. Наше время может закончиться в один миг. Если я чему и научилась в результате наших последних расследований, так это жить одним днем. Я зарылась пальцами в его волосы и притянула к себе. Переживания по поводу невест и осложнений растворились в прошлом. Томас прав. Мы уже обречены на ад, глупо, по крайней мере, не насладиться падением.

Я коснулась его губ своими, упиваясь тем, как его взгляд потемнел от желания под стать моему. Я взяла его лицо в ладони, мечтая утонуть в глубине его карих глаз.

– Да. – Я снова поцеловала его, на этот раз крепче. – С удовольствием отправлюсь с тобой на поиски приключений.

Он сжал мою талию и притиснул к столу, обнимая все крепче, пока я не забеспокоилась, что мы сорвем друг с друга одежду, не выходя из этой комнаты. И я совсем не ожидала, что Томас отстранится от меня, неровно дыша.

– Надевай пальто. Я прикажу готовить экипаж. – Озорно сверкнув глазами, он потер руки. – Тебя ждет сюрприз, любимая.

Я осталась стоять, разинув рот и пытаясь собраться с мыслями. Похоже, наши понятия о ночных приключениях весьма различаются, хотя такой поворот был не менее интригующим. Выровняв дыхание, я приказала подать мое пальто.

Пока мы ехали по городу, ледяной дождь сменился снегом, подчеркнувшим царящее вокруг буйство красок. Яркие огни театров и салунов потрясающе смотрелись на фоне безупречной белизны. Пороки и мораль – величайший контраст этого города.

Вцепившись одной рукой в трость, а другой – в пальто, я осмотрелась. Я-то представляла, что мы будем обниматься в кровати, но Томас привез меня в довольно сомнительное заведение. Снег покрывал обветшалое здание, как толстый слой сценического грима скрывает несовершенства. В ближайшем переулке в мусорных баках шуршали крысы.

– Ну? – спросил Томас. – Разве не восторг?

Я замерзла, снежинки находили все щели в моей зимней броне, и понятия не имела, как это поможет в нашем расследовании. Может, мы приехали сюда, чтобы нас пырнули ножом ради смеха?

– Томас, ты привез меня в грязный салун. Даже не знаю, что и думать.

Он улыбнулся, словно зная какой-то секрет, и протянул руку.

– Стоит тебе глотнуть бренди и потанцевать на столе, я уверен, все будет прекрасно.

– Серьезно, с чего такая одержимость спиртными напитками и танцами на столах?

Я покачала головой, но с любопытством последовала за ним в салун.

Если Белый город казался ангельским, то этот салун – с подходящим названием «Логово дьявола» – был его полной противоположностью. Внутреннее убранство напоминало пустую брюшную полость или глубокую пещеру: темно-сливовые портьеры, эбеновые стены и длинная барная стойка из темного дерева, наводившего на мысли о самых черных ночах. Я уставилась на нее, заметив, что оба конца украшали резные дьяволы с вороновыми крыльями.

Электрические люстры над нами напоминали паутину, лампочки горели через одну. Бутылки с абсентом светились сверхъестественной зеленью, а установленные позади зеркала усиливали их нематериальность. Я ожидала музыку, какой-нибудь гедонистический барабанный бой, но единственной симфонией были голоса посетителей.

Мужчины и женщины в легком подпитии радостно болтали. Некоторые женщины были в бурлескных костюмах, другие – в изысканных закрытых платьях. Люди разных классов перемешались, хотя одним было неуютнее, чем другим. Что-то знакомое чудилось в… В меня врезался темноволосый молодой человек и принялся извиняться с преувеличенной пылкостью.

– Все хорошо.

Я не слишком приглядывалась к нему – беспокоилась, что меня увлекут танцевать канкан, как это произошло с «Лунным карнавалом». Именно его мне и напомнил этот салун – вечеринку только для артистов, которую я посетила на борту «Этрурии». Томас внимательно наблюдал за мной, его губы кривились в усмешке.

– Что? Почему ты так усмехаешься?

Он повел плечом и улыбнулся еще шире.

– Позвольте угостить вас, чтобы искупить мою грубость, – настаивал молодой человек. Я уже и забыла о нем. – Вы пробовали «Зеленую фею»? Она восхитительна.

Отвлекшись от веселящегося Томаса, я повернулась к пьяному, изо всех сил стараясь сдерживать язык и трость.

– В этом действительно нет… Мефистофель?