Глава 35. Маша

– Маша!

Она обернулась – и Ян невольно замер.

Когда он впервые назвал ее по имени, подарив вместе с цветком себя, Маша выглядела почти так же. На ней была курточка похожего оттенка, кофе с молоком, распущенные пшеничные волосы. Даже солнце, казалось, светило так же ярко.

– Господи… Ян? Это действительно ты?! – Маша прижала ладони к губам.

Она говорила с заметным акцентом, блестела выбеленной улыбкой, но лицо осталось почти прежним: разве что появились морщинки в уголках глаз, и взгляд стал осторожнее – не такой открытый, доверительный, впускающий в душу любого.

– Да, это действительно я, – Ян улыбнулся, но получилось горько.

– И ты все еще бегаешь по утрам, – не отнимая ладоней от губ, продолжила Маша.

Ян и в самом деле по возвращении из Германии возобновил утренние пробежки: по дубовой роще, вдоль железной дороги. Но сегодня он специально поменял маршрут – ради этой «спонтанной» встречи, которую планировал несколько дней.

– Ты совсем-совсем не изменился!

«Кроме шрама», – возможно, хотела добавить Маша.

Шрам был ей неприятен, она отводила глаза.

– Так как ты, Ян?! Чем занимаешься?!

Похоже, она пыталась за эмоциями скрыть их отсутствие. Или чувство неловкости.

– Я… работаю с отцом, – Ян еще вчера продумал ответы на возможные вопросы, но теперь сбивался, словно актер, который плохо выучил роль. Ему казалось, что все понарошку. – Кредиты, ваучеры… Скучно. А ты?

– Преподаю на факультете гуманитарных наук в университете Техаса.

– А здесь какими судьбами?

– Мама болеет. Рак. Я приехала, чтобы побыть с ней.

– Жаль твою маму. Она хороший человек.

– Да… – Маша тяжело вздохнула, и возникла та самая пауза, которой опасался Ян.

– Знаешь… Сейчас не очень удобно… – он провел рукой вдоль майки с влажным треугольником у горловины. – Давай как-нибудь встретимся, поболтаем.

– Да, отличная идея!

– Завтра. На этом месте. В это же время.

– Я приду, – перестав, наконец, улыбаться, ответила Маша.

Ян вернулся домой ближе к полудню. Едва успел зайти в квартиру, как из «своей» комнаты выползла заспанная Кэт.

– Как все прошло?

– Еще не прошло, – ответил Ян.

Лицо Кэт вытянулось, в глазах – недоумение.

– А что ты думала? Улыбнулись друг другу – и разошлись? После всего, что было?

– Нет, но… – она не закончила, тряхнула головой.

– Но – что? Кажется, в твоем желании прозвучала фраза о точках над i.

Ян не хотел грубить, но сдерживать себя не получалось. Да и стоило ли? Все это он переживал по ее вине.

– И еще. Сегодня переночуй где-нибудь в другом месте.

Снова этот взгляд – словно Ян тыкал в нее раскаленным прутом.

– Можешь, конечно, остаться. Если ты настолько стойкая.

Кэт смотрела на него, хлопая ресницами. И Яну до боли в висках захотелось хорошенько встряхнуть ее за плечи, а потом потребовать ответа, глаза в глаза: «Ну, так что ты здесь делаешь?!» Но Ян не выдал себя ни единым движением.

– А если она не согласится? – спросила Кэт.

– Тогда переночую один, – с неожиданным даже для себя злорадством ответил Ян и ушел в свою комнату – от греха подальше, как говорила его мама.

Ян тщательно продумал маршрут: включил в «прогулочный» список все места, которые должны были всколыхнуть воспоминания.

Сначала они сели в трамвай номер «10», который до сих пор курсировал. Ян даже словно случайно посадил Машу на то самое кресло. Когда она повернула голову, разглядывая пейзаж за стеклом, Ян увидел почти ту же картину, что и много лет назад. И что-то шевельнулось в нем, заныло, но не сладость воспоминаний или тем более отголоски первой любви, а нечто, похожее на болезненную ностальгию. На ту ностальгию, которую переживаешь без желания вернуться.

Несколько раз он едва не назвал ее Кэт.

Потом был педуниверситет. У одной из колонн Ян потянул Машу за руку, усаживая рядом с собой, и стал рассказывать, как на этом самом месте дожидался окончания пар – когда еще не знал ее имени.

Ян шутил, Маша смеялась в ответ.

Он сокращал расстояние между ними крохотными шагами. Подав руку, помог спуститься со ступенек. Приобнял, пропуская в вагон метро. Поправил ей волосы, которые попали под ворот куртки. Маша спокойно принимала его внимание.

Они катались на колесе обозрения, показывая друг другу те места, до которых еще не добрались. Сидели в кинотеатре на нелепой комедии. Когда-то они пересмотрели с десяток подобных фильмов, но мало что запомнили, потому что их руки постоянно касались друг друга, а губы все время набредали на поцелуи. Теперь же это был просто фильм, который, казалось, длился бесконечно.

Потом они катались на лодке. Причалили к островку, утопающему в зарослях. Ян достал из рюкзака термос с мороженым. На этом же самом острове, как много лет назад, они пластиковыми ложками выковыривали из термоса мягкие ванильные шарики и угощали друг друга. Только вкус казался совсем другим.

– А помнишь, как мы здесь целовались? – спросил Ян и, приподняв пальцами ее подбородок, коснулся губами ее губ. Было сладко, пахло ванилью.

Маша выглядела растерянной, даже напуганной.

– Прости, просто хотел вспомнить их вкус.

– Вспомнил? – спросила Маша и улыбнулась.

– Да, – соврал Ян.

Воспоминания не оживали, словно его губы, его руки касались чужой, незнакомой женщины, которой он и касаться-то не хотел. И тогда у Яна в голове промелькнула мысль: а если отец оказался прав? Если его чувства, так легко погребенные временем, оказались ненастоящими? Если отец с высоты своих лет видел то, чего не видел Ян, эгоистичный, своенравный, жестокий подросток?

– Ты выглядишь печальным, – прервала его размышления Маша.

Ян тряхнул головой.

– Кажется.

Чем гуще становились сумерки, тем больше откровенничала Маша.

– Когда я узнала о маминой болезни и поняла, что вернусь, сразу столько воспоминаний нахлынуло, – рассказывала она, крепко держа Яна под руку. – Я-то думала, что все улеглось, забылось. Мы же с тобой тогда были совсем детьми. Первая любовь! Кто ее не переживал? Но я всю неделю сама не своя ходила, рассеянная, растерянная. Представляешь, как глубоко ты во мне пророс?

Они сели на скамейку недалеко от ее дома. Маша по-девичьи поджала под себя ноги и уютно опустила голову ему на плечо. И в этом движении, в этом касании наконец почудилось что-то знакомое.

Ян обнял ее за плечи и прижал к себе. Солнце исчезло за пятиэтажками, оставив багряную полосу, но и она уже затухала. Стремительно наползал холод.

– Ты знаешь, – продолжила Маша, – мне ректор тогда пригрозил – если не соглашусь, не уеду. Ты же еще школьником был, – Ян почувствовал в ее голосе виноватую улыбку. – Мы столько времени проводили вместе, а у меня даже мысли не возникло, что это неправильно. Я же деток мечтала учить, а тут – отношения со школьником. Без этой работы я бы сломалась. Ты бы меня такую бросил.

– Не бросил бы.

– Тогда я сама бы ушла. Ты же был «золотым» мальчиком, с таким будущим, такими родителями! А рядом – я, неудачница, балласт, – Маша заерзала, устраиваясь поудобнее. Ян крепче обнял ее. – А так, видишь, как вышло: ты банкир. Красавец. Счастливый, наверное. Женился?

Ян покачал головой.

– Правильно. Рано еще. Я вот в двадцать два вышла замуж и через три года развелась. Только после тридцати в голове какой-то порядок образовался.

Ян вспомнил, как вернулся из армии, все думал, где она, что делает. А Маша к тому времени вышла замуж. Еще и года после ее отъезда не прошло.

– Твой отец мне поставил два условия: никому не рассказывать о нашем с ним разговоре и больше никогда не возвращаться. Матери я все-таки рассказала, – призналась Маша.

– А мне – нет.

– Возможно, так было нужно. Возможно, все сложилось для нас наилучшим образом.

Ян машинально гладил ее плечо – словно утешал, а перед глазами то приближалась, то удалялась земля. Так же, как в армии, при отжимании на кулаках, до изнеможения, до потери сознания. Он словно со стороны наблюдал, как вместе с кровью из щербатого лица алкаша вылетали зубы: Ян бил остервенело, жестоко, на глазах у милицейского наряда, чтобы потом самому быть избитым. Он видел купюру, которую мама тайком запихивала ему в карман во время их последней встречи.

– Возможно, – Ян заставил себя прервать череду воспоминаний и поймал задумчивый взгляд Маши. – Пойдем ко мне.

Маша растрогалась, увидев свое фото у него на тумбочке.

Ян вернулся в спальню с двумя бокалами в одной руке и бутылкой вина в другой. Откупорил бутылку, следя за каждым движением Маши, за мельчайшими изменениями голоса. Он пытался найти то, что так много лет назад задевало его за живое, не отпускало днем, возвращалось во сне. И до сих пор не находил. Возможно, ему стоило рассмотреть ее поближе.

Ян подошел сзади, отвел волосы за плечо, вдохнул ее запах.

Ничего.

Стянул с плеча шлейку платья, не сразу осознав, что делает: может, там, под шлейкой, запах будет отчетливее. Понял, когда она обернулась и стала искать его губы.

* * *

Катя сразу почувствовала ее запах.

Сглотнула ком в горле.

Пошла в свою комнату. Ей совсем не хотелось увидеть любовников, разметавшихся по кровати.

– Подойди ко мне! – услышала она требовательный голос Яна.

Катя незаметно выдохнула и пошла к нему. Полумрак. Недопитая бутылка вина. Два бокала. Ян лежал на кровати, прикрытый одеялом.

– Ближе! – скомандовал он.

Его голос клокотал, хотя тело казалось расслабленным.

– Где она? – будничным голосом произнесла Катя, это далось ей с трудом.

– Ушла.

– Ты поэтому такой злой? Потому что я заставила тебя вспомнить ее? – осторожно спросила Катя.

– Нет, – Ян стремительным движением схватил ее за талию, и через мгновение, вскрикнув, Катя оказалась под ним. Ян снова был ее Яном. Она ощущала его запах, его жадный взгляд, его силу, которой хотелось сопротивляться – только для того, чтобы почувствовать полнее. – Потому что ты заставила вспомнить тебя!