Глава VI

Таверна «Под горящим кустом» начала заполняться посетителями. Алимон сидел спиной к стене таким образом, чтобы видеть как можно большую часть зала и свободно наблюдать за присутствующими. По своей природе он был недоверчивым, а новость, которую получил, вызвала бы подозрительность и у кого-то намного более легковерного. Особенно когда она пришла от покойника. Утром отозвалось личное око Алимона, показывая ему лицо Драго Гамерина. Коммандос, который, согласно всем донесениям, должен был погибнуть в лесу Тератела, настаивал на встрече. Они договорились встретиться в таверне. Драго тотчас отключился.

Алимон осторожно коснулся оружия, припрятанного под плащом. Поглаживание гладкого приклада, идеально ложащегося в руку, успокаивало. Мастер Ран использовал специально разработанный на заказ пистолет типа «Вавилон», снабженный формулами пятнадцати благословений, закаленный в водах Озера Огня. К нему подходили крупнокалиберные снаряды «Месть 0,5», способные пробить броню дракона. Некоторые считали это оружие слишком тяжелым и малоизящным, но Алимон много лет пользовался им и не жаловался на его громоздкость.

Скрипнули двери. В таверну вошел Драго. Зрачки Мастера Ран сузились, а челюсти сжались. Гамерин приблизился к столу. Рука Алимона была скрыта, казалось бы, небрежно наброшенным плащом.

– Знаю, что ты думаешь, но это я, Алимон. Я выжил, – произнес Драго.

– Радостная весть, – процедил ангел сквозь зубы. Драго держал руки так, чтобы Алимон все время видел их.

– Можно присесть?

– Садись.

Гамерин упал на лавку. Он плохо выглядел. На лице были синяки и шрамы. Он внимательно посмотрел в глаза командира.

– Они ищут меня. Я рискую, встречаясь с тобой. Резня в лесу Тератела была спровоцирована. Тафти оставил меня снаружи, потому что я не мог перелететь барьер. Я видел банду наемников, они магически превращались в Воронов и в нас. У них было современное чародейское снаряжение самого высокого класса. Кто-то должен был дать его им. К главарю они обращались Рам. Я не смог предупредить отряд. – На лице Гамерина появилась гримаса боли.

Алимон побледнел.

– Ты уверен в том, что говоришь?

– Как в собственной жизни, – серьезно произнес коммандос. Мастер Ран провел ладонью по лбу.

– Рам? Наверное, это Рам Изад. Сукин сын за деньги нанимается на грязную работу. Крылатый, черт бы его побрал! Слушай, Драго…

Он не закончил. Коммандос в ту же секунду вскинул голову и потянулся за оружием. Медленно. Слишком медленно. Завернутый в плащ моряк, дремлющий над кружкой за соседним столиком, откинул полу плаща, открывая черный глазок карабина. Смерть сжала сердце Драго холодными лапами. «Это конец», – подумал он. Звук выстрела оглушил его. Оглушенный, он задумался над тем, почему не падает. Моряк в плаще совершил невероятное сальто и упал далеко между столами. Там, где должна была находиться его грудь, зияла кровавая дыра. Алимон выстрелил во второй раз в срывающегося с места темного с пистолетом в руке, а Гамерин вынужден был осознать ценность «Вавилона», поскольку «Месть» просто оторвала демону ногу. Драго краем глаза заметил движение в углу зала, развернулся как раз вовремя, чтобы застрелить крылатого, целящегося в Алимона.

– Вали, Драго, я прикрою! – прорычал командир, из пасти «Вавилона» вылетел очередной снаряд. Не попал. «Месть» попала в голову чучела химеры над баром. Она рассыпалась на пыль и опилки. Посетители таверны, визжа от страха, ползали между столами. Драго увидел еще двух нападающих; третий, вооруженный карабином, блокировал двери. Коммандос кинулся под стол, отстреливаясь. Пули свистнули возле уха, одна оцарапала руку. Драго попал в голову темного у дверей. Тот упал на спину, но за ним появилось двое других. Доступ к окнам также был перекрыт. Гамерин откатился и спрятался за перевернутым столом. Из-за такого же укрытия отстреливался Алимон. Видно, ему удалось добраться до карабина моряка, потому что он стрелял короткими прицельными очередями. Ситуация Гамерина была хуже. За спиной – стена, двери и окна, заблокированные вооруженными наемниками. Он быстро сменил магазин. Снарядов тоже было немного.

– Драго! – услышал он крик Алимона. – Прикрой голову и не высовывайся!

Мощная серия выстрелов попала в стену рядом с укрытием Драго. Доски застонали, осыпаясь щепками, пока не сдались, с треском разлетаясь и открывая щербатую дыру на улицу. Драго кинулся к ней, как только затихли выстрелы. Он выскочил на улицу, закрывши голову руками. Кинулся в ближайший закоулок, побежав изо всех сил, чтобы получить как можно больше форы. Он даже не задумывался, каким образом Алимон спрятал в полах плаща маленький, но смертоносный, запрещенный Конвенцией о правах крылатых черномагический карабин NEX AP 666 «Магнум», которым пробил стену. Просто Мастер Ран принадлежал к предусмотрительным ангелам.

Нападающие кинулись в погоню. Драго слышал их, кружа по узким улочкам. В спешке он расшвырял немногочисленных прохожих, за углом натолкнулся на предательски развешенное белье. Мокрые тряпки цеплялись за руки, сдерживали движение, закрывали лицо. Гамерин, ругаясь, сдирал с себя белье и веревку. До него доносился яростный крик приближающейся погони, переходивший в перепуганный визг, когда засвистели первые пули. Запыхавшийся, он, наконец, освободился и бросил измятое белье на землю. Он потерял много времени, воюя с мокрыми тряпками. Его едва не настигла пуля, осыпав кирпичной крошкой. У него не было времени соображать о направлении побега. Закоулок вывел его прямо на торговую улицу. Он бежал между крытыми палатками, переворачивая прилавки с овощами, безжалостно растаптывая редис, шпинат и репу. Ему в спину неслись проклятья. Он надеялся, что сбежал от преследователей, поскольку выстрелы прекратились, но все равно не замедлял бег. Свернул в очередной закоулок и во что-то врезался.

– Куда прешь, скотина! – гаркнул торговец талисманами, когда Драго вклинился между ним и толстой клиенткой, выбирающей надежный талисман против мошенников и обманщиков. – Ты повредил деликатные магические предметы. Плати за ущерб!

Он перегородил Гамерину дорогу. С другой стороны она была заблокирована крупным телом лимбианки, которая на всякий случай заявила, что будет кричать. Большой раскрытый рот продавца оказался на высоте глаз Драго. Коммандос со всей силы ударил в орущую морду, и торговец буквально взлетел в воздух, тяжело ударившись спиной в стену. Он упал на мостовую без движения, окруженный своими талисманами, словно вспышками магической ауры. Драго перепрыгнул через него, не обращая внимания на пронзительные крики лимбианки, и свернул в первую улочку. Она вела к рыбацкому порту. Залив Рахаб славился своими неплохими уловами. Возле берега раскачивалось несколько длинных лодок, в ноздри ударил запах рыбы. Рыбаки еще не вернулись с ловли, поэтому порт был почти пустым.

Драго огляделся в поисках укрытия. Он устал, раненая нога затрудняла бег. В один момент его взгляд упал на старую лодку, вытащенную на берег, возможно, для ремонта. Она была накрыта брезентом. Гамерин кинулся к ней, поднял полотно и скользнул внутрь.

До того как он приземлился на дно лодки, он напрягся, натолкнувшись на что-то мягкое. Оно издало приглушенный писк, подтверждая опасение коммандоса, что это что-то живое. Мышцы Драго напряглись, сердце забилось сильнее. В руках непроизвольно появился нож. Он направил его на существо, придавленное коленями. Оно слабо сопротивлялось. В полной темноте ангел не мог рассмотреть противника. Он казался ему маленьким и странно вялым. Собственно, он и не дрался, а только тяжело дышал, издавая тихие стоны. Гамерин замер с ножом в руках, готовый в любую секунду пустить его в ход. Он немного успокоился, уверенный, что это, скорее всего, спрятавшийся от наказания ангел-служитель или мелкий воришка с рынка, а не наемник, охотящийся за ним.

– Кто ты, черт возьми? – злобно прошептал он.

– Не убивай! – ответил ему ломающийся от страха явно женский голос.

Удивленный ангел ослабил захват.

– Ангелица? – спросил он.

– Угу, – пискнула она.

– Сиди тихо, если хочешь жить, – прошипел он.

Они замерли на дне лодки. Проходили минуты, а преследователи не приходили. Наконец Драго понял, что они отстали от него. На всякий случай он подождал еще минутку и чуть приподнял брезент. Внутрь проникло немного света. В слабом свете коммандос увидел сжавшуюся на мокрых досках ангелицу в одежде ангелов-хранителей. Она прищурила глаза. Похоже, провела в темноте много часов. У нее было милое круглое личико в обрамлении коротких темных волос. Ее бронзовые глаза, когда привыкли к свету, тоже казались круглыми. Она не была красивой, но ее вид вызывал симпатию. Фигурка была пропорциональной, милой для глаз, хотя появлялась определенная тенденция к округлению.

– Как тебя зовут? – спросил Гамерин.

– Дроп, – ответил она.

– Почему ты тут прячешься?

Она молча смотрела на него.

– Ты сказала, чтобы я тебя не убивал. Почему, малышка? Ведь ничего серьезного не грозит за побег со службы.

Она обиженно поджала губы.

– Я не убегала. Это неправда!

Драго наклонился к ней.

– Тогда зачем ты спряталась? – Он пригляделся к ее тунике. – Мало кто преследует опекуншу маленьких детей.

Она поправила бурый подол, немного грязный, замечая, что слишком открыты ноги. «А стройные», – заметил Драго.

– Я не могу тебе сказать, – буркнула она.

Честно говоря, она с трудом поборола искушение поделиться тайной, которая с самого начала была ей не по зубам, но она немного боялась доверять этому странному солдату, буквально свалившемуся ей на голову. События последнего дня до такой степени перевернули ее упорядоченную жизнь, что у нее было навязчивое ощущение сна. Она не могла искать помощи у матери Сары или у своих подруг. Только подвергла б их опасности, и все равно они не поняли бы, чего она боится. Она не была настолько глупой, чтобы вернуться в свою квартиру или спокойно продолжать работу. Страшный серебряный ангел видел ее, поэтому точно понял, что она принадлежит к хранителям. Дроп с большим трудом убежала от преследовавшего ее седого крылатого, спрятавшись на детской площадке. Она залезла внутрь ярко раскрашенной ракеты и долго сидела там, дрожа и ожидая, что в любую минуту может улететь в Космос, пораженная заклинанием уничтожения. Лишь когда свечерело, она осмелилась оставить свое укрытие. Она редко оставалась на Земле после наступления сумерек, поэтому, перепуганная появлением многочисленных темных, бесхозных джинов, стригоев и низших демонов, убежала через первые ворота, которые вели, как оказалось, в Лимбо. Со страхом она поняла, что ночью тут не лучше, а намного хуже, чем на Земле. Из кабаков неслись пьяные песни и крики, по улицам слонялись подозрительные банды. Она благоразумно предпочла не появляться в Царстве, уверенная, что там ее будут искать прежде всего, хотя очень хотела оказаться по крайней мере на Первом Небе. Ее сердце колотилось при малейшем шорохе, словно кастаньеты. Наконец, она добрела до порта, где, озябшая и голодная, спряталась в лодке. Сначала она просто хотела немного отдохнуть, но быстро поняла, что ей, собственно, некуда идти. Она боялась выйти из укрытия, где чувствовала себя безопаснее, чем на улице, даже если это было заблуждением. Она бодрствовала до рассвета, потом погрузилась в нервную дремоту, вымотанная постоянным прислушиванием, и лишь после полудня заснула от усталости, невзирая на опасность. Тогда на нее и свалился Драго. Несмотря на то что знакомство было необычным, Дроп инстинктивно почувствовала к нему симпатию. Она отчаянно нуждалась в помощи, была напугана и беззащитна, а внутренний голос настаивал довериться этим серым доброжелательным глазам, которые не могли быть способными на подлость.

– Не бойся, малышка, – сказал он. – Я солдат Царства. Не причиню тебе вреда. Видишь ли, из-за моего мундира я вынужден иметь добрые намерения.

Он подмигнул и улыбнулся.

– А почему ты спрятался в лодке? – спросила она почти обезоруживающе.

– Потому что увидел то, чего не должен был увидеть.

– Я тоже, – прошептала она.

Он стал серьезным и присмотрелся к ней внимательнее.

– И что это, девочка?

– Сначала ты расскажи.

Он схватил ее за руку.

– Не играй тут, девочка. Это может быть очень важным.

В его голосе она услышала напряжение.

Она колебалась только мгновение.

– Хорошо, – вздохнула она и начала рассказывать, что с ней случилось во время прогулки по кладбищу. Лицо коммандос вытягивалось с каждым новым предложением.

– Господи, это, должно быть, была настоящая Книга. Все погибли зря, – прошептал он с горечью, когда Дроп замолчала.

– Сейчас ты, – потребовала она, поэтому он коротко выпалил ей историю про неудавшуюся операцию против Тератела. Глаза ангелицы становились все больше.

– Ой! Я видела что-то имеющее большое значение для Царства, да? – спросила она со смесью страха и возбуждения.

Драго кивнул.

– Они будут преследовать меня? Как сбежавшую душу?

– Ага. Тебя надо где-то спрятать, но не представляю даже где. – Он задумчиво потирал шрам на подбородке. – Ты узнала бы кого-нибудь из этих крылатых?

– Конечно. Обоих, – ответила она.

– С одной стороны, это хорошо, а с другой – плохо, – размышлял он вслух. – Они не дадут тебе покоя. Куда тебя забрать?

Внезапно его осенило.

– К Сатурнину! Точно!

– А кто это? – беспокойно спросила она. Повернула к нему посветлевшее лицо.

– Мой друг, ангел-хранитель. Я когда-то работал его сменщиком.

Ангелица задержала вздох и вспотела.

– Не могу! – Она отрицательно замотала головой. – Я не могу находиться под одной крышей один на один с ангелом-мужчиной.

Он не смог сдержать улыбку.

– А сейчас ты что делаешь?

Она растерялась.

– Сейчас… я в лодке, то есть на улице. Тут правила не действуют.

Драго положил ей руку на плечо.

– Малышка, иначе они сделают из тебя отбивную. Сатурнин – порядочный парень. Он такой же ангел-хранитель, как и ты. Поговорите, сама увидишь. К тому же кто говорил, что ты останешься с ним одна? Я тоже там буду.

Дроп застонала. В жизни не могла подумать, что ей придется пережить такие приключения. Драго убрал брезент и протянул ей руку.

– Пошли, уже темно, меньше шансов, что нас узнают. По крайней мере, Сатурнин будет в это время у себя. Если случится что-то подозрительное, обними меня и слегка пошатнись, хорошо?

– О, Господи! – перепуганно прошептала ангелица. – Это не так, как я себе представляла…

– В том-то и дело, – прервал он ее, – чтобы они так себе представили. Ну, двигаем, малая.

Они маневрировали темными пустынными улицами. Торговая улица была в это время безлюдной. Таверны и кабаки располагались дальше на севере, в противоположном конце залива Рахаб. По дороге к ближайшим воротам они ни с кем не встретились, кроме пьяницы, уснувшего под стеной одной из гостиниц, вероятно, уставшего из за слишком длинной дороги домой. По мусорникам шныряли маленькие одичавшие химеры. Их глаза блестели во мраке. Истощенные гномы собирали под прилавками гнилые овощи и яростно дрались за листья капусты и морковку. При виде прохожих они кривили свои треугольные личики.

Дроп чувствовала себя не в своей тарелке. Несмотря на моральные принципы, она осмелилась взять коммандос за руку.

– Уже недалеко, – успокаивающе шепнул он. – Не бойся, все под контролем.

Она едва ответила на его улыбку.

Наконец они прошли воротами и оказались на Первом Небе. Оно не сильно отличалось от Лимбо, но Дроп вздохнула с облегчением. Улицы казались вымершими. Слабый отблеск света можно было заметить только в нескольких окнах. Уставшие ангелы служения уже давно отдыхали, чтобы подняться на рассвете и скрупулезно выполнять свои обязанности до заката. В закоулках раздавались только шаги Драго и Дроп.

Они добрались до Ворот Сверчков и перешли на Второе Небо, пристанище четырех мужских и двух женских хоров хранителей. Хотя она никогда не была в этой части города, Дроп сразу же почувствовала себя как дома. Опрятные скромные домики, квадратные башенки, широкие и плоские блоки частных Домов в районе ангелиц выглядели одинаково.

Сатурнин принадлежал к Третьему Дому Второго круга. Драго без труда нашел Зеленую башню, где размещалась квартира друга. Все же он целый год работал его сменщиком при довольно трудном клиенте. Ангелы-хранители получали клиента, которого охраняли на протяжении всей его земной жизни, заботясь о его безопасности, побуждая к благородным поступкам и угрызениям совести. Они занимались им почти двадцать четыре часа в сутки, посвящая этому всю свою личную жизнь. Однако даже они не могли следить непрерывно, поэтому в случае болезни, непредвиденного происшествия или для короткого отдыха они получали сменщика. Чаще всего их рекрутировали из чиновников на пенсии, но иногда удавалось принять на службу солдат, как в случае с Драго.

Зеленая башня была каменным домом квадратной формы, низким и приземистым, несмотря на название. В это время в окнах не было огней, а внутри царила тишина. Драго двинулся вдоль стены, ведя Дроп за руку. Он остановился перед стеной с окнами и задрал голову. Сатурнин жил на втором этаже. В комнате не горел свет. Гамерин тихо свистнул, имитируя голос райской птицы. Ему ответила тишина. Он свистнул громче. Никто не отозвался. Он озадаченно почесал голову. Посмотрел на темное окно и свистнул так, что стекла едва не треснули. Ответа не было. Драго тихо выругался. Дроп молча наблюдала за его стараниями.

– Может, подлететь к окну и постучать? – раздумывал он.

– Ты что! Стучать ночью к незнакомому ангелу? Ни за что! – возмутилась Дроп.

Вздохнув, он наклонился за камушком. Кинул его в темный проем. Тихий удар, и все.

– Господи, дрыхнет как сурок, – буркнул он со злостью.

Он взял следующий камушек, в этот раз размером с маленькое яйцо. Они услышали стук, а потом трудно различимые голоса. Гамерин снова задрал голову.

– Сатурнин! – прошипел он.

Шум усилился.

– Сатурнин! – крикнул Драго почти в полный голос.

В комнате загорелся слабый свет, и в окне появилось лицо ангела.

– Драго? – с недоверием спросил заспанный голос.

– Нет. Вельзевул с того света, – буркнул коммандос. – Впусти меня, нам надо поговорить.

– Тише, – шикнул Сатурнин. – Всех разбудишь. Уже спускаюсь. Иди к заднему входу.

Они подошли к небольшим деревянным дверям. Через минуту скрипнул засов, и в проеме появился Сатурнин с маленькой лампой в руке. Слабенькое пламя осветило взволнованное лицо ангела. Когда он увидел Дроп, то не смог скрыть удивления.

– Что она тут делает? – произнес он с довольно глупой миной.

– Мы поживем у тебя немного, – бесцеремонно заявил Драго, вталкивая друга вглубь коридора. – Подвинься, не будем же мы всю ночь торчать на улице.

Хранитель слабо и беспомощно запротестовал. Гамерин затащил Дроп внутрь и захлопнул двери.

– Знаешь, как ты меня подставляешь?! – застонал Сатурнин.

– Вообще-то я не хотела сюда приходить, – хмуро буркнула ангелица. – Я сама справлюсь, мне не нужна помощь от…

– Тихо! – гаркнул Драго. – Сатурнин, не стой на пути. Ты перекрываешь лестницу.

Дроп попыталась освободить руку из захвата коммандоса.

– Я не собираюсь тут оставаться! Я пойду к начальнице, расскажу обо всем, что видела. Пусти!

Гамерин недовольно посмотрел на нее.

– Девочка, ты спятила?! Они убьют тебя до того, как ты успеешь выйти на улицу!

– Оставь ее в покое, – вмешался Сатурнин, боясь, что шум ссоры разбудит соседей. – Хочет уйти, пусть уходит. Она знает, что делает, лучше, чем ты. Хранители женского и мужского пола не могут ни при каких обстоятельствах находиться наедине в одном помещении или без разрешения заходить на территорию личных Домов.

Драго схватил его за плечи.

– Слушай, – произнес он, – тут дело первостепенной важности для Царства. Мне жаль, но я имел в задницу твои предполагаемые проблемы. Узнаешь в чем дело и сам все поймешь.

Сатурнин сглотнул слюну и кивнул. Решительность, прозвучавшая в голосе друга, вынудила его отодвинуться от лестницы.

– Хорошо, – сказал он. – Я верю тебе. Идем наверх.

Драго пропустил Дроп, которая покорно преодолевала ступеньки, понимая, что глупо было дуться. Без помощи Гамерина ее ждала худшая, чем смерть, участь. Она вспомнила ледяные глаза серебряного ангела.

Она не могла оглядеться в квартире Сатурнина, поскольку ангел-хранитель не зажег свет, оставив только лампу, которой освещал дорогу. В ее слабом свете ангелица только увидела, что комната тесная, а кровать, на которую она присела, твердая. Драго без вступлений начал рассказывать о книге, лесе Тератела и приключениях Дроп. Почти с первого предложения на лице Сатурнина появилось выражение беспокойства, которое усиливалось с каждой секундой.

– Извини, старик, – пробубнил он, когда Драго закончил. – Я вел себя как эгоистичный хам и глупец. Я мог бы додуматься, что ради каприза ты бы не подвергал друга опасности.

– Забудь, – буркнул коммандос. – Я тоже мог бы придумать что-то получше, вместо того чтобы втягивать тебя в неприятности. Теперь тебе грозит такая же опасность, как и нам.

– Да ладно тебе! – усмехнулся Сатурнин. – Выпьете чего-то тепленького? Вы, наверное, замерзли.

Они кивнули. Хранитель потянулся за чайником.

– Может, чай с мятой?

– Спасибо, – обрадовалась Дроп, но Драго скривился.

– О пиве можно не спрашивать, да? – буркнул он.

Сатурнин показал в усмешке зубы.

– Он никогда не изменится. Что из него за ангел? Прошу, располагайся… А-а-а, я даже не спросил, как тебя зовут. Извини, я вел себя ужасно. Как полный придурок.

– Ох, нет, – искренне запротестовала ангелица. Сатурнин произвел на нее приятное впечатление. Она подумала, что легко могла бы в него влюбиться. – Меня зовут Дроп.

– Сатурнин. – Он протянул руку. Она пожала.

Ангел поставил чайник и сел рядом с ней на кровати.

– Мне жаль, что невежливо отозвался о тебе. Это все правила, сама понимаешь. У меня волосы встали дыбом, когда я подумал, что поступлю против правил. – Он посмотрел на коммандос с улыбкой. – Я уже отвык нарушать правила, с тех пор как Драго перестал быть моим сменщиком. Видишь ли, мы старые приятели. Когда-то он спас мне жизнь.

– Наговариваешь! – возмутился Гамерин. – Не сочиняй, старик. Ты и сам справился.

Круглые глаза Дроп смотрели на солдата с удивлением. Ей нравилась не только его отвага, но и скромность. «У него своеобразное отношение к правилам», – промелькнуло у нее в голове. Но Господь присматривает за ней, раз поставил его на ее пути.

– Вообще-то нет, – протянул Сатурнин. – К тому же ты научил меня правде и порядочности больше, чем все учебники в школе хранителей. Он хороший парень, Дроп, несмотря на внешность.

– Заканчивай эти восхваления, иначе мне придется врезать тебе, и все твои теории рассыпятся, – рассердился Драго.

– Заткнись! – упрекнул его хранитель. – Я развлекаю гостью разговорами.

– Лучше дай ей уже своей вонючей мяты. Холодно тут.

– Это потому, что мы живем скромно и много работаем, как и пристало ангелам, – вежливо пояснил он. – Правда, Дроп? Не так, как некоторые, что только и сидят в тавернах, потягивают пиво и заглядывают демоницам под юбки.

Он подмигнул Дроп. Ангелица захихикала. Впервые после встречи с призрачным ангелом она почувствовала себя в безопасности, и притом в первый раз в жизни поняла, что значит иметь друзей. Она прикрыла глаза, отогреваясь от этого осознания лучше, чем от теплого камина, которого так не хватало в комнате Сатурнина.

Легкое покачивание паланкина и красноватый приглушенный свет, пробивающийся через полог, делали поездку нереальной. Зое охватило ощущение, что она находится внутри ракушки, свободно дрейфующей по океану пурпура, фиолета и золота. Она грезила наяву. Длинноволосые русалки скользили рядом и, благодаря воздушным шлейфам, казались экзотическими рыбками. Она видела их движущиеся тени. В бархатном багрянце резвились тритоны. Она старалась запомнить веселую мелодию, что играла по углам, шум голосов, шепчущих на непонятных языках, звучащих, словно подпрыгивающие серебряные шарики. Океан был теплым, и Зое очень хотела погрузиться в пучину навсегда, заснуть на дне, устеленном мягким песком. Она могла бы лениво слушать пение русалок, позволяя им нежно заплетать волосы, качаясь на волнах, вызванных рыбьими хвостами тритонов, и грезить, грезить, грезить.

Однако она знала, что сладкие мечты не станут явью. Путешествие закончится, джинн в цветах Софии отодвинет полог и с наигранным раболепием проинформирует ее о прибытии. Реальность пугала поэтессу, хотя она надеялась, что по ней этого незаметно. Она не могла понять, зачем София именно ее отправила из своего дворца ко двору матери Рахили, главы хоров ангелиц-хранителей. Двор располагался на Четвертом Небе, там, где все государственные здания Царства. Он стоял на пересечении оживленных улиц, а через комнаты и залы постоянно шастало множество крылатых. Зое была потрясена. Она старалась следовать указаниям Пистис, вести себя согласно этикету и выжить в мире, который был абсолютно ей чуждым. Однако полюбить его она не могла. Со стыдом она вынуждена была признаться, что ей не нравится высокий и строгий интерьер, мать Рахиль оказалась сухой и неприятной, а постоянная толпа утомляла. Она гнала такие мысли, напоминая себе на каждом шагу, что София приказала уехать из-за беспокойства о ней, уверенная, что поэтессе будет на Четвертом Небе безопаснее, чем в удаленном доминионе Пистис.

Беспорядки в Царстве смертельно пугали Зое. Она дрожала, когда видела на улице группу вооруженных, чаще всего пьяных солдат, орущих и крушащих все вокруг, цепляющих прохожих. Несколькими днями раньше она пережила ужасные минуты, когда такая банда остановила ее паланкин. Смеющаяся, воняющая кислым пивом рожа просунулась между занавесок, осыпая ее непристойными предложениями и хамскими шутками. Солдат гордо взирал на остальных, ржущих и шатающихся от избытка радости и алкоголя. К счастью, все закончилось только испугом, но Зое едва не потеряла сознание, когда поняла, чем все могло закончиться. Потрясенная, она вернулась во дворец, где услышала от матери Рахили, что должна научиться контролировать нервы и не реагировать на оскорбления, как и ее подчиненные.

Нежное покачивание закончилось. Ангелица прикрыла глаза и вздохнула. Конец грезам.

– Мы прибыли, госпожа, – сообщил джинн, открывая полог.

Зое вышла. Носильщики склонились перед ней. Сердце поэтессы заколотилось, во рту пересохло, а горло перехватило. Она ступила на широкие мраморные ступени, умоляя Господа не дать ей споткнуться. Ее ждало тяжелое испытание, при мысли о котором она дрожала с тех пор, как оставила доминион Софии. Она не была уверена, до какой степени Пистис действовала осознанно, но когда услышала, что должна передать послание Даймону Фрэю, Танцующему на Пепелище, пол закачался у нее под ногами. Миссия наполнила ее неосознанным страхом, хотя в глубине души она ощущала непонятную радость и странное возбуждение. Снова увидеть худощавое лицо, черные глаза, губы, которые в гневе превращались в узкую полоску. Сейчас, когда она должна увидеть его вблизи и даже поговорить с ним, приятное возбуждение исчезло. Ее охватила волна обычного страха. Бледная, с нездоровым румянцем на щеках, она шла по ступеням с таким выражением лица, словно поднималась на эшафот.

Даймон задумчиво потер подбородок. Его удивило послание от Софии. Собственно, даже обеспокоило. Он согласился принять посланца в одной из нижних комнат штаб-квартиры воздушных сил Воинства, поскольку армия и ее административный центр находились под властью Михаэля. Даймон был нежелателен в Царстве после побега Габриэля. Он явно поддерживал архангелов, поэтому новые регенты криво смотрели на него. И к тому же, как ангел Разрушения, он мог оказаться опасным. Каждую минуту он ожидал ареста под любым предлогом. Иногда, когда ярость кипела в нем, словно лава, он ждал этого с нетерпением. Он не собирался идти словно баран на заклание. Самозваные регенты и посыльные, которых они отправят, смогут убедиться, что он не зря носит титул Танцующего на Пепелище.

Он вытащил из ножен меч, осторожно пробежал пальцами по лезвию. Оружие было красивым. Суровое, без каких-либо украшений, гордо носящее имя Звезда Разрушения. На острие сияли выгравированные «слова гнева», «крик осуждения» и «плач раскаяния», мощные заклинания, придающие мечу силу уничтожения. Ладони Даймона украшали татуировки из комбинации магических знаков, благодаря которым он мог безопасно касаться Звезды. Меч мог находиться только в руках Абаддона.

Он сделал в воздухе несколько тренировочных взмахов, чтобы почувствовать, как прекрасно сбалансирован меч. Идеальное оружие всегда наполняло его радостью.

Двери приоткрылись, и Даймон поднял голову.

– Посол от Дарительницы Знаний и Таланта, Абаддон, – доложил солдат.

– Пусть войдет, – кинул Фрэй, пряча меч в ножны. Он не хотел этого делать, но принимать гостя, размахивая оружием, считал бестактным.

В комнату зашла маленькая темноволосая ангелица.

– Зое! – воскликнул Даймон, приятно удивленный.

Он не надеялся увидеть поэтессу. Ангелица присела в глубоком реверансе.

– Приветствую, мой господин, – произнесла она.

Он улыбнулся, но ответил традиционным поклоном.

– Это честь для меня видеть тебя здесь, госпожа, – начал он. – А также и настоящее удовольствие.

Ее щеки запылали.

– Я благодарна за эту любезность, хотя ничем ее не заслужила. Я только выполняю распоряжение моей госпожи, Пистис Софии, Дарительницы…

Даймон потряс головой.

– Девочка, – прервал он, – мы действительно должны разговаривать так церемониально? Мы не на официальной аудиенции.

Зое с испугом посмотрела на него.

– Твоя непомерная доброта сбивает меня, – прошептала она.

Ангелица задрожала, а ее смуглое лицо посерело, как полотно. Даймон вздохнул.

– Я буду следовать твоим пожеланиям, госпожа. Извини, я не хотел нарушить покой твоей души.

– Но, господин, – застонала она, – ты не сделал ничего, за что я осмелилась бы тебя осуждать. Извини простую ангелицу, если я тебя обидела.

Он убрал волосы со лба.

– Я ни в коем случае не обижаюсь, госпожа. И прошу, не извиняйся, потому что я сам начинаю чувствовать себя сбитым с толку. Может, присядешь?

Темные глаза снова посмотрели на него с удивлением и страхом. Даймон застонал в душе.

– Ах да, госпожа. Я сяду первый, или мы сядем одновременно, или мы можем стоять, если ты так хочешь. Пойми, я почти забыл этикет и определенно не могу демонстрировать превосходство над прекрасной, молодой, талантливой ангелицей только потому, что мое положение теоретически выше в иерархии. Иногда я бы хотел, чтобы мне постоянно не напоминали, какое исключительное место я занимаю в Царстве.

Он замолчал, заметив, что глаза Зое блестят от слез.

– О, Господи, девочка, не плачь! Я не хотел быть грубым. Если я обидел тебя, то непреднамеренно. Мне ужасно жаль. Если большую часть жизни уничтожать мир и убивать тысячи существ, то это точно должно как-то повлиять на мое отношение к дворцовому этикету.

– Прошу, прости меня, господин, – всхлипнула Зое. – Мое поведение ужасно. Я не могу должным образом вести себя в присутствии ангела крови, Рыцаря Меча, князя Царства, выполняющего миссию с повеления Господа. Я разозлила тебя, господин. Какой из меня посредник.

Даймон опустил руку. Определенно, если бы он разговаривал с кем-то другим, он был бы уже в бешенстве, а не только злым, но Зое ему стало просто жаль. «Бедная девочка, – подумал он. – Сука Пистис воспитала ее как какого-то шута из далекой древности. Жаль такую красоту и талант, она же не дура». Он не представлял, что ему делать. Он бы охотно утешил ее, но в этом случае это только ухудшит ситуацию.

– Начнем сначала, хорошо? Для удобства давай считать, что мы уже поздоровались, – предложил он ласково. – Итак, начали! С каким посланием ты прибыла, госпожа, от светлейшей мудрости Пистис, Дарительницы Знаний и Таланта?

Зое перевела дыхание.

– Моя госпожа, благородная Пистис, – запинаясь, пробормотала она, – выражает сожаление и раскаяние о неподобающем приеме, который был оказан тебе при ее дворе. Она просит прощения за слишком любопытные и нетактичные вопросы…

Даймон приподнял брови. Нелепое послание Софии вызвало у него подозрение.

– …которыми донимала тебя, господин, – протянула Зое. – В знак примирения передает тебе этот подарок.

Из складок платья она достала небольшую коробочку. Зрачки Даймона мгновенно расширились.

– Не открывай! – закричал он.

Рука ангелицы дрогнула, крышка коробочки отскочила. Внутри на пурпурном бархате лежала прекрасная застежка в форме единорога, сражающегося с драконом. Старая, изящная работа еще времен до Творения.

Фрэй вытянул перед собой руку и начал произносить поток быстрых непонятных слов. Униженная Зое переводила взгляд с его лица на несчастную застежку. Она очень хотела упасть в обморок, провалиться сквозь землю, но не могла. Только беспомощно стояла, как воплощение страдания. Шрам на вытянутой ладони ангела Разрушения язвительно глумился над ней.

Она непроизвольно пискнула, когда из застежки внезапно стали сыпаться бледные, холодные искорки цвета песка и малахита. Шкатулка стала ледяной. Зое с трудом удалось ее удержать. Она перепуганно уставилась на Даймона.

– Осторожно положи коробочку на пол, – медленно произнес он. – Не кидай! Медленно. Именно так. Теперь встань за моей спиной, но двигайся медленно. Без резких движений, Зое. Вот так. Очень хорошо.

Ангелица, дрожа, выполнила его команды.

Пламя, облизывая застежку, начало подниматься вверх, словно танцующая змея, переплетаясь и приобретая какую-то неопределенную форму. Оно сгущалось, создавая фигуру уродливого насекомого или обезображенного эмбриона.

– Черт, – прошептал Даймон. – Пожиратель.

Чудище приобретало форму. У него было три ноги, что торчали из обвислого брюшка, покрытого мелкой чешуей. В воздухе его удерживали четыре перепончатых крыла, издающих во время движения сухой шелест. Шарообразная слепая голова, что вертелась на тонкой шее, заканчивалась круглым отверстием, заполненным тремя рядами зубов, напоминающих иглы. Чудище не превышало размером голубя. Оно было омерзительным. Ангелица, как под гипнозом, смотрела на него, и ее затошнило от отвращения.

– Не шевелись, Зое, – прошипел Даймон.

Он медленно потянулся к ножнам за мечом. Крутящаяся голова пожирателя также медленно повернулась в его сторону. Чудище сделало шаг. Фрэй замер. Он слышал удары собственного сердца и учащенное дыхание ангелицы за спиной. Через мгновение, что тянулось дольше, чем вечность, чудище снова качнулось. По виску ангела стекал пот.

Молниеносным движением он схватил рукоять меча и ударил. Пожиратель кинулся на него с визгом. Он двигался быстро, как шаровая молния. Звезда Разрушения мелькнул в воздухе. Промах. Чудище совершило невероятный поворот, нырнуло под руками ангела и атаковало. Даймон отскочил, закрываясь мечом. Пожиратель отскочил от лезвия, издав пронзительный визг. Фрэй коротко замахнулся, но не попал. Воющее чудище кинулось на него. Ангел в последний момент отбил нападение. Чтобы не упасть, он вынужден был опуститься на колени. Визжащее чудище кинулось к его лицу, обнажив острые клыки. Даймон поднял меч, блокируя удар. Пожиратель проскользнул под клинком, и тогда Фрэй ударил его изо всех сил. Он утратил равновесие, падая набок. Пронзительный визг оглушил его. Сжавшаяся в углу Зое закрыла уши. Даймон посмотрел вверх. Под потолком чудище корчилось в призрачном танце, охваченное песочно-зеленым пламенем. Наконец его скрутило, оно закричало почти человеческим голосом и рассыпалось снопом искр.

Фрэй поднялся с пола. Он подошел к дрожащей Зое и присел на колени.

– С тобой все хорошо?

Она замотала головой. Ее губы посинели.

– Что это было? – выдавила она.

– Пожиратель, – ответил Даймон. – Существо, вызванное самым подлым видом черной магии. Это может сделать только очень могущественный маг. Это червь, поедающий душу. Приводит к тому, что жертва ослабевает, совершает смертельные ошибки, теряет связь с реальностью, становится восприимчивой к манипуляциям, а в конце впадает в безумие или превращается в овощ. Заражение наступает в момент контакта с активным червем. Создание нацелено на конкретную особу. Носитель не знает, что пожиратель его атаковал. Иногда, очень редко, кто-то, обладающий специальными охранными силами, может учуять некоторые формы магической атаки, например активного пожирателя. Они редко используются, поскольку методы их наложения не относятся к приятным. Как ангел Разрушения, я должен был приобрести подобные навыки, хотя твоя госпожа не могла предположить, что я решился на защиту такого высокого уровня. Это был действительно хорошо выполненный червь. Совсем немного – и я бы его не почувствовал. При случае передай Софии мои поздравления. Не думал, что она так хорошо владеет магией. Знаю, что она использовала тебя. Но она не подвергала тебя опасности, Зое. Пожиратель активируется только в присутствии жертвы. Атакует других, если только что-то вмешается в процесс, так, как минуту назад. Тогда с легкостью кидается на всякое доступное существо.

– Это невозможно, – застонала Зое. – Моя госпожа слишком добра. Пожирателя отправил кто-то другой. Я не верю, чтобы госпожа София… Ты же не думаешь, что это она? Она не способна на подлость! Она…

Поэтессе не хватило воздуха. Она выглядела как тот, кто внезапно утратил опору под ногами и упал в бездонное зловонное болото.

В глазах Даймона появилось сочувствие.

– Мне жаль, что небеса Царства свалились на твою голову, Зое.

Лицо ангелицы исказила гримаса страдания.

– Прошу, выйди. Я хочу остаться одна, – прошептала она. Даймон хотел что-то сказать, но его остановило выражение глаз Зое. Он вышел, оставив поэтессу сидящей на полу. В складках пурпурного бархата дракон продолжал вести жаркий бой с единорогом.

Машины мчались по широкой оживленной улице. На тротуаре толпился народ, некоторые пешеходы в спешке толкались, другие лениво рассматривали витрины.

Камаэль стоял перед входом в отель, куря сигарету. Даймон узнал его по неизменной бейсболке. Камаэль помахал ему рукой и затушил окурок в горшке с пальмой.

– Привет, Кам, – сказал Фрэй, подойдя к нему. – Проведешь меня к Габриэлю? Я должен ему кое-что важное рассказать.

Камаэль засмеялся. Его глаза заблестели.

– Не нужно далеко ходить, старик.

Даймон усмехнулся, но смерил друга подозрительным взглядом. Судя по выражению лица, он явно придумал что-то неплохое. Фрэй надеялся, что не за счет несчастного Габриэля. Архангел очень плохо переносил вынужденное изгнание и всерьез беспокоился за Царство.

– Ты не держишь его в каком-то сарае или подвале? – спросил он. – С него и так достаточно, Кам. Он заслужил немного поддержки.

– Что такое? – буркнул бывший командир Ангелов Меча с выражением обиженной невинности. – Тебе отель чем-то не нравится? Только посмотри, больше звезд, чем на всем проклятом Млечном Пути.

Уголки губ Даймона дрогнули, но из глаз не исчезло выражение подозрительности. Он окинул впечатляющий фасад, пальмы по бокам входа, носильщиков с золотыми галунами, словно с новогодней елки, красные ковровые дорожки на мраморных ступенях и мальчиков в шапках такого идиотского фасона, что необходимость их ношения могла быть компенсирована только астрономическими чаевыми.

– Габриэль скрывается в этом отеле?

– Да, – кивнул Камаэль.

– Куда вы его засунули? В магазин белья?

– Зачем? – возмутился он. – Архангела, который перевернул все Царство? Я не сошел с ума. Ведь он скоро вернется, и тогда мне хорошо перепадет. Он возьмется мстить, если ты не забыл. Пойдем, я покажу тебе, как живет регент в изгнании.

Они двинулись к входу. Красный ковер прогибался под ногами, словно лесной мох. Фотоэлемент бесшумно раздвинул перед ними стеклянные двери, и, хрустя галунами, носильщики склонились в поклоне ниже, чем джинны Софии. Внутри все блестело хромированным, никелированным и хрустальным, сияло настолько, насколько только можно себе представить. За стойкой, украшенной золотой надписью «Приемная», стояла девушка с накрашенными губами и словно приклеенной улыбкой.

– Совсем как у Софии, – буркнул Фрэй. – Через мгновение появится визирь и перечислит все наши титулы.

– Тут подают фантастический завтрак, – сказал Камаэль. – Шведский стол почти небесный.

Даймон удивленно посмотрел на него. Развеселившийся Камаэль показал ему в улыбке почти все зубы.

– Я тоже тут живу. Обслуживание неплохое, услуги тоже. Стандарт неизменно высокий, с конца девятнадцатого века. Я вспоминаю, как останавливался тут каких-то сто лет тому. Милое местечко, полное традиций, а я иногда ценю консерватизм, особенно когда это мне удобно. К тому же мне не нужно платить по счетам.

Лифтер открыл перед ними двери лифта, сияющего, словно коробочка для подарка. Он скользил медленно, с достоинством. В зеркале Даймон увидел собственное лицо в темных очках, отлично маскирующих глаза. Мгновение он боролся с соблазном снять их и просто посмотреть на скучающего лифтера, который с профессиональным выражением лица, втиснутый в ливрейный мундир, напоминал большую марионетку. «На каждом эполете мог разместиться столик для кофе», – подумал Фрэй.

– Каким образом Габриэль материализовался? – спросил он Камаэля. – Прошел через пентаграмму?

Граф-паладин Преисподней кивнул.

– Они не обнаружат его так быстро. Это самый разумный способ. Вот только его преемнику придется сделать ремонт. Капитальный. Габриэль был тогда не в настроении.

Лифт остановился. Они вышли в элегантный коридор. Красный ковер делил пол, словно полоска на гребне дракона. При взгляде на мрамор и лепнину, покрывающие стены, Даймона накрыло ощущение, что он находится внутри сверкающей чистотой гробницы. Лишь когда увидел номер тринадцать, изящно написанный на лакированной двери, ангел Разрушения понял, какую уловку придумал Камаэль. Граф-паладин Преисподней вытащил из кармана ключ.

– Номер тринадцать, – не без гордости сказал Камаэль. – Конечно, не существует, потому что его не построили. Люди имеют склонность к глупым предрассудкам. Как житель Преисподней, я не должен считать это число несчастливым, правда? Вообще-то, мне оно принесло счастье и деньги. Иначе как мне платить за номер, которого не существует?

Даймон свистнул от удивления.

– Ты магически его сгенерировал?

– Конечно. Там шесть комнат, ванная, огромная, как бассейн, еда из ресторана, и живешь себе спокойно сотни лет. Кто меня тут найдет? Тут безопаснее, чем в Раю. Классно, да?

– Супер, – согласился Даймон. – Я должен был раньше сообразить. Я делал так же, когда жил на Земле. Находишь себе заброшенный дом или пустующий чердак, открываешь внутри астрал и придумываешь все, что хочешь.

– Тоже неплохо, – согласился Камаэль. – Но я предпочитаю, когда у меня убирают, стирают и все остальное. Я – ленивый.

– Габи живет у тебя?

– Нет, – скривился демон. – Зачем ютиться. Кроме того, Габи бывает властным. Посмотри на дверь напротив.

«Апартаменты тринадцать А», прочитал Даймон. Он похлопал Камаэля по плечу.

– Ты голова, Кам.

Паладин Преисподней удовлетворенно улыбнулся.

– Я буду у себя. Зайди, когда будешь уходить от Габриэля.

Даймон кивнул и постучал в двери с номером тринадцать А.

– Входите, – услышал он хриплый голос регента Царства.

Он нажал на ручку и оказался в элегантном холле.

Двери в салон, спальню и кабинет были открыты. Просторный, светлый интерьер, украшенный со вкусом, производил приятное впечатление. Он сильно контрастировал с хмурым выражением лица хозяина.

– Даймон? – удивился архангел Откровений. – Я не ждал тебя. Входи. Сядем в салоне. Там будет удобнее всего.

Он впустил его внутрь. Фрэй оглядел комнату. Элегантная мебель, подобранные аксессуары, за стеклом бар с приличной коллекцией бутылок. Неплохо. Он прошел мимо низкого столика, занял место на широкой софе, положил ногу на ногу и потянулся за сигаретой. Регент Царства присел на край кресла, но тут же сорвался и начал кружить по комнате. Он был злым, подавленным и раздраженным. Он заламывал руки, с трудом сохраняя спокойствие.

– Что в Царстве? – вопрос прозвучал как свист бича.

Даймон снял очки и спрятал их в карман.

– Бурлит везде. Вооруженные банды опустошают Лимбо. В нижних кругах каждую минуту вспыхивают беспорядки. Аристократы грызутся с чиновниками, Терател провозгласил возвращение в эпоху невинности и привел заказных убийц со всей Вселенной. Кстати, жалкая личность. Новые регенты – Ох, Дубиэль и Нитаэль – теряют популярность, как дырявая шина воздух. В любой момент вылетят. Одним словом – бордель. Разиэль справляется лучше, чем ты можешь представить, но и ему не удержать поводья. Он сражается, как лев. Миху нужно было почти оглушить, чтобы он не сорвался и с Воинством не вернул тебя на трон. У нас тогда была бы неконтролируемая гражданская война. Уже недолго, Габи. Простые ангелы видят в тебе освободителя Царства, гаранта покоя и закона. Еще немного – и вернешься, Джибрил, но тебе не понравится то, что ты застанешь.

Габриэль провел ладонями по лицу.

– Надеюсь, – буркнул он.

Даймон отложил сигарету в пепельницу, провел пальцами по рисунку саламандры на щеке.

– София наслала на меня пожирателя, – тихо произнес он.

Габриэль вздрогнул.

– Что?!

Фрэй вздохнул.

– Пожиратель. Такой магический червь…

– Бездна, я знаю, что это такое! – прошипел архангел. – Она с ума сошла или что? Ты уверен? Знаешь, о чем говоришь?

Ангел Разрушения прикрыл глаза. Он почувствовал, как его охватывает усталость и крупица раздражения.

– Господи, Джибрил, я – здравомыслящий.

Зеленые глаза архангела лихорадочно блестели на изможденном, бледном лице.

– Не могу поверить, не могу поверить, – бубнил он, бегая вокруг софы. – Как до этого дошло?

– Она отправила мне подарок, якобы извиниться за сцену во дворце. Застежку с драконом и единорогом. Прекрасная старая работа. Я оставил ее как предостережение. Может быть, у меня еще будет возможность швырнуть ее в морду Софии. Она заточила пожирателя в коробочке. По крайней мере, я знаю, зачем она меня спровоцировала. Послание принесла та маленькая поэтесса, Зое.

– Хитро, – прошептал Габриэль. – Ты бы принял ее, чтобы не обидеть, даже если бы хотел искренне послать к дьяволу посольство от Софии. Только для чего ей твоя смерть?

– Подумай, – сказал Даймон.

Зрачки архангела расширились.

– Черт, – застонал он. – Сейчас я действительно не верю.

– Видишь какой-то другой повод?

Архангел с треском щелкал пальцами.

– Это безумие, – заявил он. – Она не пойдет на такой риск. Наслать на тебя черномагическое существо? Она слишком мудрая.

Даймон почесал подбородок и поднял взгляд. Тонкие зеленые радужки фосфоресцировали, как у кота.

– Это был по-настоящему прекрасно исполненный пожиратель. Совсем немного, и он бы меня достал. Ты помнишь, о чем предупреждал меня у Хийи? Ты понимаешь, зачем Пистис это сделала?

Губы Габриэля едва шевелились.

– Да. Пророчество.

Даймон глубоко вздохнул.

– Она вынуждена была рисковать. Она точно знала, что Сеятель скоро придет. Она сражается со временем. Она хотела меня убить или превратить в безвольную куклу, чтобы я не смог его остановить.

Ангел Откровений потряс головой.

– Господи, почему, Даймон?

Фрэй схватился руками за голову. Все, казалось, угнетало его и подавляло. «Я был обычным солдатом, – подумал он горько. – Зачем сейчас я должен играть роль единственной надежды Царства?» Он пытался разумом охватить количество населяющих мир существ. Миллиарды на Земле, в Царстве, Преисподней, Лимбо, на территориях Вне-времени… Сеятель заберет их всех. «Я убил тысячи, а сейчас должен спасти миллионы, – подумал он без иронии. – Как-то это непоследовательно». Уродливая гримаса искривила его губы.

– Джибрил, София – воплощенная мудрость. Она не знает сострадания, сомнений и не прощает. На заре времен Господь предсказал конец света, который призвал жизнь. Пистис только старается помочь в реализации этого плана.

Габриэль перестал метаться по комнате. Он тяжело упал в кресло.

– Прекрасные новости ты принес, Абаддон, – буркнул он. – Черт, проклятье. Стервятники.

Даймон пожал плечами.

– Ты тут из-за хороших новостей, Габи.

Регент Царства даже не улыбнулся.

– Думаешь, Бог действительно уничтожит то, что любит? – спросил он.

Ладонь Фрэя непроизвольно поднялась, чтобы дотронуться до шрама на груди, куда ударил меч ангельского палача Рагуэля и пробил сердце.

– Не знаю, – тихо сказал он. – Он такой непредсказуемый.

Небо Преисподней укрылось обрывками пурпура и фиолета, словно аппликацией на боевых штандартах. Теплый золотистый свет лежал на кронах деревьев, добавляя в цвет темной зелени. Из Озера Огня вырвалась маленькая стайка гарпий, кружа над поверхностью. Хриплые крики звенели невообразимой тоской.

Асмодей отложил кисть, вытер руки о пропитанную скипидаром тряпку.

– Почему ты молчишь, Разиэль? – спросил он.

Архангел прикрыл глаза.

– Я восхищаюсь величием деяний Божьих, – сказал он. – Даже Преисподнюю Он создал безупречной.

Асмодей поднял брови.

– А я в своем тщеславии надеялся, что ты похвалишь мои деяния.

Разиэль посмотрел на картину. Действительно, он вынужден был признать, что она красива. Асмодей рисовал не с натуры. На холсте были изображены танцующие драконы, сплетающиеся в фантастические фигуры, полные экспрессии и глубокого эротизма. Картина источала тоску, сильнее, чем крики гарпий, тоску по какой-то непроизвольной, утраченной красоте и добру. Разиэль никогда не подозревал, что Гнилой Мальчик может быть способным на такие глубокие чувства. Он смотрел на полотно, ощущая в горле странное давление. Асмодей, собственник сети казино и борделей в Лимбо, наблюдал за ним, прищурив фиалковые глаза.

– Ты великий художник, Асмодей, – искренне произнес маг. – Ты разбазариваешь свой талант. Ты должен серьезно заняться живописью.

– Я серьезно занимаюсь сутенерством, – любезно напомнил демон.

Узкие губы Разиэля искривила усмешка.

– После размышлений признаю, это больше тебе подходит. Потому ты меня позвал? Я пригодился бы тебе как ценитель искусства.

– Ты не являешься им, Князь Тайн? – Брови Асмодея снова поднялись.

– Я предпочитаю литературу.

Гнилой Мальчик повернул голову, задумчиво глядя на Озеро Огня, меняющееся в блеске низкого солнца Преисподней.

– Ты сильно рискуешь, появляясь тут, – сказал он.

Разиэль пожал плечами.

– Немного опасности может окупиться.

На губах Асмодея появилась улыбка.

– Чего ты ожидаешь от этой встречи?

– Не знаю, – произнес архангел Тайн. – Однако я не думаю, что ты пригласил меня для разговоров об искусстве.

Темный кивнул, словно Разиэль дал правильный ответ на тест.

– Хочешь фрукты или что-то выпить? – спросил он через минуту, указывая на стоящий в тени стол, уставленный холодным мясом, напитками и экзотическими фруктами. Вокруг стояли готовые к услужению джинны с темными лицами и гибкими фигурами. Разиэль никогда не видел таких прекрасных джиннов. Он был просто околдован их красотой.

– Красивые, правда? – бросил Асмодей. – Старательно отобранные. Все знают, что я люблю окружать себя прекрасными предметами. Не волнуйся. Они никому не расскажут, о чем мы тут говорим. Они немые и глухие. Я научил их реагировать на жесты.

Разиэль вздрогнул. Юношеское лицо темного не выражало никаких чувств. Через мгновение у архангела было выражение, что он смотрит на прекрасно выполненную маску, но он не желал видеть то, что за ней скрывалось.

– Ситуация в Преисподней выглядит очень плохо, правда? – спросил он прямо.

Асмодей поднес к глазам ухоженные руки, безразличным взглядом глядя на перемазанные краской перстни. Он стянул их с пальцев и небрежно кинул в сторону стола. Они покатились, а красивые слуги, издавая странные горловые визги, начали бороться за украшения.

– Да, – искренне признался он. – Люцифер вскоре может утратить почву под ногами. Ты справишься с последствиями?

Разиэль горько усмехнулся.

– Но ни Преисподняя, ни Царство ничего от этого не получат.

Асмодей повернулся посмотреть на Озеро Огня.

– Когда наша коалиция распадется, когда узнают, что Бог нас оставил, все рухнет и без пророчества о Сеятеле.

– Как понимаю, у тебя есть что предложить? – осторожно спросил архангел, пытаясь понять, какие мотивы у демона.

Фиалковые радужки Асмодея встретились с холодной голубизной глаз Разиэля.

– Есть только одна особа, способная вернуть порядок, – медленно произнес темный.

Князь Тайн, не желая совершать ошибку, ограничился только вопросительным поднятием бровей.

– Мы оба знаем кто. – Губы Асмодея дрогнули. Разиэль замер в напряжении. – Габриэль.

Князь Тайн позволил себе глубокий вздох.

– Это точно, – согласился он.

– Вы в состоянии вернуть его на трон регента? – В голосе Асмодея тщетно было искать эмоции.

Разиэль вздохнул.

– Думаю, что да, но не без участия армии.

– Быстро?

Князь Тайн облизал губы.

– Не знаю, – искренне ответил он. – Скорее всего, нет.

Асмодей пальцами легко коснулся начатого полотна.

– Попробуем сотрудничать. Только совершенно частным образом. Одна часть моих войск, допустим, значительная часть, вступит в открытое противостояние с войсками новых регентов.

Разиэль вздрогнул.

– Ты предлагаешь измену, а не сотрудничество.

– Солдаты выступят в цветах разных небесных подразделений, – протянул Гнилой Мальчик. – Это приведет к небольшим беспорядкам, может, спровоцирует стычки. В лучшем случае поссорит ваших врагов, в худшем – поглотит на какое-то время их силы. Опустошат поселения в Лимбо, наделают балагана в нижних Небесах Царства. Это окончательно лишит регентов благосклонности рядовых крылатых по сравнению с золотыми временами правления Габриэля.

– Подожди, – прервал его Разиэль. – Ты ж не думаешь, что я соглашусь на кровопролитие среди гражданских. Твое предложение кажется заманчивым, но оно не должно касаться обычных жителей. Будем благодарны, если вы атакуете вооруженные подразделения каких-либо аристократов и сановников, но вдали от Царства.

Асмодей закусил губу.

– Я говорил про Лимбо.

Разиэль сглотнул слюну.

– Мне жаль, но любое насилие против гражданских не входит в план, – сказал он твердо. Он почувствовал, что потеет. С политической точки зрения идея демона была рискованной, но стоящей. Она принесла бы архангелам ощутимые преимущества, и не исключено, что неоценимые. Однако не такой ценой. Принятие решения далось ему труднее, чем он мог предположить, но был в нем уверен. Не такой ценой.

– Нет, Асмодей, – сказал он.

Демон с сожалением покачал головой. В фиалковых глазах блеснуло веселье.

– Непорочный рыцарь Царства. Как обычно. Вас действительно трудно искусить. Извини, но я хотел попробовать. На кон поставлена честь темных. Конечно, это не коснется гражданских. Что скажешь?

Князь Тайн переплел пальцы, чтобы Гнилой Мальчик не заметил, как дрожат его руки.

– Ты дразнил меня?

Демон слегка поднял брови.

– Нисколько. Я начал переговоры с самой высокой планки. Сейчас перехожу на ступень ниже. Согласен?

– Присягни, что не допустишь пролитие невинной крови?

В аквамариновых волосах Асмодея засияли мелкие камушки в лучах красного солнца Преисподней, когда он медленно кивнул.

– Моим именем и честью.

Разиэль перевел дыхание. Это была самая могущественная клятва, которую не нарушал никто с Начала Времен. Гнилой Мальчик дал ему последнюю гарантию. Осталось только понять, зачем он вообще выдвинул эту идею.

Разиэль еще раз посмотрел на картину. Потом поднял глаза на демона.

– У тебя есть мое согласие, – сказал он. – От имени законного регента.

Черты Асмодея не дрогнули. Любезным жестом он указал на стол с едой.

– Наверное, ты есть не будешь? – спросил он.

– Нет, спасибо, – буркнул архангел. – Я могу задать тебе личный вопрос?

Демон не смутился, хотя выглядел слегка удивленным.

– Конечно, хотя не обещаю ответить.

Разиэль посмотрел ему в глаза.

– Почему до сих пор ты не отстранил Люцифера от власти? Без тебя он пропал бы в течение недели.

Асмодей усмехнулся.

– Трех дней.

Архангел не понял. На его лице появилось вопросительное выражение.

– Я бы дал ему три дня, – объяснил Гнилой Мальчик. – Он – романтик, импульсивный и хороший солдат, но, ты прав, он никудышный политик. А ты почему служишь интересам Габриэля?

Разиэль потер пальцем подбородок.

– Я служу интересам Царства. Я предан Габриэлю, потому что уважаю его, дружу с ним и восхищаюсь. Я признаю его превосходство, Асмодей. Нет никого, кто лучше него выполнял бы обязанности регента. Ты сам это признал.

– И сейчас признаю. А если бы он потерял свои достоинства, если бы начал делать фатальные ошибки и вредить Царству? Что тогда? Ты бы пытался его сместить?

Князь Тайн, глубоко задумался, уставившись на картину Асмодея.

– Не знаю, – наконец произнес он. – Ты задаешь трудные вопросы. Скорее всего, да, хотя надеюсь, что до такого никогда не дойдет.

– Даже если бы пришлось убить его?

Разиэль покачал головой.

– Я не отвечу тебе. Я без понятия, как бы поступил, Асмодей.

Демон прищурил глаза.

– Честь, – сказал он. – Лояльность. Долг. Вы, крылатые, любите моральные дилеммы, но не знаете, как пользоваться простыми терминами. Видишь ли, Люцик – мой друг. Единственный. Мне все равно, веришь ли ты или нет, потому что правда остается правдой. Мне плевать на Преисподнюю. Меня волнуют личности, а Люцик – личность, о которой я забочусь. Понимаешь?

– Да, – ответил Разиэль. – Твоя философия упрощает жизнь.

Асмодей пожал плечами.

– Посмотрим.

– С точки зрения демона, наверняка.

Асмодей наблюдал за кружащими гарпиями.

– Завтра отправлю подразделения. Используйте это.

– Непременно, – буркнул архангел, накидывая на голову капюшон плаща. Он вытащил из кармана маленький летающий ковер, который, брошенный на землю, сразу же начал расти. Настоящий ковер, выполненный ангелом Цафниэлем, стоил целое состояние, потому его часто резали на клочки. Однако лишь целым он проявлял полную магическую силу, позволяющую владельцу переноситься с места на место без риска обнаружения. Цафниэль очень серьезно относился к изготовлению летающих ковров, поэтому разрезание своего творения на кусочки воспринимал как варварство и личную обиду. Гнилой Мальчик с одобрением рассматривал ковер Разиэля. Он был высшего качества и стоил целое состояние.

Архангел сел на ковер.

– Асмодей?

– Да?

– Спасибо.

Демон покачал головой.

– Я делаю это не из-за симпатии к вам.

– Знаю, и все равно спасибо, – буркнул Разиэль и произнес заклятие. Ковер исчез.

Асмодей потянулся за кистью.

Запах яблок, сладкий и одновременно терпкий, насыщал воздух, словно основа деликатной ткани. Золотые лучи солнца помечали листья и траву блестящими пятнами, красиво изгибались перекрученные стволы старых яблонь. Тяжелые от яблок ветки напоминали руки, вытянутые, чтобы гладить кобальтовые локоны, светлую, бархатную кожу так, как и он сейчас. Даймон перевернулся на спину, глядя в небо, растянувшееся словно голубой навес. Он еще никогда в жизни не был так счастлив. Даже когда его грыз страх, что придется заплатить за это, он не мог найти в себе силы отказаться от Хийи. Он избегал таких размышлений, потому что они не имели смысла. Он не смог бы этого сделать. Знал только одно: он не уйдет, даже если Господь спустится и прикажет ему.

Хийя протянула руку, осторожно провела пальцами по шраму на его щеке.

– Какой-то он странный, – прошептала она.

Даймон сорвал длинный стебелек и зажал между зубов. Он казался сладким и горьким одновременно.

– Почему?

Она приподнялась на локте.

– Все еще излучает силу.

– Злую?

Она убрала волосы с лица.

– Нет, этого не скажу. Необычную. Это как след огромного могущества, которое, чтобы действовать, должно постоянно отпечатываться на всем, чего коснулось. Бог тебя воскресил, Даймон. Он направил на тебя свое внимание, свою созидательную силу. Он изменил тебя. И как это?

– Ужасно, – буркнул ангел Разрушения.

– Извини, что хотела узнать. Магия – частичка силы Бога. Он совершает величайшие чудеса. Никогда не сталкивалась с кем-то, кто непосредственно ощутил на себе Божье вмешательство. Ты не любишь об этом говорить?

– Нет. Тогда я понимаю, кем стал.

Она перевернулась на живот и начала обрывать травинки.

– Не думаю, чтобы ты стал кем-то действительно другим.

Он положил руку на грудь.

– У меня такое же впечатление. Ничего не чувствую.

Хийя с улыбкой посмотрела на него.

– Конечно же нет. У тебя немного общего с магией, а я – ведьма. Забыл?

Он видел над собой смеющиеся глаза с золотыми вкраплениями.

– Как же, – ответил он. – Ты же наложила на меня чары.

Она засмеялась, откинув на спину кобальтовые волосы.

– Хорошие?

– Лучшие. Идеальные.

Он протянул руки и обнял ее.

– Даймон, – прошептала она. – Почему ты так долго боролся?

Его ладони осторожно скользили по ее коже, чудесной, словно следующие Небеса Царства.

– Мы нарушаем все нормы, малышка. Нам нельзя быть вместе. Мы же ангелы.

Пальцы Хийи утонули в черных волосах Даймона.

– Не совсем. Подумай. Ведьма и призрак. Нас осудили заранее. Ты знаешь, что о нас говорят в Царстве?

Он вздрогнул и обнял ее крепче.

– Кто-то тебя обидел, малышка? Кто-то сказал что-то, что тебя задело? – в хриплом голосе слышалось беспокойство.

– О, нет! Нет! – Она помотала головой. – Мне плевать на это. Речь о тебе.

Он удивленно поднял брови.

Хийя придвинулась ближе, взяла его лицо в ладони.

– Ты действительно думаешь, что мы делаем что-то плохое? Посмотри на меня. В глазах Господа то, что происходит между нами, может быть плохим?

Даймон прикрыл веки, чувствуя, как его охватывает волна сильной радости.

– Нет, – тихо ответил он. – Никогда. А даже если так, черт возьми, кому какое дело, что думает Господь?

Руки Хийи запутались в его волосах, когда она попыталась пальцами расчесать их.

– У тебя полно стебельков и сухих веточек, – сказала она. – Я причешу тебя, хорошо? Хотела это сделать с тех пор, как увидела тебя. Не слишком достойное желание как для ангелицы. Это земная кровь. Испорченное дерево дает испорченные плоды. Поэтому зачем сопротивляться предназначению? Сейчас, где-то тут я оставила гребень. Сядь.

Она встала на колени за его спиной, деликатно распутывая густые черные пряди, а Даймон с каждым мгновением обретал уверенность, что ему плевать, что про них думает Бог или кто-либо другой во Вселенной.

Яблоки приятно пахли, лес за старой стеной сада, казалось, определял конец мира, о котором следовало волноваться, а весь остров дрейфовал по бесконечной голубой глади. Все, что находилось за его пределами, утратило реальность настолько, что Даймон спросил:

– Ты можешь предсказать приход Сеятеля?

Хийя закусила губу.

– Нет, – прошептала она. – Моя сила так далеко не простирается. Но давай не будем об этом говорить. Сеятель пугает меня. Не напоминай мне, что, возможно, тебе придется встать напротив него. Сеятель – это небытие.

Он усмехнулся.

– Не бойся, малышка. Там, где мы есть, не будет никакого небытия.

Выражение лица Хийи осталось серьезным.

– Ничего не говори, – попросила она, прикладывая палец к его губам.

– Хорошо, – согласился он, и вскоре оказалось, что действительно уже ничего не нужно говорить.